– Универсалам запрещено, а людям всего лишь не рекомендуется. Кэт! Маленький цветочек, как образец, только внести ДНК в базу! Накопаем потом.
– Один! Мне страшно! – выпрыгивая из капсулы, прокричала она. – А я ещё даже не там!
– Барьер опасен только при близком источнике излучения. Поезд далеко, ты успеваешь, поверь мне!
Катюша запомнила эти секунды как в замедленной съёмке. Как приземлилась на первой секунде, на второй пересекла границу барьера, на третьей краем глаза заметила вспышку переходящего в гиперрежим аппарата Восьмисотого и ощутила волну мгновенно оказавшейся рядом чужой капсулы, на четвёртой дублёр ворвался в зону действия барьера. Она в этот момент сорвала цветок. Небольшой, похожий на медузу, летающий механизм отражал все пожелания своего хозяина. Главное, успеть раньше него добраться до капсулы! Поезд был уже близко, и страх стал таким, что контролировать себя и соображать что-то было уже невозможно. Осталось одно желание – бежать! Быстрее и дальше. И она побежала. И бежала бы очень долго, если бы Один не перехватил её и не затащил в капсулу. Она оказалась внутри ЛА-5, когда поезд проносился мимо. Обычное восприятие времени вернулось быстро, и, как передавала цветок Одину, она не помнила. Лишь привычные слова: «База, новая ДНК» привели её в чувство.
– Тридцать первый, у тебя основная система заглючила?! – затрещал голос не успевшего конкурента. – Ты понимаешь, чем это светит тебе? Видео у меня есть.
– Конечно понимаю! Ничем! – ответил Один.
– Дай-ка сюда, – сказала Катюша, беря у Одина рацию.
Она достаточно быстро пришла в себя и уверенно проговорила.
– Говорит Кэт 3186. Уважаемый коллега, мы ничего не нарушили. А вот вы мало того, что вышли из гиперрежима в нескольких метрах от человека, так ещё и снимали бегающую по лесу женщину без её согласия, так что лучше оставьте своё видео себе на память. Так уж и быть, разрешаю!
Раздались возгласы одобрения от других слышащих экипажей.
– На базе разберутся, – пробубнил Восьмисотый.
– Вот… формат! – произнёс Один уже не по рации.
– Да, ничего. Скажешь, что это была моя идея, – сказала Катюша.
– Кэт! Я восхищён! Всем.
– А вообще ты рисковал моей жизнью, он прав.
– Это было дело чести, а не денег. И я бы никогда не рисковал твоей жизнью. Я рассчитал всё до миллисекунды, ты успевала. Восьмисотый потому и бесится, что тоже это понимает. Никогда универсал не откроет люк капсулы, если снаружи что-то угрожает человеку. И на базе это поймут, но вызвать могут. Для беседы.
– Ну, пообщаемся. У вас с Восьмисотым особая «любовь», я заметила.
– Это давняя история… А ты сидишь попой на панели управления. Не запрещается, но гиперскорость не включишь.
– Ой, а я и не заметила! Со страху, наверное, забралась, где повыше. Не надо гиперскорость, давай просто максимально возможную. А то мне казалось, что я так медленно бегу, – она рассмеялась.
– Разорить меня хочешь! – Один полностью вдавил педаль.
– Я заслужила прогулку с ветерком.
Они высадились на обрыве у реки. Стояли на краю и смотрели вниз. После происшествия с поездом и полёта на скорости около трёхсот километров по телу Катюши разливалось приятное тепло, очень хотелось прикоснуться к Одину. Он, словно прочитав её мысли, подошёл ближе и крепко взял за руку.
– Свалишься ещё! Тогда точно проблемы будут.
– Мне вот интересно, – заговорила Катюша, – если ЛА работает от генератора Лайноса, то о каком разорении может идти речь? Ты очень часто употребляешь это выражение.
– Есть затратные для машины режимы. Источник топлива то у нас неиссякаемый, но детали изнашиваются. При очень медленной скорости или быстрой они выходят со строя быстрее. 50 – 150 – самая низкозатратная скорость для невысоких полётов. Детали успевают самовосстанавливаться. Если загерметизировать капсулу и перейти на второй уровень, можно лететь быстрее раза в четыре, и тоже довольно экономично, но ты не почувствуешь всей прелести полёта с закрытыми форточками.
