Таким образом, немцы в период Второй мировой войны – это коалиция народностей, и эту коалицию нацисты пытались расширить, включив туда немцев из других государств. Особый интерес Г. Гиммлер уделял венгерским и румынским немцам. Вся идеология нацистов была построена на противопоставлении немцев другим европейцам, и не только. Однако, с точки зрения нацистов, немцами не могли являться в полном смысле этого понятия коммунисты, лица, имевшие еврейских родственников и даже сочувствовавшие евреям (правда, здесь делались исключения, например, генерал люфтваффе Мильх), гомосексуалисты, представители религиозных меньшинств; они могли стать немцами, но только после «перевоспитания». Парадоксальный факт, но в 1944 г. германское командование на Восточном фронте ограниченно доверяло польским немцам, считая их нелояльными рейху, для чего были основания. Но неимперский немец мог оказаться выше в иерархии нацистского государства имперского немца, если последний не подпадал под нацистские критерии «настоящего немца».
Одним из результатов Первой мировой войны и установления Версальской системы стало определение национальности по крови. В средневековой Европе действовал этот принцип, но на первом месте все равно стояли религия и принадлежность к сословию, как принципы идентификации индивида в обществе. С определением, кого считать немцами, возникли сложности в связи с конфликтом вокруг Верхней Силезии, когда ее коренное население – силезцев – в Берлине считали немцами, смешавшимися с поляками, а в Варшаве – поляками, смешавшимися с немцами. В результате силезского территориального спора возник конфликт, который спровоцировал в Германии рост популярности ультраправых идей среди определенных сегментов немецкой молодежи. Именно в связи с силезским кризисом особое внимание правых привлекли статьи А. Гитлера, практически неизвестного в 1920–1921 гг. политика, в газете «Фолькишер беобахтер» (Гитлер тогда занялся написанием статей для этой газеты после увольнения из армии, последней его должностью там был референт полка, то есть, в переводе на советскую и российскую номенклатуру должностей – политрук, но, каким образом ефрейтор или даже капрал мог занимать такую немалую должность, остается до сих загадкой).
После Второй мировой войны в Германии возникли течения, отстаивавшие идеи сепаратизма: так, например, некоторые баварцы заявляли, что они не немцы. После холодной войны особой популярностью в северо-западной Германии стало пользоваться движение за возрождение фризов, его сторонники также считают себя отдельным народом, в свое время насильственно интегрированным в состав немецкой нации. Да и само понятие немецкой нации, если верить Отто Дану, возникло в конце XVIII в. в Германии, сохраняя свою ценность несколько поколений только в кругах интеллигенции. Словом, немец долгое время был примерно тем же самым, что ныне европеец, как житель Евросоюза и лицо, ощущающее себя представителем некой единой европейской культуры. Во Вторую мировую войну многие из тех, кого называли немцами, продолжали мыслить именно такими категориями (ярким примером чему служат народность эльзасцы).
Не менее сложно, чем с немцами, дело обстоит с идентификацией других обществ и народов, участвовавших во Второй мировой войне. Все мы знаем о Махатме Ганди, но многие не знают, что именно он призывал индийцев воевать за Британскую империю. Желал ли он распада этой империи? Нет. Он хотел ее преобразовать. Однако был оппонент М. Ганди Субхаса Чандра Бос, который в Индокитае возглавил корпус перешедших на сторону японцев индийцев. Особо больших достижений этот корпус не показал. Но суть в следующем: за Антигитлеровскую коалицию сражались не просто англичане, но представители Британской империи, которых мы в книге именуем британцами. Мы редко в данной книге употребляем термины «англичане» и «Англия», так как они составляли не столь крупный процент среди тех, кто дрался за Британию на полях сражений Второй мировой войны, и государство, которое на Западе противостояло Германии, не называлось Англией, оно носило и носит название Объединенное королевство, под чем понимается Британия, а тогда ядро Британской империи – Англия – больше культурное и географическое понятие, имевшее большую популярность в XVII–XVIII вв. благодаря во многом интеллектуальной работе республиканцев и их крайнего крыла – Кромвеля и его последователей – сторонников свержения монархии.
