Валери коснулась броши своей прабабки, словно напоминая об их прошлом разговоре.
– Ваше величество, как вам известно, во мне течет кастильская кровь. – Во всяком случае, так ей говорили. – Буду счастлива служить Ла Рейне, когда она снова объединит две великих страны: Кастилию и Англию.
Она молча ждала, пока священник переводил ее слова. Если королева нахмурится и сдвинет брови, значит, она относится к ней не лучше, чем к Кэтрин.
Королева внимательно разглядывала ее. Валери заставляла себя стоять с широко раскрытыми глазами и с надеждой улыбалась.
Наконец королева кивнула и пробормотала несколько слов.
– До Пасхи. А там посмотрим, – сказал священник.
Всего несколько недель… Что ж, она благодарна и за такую короткую передышку.
– Постараюсь служить вашему величеству хорошо!
Самое важное для Констанцы – ее ребенок и ее родина. Значит, теперь они станут главными заботами и для Валери.
В противном случае ее ждет безымянный муж, который будет решать за нее, что важно, а что нет. А пока… Валери могла понять тоску по ребенку. И по родине.
Она поклонилась, поблагодарила королеву и вышла, снова гадая, кого Ланкастер выберет ей в мужья. Вдруг, непонятно почему, она вспомнила лицо сэра Гила. Какое потрясение он испытал, когда она сказала, что шелковый шарф принадлежит не ей! Он понял, что Скаргилл ей изменял! В его суровых голубых глазах она прочла намек на сочувствие…
Странно, что этот закаленный в боях воин ожидал супружеской верности от своего соратника. Еще более удивительно, что он думал, будто она ожидала верности от мужа.
Несмотря на многочисленные торжественные заявления о рыцарстве, брак являлся просто сделкой, где страсти было не больше, чем при покупке муки на базаре. То, что верно для королевы Кастилии, верно и для леди Валери из Флорема.
Она прекрасно понимала то, чего не понимал сэр Гилберт Волфорд.
До марта, когда Ланкастер послал Гила в покои королевы за леди Кэтрин, он не разрешал себе вспоминать о леди Валери.
За последние недели он редко видел ее. Дворец был большим, свита королевы держалась уединенно, а его больше, чем вдова Скаргилла, занимали корабли, которые должны были переправить войска через Ла-Манш.
И все же она постоянно присутствовала в его мыслях. Интересно, нашел ли ей герцог нового мужа? К своему удивлению, Гил понял: он надеялся, что Ланкастер подберет для нее человека более благородного, чем Скаргилл.
Хотя он вошел на половину королевы, чтобы вызвать леди Кэтрин, его внимание сразу же привлекла Валери. По-прежнему в трауре, она тихо сидела в углу зала, опустив глаза. Она казалась воплощением скромности и сдержанности.
– Дамы… – Он поклонился, надеясь, что Валери поднимет голову. – Монсеньор Испании просит леди Кэтрин пожаловать к нему, чтобы переговорить о его детях.
Услышав его слова, леди Кэтрин подняла голову и просияла.
– Да, разумеется! – Она встала и поспешила прочь, не дожидаясь, пока он последует за ней.
На какое-то время Гил и леди Валери остались одни. Оба молчали.
Ему тоже следовало выйти. У него не было никаких причин задерживаться. Но ее упрямое нежелание смотреть на него показалось ему вызовом. Неужели кто-то рассказал ей о его прошлом? Или она по-прежнему винит его в гибели мужа?
Тишину нарушал лишь стрекот и свист черно-белой птицы, которая сидела в клетке в солнечном углу зала.
Валери резко вскинула голову; когда их взгляды встретились, он снова мельком заметил, что она многое скрывает, хотя он и не понимал, что именно. Гнев? Страх?
Она встала и мимо него направилась к двери.
– Подождите! – Он положил руку ей на плечо.
Она неуверенно скосила глаза на его руку, как будто не знала, хочет ли он ударить или приласкать ее. Когда она снова подняла на него взгляд, ее лицо стало непроницаемым.
– В чем дело? Или вам приказали позвать и меня?
Значит, она все же злится. На него.
Он поспешно убрал руку. Что на него нашло? Почему он вдруг схватил ее? Неужели дурную кровь невозможно победить, несмотря на многолетние усилия?
