Нина так и спросила про рыбу. Просто чтобы нарушить затянувшееся неловкое молчание.
– Отчего же не водится? – Яков, казалось, удивился. – Очень даже водится. Наверное.
Вот это неуверенное «наверное» смутило ее больше всяких недомолвок. Не может быть, чтобы загоринские рыбаки до сих пор не освоили такое место. А если не освоили, то почему?
– Выходи! – сказала Шипичиха и с видимым усилием распахнула дверцу «уазика». – Пойдем дом смотреть.
Нина выбралась из машины, помогла спрыгнуть на землю Темке, вытащила рюкзак, который показался ей неподъемным. А Яков даже не шелохнулся, сидел, крепко сжав руль. На его загорелых, поросших сизой щетиной щеках перекатывались желваки.
Шипичиха, как и прежде, не стала их дожидаться. Она поднялась на террасу, замерла в раздумье перед тяжелой дубовой дверью. Или не в раздумье, а в нерешительности? Нина тоже замерла, вглядываясь в дом.
Старый. Определенно старый, кое-где обветшавший, но большой и добротный. Идеальный дом в идеальном месте. Вот только одинокий. Такой же одинокий, как и они с Темкой. А раз так, может, и получится ужиться? Хотя бы попытаться?
Она не спешила входить в дверь вслед за Шипичихой и Темку не пускала. Крепко держала сына за руку. Ей нужно узнать кое-что важное прямо сейчас, пока Яков не уехал.
– Можно вопрос? – Теперь, когда они оказались лицом к лицу, стало ясно, что с возрастом Нина не ошиблась. А еще было в Якове что-то лихое и отчаянное, выдававшее бурную молодость.
– Валяй!
Все-таки он снял очки. Глаза его были по-цыгански черными, с густыми, по-девчоночьи длинными ресницами. Может, из-за этих ресниц он и носил свои авиаторы? Стеснялся этакой красоты?
– Как нам отсюда добираться до Загорин?
Вот сейчас Яков скажет: а как хотите, так и добирайтесь, пешкодралом добирайтесь! И что Нине с Темкой останется делать?
Но Яков сказал другое. Казалось, он и вопроса от Нины ожидал совсем иного и сейчас расслабился, успокоился.
– Вон там, – он махнул рукой куда-то в сторону от дома, – есть тропинка. По ней десять минут – и вы на дороге. По дороге еще пять минут – и вы на остановке.
А рейсовый транспорт тут ездит, как получится…
– А автобусов тут ходит много. Есть колхозный, есть два дачных и один пансионатский. Расписание, кажись, там прямо на столбе прибито. Но лучше тебе сходить и самой посмотреть.
От сердца отлегло. Если автобусов много, то есть надежда, что хоть один из них выйдет в рейс.
Яков хотел еще что-то сказать, но не успел. Дверь дома распахнулась словно сама по себе. Нина замерла, Темка вздрогнул, а загорелый лоб Якова покрылся испариной.
– Вы скоро там? – послышался из темноты раздраженный голос Шипичихи. Значит, дверь не сама, значит, это старуха ее… толкнула.
– Идем! – Нина со вздохом перекинула через плечо лямку рюкзака.
– Постой-ка! – Яков крепко сжал ее руку повыше локтя. Нина едва удержалась от того, чтобы не закричать. Или не ударить. – Вот возьми. – Он сунул ей обрывок пожелтевшей газеты с какими-то каракулями. – Это мой мобильный. Ну так… на всякий случай.
Сейчас бы и спросить, на какой такой случай, но вместо этого Нина молча кивнула и спрятала обрывок в карман джинсов. Потом спросит.
По широким ступеням террасы Темка взбежал первым и первым же нырнул в пыльную прохладу старого дома. Нине не осталось ничего другого, как войти следом. Ей не пришлось привыкать к темноте, в квадратной прихожей тут же вспыхнул уютный оранжевый свет.
– Электричество есть, – сказала старуха удовлетворенно. – Сейчас проверю газовый баллон, а вы пока осматривайтесь.
