Длинные зимние ночи выпустили на волю злые вьюги и метели, которые загнали веселящуюся детвору по домам, но и они постепенно сдавались под лучами осмелевшего солнышка. Сосульки, свисающие с крыш, удлинялись вместе с погожими деньками. Веселей зачирикали воробьи. Малышка, её малышка, стала всё активнее подавать признаки жизни. Иногда она легонько гладила мамочку изнутри, а последнее время всё чаще дергала ножкой и пинала нежно поглаживающую живот мамину ладонь. Она быстро росла. Всё тревожнее становились взгляды достопочтенной Шайды, украдкой бросаемые ей на раздавшуюся фигуру младшей дочери, которая, как ей казалось незаметно, продолжала играть с тряпичной куклой, давным-давно сшитой для неё старшей сестрой.
Весенние прогалинки уверенно увеличивались с каждым тёплым днём, рыхлый тёмный снег стыдливо прятался под разлапистые ели в лесу. Неугомонная детвора снова выбежала на деревенские улочки и с азартом запускала наперегонки деревянные кораблики из щепочек. А живот Ростани всё рос.
– Счастливица ты, Роси! – убеждала её подруга. – Наверное, родишь сразу двоих. Уж хоть одна из них обязательно будет девочка! Ой, Роси, а если ещё и мальчик будет, ты его оставишь себе или сразу отдашь няне в детинец?
– Лиззи, ну как можно отдать своего ребёночка кому-то?! Конечно, оставлю себе!
– Как можно, как можно, – передразнила подружка. – Всё равно придётся отдавать отцу! Лучше уж и не привыкать!
– Я уже привыкла, Лиззи, – вздохнула Ростани.
***
Майская гроза азартно смывала с Залесья остатки зимней спячки. Погрозившись ветвистыми молниями, к вечеру она ушла на запад, оставив после себя весёлый дождь, изредка подбадривая его грозным погромыхиванием из-за облаков. Ростани уже давно не ходила помогать няне в детинец, и поэтому, управившись с лёгкой работой по дому и ещё раз полюбовавшись на приданое младенчика, она пораньше легла спать. За окном шуршал трудяга-дождь, напевая ей ласковую колыбельную, но девушке не спалось. Она тяжело ворочалась с боку на бок, помогая животу руками и никак не находя ему места. Живот ныл и ныл. Затем добавилась тупая боль. Роси хотела позвать мать, но боль прошла. Она попыталась свернуться калачиком, полежала так, боль то возвращалась, то отпускала, с каждым разом всё усиливаясь.
Только девушке удавалось уснуть, как злая боль вырывала её из сна. За окном старательно заливался слезами дождь. А Ростани уже большая, она не заплачет, вот родит свою малышку и будет поцелуями осушать её слёзки. На кухне загремела кастрюлями мать.
– Мама! – решилась позвать Роси.
– Что, доченька? – Шайда вошла, вытирая руки белой тряпицей. – Ох! Началось?!
Мать подошла к кровати, осторожно уложила её на спину и ощупала тугой живот ласковыми ладонями.
– Всё хорошо, всё идёт хорошо, моя доченька. Наша малышка собирается появиться на свет. А ты кричи, когда больно, кричи. Вот увидишь, сразу станет легче.
Мама легонько поглаживала болезненный живот, вытирала со лба липкий пот и всё время говорила какие-то ласковые слова. Ростани чувствовала себя прежней маленькой девочкой, когда мама залечивала её разбитые коленки. Вот только боль… Она не уменьшалась, а перерывы становились всё короче. Девушка не заметила, когда дождик распрощался с ней и уступил место ласковому солнцу, а потом и оно спряталось за лесом. Поначалу слабые стоны сквозь зубы перешли в отчаянные крики боли. Мама всё время была рядом. За окном опять забрезжил рассвет, начался новый день, приходили и уходили какие-то женщины, кажется, это были сёстры и няня, а боль всё терзала и терзала Роси. От крика она сорвала горло и ночью уже могла только жалобно стонать. Тёмные волосы матери стали заметно белее. Новый день вступал в свои права.
– Мамочка, я больше не могу, прости, – прошептала Ростани и обессиленно закрыла глаза. Последние силы покинули девушку.
