Линдси питал слабость к роскошным отелям, жизнь его проходила в переездах из одной гостиницы в другую, порой он трижды за неделю пересекал Атлантику, заключая договоры, оформляя контракты в различных городах; он всегда останавливался в лучших гостиницах, где его знали как человека щедрого и обслуживали по первому классу.
Двадцать шестого октября после полудня Линдси сидел в холле вашингтонского «Хилтона»; расслабившись в кресле, опустив красивые холеные руки на колени, он наблюдал за мужчинами и женщинами, входящими в гостиницу и покидающими ее. Линдси пытался угадать, каким способом они зарабатывают на жизнь. Его всегда интересовали люди – как богатые, так и бедные.
В три часа он увидел Алана Крейга, неуверенно оглядывающегося по сторонам. Линдси медленно поднялся и пересек холл; его лицо осветила приветливая улыбка. Линдси отметил, что Крейг выглядит ужасно. Видно, совсем сна лишился, подумал он. Что ж, если ведешь такую жизнь, расплата неминуема.
– Здравствуйте, Алан, – мягко произнес он, не протягивая руки. – Вы, как всегда, пунктуальны. Поднимемся наверх.
Крейг посмотрел на Линдси. Алан заметно осунулся. Он молча последовал за Линдси к лифту, поднялся с ним на третий этаж, затем по коридору дошел до джонатановского люкса.
– Надеюсь, вы справились с заданием, – сказал Линдси, прикрыв за собой дверь.
Без слов Крейг вытащил из кармана фотокамеру в кожаном футляре и передал ее Линдси.
– Садитесь. Я не задержу вас надолго. Хотите выпить?
Крейг, покачав головой, опустился в кресло.
– Извините меня. Одну минуту, – сказал Линдси и покинул комнату.
Он скрылся в ванной. Там уже стояли бачки с реактивами. Линдси проявил и зафиксировал пленку; включив свет, он принялся изучать ее с помощью сильной лупы.
«Эти японские камеры – просто чудо», – подумал он, рассматривая поразительно четкое изображение. Довольный, Линдси повесил пленку для просушки и вернулся в гостиную.
Крейг ждал его с побелевшим, измученным лицом.
– Прекрасная работа, – сказал Линдси.
Отперев ящик стола, он извлек из него толстый конверт и вручил его Крейгу.
– Сделка завершена, я полагаю.
Крейг заглянул в конверт. Он увидел там негативы и отпечатки.
– Где гарантия, что вы не оставили себе копии? – произнес он, в отчаянии всматриваясь в спокойное лицо Линдси.
– Мой милый мальчик, вы меня плохо знаете, – тихо сказал Линдси. – Честность превыше всего. Я не обманываю партнеров.
Помолчав, Крейг вымученно кивнул:
– Да… извините. – Потом он добавил: – Формула бесполезна. Если бы я думал, что она поддается расшифровке, я не передал бы ее вам. От нее нет прока. Вы слышите?
– Я понимаю, – сказал Линдси. – Не переживайте. Она понадобилась моему шефу. Зачем – это меня не касается. Теперь она у нас. Вы тоже получили то, что хотели. Дело закончено. Благодарю вас.
Крейг посмотрел на него, потом схватил конверт и выскочил из комнаты.
Линдси направился к телефону.
– Мистер Силк у себя? – спросил он оператора.
– Да, сэр. Одну минуту, сэр.
Спустя несколько мгновений Линдси услышал в трубке мужской голос.
– Силк слушает.
– Он спускается, – произнес Линдси.
– Понял.
Постояв пару минут возле гостиницы, Крейг сел в такси и назвал водителю свой адрес. Взволнованный, он не заметил, как двое хорошо одетых мужчин сели в «форд-буревестник» и поехали следом за такси.
За рулем «буревестника» сидел Чет Киган – двадцатишестилетний длинноволосый красавчик-блондин с маленьким ртом и близко посаженными глазами на пухлом розовом лице. У его сорокалетнего напарника физиономия была бесцветной, продолговатой, с выступающими скулами, резко очерченным носом, стеклянным глазом и белесым шрамом на левой щеке. Его звали Лу Силк. Эти двое были профессиональными убийцами. За деньги они, пренебрегая опасностью, могли ликвидировать любого человека, лишь бы ставка была высока. Как бездушные роботы, они подчинялись приказам Линдси, не рассуждая, не задавая лишних вопросов, зная по опыту долгого сотрудничества, что Линдси заплатит за работу больше, чем кто-либо другой.