Изнутри строение казалось даже больше, чем снаружи. Хороший, добротный дом, скорее похожий на дачный, чем на деревенский. В прихожей были четыре двери. Одна вела на просторную кухню, выходящую окнами на террасу и озеро. Обстановка на кухне была спартанской: стол, два стула, старая допотопного вида плита, буфет с резными дверцами, за запылившимися стеклами которого можно было рассмотреть тарелки и чашки. Но больше всего Нину заинтересовала мойка и водонагревательная колонка. Не верилось, что здесь, на краю цивилизации, может быть еще и такая роскошь, как горячая вода. Она покрутила сначала один вентиль, потом другой, из проржавевшего крана в мойку не упало ни капли.
– Насос надо починить, а лучше вообще заменить. – Нина и не заметила, как в кухню вошла Шипичиха. – А с газовым баллоном, кажись, все в порядке. Если горячая вода нужна, водонагреватель тоже придется купить. Этот уже давно не работает. И дизельный генератор. – Старуха подошла к окну, в задумчивости посмотрела на ровную озерную гладь. – С электричеством бывают перебои. Линия старая, прокладывали ее еще для НИИ, тогда и дом запитали. А сейчас по-разному случается. Если при лучине сидеть не хочешь, подумай о генераторе.
– Подумаю, – пообещала Нина не то старухе, не то самой себе.
– Ванна с туалетом тут тоже имеются. Вот такая роскошь. – Шипичиха усмехнулась. – Только не работают. Пока не будет хорошего насоса, воды тоже не будет. И даже если с насосом, то много воды не лей. Потом замучаешься с выгребной ямой. Чтоб ее почистить, придется человека из райцентра нанимать задорого. Запомнила?
– Запомнила. – Нина кивнула, приоткрыла дверцу буфета. Посуда была разномастная, но вся целая, без сколов и трещин. В дальнем углу одной из полок виднелась банка с вареньем. Кажется, вишневым. Сколько лет простояла здесь эта банка?
– Дальше пойдем! – Старуха аккуратно, по большой дуге обошла Темку, вышла из кухни.
Дальше располагалась просторная комната, наверное, гостиная. И здесь мебели было по минимуму. Продавленная тахта, два кресла, старая стенка и стеллаж с книгами, а еще камин. Самый настоящий камин! В доме имелись еще две спальни. Одна побольше, вторая поменьше. Ту, что поменьше, можно было переоборудовать под комнату для Темы. Здесь даже стояла детская кроватка. Год назад Темка бы ей обрадовался, а теперь он считал себя взрослым и в кроватке для малышей спать отказывался. Нина тут же решила, что со временем купит Темке новую мебель и переклеит в детской обои. Эти, в веселый цветочек, уже давно потеряли и яркость красок, и актуальность. Ее собственная спальня окнами выходила на озеро. Здесь тоже стояла кровать. Старинная, кованая – актуальная во все времена. Кровать была застелена лоскутным пледом. Нина как-то сразу поняла, что плед этот ручной работы. Его она менять точно не станет, только выстирает как следует. А вот тюль на широком окне нужно сменить. Он порыжел от времени, пошел мелкой сеточкой дыр. Его уже никак не восстановить. Тюль не восстановить, но большое настенное зеркало отреставрировать можно запросто. Сейчас оно тусклое и мутное, засиженное мухами, в растрескавшейся раме, но все равно добротное и очень красивое. Такое же красивое, как кованая кровать. А платяной шкаф, наверное, делал тот же мастер, что и раму. Потому что завитушки и вензеля на них одинаковые, и позолота, остаток былого величия, тоже одинаковая. Подумалось, что на антикварном аукционе вещи эти стоили бы немало. Может, даже больше, чем сам дом, но продавать их Нина не станет. Будет чем занять руки и мысли долгими летними вечерами. Про зимние вечера она думать пока не осмеливалась. Может, и не придется им с Темкой зимовать у Темной воды. Может, все как-нибудь и обойдется.
В спальню Шипичиха заходить не стала, остановилась на пороге. Мимо нее прошмыгнул Темка, уселся на лоскутное покрывало, зажмурился, то ли от удовольствия, то ли от взметнувшегося в воздух облачка пыли. Темке нравилось это приключение. Определенно нравилось.
В доме имелись еще несколько подсобных помещений, в одном из которых обнаружился отопительный котел, а во втором – обещанная старухой ванная комната. Она была удивительная. С одной стороны чугунная ванна на львиных лапах, с другой – окошко с задернутой цветастой занавеской. Если занавеску отодвинуть, станет виден лес и часть озера. Наверное, хорошо вот так лежать в ванне и любоваться пейзажем. Главное, как можно быстрее разобраться с насосом и бойлером. И узнать, откуда брать питьевую воду. Не из озера же.