Поседевшая Шайда встала, прошла на кухню, там тщательно вымыла руки, а вернувшись, опустилась на колени перед потерявшей сознание дочерью, отрастила когти на правой руке и сама взялась доставать младенца. Острые когти легко вошли в слабенький череп, почти насквозь проткнув его, и Шайда потянула, левой рукой подталкивая плод снаружи. Вскоре ребёнок был извлечён из материнского чрева. Малыш ещё издавал слабый писк и беспомощно шевелил ручками и ножками, но пять глубочайших ран на окровавленной головке не оставляли ему ни единого шанса. Шайда крепко сжала пальцы на его горлышке, и он затих. А мать, завернув окровавленной тельце в тряпицу, решительно повернулась к умирающей дочери.
Глава 2
Много сил потратила разом постаревшая Шайда для того, чтобы вырвать дочь из рук тёмной владычицы. Постепенно Ростани стала приходить в себя. Открыв глаза в первый раз, она с надеждой посмотрела на мать, та молча отрицательно покачала головой, а затем всё же сказала:
– Это был мальчик.
– А я его всё равно любила, – прошептала девушка, и больше они никогда не возвращались к этой теме.
Очень тяжело восстанавливалась после родов Ростани. У неё не хватало сил даже для того, чтобы перебрать и развесить сушить принесённые матерью травы. Бывало, что она ложилась отдохнуть прямо в сушильне, да так и засыпала там. А ещё Роси стала бояться леса. Того знакомого с рождения родного леса. Того, в котором её нагнал Валент-волк. Так незаметно прошло лето, за время которого Ростани ни разу не навестила детинец. Как-то заглянула к ней нянюшка и пыталась зазвать её посмотреть на новых младенчиков, появившихся в начале лета, но, заметив непролитые слёзы в глазах несостоявшейся матери, быстро ушла.
Лето подходило к концу. Одуряюще пахло свежим сеном и ранними яблоками. Всё веселее становились молодицы, предчувствуя время окончания летних работ и начала нового большого праздника осени. Почти каждый день забегала Лиззи и, закатив глаза, рассказывала, что уже несколько раз замечала в лесу, куда она бегала за ягодами и грибами, как из-за кустов за ней подглядывает Тарин-медвежонок. А она что? Она ничего. Делала вид, что вовсе его и не замечает и шла купаться на дальнее озеро. Вот дурачок! Ну как можно не услышать его возбуждённого пыхтения?! А ещё Лиззи полюбила превращаться в рыську и игриво валяться по песку перед купанием. А одежда? Ну, приходилось её снимать, иначе никаких штанов не напасёшься, коли превращаться в одежде! А совсем недавно Тарин, и вовсе он уже не медвежонок, а взрослый мужчина, предложил ей заранее договориться, где они встретятся на большом празднике осени. Ростани с улыбкой выслушивала болтовню подруги и желала ей удачи.
Но вот последний плод был сорван с дерева, и последний сноп убран с поля. С завтрашнего дня мужчинам разрешалось заходить в дома селянок и радовать их своим вниманием. А молодые оборотницы собирались за деревней у опушки леса и громко, стараясь, чтобы их разговоры уловили чуткие уши соседей, затаившихся в лесу, обсуждали, в какую же сторону они побегут, и где какая будет прятаться. Похвальбу бывалых молодиц восторженно слушали девочки, впервые собиравшиеся на большой праздник осени. Как же манила их взрослая жизнь! Всем хотелось поскорее родить девочку и занять почётное место в иерархии Рысьей Дали. Каждая мечтала побыстрее стать матроной.
– Родная, ты не бегаешь к подружкам обсуждать, как будете веселиться на большом празднике осени? – спросила всё более мрачнеющую Ростани мать.
– Мама, я не думаю, что большой праздник осени такой уж и весёлый. У меня просто ещё нет на него сил. Можно я лучше побуду с тобой?
– Конечно, родная. А я уж постараюсь, чтобы ни один кобель не зашёл в наш дом. Пантерой лягу на ступени, но не пущу никого!
– Спасибо, мамочка! – благодарная девушка крепко прижалась к материнской груди.