Не заметивший преследователей Крейг, сидя в такси, рассматривал фотографии, извлеченные из конверта. Он передернулся. Даже если бы у него хватило мужества покончить с собой, все равно снимки принесли бы горе и ужас тем людям, которые могли их получить. Теперь фотографии у него. Он поверил Линдси. Я не обманываю партнеров, сказал Джонатан. Никогда впредь, поклялся себе Крейг, он не свяжется с незнакомцем. У него много надежных друзей. Это был миг чистого безумия, но как же дорого он заплатил за него!
Сфотографировать формулу оказалось делом простым и неопасным. Мервин Уоррен полностью доверял Крейгу, давал ему ключи от сейфа с материалами особой важности. Крейг успел сделать десяток фотографий и положить документ с формулой в сейф за несколько минут. Но теперь Крейга мучили угрызения совести. Он успокаивал себя тем, что формула не поддается расшифровке. И все же тот человек шантажировал его, чтобы получить ее. Неужели кто-то способен расшифровать ее? Крейг почувствовал на лице холодный пот. Он знал, что формула имеет стратегическое значение. В течение двух последних лет все американские криптографы безрезультатно ломали над ней голову. Крейг знал: стоит расшифровать эту формулу, и гигантский скачок в ракетной технике обеспечен.
Он вытер лицо платком. «Все это ерунда, – сказал себе Алан. – Формулу не расшифровать никому… это совершенно ясно!»
Машина остановилась у подъезда, Крейг расплатился с водителем. Алан не заметил ни черный «форд», затормозивший неподалеку, ни двух хорошо одетых мужчин, вышедших из него.
Он поднялся на лифте на пятый этаж, отпер входную дверь, вошел в квартиру, захлопнул за собой дверь. Алан снял пальто, затем через комнату, служившую гостиной и столовой одновременно, прошел на кухню, где он нашел жестяную коробку из-под пирожных. Он хотел как можно быстрее сжечь фотографии и негативы. Алан понес коробку в гостиную, думая при этом, что надо соблюдать осторожность… жечь фотографии по одной штуке. Нельзя сильно дымить.
Опустив коробку на стол, он услышал звонок в прихожей.
Он оцепенел, глаза его забегали. Поколебавшись, Алан бросился с жестяной коробкой на кухню и оставил ее там. Вернувшись в гостиную, он сунул толстый конверт с фотографиями под подушку кресла.
Раздался второй звонок. Алан неохотно подошел к двери и открыл ее.
Лу Силк приставил дуло маузера с привинченным конусообразным глушителем к груди Алана и втолкнул его в холл.
– Ни звука, – тихо приказал Силк. – Это пушка стреляет бесшумно. Грудь разнесет в клочья.
Крейг разглядел бесцветное лицо со шрамом и стеклянным глазом, который больше походил на человеческий, чем второй, живой. Алана вдруг охватил ужас; страх парализовал его. Он едва заметил второго человека, зашедшего следом и прикрывшего за собой входную дверь.
– Что вам надо? – выдавил из себя Алан.
Силк, подталкивая Крейга револьвером, впихнул его в гостиную.
– Не спеши, – сказал Силк. – И чтоб без фокусов.
Киган взял стул от обеденного стола и поставил его в центре комнаты.
– Садись, – сказал Силк.
Крейг опустился на стул. У него начался тик. Он безуспешно пытался совладать со своими мышцами.
– Где фотографии? – спросил Силк.
Крейг испуганно посмотрел на него:
– Вы не имеете права… Линдси сказал…
Он замолк, заметив, что в единственном зрячем глазу Силка сверкнула едва сдерживаемая ярость. Алан в отчаянии указал на кресло. Киган поднял подушку, нашел конверт, заглянул в него и кивнул Силку.
Лу отступил на несколько шагов назад. Он посмотрел на Кигана; лицо Силка ничего не выражало. Киган мгновенно выхватил из кармана нейлоновый шнурок; подойдя к Крейгу сзади, набросил петлю ему на шею. Затем Киган внезапно упал на спину, как дзюдоист, выполняющий бросок, и шнурок натянулся. Все это заняло не больше секунды.
