Вот и вспомнилось Иларию Власовичу старинное заклинание предка, что водился с темными силами, да и сам он верил в духов и нечистую силу. Ну а в просвещенный и атеистический 20-й век стыдно было Иларию Власовичу вспоминать и верить в разные сказки, да как то само собой получилось, что начал он припевать – приговаривать над банковскими документами отправляемого золота:
– Пугано – не пугано,
видано – не видано,
встречено – не встречено.
Силы земные и небесные, духи добрые и злые,
Сохраните сокровища до лучших времен.
Но хотя и не верил Иларий, что его слова приобретут реальную силу, что найдутся реальные люди добрые и не очень, алчные и бескорыстные, чтобы, сами того не ведая, будут выполнять высказанную им волю. Закрутятся колеса железнодорожных составов, поплывут по водной глади пароходы и баркасы, повезут ценный груз подводы – все по назначению, но какая-то часть «потеряется» в пути и заляжет долго невостребованным кладом. На суше как на море образуется невидимый островок с залежем несметного богатства для будущих нужд.
Когда еще наступит такая минута для земли русской, не знает ни сам Иларий Власович, ни силы, что ему помогут. Но время обязательно придет и откроются сокровища людям, только сердце у нашедшего должно быть чистое, чтобы не действовали темные заклятья, а помыслы должны быть благородными, чтобы послужить на общее благо, а не для обогащения одних в ущерб другим по самым высшим законам мироздания.
Низкие серовато – жемчужные тучи медленно ползли над городом, надвигались ранние сумерки, и дальняя канонада казалась затихающим громом уходящего короткого лета. Заканчивался беспокойный месяц август 1918 года. Казань являлась и для белых и для красных местом притяжения благодаря своему стратегическому значению, кроме того всех манило царское золото. Анатолий Поляков поддерживал революцию на стороне левых эсеров и сейчас был приближенным командующего Восточным фронтом красных, и был назначен эвакуировать 200 ящиков золотых слитков из беспокойной Казани.
Но главное свое назначение Анатолий видел в сохранении золота в заранее созданных тайниках. Подергивая иссиня черные усы на бледном лице, Анатолий вспоминал заповедные места своего детства и юности, когда гостил у своего дяди, управляющего заводом в Чёрмозе. Вспоминал, как плыли по Каме баркасы и пароходы и выгружали на берег привезенные материалы для завода и различные хозяйственные запасы, а обратно отправлялись груженными листами железа, изготовленного на заводе. С особой теплотой вспоминал Анатолий этот небольшой город Предуралья, построенный среди болот и лесов с возвышающемся Храмом на горе, добротное здание государственного банка (уже пожалуй и национализированного) с вместительным хранилищем, но, главное, вспомнился Полякову подземный тоннель, соединяющий в едином лабиринте банк, Храм и берег реки Кама. Еще в начале июля он вместе с казначеем Иларием озаботился сохранностью части царских запасов от разорения и расхищения всевозможным сбродом, выплывшим на просторы Отечества вместе с революцией. Вот там-то они и спрячут часть ящиков, нужно только не привлекая внимания довести их до Чёрмоза.
В дверь постучали, и адъютант проводил к Полякову группу из семи человек, преданные солдаты были готовы выполнить любое поручение командира. Возглавлял небольшой отряд давний друг Анатолия Степан Павленин, уроженец из купеческого рода города Чёрмоза, проводивший с Анатолием когда-то все летние каникулы. Веселое тогда было время, молодая кровь бурлила неуемным ключом, заставляла забираться во все доступные и недоступные уголки заповедного тоннеля, благо, что один из наземных выходов древнего сооружения был в ротонде, которая с давних времен стояла в саду управляющего. Много было изучено и проверено ходов и тайников в лабиринте любознательными подростками, залезали в такие места, где из-за завалов не мог подступиться ни один взрослый. Рыли-то эти ходы еще на заре 18-го века, кое-где сами уже укрепляли и маскировали, чудо, что никого из них не завалило и не погубило. И вот сейчас настало время воспользоваться древними тайнами и собственными знаниями.