Он сделал шаг назад.
– Я… не виноват в том, что муж вам изменял. – Тем не менее Гил чувствовал себя в ответе.
Она пожала плечами.
– Таковы все мужчины… все браки.
– Нет, не все. Брак Ланкастера и леди Бланш… – Он не договорил, ведь все знали, что любовь герцога к первой жене вошла в историю, сам Чосер писал о ней стихи.
– Да, так мне рассказывали. – Леди Валери вздохнула. – Но второй его брак… – Она пожала плечами.
Да, теперь у герцога новая жена, к которой он, похоже, вовсе не испытывает такой преданности.
Валери вдруг опомнилась и поспешно приложила пальцы к губам, словно хотела взять свои слова назад.
– Я вовсе не имела в виду, что монсеньор Испании… что он… – Она покосилась в ту сторону, куда удалилась леди Кэтрин, а затем наконец посмотрела ему в глаза.
Они без слов задали друг другу один и тот же вопрос. Неужели… Возможно ли?.. Неужели леди Кэтрин вызвали, потому что?..
– Нет, конечно нет, – сказал он вслух, понимая: о таком лучше даже не думать, на такое лучше не намекать.
Ни один из них не отвернулся. Однако оба по-прежнему молчали. И прежде чем он сумел остановить ход своих мыслей, между ними пробежала искра. Он задышал чаще, пульс у него забился быстрее. Он больше не думал о том, что делает герцог. Он представлял себя и Валери вместе…
Она прищурилась, отступила назад и зашагала по комнате, как будто пыталась убежать от того, что только что промелькнуло между ними.
– Я лишь хотела сказать, – заговорила она, не глядя на него, – что его величество последнее время очень занят и мы не видим его в покоях королевы.
Он тоже попытался все отрицать, на словах и с помощью жестов.
– Да и королева не покидает своих покоев.
– Потому что она ждет ребенка, – ответила Валери, не останавливаясь. – Ей тяжело.
– Это правда, – кивнул Гил, удивляясь тому, что его язык еще способен произносить слова. – Герцог понимает, что ей необходим отдых.
Теперь, когда Валери оказалась на безопасном от него расстоянии и больше не смотрела ему в глаза, он снова мог ясно мыслить. Тишину заполнило стрекотание ручной сороки; оно напоминало смех. Неожиданное желание притупилось; его сменило более безопасное чувство – гнев. Как она смела намекнуть, что его повелитель ведет себя не как образцовый рыцарь?
– Он шлет ей подарки, – напомнил он вслух. – Украшения.
Услышав последнее слово, Валери остановилась. Замолчала и птица, словно ожидая ее ответа. Очутившись на другом конце зала, Валери наконец подняла голову, и их взгляды снова встретились.
– По-вашему, – тихо заговорила она, – королеве нужны жемчуг и золото?
Вспомнив, с каким презрением Констанца отмахнулась от подаренного ей золотого кубка, Гил решил, что драгоценности ей и вправду не нужны.
– Чего же она хочет?
– Вернуться на родину. – Ее взгляд переместился на окно, как будто ее тоже тянуло прочь отсюда. – Домой.
Домой. В Кастилию!
– Ланкастер хочет того же. – В последнем он нисколько не сомневался. – Как и я. Мы собираем войска, лошадей и корабли, разрабатываем план возвращения.
– Когда? – Своим простым вопросом она бросала ему вызов.
О том же и он спрашивал герцога. Сначала они ждали возвращения посольства, отправленного в Португалию, а теперь – встречи кардиналов с королем из династии Валуа.
– Вести войну непросто, – хрипло заговорил он, невольно выдавая собственную досаду.
Точнее, все проще на поле боя, где знаешь: ты должен убивать, иначе убьют тебя. Но сейчас все зашло слишком далеко – да, его терпение на пределе. Герцог по-прежнему не давал согласия на его план. И не назначил полководца.
– Для Ла Рейны тоже все непросто, однако она сделала то, о чем ее просил герцог. Она вышла за него замуж и подарила право притязания на престол. Теперь она ждет его наследника. Когда же он выполнит данное ей слово? – пылко спрашивала Валери, как будто Ланкастер обманул не королеву, а ее саму.