Крейг почувствовал, как шнурок врезался в кожу. Алан с грохотом рухнул на пол. Киган наступил ногой ему на плечо, затягивая петлю.
Когда Силк, отвернув глушитель и опустив его в карман, засовывал револьвер в кобуру, Крейг был уже мертв.
Киган поднялся с пола. Силк взял фотографии из конверта. Он выбрал один снимок и положил его на журнальный столик. Остальные он сунул в карман пальто. Киган тем временем удалился в ванную. Потом он вернулся.
– Там на двери есть достаточно прочный крюк, – сказал Киган.
Они подхватили безжизненное тело Крейга и отнесли его в ванную, где с помощью шнурка подвесили тело на крюк. Начищенные туфли Крейга едва касались кафельного пола.
Посмотрев с минуту на тело, Силк удовлетворенно кивнул.
– Чисто сработали, – сказал он. – Идем.
Киган открыл входную дверь, выглянул в коридор, прислушался и подал знак Силку.
Они спустились вниз на лифте.
Никто их не заметил. «Форд» растворился в автомобильном потоке; они поехали назад в «Хилтон».
Жан Роден, парижский агент Радница, невысокий лысеющий толстяк средних лет с постоянно блуждавшей на губах улыбкой, не затрагивавшей глаз, вел дела шефа толково и эффективно. Многие поручения Радница носили криминальный характер. Роден был осторожен. Он никогда не совершал ошибок. Радниц щедро платил Родену, считая его одним из лучших своих людей.
В день смерти Крейга Жан получил из Вашингтона телеграмму следующего содержания:
РОДЕНУ. ОТЕЛЬ «МОРИС». ПАРИЖ, 6. СМИТ. ЗАВЕРШИТЕ ОПЕРАЦИЮ. ЛИНДСИ.
Роден закурил сигарету «Голуаз», надел пальто и шляпу, спустился к своей «симке». По забитым машинами улицам он добрался до набережной Великих Августинцев, где с трудом отыскал место для парковки. Затем Жан прошел по улице Сегье, свернул в грязный дворик и поднялся по лестнице на шестой этаж давно не ремонтировавшегося дома, часто останавливаясь, чтобы отдышаться.
Роден любил хорошо поесть и выкуривал в день сорок сигарет. Любая физическая нагрузка причиняла ему страдания, он ненавидел лестницы. Добравшись до шестого этажа, Роден постучал в дверь.
Джерри Смит открыл дверь с недовольным видом, но, узнав Родена, парень посветлел. На нем был тонкий свитер и джинсы в обтяжку.
– Здравствуйте, мистер Роден, не ждал вас. Новая работа?
Роден смотрел на него с брезгливостью. Иногда приходится использовать подонков, говорил себе Жан, но общение с подобными типами вызывало у него чувство омерзения.
– Похоже, кое-что подвалило.
Роден говорил по-английски с сильным французским акцентом. Он прошел в тесную грязную комнату.
– Я сработал неплохо, а? – с усмешкой сказал Джерри. – Могли и больше отстегнуть. А, мистер Роден?
Роден посмотрел на Смита. Вечно они требуют прибавки, а держать язык за зубами не умеют.
– Да, наверно.
Роден сунул руку под пальто. Палец лег на спусковой крючок револьвера 25-го калибра. Жан знал, что Джерри Смит живет один на шестом этаже, а старуха с пятого этажа совсем глухая. На набережной грохотал транспорт. Можно стрелять.
Джерри сделал шаг вперед, в глазах его горела алчность; Роден вытащил револьвер и всадил пулю в сердце Смита. Хлопок потонул в уличном шуме.
Роден вернулся в прихожую, засовывая револьвер в кобуру. Закрыв за собой дверь, не спеша спустился по лестнице, сел в машину.
В гостинице он отбил телеграмму:
ЛИНДСИ. ОТЕЛЬ «ХИЛТОН». ВАШИНГТОН. ОПЕРАЦИЯ ЗАВЕРШЕНА. РОДЕН.
Радниц велел Линдси не оставлять следов.
Линдси добросовестно выполнял задания шефа. Что такое две человеческие жизни, когда речь идет о четырех миллионах долларов?
«Бельведер» считается самым дорогим и фешенебельным флоридским отелем. Расположенный на берегу залива, омывающего Парадиз-Сити, он является излюбленным местом отдыха техасских нефтяных магнатов, кинозвезд и прочих богачей с годовым доходом свыше пятисот тысяч долларов.