– Степан, – подозвал приятеля Анатолий к столу поближе для посвящения в свою тайную задумку, – забирай 200 ящиков с «грузом», но 100 ящиков погрузишь на подводу, а 100 ящиков отправишь на пароход и с личным сопровождением отвезешь в то место, где мы проводили лучшее время, там, где любовь. Спрячешь! Всё, время не ждет, ступай!
– Понятно. – Степан как никто другой ориентировался в произнесенных Анатолием словах.
Напоминание о любви всколыхнуло всю радость и боль когда-то испытанную Анатолием у заветной ротонды в городском парке, там проходили свидания с любимой девушкой у Анатолия под наблюдением друга Степана. Где она сейчас красивая девушка Лена с русой косой и серыми, чуть удивленными всегда глазами? Куда вынесла ее революция? Что сейчас делает эта девушка, сидя одна у подножия ротонды? Но не время было вдаваться в лирическое отступление, Смахнув с высокого лба узкой холеной рукой сбившиеся волосы, Анатолий резко поднялся и отправился на пристань, помочь Степану в осуществлении задуманного плана.
Вспомнившаяся Анатолию девушка была сиротой и воспитывалась своим дедом – известным на всю округу знахарем. Многие поговаривали, что дед Игнат был сильным знахарем и колдуном, что вызывал бестелесных духов как злых, так и добрых, но даром своим предпочитал не пользоваться. Не закладывал дед душу дьяволу ради силы колдовской, не пользовался своим природным даром во зло людям, как обязательно должны были делать истинные колдуны. Если и призывал темные силы, то лишь для добрых дел вопреки желанию их, и произнося защитные заклятия. Жил он скромно на берегу Камы, занимался рыбной ловлей и кузнечным делом, а внучку свою любил безгранично и воспитывал в духе времени, определил в губернскую гимназию, но баловал ее в летние приезды подарками и лакомствами. Леночка росла настоящей красавицей, и характером добрая, покладистая, независтливая. Многие хлопцы засматривались на нее, но полюбила она кареглазого Анатолия. Приезжий кавалер оттеснил всех местных парней, но противостоять ему опасались, ведь был он племянником управляющего, а от управляющего заводом зависела вся жизнь в поселке, больше, чем от жандармов.
По приказу Полякова потянулись подводы с неприметными ящиками в сторону Камы, чтобы погрузить 100 ящиков на пароход, идущий в Самару, а 100 ящиков, как бы по ошибке погрузили на пассажирский пароход «Василий Каменский», названный так в честь владельца завода после графа Строганова в Чёрмозе. Пароход этот курсировал по Каме, доставляя сырье и оборудование заводам, возведенных по побережью реки и забирая готовую продукцию, а также перевозя пассажиров в благоустроенных каютах первого класса.
Анатолий знал расположение трюмов, а на знакомом пароходе легче было спрятать тайный груз среди ящиков с углем и мешками с продуктами. А еще Анатолию был памятен этот пароход не такими уж далекими воспоминаниями.
3. Воспоминания Анатолия
Размеренно перебирал лопастями великолепный белый пароход «Василий Каменский», продвигаясь вверх по Каме, наступал тихий летний вечер, какие не часто выпадают в этих краях, от того и щемило сердце, потому и казались эти мгновения милыми и неповторимыми. Анатолий с отцом направлялся в гости к дяде, родному брату отца и управляющему на железоделательном заводе в уральском городке Чёрмозе. Анатолий в свои семнадцать лет был на удивление взрослым и красивым черноволосым и кареглазым юношей. Его проникновенные глаза с длинными густыми ресницами с легким любопытством смотрели вокруг на проплывающие таежные берега, на медленно убегающие вдаль желтоватые волны, на белые барашки, выплескивающиеся из-под огромных колес. Все в воздухе и природе было наполнено тихой романтикой, в отличие от шумного, суетливого Петрограда, где уже зарождалась и поднималась великая вражда и борьба за справедливость, представления о которой были у всех разными, противоречивыми и бесконечно удаленными.
