– Мы здесь мертвых не обслуживаем.
Это замечание сделала женщина, судя по практически прозрачной бледной коже и двум Золотым звездам Солнцестояния, опытная Зимовщица. Большинством Зимних отделений «Миссис Несбит» заправляют выгоревшие на службе бывшие Консулы, которые обеспечивают бесперебойную подачу чая и свежих булочек до тех пор, пока, наконец, не дает о себе знать недосып в несколько десятилетий.
– Я вовсе не прошу, чтобы вы ее обслужили, – возразил я. – Я прошу, чтобы вы обслужили меня… а затем уже я сам обслужу ее.
– Ответ – категорическое нет. Ее труп войдет сюда только через мой труп.
– С лингвистической точки зрения весьма… поэтично, – согласился я. – Кажется, это называется хиазм? [43]
– А я думаю, это ближе к полиптотону [44]. А теперь предлагаю забрать этот ужас и проваливать вон.
– Я Зимний консул, – сказал я, предъявляя свой значок.
– Приношу свои искренние извинения, – сказала хозяйка. – Проваливай вон… при всем моем уважении.
В ее глазах я был разве что самую малость выше лунатика. Я уже начал подумывать, можно ли на час оставить миссис Тиффен в камере хранения и будет ли это этично, но тут у меня за спиной раздался высокий голос:
– Эта бузуки tetrachordo или trichordo? [45]
Это был голос мужчины, негромкий и уверенный.
– Понятия не имею, – ответил я, по-прежнему смотря на хозяйку заведения. – Это ее бузуки, – добавил я, ткнув большим пальцем в сторону миссис Тиффен.
Хозяйка скорчила гримасу.
– Когда это Шутники, только еще хуже. Они словно притворяются, будто живые.
– Это называется псевдосознательным состоянием вегетативной подвижности, – сказал я, – и такие люди просто неспособны притворяться. Но вы правы, она играет на бузуки. И довольно неплохо, если хотите знать.
Словно в ответ мертвая женщина протянула ко мне руку за инструментом. Как только я отдал ей бузуки, она снова начала играть «Помоги себе сам».
– А почему бы не позволить им остаться? – предложил мужчина, спросивший насчет бузуки. – Мертвоголовая будет развлекать нас музыкой. К тому же ветеран службы в отставке обслужит действующего бойца.
Это изречение было основано скорее на надежде, чем на реальности, но мне оно понравилось.
– Ну хорошо, – после долгой паузы сказала хозяйка, – ты можешь остаться вместе со своим Отсутствующим. Но если оно начнет отпугивать моих посетителей, вам придется убираться подобру-поздорову.
Я хотел было возразить, что миссис Тиффен «она», а не «оно», но решил отметить свою маленькую победу проявлением великодушия и промолчал. Я заказал два сандвича с беконом – один себе, второй навынос, два кофе, аналогично, затем сосиски, кексы и пастилу для миссис Тиффен.
– С абрикосовым джемом, – добавил я.
– Джем на что?
– На все, что для нее, и побольше.
Сверкнув на меня взглядом, хозяйка удалилась тяжелой походкой. Затолкав миссис Тиффен в кабинку, я вошел и сел, затем дал ей несколько кексов.
– Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
Это был мой благодетель из противоположного конца зала.
– Пожалуйста, подсаживайтесь, – сказал я, радуясь обществу.
По моим прикидкам, мужчине шел четвертый или пятый десяток. Волосы у него полностью поседели, и на нем была добротно сшитая одежда закоренелого Зимовщика. Нижняя челюсть съехала вбок после плохо сросшегося перелома, а сбоку на голове зияла проплешина – скорее всего, повреждение фолликул от мороза. Больше всего в глаза бросался его Весенний вес. В любой другой обстановке мужчина производил бы впечатление просто преступно тощего. Возможно, когда-то он состоял в Службе консулов, но у меня имелись догадки насчет того, чем он занимается сейчас.
– А она играет довольно прилично, не так ли? – сказал мужчина.
– Если вам нравится слушать короткую инструментальную композицию Тома Джонса середины шестидесятых и больше ничего, – ответил я, – ее исполнение со временем становится вполне терпимым.
– А «Далилу» она играет?
– Все это спрашивают. Нет. И спасибо за то, что поддержали меня.