Не менее сложно обстояли дела с итальянцами. Веками Италия представляла собой культурную общность, но не нацию в полном смысле слова. В 1930-е гг. итальянцы, как нация, существовали в представлениях фашистов Б. Муссолини. На самом деле на территории этой страны существовало фактически несколько самостоятельных языков[2], но литературным считался тосканский диалект. Долгое время итальянцев объединяла вражда к австрийцам, которые, став частью Третьего рейха, окажутся вместе с итальянцами в составе Оси. Кризис политический и экономический 1919 г. сплотил реакционеров вокруг личности мало известного до этого политика Б. Муссолини, который станет лидером Италии.
По нашим оценкам, до половины численности личного состава войск Оси в Европе в 1943–1945 гг. составляли союзники нацистской Германии, коллаборационисты, а также лица, имевшие германское подданство, но получившие таковое после начала экспансии нацистов, что относится в первую очередь к австрийцам и судетским немцам, затем к ним присоединятся и представители других немецких общин с оккупированных территорий.
Пакты, большие стратегии и дипломаты: завязка трагедии
С кем хотела воевать и дружить Германия до Мюнхена?
Когда 30 января 1933 г. Гитлер пришел к власти, на территории Германии еще оставались иностранные контингенты, осуществлявшие оккупационную миссию в Рурской области. При этом Германия армии не имела. Однако восточные провинции Германии были также уязвимы, Восточная Пруссия в результате усилий Ю. Пилсудского оказалась в начале 1920-х гг. отделена коридором от остальной Германии. Вроде бы первый конфликт между Германией и западными странами должен был разгореться на Востоке, однако 26 января 1934 г. происходит событие, ставшее для Берлина настоящей дипломатической победой, – министр иностранных дел фон Нейрат подписал с режимом Ю. Пилсудского Пакт о ненападении, или Декларацию о неприменении силы между Германией и Польшей. Однако Ю. Пилсудский вынужден был пойти на такой нелегкий для него шаг после подписания западными союзниками с Германией Пакта четырех летом 1933 г., куда вошли Франция, Британия, Италия и Германия. Попытки официальной Варшавы в 1933 г. убедить Францию пойти на усиление нажима на Германию с целью остановить нацистский режим на пути к милитаризации оказались неудачными.
Ю. Пилсудский верил в силу Пакта с Германией, поэтому до его смерти в 1935 г. Польша почти не проводила мероприятий по довооружению и перевооружению именно для обороны своих западных рубежей, для борьбы с Советским Союзом, как считали польские генералы, было достаточно армии старого образца. Кроме того, Ю. Пилсудский «прощупывал» пути создания союза с Венгрией, который был бы направлен как против Германии, так и против Малой Антанты, в которую входили Румыния, Югославия и Чехословакия.
С чехами у поляков отношения не сложились еще в конце Первой мировой войны из-за Тишинской области. Амбиции польских националистов, с которыми был вынужден считаться умеренный социалист Ю. Пилсудский, простирались далеко, что в 1918 г. стало сильно раздражать Запад, особенно Ллойд Джорджа и Вудро Вильсона. Чехословакия была детищем во многом французской дипломатии, поэтому давать в обиду чехов Антанта явно не хотела. В то же время Л. Джордж стремился ограничить амбиции Ю. Пилсудского в Прибалтике, которую англичане уже в конце 1918 г. присмотрели для себя в качестве фактически полуколонии. Претензии Ю. Пилсудского на отдельные литовские территории с перспективой распространения польского влияния на всю Литву не нравились в Лондоне, как и Вашингтон был не в восторге от польских решений галицийского вопроса, когда был поставлен крест на украинской государственности. В результате всего этого Мюнхенское соглашение 1938 г. было спокойно воспринято в Варшаве, и в Тишинскую область вошли польские войска.