А тут все дышало чистотой и покоем, хотя и здесь на Урале вступала в силу надвигающаяся революция. Под навесом на верхней палубе чинно прогуливались нарядные пассажиры первого класса, из приспущенных окон салона лились звуки рояля, два подростка о чем-то отчаянно споря, прошли мимо Анатолия – юноша и девушка. Это были Елена и Степан, которые возвращались из пермской гимназии домой, и собирались вместе провести лето. Ветер развевал волнистые волосы девушки, лучи солнца ласкали лицо, маленькие ступни несли упругое молодое стройное тело вдоль деревянных поручней. Не заметить Леночку было невозможно – заметил, и защемило сердце питерского гостя: только для него должен был цвести этот северный цветок, никому он ее не отдаст, и с этой минуты все силы Анатолий приложит, чтобы и Она его заметила. Леночка же встряхнула изящной головкой и отвернулась, скрывая легкий румянец, легший на ее щеки. А глаза улыбались, радовались встрече и преддверии любви как бывает с невинными девушками. Неужели Он?… Такой уже взрослый, такой красивый! Не может быть, чтобы он обратил на нее внимание, влюбился бы без памяти в провинциалку. А рядом, как назло Степан и еще сопровождает ее родственница. Матери у Лены не было давно, воспитывал ее дедушка, известный в городке знахарь. Степан и Лена росли вместе, как брат и сестра не замечая, что к ним подбирается взрослая непростая жизнь.
Пароход продвигался вверх по реке, колеса-шлепанцы набирали обороты, и Анатолий не мог отвести глаз от девушки – русской красавицы, еще не осознающей свою красоту, за детскими лукавыми ресницами, чуть вздернутым носиком и припухлой верхней губкой, над ровными жемчужными зубками скрывались коварные ловушки для сильной половины человечества. Но пока скромное платье гимназистки, да длинная русая коса подчеркивали ее скромную одухотворенность.
На тесной палубе Анатолию легко было пойти навсречу и столкнуться с прогуливающейся парочкой:
– Ой! Прошу прощения, – воскликнул Анатолий, чуть поклонившись, и, не ожидая возражений, тут же представился, – Анатолий.
– Лена.
– Степан, – парочке ничего не оставалось, как назвать в ответ свои имена. Знакомство состоялось, и дальше прогулку совершали уже втроем. Леночка звонко смеялась над столичными шутками Анатолия, Степан приосанивался, обращаясь к новому знакомому, но все были довольны, что удается скоротать время путешествия, кроме того выяснилось, что все они плывут к одной и той же пристани.
По-разному к людям приходит настоящая любовь, а к Анатолию она пришла в то незабываемое мгновение, когда тонкая трепетная ладошка Леночки в шутку взъерошила белокурые кудри Степана в ответ на братское поддразнивание из-за распушившейся косы. И так захотелось Анатолию, чтобы эта ручка легла на его черноволосую голову, что его глаза заметно увлажнились, и он отвернулся, и стал смотреть на растворяющийся след парохода. В след парохода летели чайки, время от времени ныряя в желтые воды. А еще проскочила невидимая искра:
Медленно подходил к пристани пароход, встречающие толпились у трапа, стараясь не пропустить приехавших, и помочь с багажом. Стоял у перил пристани и дедушка Лены, коренастый не старый еще мужчина и зорко смотрел на внучку.
А Лена стоя рядом с Анатолием светилась счастьем и молодостью, и не было в ней уже угловатости того подростка каким уезжала в гимназию. Защемило сердце у знахаря, вспомнилась ему старинная присказка, так как светлая головка Леночки и иссиня-черные пряди ее спутника представились ему двумя лебедями – белым и черным. И зазвучали в мыслях слова:
Но, кто же он, этот чернявый хлопец? Тут как раз выдвинулся вперед управляющий и замахал рукой брату и племяннику.
– Ой, не к добру, видать, эта встреча с франтоватым столичным гостем, – подумал дедушка.
Анатолий среди всей причальной суеты стоял рядом с Леной и Степаном у поручней верхней палубы, и наблюдал за встречающими; кожей почувствовал он колючий неприязненный взгляд знахаря. Почувствовала недовольство дедушки и Леночка и невольно испугалась его гнева, направленного на уже дорогого ей человека. Анатолий, стараясь успокоить любимую, медленно накрыл ладонью руку Леночки, лежащую на поручне, и прошептал:
– Я увижу тебя завтра? Где я найду тебя?