– Не берите в голову, – по-мальчишески улыбнулся мужчина. – Вы везете ее в «Гибер-тех» на преобразование?
– Да. Вы знаете, как это происходит?
– Даже не представляю. «Гибер-тех» агрессивно оберегает свои секреты. Кстати, меня зовут Хьюго Фулнэп [46].
– Чарли Уортинг, – сказал я, беря протянутую визитную карточку.
Моя догадка оказалась правильной – он был Лакеем. Такой готов делать что угодно для кого угодно, если только платить ему его часовую ставку. Это были наемники, Дормитопаты, разнорабочие, няньки и охотники за сокровищами в одном лице. Они даже могли сыграть с вами партию в «скраббл», если заплатить им за это, но только чтобы победить. Подобно большинству Зимовщиков, Лакеи гордились своей работой.
– Первая Зима? – спросил Фулнэп.
– Неужели у меня такой плохой вид?
– Ага, – подтвердил он, – усталость уже чувствуется.
Я тоже ее чувствовал – тупую боль, гложущую суставы, глубоко засевшую тошноту, свойственную только тем, кто сознательно оттягивает зимнюю спячку.
Хозяйка принесла кофе. Хмуро покосившись на меня, она буквально пронзила насквозь взглядом мертвую женщину и молча удалилась.
– На прошлой неделе у меня был заказ от одной женщины, – начал Фулнэп, помешивая кофе, – которая собиралась залечь в спячку в родовом спальном гнезде, в горах за Абергавенни. У них там что-то вроде родового поместья, неподалеку от Кумбрана. В общем, она уложила вещи в машину, но пуховое одеяло не помещалось в багажнике и не давало закрыть крышку. И знаешь что она сделала?
– Что она сделала?
– Подожгла одеяло.
– И как, помогло?
– Помогло по полной. К тому времени как я подоспел, машина полностью сгорела. Вся еда, вся одежда, «морфенокс» – ничего не осталось. Мне пришлось доставать ей заново все запасы.
– Где вам удалось раздобыть «морфенокс»?
– Скажем так: я знаю одну девушку, она знакома с парнем, который знает человека, знакомого с девушкой.
Я отпил глоток кофе. У него был вкус прошлогодних желудей, обожженных парафиновой горелкой.
– Кофе просто ужасный, – заметил я.
– Добро пожаловать в Зиму.
Мы поболтали еще немного. Фулнэп рассказал забавную историю о том, как в окрестностях Трехерберта впавших в спячку мамонтов ложно пробудил [47] подобравшийся подземный пожар и как затем все стадо пришлось уводить вверх в горы Хирвауна. Этот героический переход в духе Ганнибала послужил основой сюжета книги, ставшей бестселлером, а вскоре по ней должны были поставить мюзикл с участием кукловодов из «Боевых фантазий».
– На самом деле мамонты справились сами, – закончил Фулнэп. – Шли хобот к хвосту, словно огромное ожерелье из гигантских толстокожих мохнатых бусин.
Мы немного поболтали о политике в ожидании приближения времени отправления нашего поезда. Я спросил у Фулнэпа, где туалет, и он, объяснив, предложил оставить с ним миссис Тиффен.
Поблагодарив его, я вышел из чайной комнаты и направился по перрону к туалетам. Сходив по малой нужде, я вымыл руки, сполоснул лицо холодной водой и посмотрел на себя в зеркало. Глаза у меня налились кровью и глубоко ввалились, кожа стала пепельно-серой. В ушах стоял звон, пальцы казались неестественно большими, несколько раз меня пробирала испарина. Меня предупредили, что я могу испытать некоторые или все эти симптомы, указывающие на Опьянение от недостатка сна, но, как и с морской болезнью, не существовало точных способов определить, кто не будет от него страдать, кто будет и с какой степенью тяжести. Но лично я больше всего опасался галлюцинаций. Однажды они уже были у меня, во время сильной лихорадки, я представлял себе, как играю в «передай посылку» [48] – вот она у меня в руках, но сколько бумаги я с нее ни срываю, меньше она не становится.
Радуясь возможности хоть ненадолго отдохнуть от бесконечного дребезжания бузуки, я рассеянно забрел в главный вестибюль вокзала. Это было просторное воздушное помещение под стеклянным куполом, теперь засыпанным снегом. Проникающий свет, мягкий и рассеянный, оставлял внутри уютный полумрак. Касса все еще работала, но кассира не было. На стенах висели рекламные плакаты Туристического бюро Уэльса.