Возможно, ей проще говорить о желаниях королевы, чем о своих собственных. Гилу казалось, что он ее понимает. Он разделял горечь разочарования из-за того, что экспедиция все время откладывалась. Однако он не имел права осуждать своего повелителя, особенно из-за того, что ему неподвластно.
– На все требуется время.
Бессмысленные слова, которые заменяли все, чего он не мог сказать. Королю Эдуарду тоже требуются люди, лошади и корабли, потому что он намерен отправиться во Францию. У герцога хватает средств на свою экспедицию, но последнее слово по-прежнему остается за парламентом…
Валери возвела глаза к небу и покачала головой.
– Ваша война – дело вашей жизни. Не говорите, что вы и монсеньор Испании не знаете, как ее надо вести.
Да, война в самом деле его жизнь, его путь к искуплению. Она же распекает его, как какого-нибудь неопытного оруженосца!
– Вы высказались вполне ясно, леди Валери. – Неужели перед ним та самая скромница, которая все время смотрела в пол и не открывала рта? – Вы скоро поймете, что нет человека, более преданного своему долгу, чем я. И никто, даже монсеньор Испании, не предан так делу Кастилии.
Неожиданно она смутилась.
– Простите меня! Не мое дело говорить такие вещи.
– Да, потому что вам не доводилось командовать войсками… – Ее внезапная покорность злила его куда больше, чем ее замечания. – Вы ничего не знаете о Кастилии.
Она подняла голову.
– Почти ничего. Но я часто думала о ней. Какая она? – В ее голосе уже не слышалось ни гнева, ни страха. Только любопытство.
Прошло пять лет, но Кастилия по-прежнему занимала важное место в его душе. Вспоминая ее, Гил думал не о марш-броске через заснеженные горы, не о победе в весеннем сражении и даже не о похвалах Ланкастера, который назвал его человеком, «которому наплевать на собственную смерть».
Он думал о королевском дворце Алькасар.
Отец королевы Констанцы жил не в тесном, темном замке. Ему не по душе были здания из глыб холодного камня, призванные лишь отпугнуть врага в битве. Нет, камни Алькасара были резными, как кружево. Залы выходили во внутренние дворики, которые снова сменялись комнатами, пока казалось, что нет разницы, где находиться – внутри или снаружи. Гил стоял под безоблачным голубым небом и слушал успокаивающее журчание фонтанов. Куда ни кинь взгляд, все полы, стены и даже потолки были покрыты узорчатыми изразцами, которые служили одной-единственной цели: радовать глаз. Красные, белые, синие, желтые – они складывались в причудливые изображения.
В них не было ничего знакомого. Ничто не напоминало об Англии… и о тайнах, зарытых в земле.
Там он испытывал только покой. Покой, который он уже не надеялся обрести.
Покой, который ему не терпелось ощутить вновь. Позволительно ли мужчине обращать внимание на фонтаны или разноцветные изразцы? Он должен рассказать ей о вторжении. О том, что помнит человек по прозвищу Эль Лобо.
Ибо его послали туда, во дворец, чтобы забрать обещанную королем Кастилии плату. Правда, король так и не заплатил. Чтобы отдать долг, он поручил заботам англичан обеих своих дочерей.
Интересно, поведала ли Констанца Валери эту часть истории.
– Там был мороз. Потом стало жарко… А потом принц заболел.
Старший брат Ланкастера, наследник английского престола, слег с дизентерией. Прошло почти три года, а он так и не оправился окончательно. Многие сомневались в том, что он когда-нибудь выздоровеет.
Услышав его откровенные слова, она ненадолго зажмурилась.
– Я думала, что климат там мягче.
– Вам так говорит королева? – Несомненно, Констанца смотрит на свою родину глазами ребенка.
Валери покачала головой.
– Так рассказывали в моей семье, передавали из поколения в поколение. Мне говорили, что Кастилия – страна жаркого солнца и безоблачного неба.
– В вашей семье? Не знал, что вы родом из Кастилии.
Она покачала головой.
– Не совсем, но, когда Элеонора Кастильская приехала в Англию, чтобы выйти замуж за Эдуарда I, она привезла с собой фрейлин, совсем как сейчас Констанца. Многие из спутниц Элеоноры, в том числе моя прабабка, вышли замуж за английских рыцарей.
– Значит, вам не терпится увидеть Кастилию наяву? – оживился он.