– А гипер?
– Гипер, как ни странно, гораздо экономнее, чем та скорость, с которой мы летели сейчас, но злоупотреблять им тоже не следует. Конечно, ЛА – машина надёжная и, даже если постоянно так летать, менять что-то придётся очень не скоро, но если придётся… детали очень дорого стоят. Сообщество оплачивает, только если решит, что действительно пришёл час замены. Есть экстремальные условия работы, где ЛА не выдерживают и ломаются часто. На Севере, к примеру, в Антарктиде, при космических полётах, под водой. Там бесплатные детали выдаются по требованию. Здесь примерно раз в десять лет, есть те, которые дают чаще, но это по мелочам, в основном для внутреннего оснащения. А если я даму решил удивить, ну как тогда помнишь, когда мёртвые петли выписывали, или как сейчас, проехались чуть быстрей обычного, то это уже мои проблемы.
Катюша улыбалась, вспоминая, как пару дней назад Один показывал всё, на что была способна ЛА. Как он отвечал на вопросы Восьмисотого по рации: «Тридцать первый, с кем ты там воюешь, в небе?», «С тоской, со смертельной тоской!», «На базу во второй сектор обратись!», «Нет, приятель! Стоит только раз по-настоящему почувствовать себя живым, и исправить это уже никто не сможет».
Во второй сектор всё же пришлось обратиться, по другой причине. Их вызвали после того, как Восьмисотый доложил про поезд. Они прилетели на базу, зашли в третий сектор, желая что-то выяснить. Рыжули на месте не оказалось. Невысокая по сравнению с другими универсалами девушка с короткими светлыми волосами встретила их.
– Блондинчик, а где солнце моё? – спросил Один.
– В камере. Двое суток безвылазно сидела тут, на коктейлях одних, – ответила девушка. – А вы Кэт?
– Да, это я, – сказала Катюша.
– Приятно познакомиться, – улыбнулась блондинка. Как потом выяснилось, её так и звали – Блондиночка.
– А зачем нас вызвали? – спросил Один.
– Не знаю точно, что-то с поездом связано. Во второй сектор пройдите.
Они дошли до второго сектора. Взгляд Одина потускнел, Катюша это заметила.
– Эй! Мы же не нарушали. Или я чего-то не знаю?
– Не люблю сюда заходить…
Когда они вошли, Катюша поняла почему. Около сотни лет, а особенно последние лет пятьдесят люди жили в достаточно непринуждённой обстановке. Их право на своё мнение, на выбор, на проявление индивидуальности уважалось с рождения. Во втором секторе атмосфера была такой, что можно было «топор вешать». Эмоциональное напряжение после фрилайферской расслабленности ощущалось особенно остро. Катюша не знала, что чувствует Один, но то, как взгляды двух присутствующих там человек впились в него, объяснило то, почему он не любит сюда заходить. Ещё во втором секторе были два универсала: Восьмисотый и смуглая девушка, по всей видимости, исполняющая те же обязанности, что Рыжуля и Блондиночка.
Из людей было двое мужчин. Первый – главный программист базы, лет 40—45, атлетического телосложения, с красивыми голубыми глазами, но уж очень пронзительными, отчего они казались даже чуть злыми. Второй – один из наблюдателей, постарше, лет 55—60, невысокий, коренастый, с редкими волосами. Взгляд его был добрый и несколько уставший. Всего наблюдателей на базе работало четверо. По сути это те же программисты, но с меньшими знаниями и, соответственно, полномочиями. Если проводить аналогию, как врач и медсёстры.
– Здравствуйте, Екатерина, – заговорил программист. – Мы очень желали с вами познакомиться.
Он и наблюдатель вежливо представились и пожали Катюше руку. На Одина они, похоже, внимания вообще не обращали.
– Как вам у нас работается? – спросил программист.
– Очень интересно! – ответила Катюша.
– Вы правила все читали?
– Естественно, при оформлении.
– У-3186, – обратился, наконец, программист к Одину, – а вы правила помните?
– Да, – мрачно сказал Один.
– Почему же не соблюдаете?
– Вы о чём?