Услышав снаружи крик, я нахмурился. Мне показалось, прозвучало слово «кальмар», однако произнести его мог только один человек, и в настоящий момент он должен был находиться в полной безопасности в «Миссис Несбит».
Миссис Тиффен.
Захлестнутый тревогой, я со всех ног бросился к выходу на перрон и толкнул массивную дверь. Морозный воздух ударил мне в лицо ледяной стеной. Смеркалось, усилившийся ветер гонял между зданиями снежные водовороты. На перроне никого не было, но на снегу отпечатались свежие следы, ведущие к стоянке такси.
– Предыдущая машина, – запыхавшись, спросил я у водителя единственного остававшегося на стоянке такси, пожилого мужчины с таким обилием дряблых складок на лице, что, пожалуй, он никогда не видел Лета, – кто в ней уехал?
Водитель уставился на мой Консульский значок.
– Мужчину я не разглядел, но женщина показалась мне какой-то…
– Мертвой?
– Точно.
Попросив водителя выяснить, куда уехала предыдущая машина, и затем ждать меня на стоянке, я бросился бегом в «Миссис Несбит», поскользнувшись на припорошенном снегом мраморном полу и едва не упав. Бузуки одиноко лежала на столе рядом с недоеденным ужином.
У меня внутри все оборвалось. Фулнэп пришелся мне по душе, и я по глупости доверился ему. Лакеи подчиняются денежным потокам, и существует несколько способов выручить за лунатика кругленькую сумму. Учитывая относительную молодость мертвоголовой женщины, наиболее вероятным казалась ее разделка на подпольном рынке трансплантаций, но вкупе с ее потенциальной способностью к деторождению открывалась другая возможность заработать на ней: Фулнэп отправит ее на родительскую ферму. Подняв взгляд, я увидел приближающуюся хозяйку.
– Потерял свою подружку? – насмешливо спросила она.
– Куда он мог ее забрать?
Наморщив лоб, женщина уставилась на меня, силясь понять, что я имею в виду.
– Подожди… ты собираешься ее вернуть?
– Да.
– И каким же образом?
Это был хороший вопрос. Столкнуться с закаленным Лакеем будет в лучшем случае чрезвычайной глупостью, а в худшем – самоубийством; а принимая в расчет крайне ограниченное время и мой опыт, точнее, полное отсутствие такового, это просто невозможно.
– Точно не знаю.
Хозяйка смерила меня взглядом, и ее гнев, растаяв, превратился, как мне показалось, в материнскую заботу. Внезапно она напомнила мне сестру Зиготию.
– Что сподвигло тебя стать Консулом? – тихим голосом спросила она.
– Мне нужна была работа, которая обеспечивала бы меня «морфеноксом».
– Бессмыслица какая-то, – сказала женщина. – Чтобы избежать опасности Зимы без снотворного, ты идешь навстречу всем опасностям, какие только может предложить Зима?
– Теперь, когда вы об этом заговорили, – согласился я, – мое решение действительно кажется мне глупым. Но по крайней мере я вырвался из приюта Святой Гренеты.
К счастью, именно в этот момент в зал вошел Старший консул Логан.
– Здоро2во, Фран, – сказал он, подходя к хозяйке, чтобы приветствовать ее традиционным Зимним объятием, после чего упомянул о «веселеньких временах», проведенных вместе не знаю в какую Зиму в каком-то там секторе.
Судя по всему, во время первого назначения Логана определили в то подразделение Службы, в котором уже служила Фран. Зимние консулы образуют тесную, сплоченную семью, говорят, более сплоченную, чем в армии. Фран и Логан поболтали друг с другом – вспомнив то, как на них однажды набросился обезумевший от холода глиптодонт, – но в конце концов Логан заметил меня.
– Не забыл про мой сандвич с беконом, Уортинг? – спросил он, после чего задал предсказуемый и досадный вопрос: – А где миссис Тиффен?
– Я… не забыл про сандвич с беконом, – глупо ответил я, – и про чай.
– Очень хорошо. А миссис Тиффен?
– Ее… украли. Думаю, ее отправят на родительскую ферму.