Валери задумчиво склонила голову; судя по всему, прежде она никогда об этом не думала.
– Пока монсеньор Испании не займет там трон, не имеет значения, хочу я побывать в Кастилии или нет.
Ее слова, хотя произнесенные негромко, показались ему брошенной перчаткой, вызовом.
Да, она права. Вся его тоска не имеет цены, пока английские солдаты не высадятся на континенте. До тех пор желание вернуться в покой Алькасара – не более чем обещание, данное самому себе.
– Все, кто служит монсеньору Испании, осознают свой долг. Перед ним, перед его королевой и его наследником. Мы завоюем Кастилию! И удержим ее.
Нет. Это не просто обещание. Это обет.
Глава 4
В следующий раз, когда Ланкастер вызвал его к себе, Гил снова увидел перед собой воина, полного сил и внимания.
«Наконец-то! Он поручит мне возглавить вторжение».
По какой-то причине ему захотелось поделиться новостью с леди Валери.
Он был так уверен, что время настало, что не сразу понял слова Ланкастера, обращенные к нему.
– Нам нужно больше кораблей… – начал герцог.
– Больше? – В последний раз, когда он оценивал ситуацию, у них были готовы и корабли, и войска и они ждали лишь известия от послов, чтобы уточнить маршрут. – Зачем? Неужели португальцы отказались от союза с нами? – Если так, им действительно понадобится больше кораблей для лобовой атаки.
– Не для Кастилии. Мой отец, король, посылает Пембрука снять осаду во Франции.
Эдуард, отец Ланкастера, – владыка всей Британии. Его желания превыше всего. Гил, которому стало не по себе, снова мысленно сосчитал, сколько у них людей.
– Вы намерены отвлечь наших людей ради его усилий?
– Нет, – ответил герцог недвусмысленно, как и рассчитывал Гил. – Пембрук возьмет с собой небольшой отряд и золото. Остальных солдат он наймет, когда высадится в Бретани. Оттуда они пойдут через Аквитанию…
Гил слушал, не перебивая, но каждое слово Ланкастера отзывалось горечью в его ушах. Франция принадлежала Плантагенетам еще прежде Англии. Они не могли допустить, чтобы сейчас ее отобрали.
– Мы ждем известий из Португалии, – заключил Ланкастер. – Так что новые планы не задержат нашу экспедицию.
Молчание Португалии, другие набеги, которые распыляют корабли и силы… Гил все больше терял терпение. Но командир должен знать, когда лучше наступать, а когда придержать силы. Когда они доберутся до Кастилии, недели досады будут забыты.
– Завтра же я уезжаю в Лосфорд, – заверил он.
Лосфорд, сторожевой замок на английском побережье, был местом, где он много лет назад учился быть рыцарем. В гавани неподалеку от замка он рассчитывал найти судовладельцев, которые рады будут получить лишние монеты за то, чтобы переправить солдат и лошадей через Ла-Манш. Пригодятся небольшие рыболовные суда и даже суда помельче.
На плечо ему легла рука.
– Но вначале кое-что еще.
Он снова преисполнился надеждой.
– Все, что угодно!
«Наконец-то! Глава кастильских рыцарей…»
– Ты должен жениться.
– Что?! – Гил покачал головой.
Должно быть, он ослышался. Они ведь говорили о войне, а не о свадьбах.
Но Ланкастер упрямо повторил:
– Жениться. Ты должен жениться.
– Конечно, милорд. – Как можно думать о женитьбе, когда на чаше весов лежит Кастилия? – Когда-нибудь я непременно женюсь. Сейчас не время…
– Ты должен жениться сейчас. До того, как… – Герцог не договорил.
До того, как он снова возьмет в руки оружие. До того, как ему будет грозить смерть.
– Милорд, со свадьбой можно подождать.
Ланкастер покачал головой.
– Ты ждал дольше большинства. Ты ведь хочешь жениться?
Гил никогда не задумывался о будущем, хотя и не сомневался в том, что он тоже когда-нибудь женится. Все мужчины вступают в брак. Но для него семейная жизнь пока была недостижимой мечтой. Он не собирался жениться, пока его достижения не засияют так ярко, что заставят всех забыть мрак, которым окутана фамилия Бруэнов, его предков по материнской линии.