– Я приду сама в сад к ротонде, – чуть слышно прошептала Леночка.
– Когда?
– Днем в двенадцать часов, только со Степой, без него меня дедушка не отпустит.
– Я буду ждать, – прошептал Анатолий, тайно замирая от счастья и стараясь сохранять непринужденный вид.
И расстались на день, на ночь, а казалось на вечность, навсегда. И это уже была не просто влюбленность, а пронзающее как боль взаимное чувство и одновременно тревожное предчувствие, потом были радостные встречи в саду у ротонды, внутри которой находился только им известный лаз в подземный тоннель с лабиринтами и тайниками, переходами и различными выходами на поверхность. Эти тайники и имел ввиду Анатолий, направляя груз со Степаном вверх по Каме.
Но расставание было неизбежно, так как Анатолий вынужден был уехать обратно в Москву, а Леночка осталась ждать и мечтать о любимом. Она много читала и посещала политические кружки. Работала она секретарем-машинисткой в заводоуправлении. Она даже не думала, что судьба готовит ей быструю встречу с любимым, чтобы больше не разлучать, а связать навеки надвигающимися событиями: то золото, тот клад, который пройдет не только по Каме, а по судьбам людей, наложив проклятие на многие поколения.
4. Пермь 1918 год
Выпускник кадетского корпуса Василий Безукладников, уроженец города Чёрмоза, верой и правдой служил царю и отечеству до поры до времени, да бурная жизнь молодежи в Петербурге незаметно втянула его сначала в сочувствующие революционерам, а потом и в ярые их сторонники. Но продолжая служить в армии и после Брест-Литовского мира 3 марта 1918 года, по распоряжению большевиков вместе с Генеральным штабом передислоцировался с руско-германского фронта в Поволжский военный округ с центром в Самаре, где собиралась Добровольческая армия в будущем подчиненная Колчаку. Продолжая свою военную службу, Василий планировал переход в ряды Красной армии. Полк, в котором служил Безукладников выдвинулся к Казани, чтобы захватить направляемые для оплаты контрибуции вагоны и пароходы с золотом. Будучи доверенным лицом командира, Василий проник в тайный замысел задания, а именно, вывести из хранилища в Казани царское золото вниз по Волге, пока большевики не захватили Казань. Это был подходящий момент явиться к красным с секретным донесением и помочь организовать перезахват золота.
Так Василий остался у красных, и они спланировали не препятствовать продвижению подвод и баркасов, а направить их вверх по Каме, охраняя от случайных грабителей. Род Безукладниковых когда-то был очень состоятельный, но отец Василия, по легкомыслию и вольности разорил все до него нажитое, так что в революцию Василию терять было нечего, а до чужого богатства у него не было ни зависти, ни корысти. Всегда хватало ему его жалования, и даже не от сознательности, а от равнодушия не стремился урвать от общего разора что-то лично для себя.
В Пермском штабе армии большевиков комиссар Семен Полуектов рассказывал товарищам, как он неожиданно для себя стал большевиком.
– Бывают же, братцы, такие события, которые определяют всю дальнейшую жизнь. Работал я тогда в кузнечном цехе подсобным рабочим на чёрмозском железоделательном заводе. Многие тогда в цехах организовывались в просветительские кружки и читали запрещенную литературу; вся Россия тогда волновалась накануне 1905 года. Мне было всего четырнадцать лет, и по малолетству я нигде тогда не участвовал. Но как-то ноябрьским утром вся бригада, гуляющая накануне на свадьбе нашего товарища, вышла на работу в глубоком похмелье. В головах гудело так, что вся наша смена работать просто не могла. Работа тяжелая опасная, а тут после выпитой накануне браги все просто бесцельно шатались по цеху. А по цехам молодежь, называемая себя «сознательными» и читающая брошюры, давно готовилась к забастовке, составляла вместе со старшими товарищами воззвание.