– И не увидишь, – невозмутимо ответил он.
– Это почему же? – удивился я.
– Потому что если уж кто-то просветлен, то ты от него об этом не узнаешь. Он, брат, будет тише воды, ниже травы. Мало того, ты его среди обычных людей вообще не отличишь.
– Хм, – удивился я. – А как же тогда понять, кто просветлен, а кто нет, и как найти такого?
– А никак, Саша, – ответил он, – но будь спокоен. Придет время, и ты встретишь своего учителя. Это будет так неожиданно для тебя, что ты сам удивишься. Так было и со мной. Мой учитель, когда я его встретил, был настолько обычный, что если бы мне кто-то тогда сказал, что он просветлен, то я бы просто рассмеялся. Он проработал на нашем предприятии технологом лет, наверное, тридцать, и никто не подозревал, что он просветленный. Я вообще-то сам пять лет работал чуть ли не рядом с ним, пока не понял этого.
– Неужто он ничем не отличался? – удивился я.
– Нет, ну так, конечно, нельзя сказать, что он вообще ничем не отличался. Но представь себе, что он не пил, не курил, по бабам не шастал. На всяких там собраниях молчал. Никого никогда не поучал и не критиковал. А вместе с тем шутник был еще тот – когда иронизировал над кем-то, то это было очень весело, но никогда никого не обижало. У него и в жизни все как-то так ровно укладывалось, как по цепочке – одно за другим без особого труда. Мало того, ему несколько раз предлагали руководящую должность, но он отказывался, хоть и деньги обещали намного большие, чем он зарабатывал. Вообще корректный был мужик. Я, честно говоря, узнал, что он просветлен, совершенно случайно. Как-то в командировку поехали вместе. Несколько дней в машине в одной кабине провели. Пока ехали, говорили про жизнь, про смысл, про то, про се. Меня тогда по молодости все это очень интересовало – как тебя сейчас. Ну я и начал вслух об этом размышлять. И, представь себе, он мне Абсолютный Смысл в двух словах объяснил, и чуть ли не на пальцах. Я был вне себя от восторга. А потом, когда мы вернулись обратно из командировки, то продолжали быть просто приятелями. Вернее, это он относился ко мне как к приятелю, а я его уже считал своим учителем.
– И что? Ты никому не сказал, что он просветлен? – удивился я.
– Саш, да кому об этом рассказывать-то? Меня бы на работе высмеяли – что б Петрович и просветленный?! Ты что? Во-первых, он бы и сам рассмеялся. А к тому же большинство людей это вообще не интересует. Так что это так и осталось между нами. Потом, правда, оказалось, что он к тому времени уже несколько лет даже школу вел, и об этом тоже мало кто знал на предприятии.
– Слушай, Деда! Но если он школу вел, то об этом другие должны были узнать, – не унимался я.
– Ну, школа – это все же слишком громко сказано. Мы называли это школой, а он ее никак не называл. Было у него несколько учеников. Среди них и я тоже. Но в основном это были люди, которых действительно интересовало то, о чем мы с тобой обычно говорим. Он ведь, заметь, никому ничего насилу не втюхивал. Появлялся вопрос – он отвечал. Не спрашивали – не лез со своими советами да мудрствованиями, как некоторые. Потому и учеников у него было немного.
– Не, ну вообще-то ты тоже… Ты многое мне даешь.
– Э, что там я! Вот Петрович был… это да. Одним словом Человек, а вместе с тем тише воды, ниже травы.
– И что, где он сейчас?
– А я даже и не знаю.
– Как не знаешь?
– Пришло время, мы расстались. Давно это было – лет, наверное, тридцать тому назад.
– Неужели тебе не хотелось его найти и с ним пообщаться? – удивился я.
– Поначалу, конечно, хотелось, но потом я понял, что даже если мы встретимся снова, то я даже и не знаю, о чем мы с ним будем говорить и о чем мне его спрашивать. Посидели бы, наверное, просто помолчали, чаю попили, да и пошли бы каждый по своим делам. Понятно уже все. Что говорить-то?
– Не, ну а как у него жизнь? Или, там, как его дела?
– Да хорошо у него все.
– Откуда ты знаешь, Деда, что у него все хорошо?
– Так ведь, Саша, он же просветленный. У него наверняка все хорошо, – посмотрел на меня, улыбаясь, Дедушка Тао.