Логан болезненно поморщился.
– Чертов идиот, Уортинг, кто ее забрал?
Я как мог быстро объяснил, что случилось.
– Потрясающе, – сказал Старший консул, когда я закончил. – Можешь вычеркнуть «присмотр за лунатиками» из перечня того, чем ты способен заниматься. Перестань ковыряться в носу, Уортинг, иначе ты будешь ворошить навоз для Зимнего скота. Нравится тебе такое?
– Никак нет, сэр, – ответил я.
Уход за Зимним скотом был уделом осужденных и тех, кого… ну, ненавидели.
– Но, – добавил я, – мы должны вернуть миссис Тиффен, правильно?
– Нет, не должны. Остановись и подумай хорошенько. Мы потеряли женщину-лунатика, и в «Гибер-техе» будут немного расстроены тем, что им не достанется Шутница, но по большому счету кому тут плохо?
– Миссис Тиффен?
– Миссис Тиффен умерла пять лет назад. Ты потерял ту оболочку, в которой она когда-то находилась. Ее больше нет, дело закончено, ты облажался, движемся дальше. Садимся на поезд.
Я отступил назад.
– Нет.
Я произнес это тоном капризного ребенка и тотчас же пожалел об этом. Логан молча устремил на меня немигающий взгляд.
– Фран, ты что думаешь? – спросил он. – Грубое неповиновение или юношеский идеализм?
– Юношеский идеализм, – уверенно ответила хозяйка заведения. – Летом он совершенно безобиден, хотя и бывает порядком нудным, но Зимой может убить наравне с переохлаждением и корью.
Шагнув ко мне, Логан понизил голос.
– Слушай внимательно, Послушник. Брось свои высокие этические замашки или проваливай, пока не сделал что-нибудь такое, с чем потом не сможешь жить. И позволь тебе сказать, это неизбежно, как только холод, страх и голод вцепятся в тебя мертвой хваткой. Что-то обязательно пойдет не так, ты попытаешься выбрать лучшее решение из двух плохих, и вот уже Зима прибрала тебя к себе и ты сосулька. Высокие идеалы, друг мой, – это непозволительная роскошь.
Я молча смотрел на него, и он шумно вздохнул.
– Да, ты прав, мы стараемся прикрывать родительские фермы, хотя нам это не нравится. Потому что в конечном счете результат всего этого – счастливые родители и десятки детей. А когда это закончится, ее разделают. Согласен, органы продадут на черном рынке – но кому-то они принесут пользу. Мы Консулы, Уортинг. Мы стремимся обеспечить наиболее благоприятный исход, который удовлетворит большинство.
– Но закон…
– Зимой закон – это мы. Я повторю еще раз, поскольку ты, похоже, не услышал: хоть это неприятно и уязвляет гордость, так лучше. А теперь мы отправляемся в Двенадцатый сектор, я переговорю с Токкатой и послушаю, что она скажет про весь этот бред с вирусными сновидениями, после чего мы вернемся последним поездом, и я очень постараюсь забыть это, а ты очень постараешься больше так не облажаться. Тут есть что-нибудь для тебя непонятное?
Я молча смотрел на бузуки, чувствуя в груди щемящую пустоту. Неудача имеет свой собственный вкус – что-то вроде горячего липкого теста. Можно будет сказать в «Гибер-техе», что миссис Тиффен умерла в пути. Никто не задаст никаких вопросов. Лунатики умирают сплошь и рядом. Я поступил правильно, высказав свое мнение, однако у меня не было никакого желания растаптывать свою карьеру ради этой Шутницы.
Но тут прозвучал голос, раздельный и четкий, и все изменилось.
Знакомство с Авророй
«…Обмен Услугами и Долгами становится самой распространенной валютой, поскольку в мире беззакония, царящем в разгар Зимы, наличные деньги практически полностью обесцениваются. Усложняет дело то, что Долги и Услуги можно обменивать, делить на части, продавать и даже использовать в качестве финансовых гарантий займа. Вложение это довольно рискованное – после смерти должника все Долги аннулируются. А что касается Консулов, они часто умирают…»
«Введение в зимономику», Наставление Зимних консулов, раздел 9А
– Это было самое дерьмовое нравоучение из всех, какие мне только доводилось слышать! – произнес голос в противоположном конце зала.