Потепление отношений с Польшей означало для нацистского режима отход от принципов, изложенных Гитлером в «Майн Кампф», но эта работа была переписана лидером НСДАП в 1928 г., что указывает на то, что Гитлер был готов уже в конце 1920-х гг. пересмотреть положения своей доктрины; в очередной раз происходит это в 1932 г. Тогда Гитлер на встрече со своими соратниками заявил о планах создания новой империи, которая состояла бы из Германии в современных на тот момент границах, Австрии, Чехословакии и части Польши (имелись в виду бывшие имперские земли, отошедшие к Польской республике после Первой мировой войны). Вокруг этой империи, или «ядра», по Гитлеру, должен был возникнуть пояс протекторатов, включая Украину, Кавказ и Закавказье[3]. Этот план, по сути, повторял план генерала Гренера и других немецких генералов, сформулированный в середине 1918 г., план распространения германского влияния на Восток.
Таким образом, в программе 1932 г. Гитлер строил планы агрессии на Восток, хотя незадолго до этого главным противником Германии он считал Францию. На пути у планов Гитлера стоял человек, которого никак нельзя было заподозрить в неприязни к нацистам, но который не испытывал иллюзий по отношению к Германии, этим человеком был Бенито Муссолини – лидер фашистской Италии. Это спустя годы Италия станет союзницей Германии, но в начале 1930-х гг. дуче был сторонником сдерживания Германии, но в то же время он выступал и противником Версальской системы. Усиление Германии было выгодно, с одной стороны, Риму, чтобы для него были развязаны руки в Африке и на Балканах, но, с другой стороны, Гитлер явно угрожал интересам Италии на тех же Балканах. Отсюда появился Пакт четырех, инициированный Муссолини. Третий пункт проекта Пакта, сформулированного Муссолини, позволял Австрии, Венгрии и Болгарии довооружаться, если это будет делать Германия.
16 марта 1933 г. премьер-министр Великобритании Макдональд внес предложение разрешить Германии увеличить численность своей армии со 100 тысяч человек до 200 тысяч. Надо сказать, не столь большая уступка, но она дала нацистскому руководству повод полагать, что Запад дал «зеленый свет» на довооружение. В апреле 1933 г. Германия выдвинула требование на Женевской конференции по разоружению – разрешить ей довести свой военный потенциал до уровня Франции. 11 мая 1933 г. Константин фон Нейрат заявил, что Германия будет довооружаться вне зависимости от решений ставшей уже бесполезной, по его мнению, мирной конференции. 14 октября 1933 г. немецкая делегация была отозвана с работы конференции с одновременным выходом Германии из Лиги Наций. Одновременно с этим был распущен и рейхстаг с назначением новых выборов в то, что еще называлось германским парламентом.
12 ноября 1933 г. 92,2 % избирателей проголосовали за единый список НСДАП, ответив попутно на вопрос, одобряют ли они выход Германии из Лиги Наций и отказ от участия в мирной конференции. Несмотря на такие явно антизападные действия Гитлера, Пакт четырех все-таки был подписан 15 июля 1933 г. Первого марта 1935 г. находившаяся под управлением Лиги Наций Саарская область была передана нацистской Германии, Запад промолчал. Через 15 дней после занятия Саарской области нацисты ввели всеобщую воинскую повинность, приняв закон «О восстановлении вооруженных сил». Официально главной причиной создания вермахта была названа большевистская угроза, однако спустя несколько лет Гитлер заявил, что официально вермахт создавался против Франции. 26 июня 1936 г. появилась директива Бломберга о единой подготовке вермахта к войне. За время, прошедшее с марта 1935 г. по лето 1936 г., внешнеполитическая стратегия Гитлера не претерпела особых изменений, главными противниками оставались Чехословакия, Австрия, Польша. Однако у военных были свои соображения, и в то время Бломберг имел большое влияние на Гитлера, поэтому взоры германского Генштаба были устремлены все-таки на Запад.