Девушки и цветы
– Дедушка, вот я люблю свою жену, а вместе с тем часто замечаю, что меня другие девушки тоже привлекают. Не то чтобы я, там, бросался на них, но… но они мне нравятся, – поделился я как-то своими размышлениями с Дедушкой Тао.
– Ну и что? Мне они тоже нравятся, – невозмутимо ответил он.
– Тебе?
– Да, а что? Они мне нравятся, но это ничего не значит.
– Хм! – удивился я.
– А что ты удивляешься? Девушки – они же как цветы. Тебе ведь цветы нравятся?
– Нравятся, – усмехнулся я.
– Но ты же не нюхаешь все подряд и уж тем более не срываешь их.
– Ну нет, конечно, – улыбнулся я в ответ.
– Вот видишь? Так что, Саша, любуйся другими, но люби свою жену и помни, что когда ты срываешь цветы, то они вянут. А если у тебя появился любимый цветок, то ты должен о нем заботиться и лелеять его. Иначе он завянет. Быстро завянет!
Верить или знать?
– Деда, а ты веришь в Бога?
– Нет, Саша, я не верю. Я знаю, что Он есть.
– Как так? – удивился я.
– Если бы физики не открыли правила термодинамики, а астрофизики не описали процессы, которые происходят во Вселенной – с константами, с огромным энергетическим ресурсом звезд; ядерщики не описали строение и принципы взаимодействия материи; психологи – того, как мы формируем наше поведение; микробиологи – строение клетки и того, что в ней происходит, а этологи – того, как животные думают, то я бы сейчас, наверное, тоже цитировал Библию. Поэтому я, Саша, не верующий, а знающий. Я знаю, что Он есть, и я даже догадываюсь о том, зачем Он создал нашу Вселенную. В этом мне, кстати, помогли астрофизики, ядерщики, психологи, микробиологи и этологи.
Магия – это просто!
– Что ты, Саша, такой грустный? Случилось что? – спросил меня однажды Дедушка Тао, посмотрев на мое хмурое лицо.
– Да так, с женой в последнее время все никак не укладывается, – ответил я, отводя свой взгляд.
– Что так? А раньше укладывалось?
– Да раньше вроде бы укладывалось, а вот сейчас почему-то нет.
– Отчего же?
– Да не знаю. Она сделалась какая-то вредная, категоричная, конфликтная. Меня это так раздражает, что я часто не могу сдержаться, ну и заканчивается все, конечно, скандалом.
– А раньше?
– А раньше… А раньше вроде бы все было нормально.
– То есть как – нежная, внимательная, красивая?
– Ну, как тебе сказать?
– Хм… Саша, а ты ее давно обнимал? Давно вы прогуливались по парку просто так, держась за руки? Цветы ты ей давно покупал? Давно ты ей говорил, что ее любишь?
– Да знаешь, Деда… В последнее время все как-то не было подходящего случая.
– Случая? А зачем тебе случай? Ведь ты же раньше, когда вы только начали встречаться, не искал случая, чтобы сказать ей, что ее любишь, или чтобы просто обнять ее и поцеловать?
– Да я уже и сам не знаю – люблю я ее или уже нет.
– А куда она делась-то, любовь твоя? Раньше же была.
– Да, была, а вот сейчас уплыла, – улыбнулся я с горечью.
– М-да уж, – произнес Дедушка и замолчал, а чуть погодя продолжил меня «пытать». – Ну ты вообще-то помнишь тот день, когда вы встретились, и то, почему ты ее выбрал?
– Конечно, помню, – ответил я, усмехнувшись. – Она была тогда просто невероятно обворожительна – длинное голубое платье, длинные волосы, собранные сзади в узел, и… и эта улыбка. Меня тогда всего словно током проняло. Потом, спустя пару дней, когда мы вновь встретились случайно у доски с расписанием лекций на нашем факультете и я с ней заговорил, то я был вне себя от восторга, что это произошло и что это оказалось так просто. Потом мы действительно и в парках гуляли, держась за руку, и целовались на лестнице, и вообще…
– Саш, но ведь ты выбрал именно ее среди десятков других. Почему?
– Не знаю. Просто когда я ее увидел, я был уверен на все сто, что это именно она и никто другой. Другие меня тоже привлекали и даже нравились – и красивые, и умные, но когда я себе представлял, что буду жить с той или другой всю жизнь, то я долго уже не тянул отношений. А с ней все было по-другому. Мне все в ней нравилось: и запах, и то, как она одевалась и как она себя вела, ее руки, кожа, глаза. Но вот… почему-то все это куда-то улетучилось.