– Вы подвергли опасности члена экипажа, принадлежащего другой расе. И судя по вашим показателям, значительно превышающим план, вы жестоко эксплуатируете своего второго пилота.
Тут вмешалась Катюша:
– Послушайте, то, что я другой расы, как то влияет на ситуацию? Вроде мы ничем не отличаемся?
– Ничем, кроме того, что если универсал попадает в зону действия барьера, самое страшное, что может случиться, это необходимость обнуления. А вот вы могли серьёзно пострадать.
– Ну да… Обнуление – это же совершенно не страшно! – с сарказмом сказала Катюша.
– Сообщество не разделяет позицию Комитета насчёт равноправия. Жизнь человека всегда должна быть в приоритете…
– Похоже универсалы и между собой неравноправны, – перебила его Катюша. – Почему-то на капсуле Одина не установлен дублёр, способный работать в силовых полях щитов. У вас очень странные условия его льготного получения и очень странная стоимость для такой простой машины. Коллеги с такой штукой могли успеть раньше, а мне каждое растение дорого.
– Вы настолько нуждаетесь в деньгах? – удивился наблюдатель.
– Да, иначе зачем мне работать. Так что никто меня не эксплуатирует. Планом не предусмотрено количество растений или открытий, больше которого находить нельзя. В данном случае Один не виноват, это была моя идея.
– Люк вы сами бы не открыли, даже если бы идея была ваша. Если вы нуждаетесь, почему не обратитесь в Комитет? – спросил программист.
– Мне деньги нужны на личные цели, я не хочу их озвучивать.
– Сообщество могло бы дать вам кредит, – предложил наблюдатель.
– Нет, спасибо, мне не срочно.
– Как знаете, но больше не рискуйте, – наблюдатель сел за стол, тяжело дыша, достал бутылку с водой и какие-то пилюли. Явно, работа здесь была нервная. Ни экологичная жизнь, ни отсутствие нужды не спасало его от преждевременного старения. Как в дальнейшем подметила Катюша, остальные наблюдатели тоже выглядели значительно старше своего возраста.
– Я не рисковала. Любой универсал может очень точно определить расстояние и рассчитать время, требуемое на его преодоление. Серьёзные повреждения психики могут наступить только при прохождении рядом самого поезда, иначе пришлось бы строить очень длинные станции. У нашего коллеги есть видео, предусмотрительно снятое им. Вы можете всё проверить. Там даже с запасом было.
– Мы уже посмотрели. Вы же не против?
– А если бы я была против, что-то бы изменилось?
– Ваша жалоба на незаконное видео в Комитет и у нас у всех будут проблемы. В Сообществе существует правило, что можно нарушить некоторую свободу человека, если это как-то связано с его безопасностью. Мы бы доказывали это, Комитет то, что свободу нарушать никогда нельзя и у человека также есть право на смерть. Всё было бы долго и энергозатратно для обеих сторон, – объяснил наблюдатель.
– Я что, дура? – Катюша не в первый раз порадовалась своим школьным прогулам и тому, что в её голове нет этого бреда.
– Вижу, что нет. Поэтому мы без страха перед Комитетом посмотрели запись вашего коллеги. Там действительно всё так, как вы сказали, даже с запасом, если бы не одно но.
– Какое?
– Даже универсал не может просчитать всё. Вы могли споткнуться, испугаться настолько, что побежали бы вдоль, а то и в другую сторону, под поезд. Да мало ли что могло случиться…
– Попасть в вихрь выходящей из гиперрежима капсулы Восьмисотого, так стремившегося успеть первым. Знаете, какое это неземное ощущение, когда находишься в поле барьера, а тут ещё рядом изменённое пространство как усилитель действует! – продолжила Катюша и взглянула на Восьмисотого. – Извини, приятель, я не хотела тебя выдавать… Как-то случайно получилось.
– То есть? – спросил программист, обращаясь к Восьмисотому.
– Эта была необходимость, – ответил тот, оправдываясь. – Я решил на всякий случай быстрее оказаться там.
– И я уверена, он тоже всё рассчитал, ни на секунду не сомневаясь в моей адекватности, – сказала Катюша. – Конечно, я могла споткнуться и что там ещё… не запомнила. Ещё в любой момент на меня может что-то упасть, остановиться сердце, и если это произойдёт во время работы или… о ужас!.. на базе, то у вас с Комитетом будут проблемы. Люди! Вы серьёзно хотите просчитать жизнь и вывести формулу абсолютной безопасности? Но это же смешно!