И правда, видя решительно настроенную Шайду, мужчины предпочли стороной обойти её дом. Недостатка в приветливых оборотницах в это время не было. Двери многих домов были гостеприимно распахнуты для них. И только Валент-волк пообещал, что они ещё встретятся.
***
– Получилось! Получилось! – весело подпрыгивала через неделю Лиззи, забежав во двор Шайды и Ростани. – Роси, у нас с Тарином получилось! Целую неделю мы провели с ним на берегу того самого озера, в котором я купалась, а он подглядывал! Тарин сделал шалаш, и мы с ним замечательно провели время! Роси! Мы отвлекались только для того, чтобы поймать рыбу или какого-нибудь зайца, а потом опять занимались друг другом! Даже почти не спали. И-и-и! Роси, Тарин, он же неутомим! Как ты думаешь, если мы провели столько времени вместе, я смогу родить двоих или даже троих малышей?! Я очень хочу себе малышку, но и Тарин, он же так старался, он тоже заслуживает ребёночка.
– Лиззи, я так рада за тебя, правда! Поздравляю! А второго малыша ты можешь родить и попозже, раз уж тебе так понравилось быть с ним, будет повод встретиться ещё!
– Да? И то правда, как же я не подумала, – Лизетта картинно хлопнула себя по лбу рукой. – А знаешь, Роси, Тарин попросил разрешения заходить ко мне до родов и проверять, как растёт малыш. Вот какой он у меня внимательный!
– Ты ему позволишь?
– Не знаю. Но, Роси, мне так хочется видеть его почаще и, скажу тебе по секрету, я не против, если он ещё немного попристаёт ко мне, – заговорщицким шёпотом призналась Лизетта.
– Лиззи, зачем? В тебе же уже растёт младенчик!
– Я и сама не пойму. Просто хочу быть с ним и всё! Ты же понимаешь, мы, беременные, имеем право на свои капризы, – Лизетта счастливо улыбнулась. – А тебе разве не хотелось, чтобы отец ребёнка был рядом с тобой?
– Нет, Лиззи, нисколечко, – вздохнула Ростани.
Большой праздник осени закончился. Многим молодым женщинам удалось забеременеть, и они с надеждой ожидали летнего прибавления потомства и с превосходством поглядывали на тех, кому этого не удалось сделать нынешней осенью. Женщина без дочерей – никчёмная женщина, она заслуживает только презрение, ей достаётся самая грязная работа. Такая, как няне. Нянчить чужих сыновей. Но хуже всего приходилось тем, у кого детей не было вообще – эйрам. Их просто исключали из общества, соседки не останавливались на улице поболтать с ними о наболевшем, да что поболтать, даже приветливого кивка не удостаивалась бездетная оборотница. Постепенно и мужчины переставали навещать "пустую", не желая понапрасну тратить на неё время.
Особенно кичилась своим положением Марьям–росомаха. Девушка первый раз участвовала в празднике, и она при встрече всегда старалась похвастать перед Ростани, что на неё обратил внимание сам Валент-волк. Все её разговоры сводились к тому, какую крепенькую доченьку она родит, и что Валент-волк уже пригласил её на следующий праздник осени для того, чтобы зачать ему сына. Ростани ровно улыбалась ей, поздравляла с беременностью и тепло желала ей лёгких родов, а следующей осенью постараться зачать как минимум двойню. Такое приветливо-ровное безразличие её, пустой девки, как называли таких в Залесье, неимоверно бесило Марьям, которой очень хотелось, чтобы ей завидовала та, которая не смогла родить живого ребёнка такому замечательному оборотню.
***
А по первому снегу случилось замечательное событие. В Рысьей Дали появилась младшая мамина сестра Дайра. Тётушка Дайра уехала в большой мир очень давно, Ростани и на свете-то тогда не было. За один вечер незнакомая ранее женщина покорила сердечко восторженной девушки. Она совершенно не обращала внимания на пересуды местных кумушек, которые пытались обливать её ушатами своего презрения. Как же! Такая уже старая, а нет ни одной дочери!