– Знаешь, Саша, – чуть помолчав, сказал Дедушка Тао, – я со своей женой прожил долгую жизнь и понял одно – любовь нужно постоянно поддерживать.
– Как поддерживать?
– Очень просто. Хватит иногда просто подойти и обнять, приласкать, поцеловать, сказать, что любишь. Да просто погладить. Поверь мне, что этого вполне хватает. Это то, что наши близкие от нас ждут больше всего, а уж тем более женщины. Это вроде бы такие простые слова и действия, но… они как магия – изменяют все в один миг, и все вновь возвращается к тому первому дню. Не веришь? Попробуй!
– Хм… ладно, попробую, – ответил я. – Но я сомневаюсь, что на мою жену это подействует.
Дедушка Тао только загадочно улыбнулся мне в ответ.
Через несколько дней, когда мы вновь встретились, я не смог удержать улыбку.
– Что так радуешься? – спросил он меня как всегда с хитринкой в глазах. – Неужто подействовало?
В ответ я еще больше начал улыбаться.
– Дедушка! Откуда ты все это знаешь?
– Эх, Саша! Я целую жизнь прожил, – ответил он мне. – Мы все люди, и нам всем нужно то же самое – ощущение, что тебя любят. В этом даже растения на подоконнике нуждаются.
– Растения? – переспросил я.
– А ты думал? Они же тоже живые! Живые! А значит, понимают то, как к ним относятся. А тут не просто человек, а любимый человек. А вообще мы – люди – странные создания, нуждаемся в том, чтобы нас кто-то полюбил и обнял, а сами обычно никого не хотим обнять просто так. А ведь это так просто! А тем более своего спутника по жизни, которого сами же и выбрали. Заметь, что нам ведь никто его силой не навязывал. Это такая мелочь, но какой эффект!
– Да уж, – ответил я многозначительно и понимающе улыбнулся, вспоминая момент, когда я после нашего разговора вернулся домой, подошел к своей жене – она была в кухне занята чем-то у плиты – и просто так ее обнял. А потом, прикоснувшись к ее голове своей головой, сказал: «Прости меня, любимая! Я, кажется, такой идиот!»
То, что было потом… Впрочем, это уже останется между нами.
А вообще, ребята, магия – это так просто!
Смотреть на звезды
– Деда, а что ты любишь делать больше всего на свете? – спросил я Дедушку.
– Вот так вот сидеть и смотреть на звезды, Саша, – улыбнулся он мне.
– Почему? – удивился я.
– Звездное небо не просто восхитительно. Оно спокойно, уютно, приветливо, как дом. Впрочем, это и есть наш дом. Когда-то мы – и ты, и я, все наши любимые и близкие – вернемся в него и останемся там навсегда. А жизнь на Земле сохранится в нашей памяти как один из эпизодов нашей вечной жизни – как школа, которую мы когда-то оканчивали.
Мы немного помолчали.
– Вот знаешь, Деда, если бы мне об этом сказал кто-то другой, то я бы не то что удивился. Я бы просто не поверил. А тебе я верю, – сказал я.
– Ну и славно, – улыбнулся он мне, а потом добавил: – Вообще-то, вера это, конечно, хорошо, Саша, но это всего лишь вера. Вот придет момент, и ты будешь абсолютно уверен в том, о чем мы сейчас говорим, потому что тогда ты сам уже будешь знать, что это именно так и есть. Как то, что мы сейчас сидим рядом и глядим на звездное небо.
Ощутить настоящее
«То, что ты буквально сейчас прочел или о чем-то подумал – это, Саша, вообще-то уже далекое прошлое, и нет никакой разницы в том, произошло это всего лишь секунду назад или тысячу лет назад. Поэтому привязываться к прошлому нет никакого смысла.
Вместе с тем парадокс восприятия обыденной реальности заключается в том, что без прошлого нет настоящего, но только в настоящем мы можем ощущать самих себя, а значит, постепенно научиться быть в состоянии «здесь и сейчас». Такова, брат, специфика настоящего», – вспомнил я как-то недавно слова Дедушки Тао.