– Да, но универсалы должны учитывать любые возможности… – начал программист.
– Универсалы отличаются от нас только тем, что могут отключить эмоции при просчёте вероятностей, – перебила его Катюша. – Но ни один разум, ни человеческий, ни компьютерный, не может учесть всё. Предлагаете ничего не делать?
– Хорошо, Екатерина. Вы достаточно убедительны, – сдался программист. – Просто впредь будьте осторожней.
– Конечно.
– У-3186, вы тоже, надеюсь, всё поняли? Второй пилот имеет право голоса, но капсулой управляете вы. И не забывайте, кто ваш второй пилот.
– Да, – ответил Один.
– Тогда не буду вас задерживать.
Когда они вышли, Катюша сказала:
– Конечно, я буду осторожней! Буду всегда осторожней, если рядом Восьмисотый!
– Сейчас ему тоже разнос устроят за гипер, сам напросился. Кэт, скажи, а на что тебе деньги нужны?
– Не знаю, пока не придумала. Но чувствую, что нужны!
– Я тебя обожаю! Как ты с ними так общаешься?
– Как?
– Как будто они в чём-то виноваты, а не мы.
– Это справедливо, мы не виноваты, а они нас задерживают. Сейчас весь лес без нас изучат!
– Знаешь что, сейчас быстренько находим пару-тройку цветочков, копаем пруд, а вечером приглашаю тебя на ужин на крыше гаража.
– Приглашаешь в качестве ужина?
– Почему?
– Там же комары всех пород на пиршество соберутся.
– А, забыл. Ничего, у меня отпугивалка есть, можешь её себе забрать. Днём от солнышка заряжаешь, несколько дней работает. Мне она не нужна.
– Сам как отпугивалка?
– Ага!
Возле их капсулы полукругом стояли универсалы с базы и Рыжая и с интересом что-то смотрели.
– Вот они! – воскликнула Рыжая, когда они подошли. – Мне тут Смугляша такое видео скинула! Чувствую, через пару дней у неформатов будут все льготы на переоборудование капсул. Один, признайся, ты где Кэт раздобыл?
– У железной дороги, – ответил он.
– Тридцать первый, одолжи второго пилота на денёк! – сказал тот самый парень, который принял Катюшу за Рыжую, когда она впервые прилетела на базу.
– Перебьёшься! – ответил Один и обратился к Рыжей. – Рыжик! Чего не спишь?
– Как я могу пропустить день, когда ваш экипаж работает? Опять коктейли поглощать придётся.
– Кэт, полетели работать, быстрее освободимся, быстрее Рыжая спать пойдёт, а то она состарится без камеры.
– Да я только оттуда, – возразила Рыжая.
– Всё равно мы сегодня недолго.
ЛА-5 3186 взлетела, со свистом рассекая воздух. Одину почему-то хотелось быстрее отсюда улететь, быстрее закончить рабочий день и остаться вдвоём с Кэт. Катюша, наоборот, не прочь была бы пообщаться с ребятами, но… Хоть второй пилот и имеет право голоса, пользоваться этим правом не хотелось.
Уже в капсуле она спросила:
– А чего они там смотрели такое?
– Между секретарями базы существует правило, негласное – записывать все разборки, происходящие во втором и первом секторах, потом скидывать друг другу, а дальше или смеяться, или плакать.
– Вы же не умеете плакать?
– Бывает, душа плачет, особенно если в первый сектор посчастливится попасть.
– А там что?
– Лучше не знать!
Катюша смотрела, как Один копает пруд при помощи ЛА. Блестящая обшивка снизу раздвинулась, и наружу вырвалось голубоватое пламя. Под воздействием этого пламени почва разлеталась в разные стороны. За два с лишним часа всё было готово.
Выбранную землю Один согнал в одно место и получился холм, похожий на пирамиду. Одной из своих стен подходил прямо к воде.
– Обалдеть, Один! – Катюша была в восторге. – Он даже больше, чем я хотела! Теперь ждём дождей, и можно купаться.