– А что мне до их узколобых суждений! – смеялась она. – Чего я только не видела в большом мире, Ростани! А мир, поверь, очень большой! В нём живут не только оборотни и люди, но и другие расы. Правда, обособленно, но живут.
А сама тётушка Дайра долгое время жила и работала в империи Хараз. Там мирно уживаются все расы, и правят там сильные и мудрые драконы.
– И воруют принцесс? – тут же спросила Роси.
– Ну что ты малышка! – рассмеялась тётушка. – Зачем им воровать принцесс, они принадлежат к высшим семьям империи, и принцессы сами с удовольствием прыгают к ним в постель.
– А зачем прыгать в постель, тётушка?
Шайда с интересом глянула на младшую сестру, как же та будет выкручиваться?
– Вот такие странные обычаи у них, у драконов, как только застанут принцессу в постели у дракона, так тут же заставляют его жениться!
– Бедная принцесса, – вздохнула Ростани. – Тётушка, а расскажи, кем ты там работала?! Как мама, лекаркой?
– Нет, Ростани. Я работала в охране знатных дам.
– И принцесс?
– Да, милая, и принцесс.
– Значит, всё-таки, воруют, – удовлетворённо вздохнула девушка.
– Бывает, но я не позволила украсть ни одну из своих принцесс, – успокоила её тётушка Дайра.
– Тётушка, это значит, что ты умеешь драться и обращаться с оружием?!
– Да, милая, умею.
– Тётушка, научи!
– Зачем тебе, милая? В нашем Залесье достаточно твоих острых клыков и когтей.
– Тётушка, ну пожалуйста, ну хотя бы с ножом! Покажи, как ты его кидаешь!
– Ну хорошо, пойдём, любопытная.
И они вышли во двор. На глазах у изумлённой Ростани Дайра молниеносно вытаскивала из пояса под рубахой метательные ножи и бросала их в деревянную стену сушильни, находящуюся шагах в двенадцати от них. Пять ножей вошли в доски ровным кружком вокруг находящегося в центре шестого. Ростани радостно захлопала в ладоши.
– Я тоже так хочу! – восхищалась она мастерством.
– Давай укладываться спать, егоза, – осадила её старшая родственница.
А наутро тётушка Дайра сама предложила Ростани обучать её некоторым приёмам, которые помогут женщинам сопротивляться более сильному противнику. И конечно же, владеть ножами. И не только метать их в цель. Дайра достала из своих запасов не то короткий меч, не то длинный кинжал и пообещала, что подарит его Роси, если та сможет выучить хотя бы несколько приёмов работы с ним.
И Ростани ожила. Каждое утро она делала зарядку, прыжки, приседания, растяжки. После чего тётушка учила её самым простым приёмам. Роси могла целыми днями оттачивать их. А затем училась метать ножи. Тётушка подарила ей свой набор, и теперь сёстры частенько слышали их стук за сушильней.
Прежняя Ростани возвращалась. Нет, далеко не прежняя. Исчез наивный удивлённый взгляд ребёнка и пустой взгляд сломленной жертвы. Из-под смоляных бровей всё чаще сверкали два кинжала, таких же, какие летели в цель из её ловких рук.
В конце весны родами умерла Марьям. И бабы потихоньку зашептались о проклятии Валента-волка, дескать, проклято его семя, и нельзя больше допускать его до большого праздника осени. И совершенно не бралось во внимание, что матерям тем было еле-еле по семнадцать лет. Природа лучше знает. Дождалась первой крови, значит уже взрослая, и пора обзаводиться своими дочерями.
Зато Лиззи родила замечательную доченьку–рыську и назвала её Румалия. Все женщины селения приходили к роженице, чтобы поздравить её. Пришла и Ростани. Она подарила малышке те рубашечки, которые с такой любовью вышивала для своего малыша.
– Роси, но… ты же сама отправишься на большой праздник осени?
– Я сошью ещё. А у нашей Руми должно быть всё самое лучшее.
Услышав, что Ростани сказала "нашей Руми", Лизетта ревниво прижала девочку к себе. Девушка не стала долго задерживаться у молодой матери и, пожелав ей скорейшего восстановления после родов, отправилась домой. Её путь пролегал мимо лесной опушки.