– Из скважины, – сказала Шипичиха в ответ на ее вопрос. – Но скважина, наверное, заилилась. Пока не починишь, пользуйся колодцем. Он там, за домом.
Скважина заилилась. Значит, еще одна статья расходов и еще одна проблема. Но это такие проблемы… не сказать что очень приятные, но хотя бы нестрашные. Нине и Темке понравится этот дом. Кажется, он им уже нравится.
– Ну что? – Шипичиха смотрела на Нину с внимательным прищуром. – Как хоромы?
Было в ее голосе что-то такое… что-то тревожное. За кого она тревожилась? Уж точно не за них с Темкой, чужих людей.
– Хороший дом, – сказала Нина коротко и осторожно. – Я думала… мне казалось, он должен быть старше.
– Он такой и есть. – Старуха кивнула. – Его часто перестраивали, под себя переделывали.
– Кто?
– Хозяйки. Вот ты же тоже уже что-то придумала?
– Ничего. – Ей не хотелось делиться с Шипичихой ни своими задумками, ни планами на будущее. Планами вообще лучше ни с кем не делиться.
– Ну, тебе виднее. А мне, пожалуй, пора.
Вот и все. Никакого тебе «обращайся, если что», никакого номера телефона. Показала дом, сунула в руки проржавевший ключ. Живите как знаете.
А они и выживут! Как-нибудь да выживут. Без посторонней помощи.
Шипичиха была уже на террасе. Нина думала, спустится по ступеням, усядется в «уазик» и уедет, не прощаясь, а старуха вдруг остановилась, посмотрела так, что аж сердце зашлось, сказала шепотом:
– Ты дома не бойся.
– Я и не боюсь. – А что еще ответить на такую странность?
– И малого к воде пока лучше не пускай. Присматривай.
Тоже еще рекомендация. Ясно же, что, если живешь с маленьким ребенком на берегу озера, нужно быть предельно внимательной. Но Темка все понимает, с ним можно договориться. Нужно только найти правильные слова.
– Я присмотрю. – Пришлось пообещать. Уж больно требовательно смотрела на нее старуха.
– Они его позовут. Они всегда зовут. Но если ты будешь рядом, беды не случится.
– Кто позовет? Какой беды?
Ох и не нравился ей этот разговор! А может, в самом деле, плюнуть на дом и попроситься на постой к кому-нибудь в Загоринах? К кому угодно, только не к Шипичихе. Уж больно она странная. Старуха с приветом. С очень большим приветом.
– Ему здесь понравится. – Шипичиха словно бы ее и не слышала. – Это место такое…
– Темная вода, – сказала Нина некстати, а Шипичиха вдруг согласно кивнула.
– Да, Темная вода. Не просто так оно называется. Тут вообще все не просто так. – И тут же подалась вперед. Так стремительно подалась, что Нина отшатнулась от неожиданности. – Помнишь что? – спросила строго.
– А должна?
– Значит, не помнишь. Лучше бы тебе и не вспоминать. – Шипичиха покачала головой, а потом вдруг добавила: – Не вспоминать и не возвращаться.
Последнее слово она произнесла уже на середине пути к «уазику» и внимательно за ними наблюдающему Якову. Догнать бы, вцепиться в худые плечи, встряхнуть, выбить из старухи и эту загадочную дурь, и все ответы. Если бы не Темка, который вышел из дома и присел на верхнюю ступеньку, Нина, возможно, так и сделала бы. Но не при сыне. Темку нельзя пугать. Ни пугать, ни травмировать. Потом. Потихонечку-помаленечку она все узнает.
* * *
Нина еще какое-то время стояла на террасе, прислушивалась к затихающему звуку мотора, всматриваясь в неподвижную черную озерную гладь. Темка стоял рядом, тоже словно к чему-то прислушивался. Или это просто она стала подозрительной после разговора с Шипичихой?
– Тема, – позвала она сына. – Как дела, Темка?