Разработанные в 1935 г. планы «Рот» и «Грюн» предусматривали основным театром боевых действий германо-французскую границу, при этом вермахт должен был наступать. Главным поводом для войны, как предполагал немецкий Генштаб, должна была стать германская агрессия против Чехословакии. 11 июля 1936 г. возник план «Рот-Грюн», где Германии предстояло воевать практически против всей Европы, включая СССР. В ходе учебных общегерманских маневров в мае 1936 г. командование вермахта увидело, что западные провинции рейха не располагают достаточной транспортной инфраструктурой для быстрого развертывания войск[4].
Из мероприятий по подготовке Германии к войне в директиве Бломберга от 26 июня 1937 г. (продолжение директивы 1936 г.) к войне обращает на себя внимание пункт «б», который гласит: «Обеспечить внезапность начала войны по времени и ведение ее такими силами, о которых противник не предполагает»[5]. Таким образом, речь идет о подготовке к агрессии. Пункт «в» явно указывает на то, что Бломберг рассматривал главным ТВД все-таки район линии Зигфрида, так как в этом пункте говорится о подготовке к быстрой переброске сил вермахта из Восточной Пруссии. Среди вариантов возможных войн, для которых следует разработать порядок развертывания основных сил, Бломберг определяет: вторжение в Австрию (интервенцию, как буквально у него), войну с «красной» (республиканской) Испанией, крупный конфликт с Англией, Польшей и Литвой. Но в части второй директивы говорится о вероятной войне с Францией на Западе и Россией и Чехословакией на Востоке. Однако Бломберг считал, как один из вариантов войны, что Франция нападет первой, когда Чехословакия и Россия ее поддержат (это была реакция на советско-французские переговоры о заключении альянса в 1935 г., которые завершились неудачно).
Бломберг был уверен, что Польша все-таки не выступит на стороне антигерманской коалиции, что находит отражение в словах его директивы: «Судя по политической ситуации на данный момент, совершенно невероятно, что Польша примет участие в войне против нас, например, на стороне России»[6]. Однако во всех случаях в планах 1937 г. СССР рассматривается, как сторона, проводящая наступательные операции против Германии. Судя по общегерманским военным учениям мая 1936 г., вермахт готовился именно к варианту, когда Франция предпримет наступление первой. «Рот и Грюн» был планом обороны Германии в случае выступления против нее одновременно большой группы государств, включая Британию и СССР, тогда, как пишет Бломберг, «в этом случае наше военное положение ухудшилось бы в критической мере, могло бы даже стать безнадежным»[7]. Заметим важную деталь: Бломберг рассматривал участие России и Польши в одной коалиции как крайне маловероятное явление, что соответствовало сложившейся на то время политической реальности. В директиве указано, что в случае наступления Франции против Германии: «Первой задачей сухопутных войск будет, приняв бой возможно ближе к границе, воспрепятствовать продвижению противника в направлении на р. Рейн и форсированию этого рубежа, а также выходу противника в область Шварцвальд, и возможно дольше удерживать район Вестергейн севернее р. Мозель»[8]. Общегерманские учения июня 1936 г. проходили именно с акцентом на таком варианте[9]. В дополнении к директиве от 26 июня 1937 г. 7 декабря 1937 г. появились новые соображения Бломберга, которые были результатом уже влияния Гитлера непосредственно на стратегию подготовки к войне. Вариант «Грюн», то есть вариант войны на два фронта, но с «блицкригом» на территории Чехословакии и достаточно вялыми действиями Франции на Западном фронте выдвигался на первый план. Вероятность нападения Франции на Германию теперь оценивалась как низкая[10]. 21 декабря 1937 г. появилась уточняющая директива, согласно которой вариант «Грюн» мог быть приведен в действие в случае отказа Англии и Франции от борьбы за Чехословакию либо при условии полной готовности Германии к войне, чего, как надо понимать из директивы, в 1938 г. не могло произойти. Бломберг в основном уповал на нейтралитет Англии и сковывание Италией Франции на Средиземном море.