Радниц из года в год арендовал здесь пентхаус – роскошные апартаменты, расположенные на крыше гостиницы. Отделенный пятнадцатью этажами от песчаного пляжа, люкс состоял из трех спален с отдельными ванными, роскошной кухни, двух гостиных, комнаты для личного секретаря и просторной веранды с бассейном, тентами от солнца, баром, шезлонгами и тропическими цветами.
Радниц всегда укрывался здесь, чтобы обдумать серьезную операцию, – в пентхаусе голова работала лучше, чем под палящими лучами флоридского солнца.
Радниц, одетый в белую махровую рубашку и голубые брюки из хлопка, сидел на веранде с сигарой во рту и бокалом в руке; Линдси, ступая по красно-белому кафелю, подошел к шефу, подвинул кресло и опустился в него.
Хозяин апартаментов приподнял смеженные веки:
– Вы получили ее?
Линдси протянул пухлый конверт.
– Свидетели убраны? – спросил Радниц, вытаскивая из конверта несколько больших отпечатков формулы.
– Убраны, – тихо ответил Линдси.
Радниц, хорошо знавший Линдси, не стал тратить время на выяснение подробностей. Он посмотрел на формулу, потом спрятал снимки в конверт и положил его на стол.
– Трудно представить, что эта формула стоит четыре миллиона долларов, – задумчиво произнес он. – Но в действительности ей нет цены.
Линдси слушал молча. Он раскрывал рот в присутствии Радница, только отвечая на вопросы шефа. Линдси испытывал глубокое уважение к этому коренастому, приземистому человеку, он считал Радница одним из самых блестящих финансистов мира, создавшим свою империю из ничего с помощью собственной головы, бульдожьей хватки и врожденного чутья, которое безошибочно вело его к большим деньгам.
– Мне сообщили, Алан Крейг совершил самоубийство, – сказал Радниц, разглядывая из-под опущенных век стайку девушек в бикини, резвящихся внизу на пляже. – Печально…
– Да, – произнес Линдси. – Полиция обнаружила в его квартире компрометирующие фотографии. Дело решили не предавать огласке. Об этом позаботился Уоррен.
– Хорошо. – Радниц пригубил напиток. – Можно начинать операцию. Вас ждет большая работа. Позвольте ввести вас в курс дела. Я хочу, чтобы вы ясно представляли суть вашего задания. Я изложил мои соображения на бумаге. Они могут вам пригодиться. Но на каждом этапе вы принимаете решения самостоятельно. Я вылетаю в Прагу, где, возможно, мне удастся заключить выгодный контракт. Затем – Гонконг. Там, как всегда, проблемы с пресной водой. Предстоит решить кое-какие вопросы строительства резервуара на Новой Территории. Я подписал договор о проведении работ, но резервуар надо заполнить. Из Гонконга лечу в Пекин. Надеюсь уговорить китайское правительство взять на себя доставку воды. Вернусь через десять недель.
Радниц уставился на Линдси своими холодными глазами цвета стали.
– Я рассчитываю на то, что к моему возвращению вам удастся расшифровать формулу.
Закинув ногу на ногу, Линдси рассматривал свои начищенные черные туфли. Его лицо ничего не выражало.
– Единственный человек, способный расшифровать формулу, – продолжил после паузы Радниц, – сам изобретатель. Его зовут Пол Форрестер. Он придумал не только формулу, но и способ шифровки. Несколько слов о самой формуле. Она содержит технологию изготовления совершенно нового металла. Насколько мне известно, он в десять раз легче стали и в три раза прочнее ее. Он также обладает антифрикционными свойствами. Этот металл способен снизить стоимость полета на Луну в два раза. Он является идеальным материалом для любых ракет и не имеет аналогов. Как вам известно, ученый, создавший его, Пол Форрестер, в настоящее время находится в частной психиатрической лечебнице «Гаррисон Вентворт», предназначенной для очень богатых пациентов. Американская администрация поместила его туда в надежде, что по выздоровлении он декодирует формулу. Форрестер содержится в больнице уже двадцать шесть месяцев. Он проводит дни, уставившись в пространство перед собой, ни с кем не разговаривая… как настоящий зомби. Болезнь его не поддается лечению.