Сын не ответил, но улыбнулся. Это значит, хорошо дела, нравятся ему приключения. Ну а ей, стало быть, и желать больше нечего, если ребенку хорошо. Вот только нужно до ночи успеть прибраться в доме, застелить кровати. Она и не заметила, когда Шипичиха оставила посреди кухни доверху наполненную плетеную корзину. Кажется, не было никакой корзины, а теперь вот есть. А внутри – хрусткое, шершавое на ощупь льняное белье, явно старое, еще самотканое. А под бельем – съестные припасы. Не много, ровно столько, чтобы хватило на ужин и завтрак. И наполненная отваром склянка. Замотавшись, увлекшись осмотром дома, Нина и не заметила, как прошла боль. Два дня не проходила, лишь слегка унималась от анальгетиков, а теперь прошла. Вот такие чудеса сельской фитотерапии.
Устроить генеральную уборку Нина решила завтра, а пока достаточно натаскать из колодца воды, вымыть полы, стереть пыль со стола и подоконников, искупать Темку в найденном в кладовке глубоком жестяном тазу, ополоснуться с дороги самой. Был соблазн поплавать в озере, в этой самой темной воде. Но не знавши броду, не сунься в воду. Вот она и не сунется, пока не поймет, что здесь да как, какое дно, какая глубина.
Темка уснул быстро, еще до девяти часов. Свернулся калачиком на Нининой кровати, а Нина, глядя на сына, подумала, что нужно обязательно купить ночник. Не то чтобы Темка боялся темноты, но лично ей так будет спокойнее. А пока можно включить свет на террасе. Еще в самом начале исследования дома она обнаружила под крышей террасы электрический патрон, а на одной из полок буфета нашлась старая лампочка накаливания. Нина уже и забыла, когда видела такие в последний раз, эпоха энергосбережения брала свое. Спираль в лампочке выглядела неповрежденной, и это давало надежду.
Лампочка не подвела. И проводка тоже. После недолгих манипуляций на террасе вспыхнул уютный рыжий свет. Ночь еще не полностью вступила в свои права, и с террасы все еще можно было разглядеть прибрежные заросли, но на неуклонно темнеющий небосвод уже выкатилась круглая луна – большая и яркая, словно ненастоящая.
Весь этот бесконечный день Нина только и мечтала о том, как ляжет и закроет глаза, а сейчас, казалось бы, ложись, отдыхай, но не хочется. Или не можется. Страх все еще держит за горло холодной лапой, не дает ни вдохнуть, ни выдохнуть. И боится она не дома и не этого глухого места. Другого боится. И чтобы не свихнуться, приходится убеждать себя, что самое плохое уже позади, что здесь, у Темной воды, их с Темкой никто не найдет.
У нее почти получилось. И даже дышать стало чуть легче, чуть свободнее. Не зря же говорят, что дома и стены помогают. Вот это ее дом. Пусть пока только формально, на бумагах, но дом есть. И крыша над головой есть, и какая-никакая мебель! Остальное она докупит и отремонтирует.
– Мы с тобой подружимся, да? – Нина погладила все еще хранящие тепло уходящего дня перила. – Я тебя подлатаю.
Она подлатает дом и подлатает себя. А потом забудет случившееся, как страшный сон. Должна забыть. Ради себя и ради сына.
Воспоминания вернулись болью в ребрах и животе. Самое время глотнуть зелья Шипичихи. Вот сесть на верхней ступеньке террасы с чашкой зелья, представить, что это не зелье вовсе, а крепчайший кофе, и начать новую жизнь!
Картинка светлого будущего не сложилась из-за громкого всплеска. На мгновение показалось, что к террасе, той ее части, что нависала над водой, подплыла лодка. Или крупное животное. Или огромная рыба. Или еще какая тварь… Нина замерла, вытянулась в струну, а потом после долгой борьбы с самой собой на цыпочках двинулась в сторону звука. Света от лампочки хватало лишь на то, чтобы осветить террасу. Темная вода так и оставалась темной.
– Эй… – позвала Нина шепотом и тут же подумала, что это полная чушь – разговаривать с животным, рыбой или иной… тварью. А если на ее «эй» сейчас кто-нибудь отзовется, станет вообще не до шуток.
Не отозвались, но по темной глади воды скользнула еще более темная тень. Или показалось?
Показалось бы, если бы не еще один громкий всплеск. На самом деле громкий. Нина когда-то давно смотрела передачу про сомов, про то, какими огромными они могут вырасти, размером с ребенка, если не больше. Щуки тоже бывают большими. И аллигаторы. Вот только аллигаторы в Темной воде точно не водятся. А ей на будущее стоит прикупить переносной фонарик помощнее, чтобы при случае отследить неведомую озерную зверюшку.