Бывают женщины
– Бывают женщины с виду невзрачные, как серые уточки, но в присутствии их мужчин они становятся красивые и обаятельные. При этом они почти ничего не меняют в своей внешности. А есть женщины с виду красивые, но как только начинаешь с ними общаться, то с первых слов понимаешь, что они, увы, скукота и серость. Их красота вдруг куда-то девается, и даже присутствие мужчин не делает их обаятельными. Может быть, потому, что у них нет их любимых мужчин? А может быть, потому, что они просто не умеют любить других, кроме самих себя? Скорее всего последнее, – так мне однажды сказал дедушка Тао, а потом добавил: – Не путай, Саша, серый цвет с серостью. А вообще, у каждого мужчины должна быть своя «серая уточка», тогда и он, и она будут счастливы.
Детские «недетские» мысли внученьки Нади
– Деда, что такое благотворность? – однажды спросила Деда моя дочка.
– Благотворность – это делание только добра – то есть блага.
– А откуда берется благо?
– Из благосостояния.
– А благосостояние?
– Из благополучия.
– А благополучие?
– Из благодарения.
– А благодарение?
– От благодеяния.
– А благодеяние?
– От милосердия.
– А откуда идет милосердие?
– Милосердие от сострадания.
– А сострадание?
– От сочувствия.
– А сочувствие?
– От сопереживания.
– А сопереживание?
– От любви.
– А любовь берется откуда?
– Из души.
– А душа?
– Выросла из духовного начала.
– А духовные начала откуда?
– Выросли из духовных частичек.
– А духовные частички?
– Они из Солнца.
– А Солнце откуда?
– Оно часть Вселенной.
– А Вселенная как возникла?
– Из Большого взрыва.
– А Большой взрыв?
– Из мысли Абсолюта. Он подумал о ней и ее создал.
– А зачем же Он ее создал?
– Как энергию для духовных частичек. Часть энергии стала материей.
– А зачем материя?
– Как среда для духовных частичек – вещество в виде атомов и молекул.
– А зачем они?
– Чтобы строить из них свои организмы.
– А зачем им организмы?
– Накапливать больше энергии.
– А зачем накапливать энергию?
– Чтобы расти и развиваться.
– А зачем расти и развиваться?
– Чтобы когда-то стать человеком.
– А зачем нужно стать человеком?
– Только человек может достичь духовного совершенства.
– А зачем достигать совершенства?
– Чтобы вернуться домой – к Абсолюту – туда, откуда мы вышли.
– А что значит – быть совершенным?
– Иметь в душе только чистые мысли.
– Чистые мысли это какие?
– Наполненные безусловной любовью.
– Любовью к кому?
– Ко всем и ко всему.
– Почему же это так важно?
– Потому что Он – это энергия разума – то есть умная энергия, и Она не создает деструкцию, а только гармонию.
– Если Он – это умная энергия, то почему в мире столько зла и агрессии?
– Это не Он, а духовные частички проявляют зло и агрессию по отношению друг к другу.
– Почему?
– Чтобы иметь больше энергии, более сильные организмы поглощают более слабые.
– Разве они не знают, что слабых обижать нельзя?
– Знают, но им хочется есть.
– Значит, каждый хочет быть большим и сильным?
– Да, и потому души стараются развивать свои организмы, а тем самым развиваются сами.
– А как они развиваются?
– Стараясь приспособиться к своей среде, они вынуждены больше знать о ней. А кроме того, они тоже рожают детей и переживают за них.
– Значит, они тоже любят своих детей?
– Конечно.
– А разве они не могут есть что-нибудь иное, чем другие организмы?
– Это могут только растения. Они питаются лучами солнца.
– Значит, корова кушает солнце?
– Да. А вообще-то все мы питаемся солнцем. Растения питаются солнцем, травоядные животные питаются растениями, а травоядных животных едят хищники.
– Значит, мы тоже хищники?
– В общем да, но, в отличие от них, мы уже сами можем выбирать то, кем мы хотим быть, и то, что хотим есть – мясо или только растительную пищу.
– Я не хочу быть хищником.
– А кем ты хочешь быть?
– Хочу быть растением – например деревом.
– А если тебе надоест стоять на одном месте и ты захочешь куда-то пойти?
– Тогда я хочу быть коровой?
– Но тогда ты должна будешь есть растения, а они ведь тоже живые. А кроме того – что, если тебя захочет съесть волк?
– Тогда я его забодаю.
– Но волк хищник, и у него острые зубы.
– А если я умру?
– Ты не бойся, внученька, – души не умирают.
– А что тогда умирает?
– Тело.
– Деда, я хочу быть человеком!
– Ты уже человек.
– Но я хочу стать Человеком, ведь только он может стать совершенным и вернуться домой.
– К Абсолюту?
– Да!
– Но для этого ты должна стать совершенной.