– Скучно как-то. Куража нет.
– А зачем вам кураж, – говорю я, – когда и без куража у вас все в порядке…
– Да это на каком уровне посмотреть… Все в порядке, все в порядке… Ни хера не в порядке, – вдруг выдает Надежда, как бы подчеркивая свою тревогу, либо свою дисгармонию с жизнью. – Давай лучше выпьем!
Неожиданное предложение. Через минуту она вернулась с кухни, неся в руках бутылку. В ней было грамм двести жидкости чайного цвета (в милицейских протоколах обычно добавляют: «Предположительно коньяка»). Надежда налила рюмку мне, а потом себе. Выпили. Я подержал коньяк во рту. У меня такой стиль: прежде чем выпить, я держу во рту разного рода жидкости.
Надежда спросила:
– Что, не понравился мой коньячок?
– Да нормально, – отвечаю.
– Нормально, – передразнивает хозяйка. – А ведь мы с тобой пьем настоящий Мартель, привезенный из Франции.
– Давайте заниматься, – возвращаю я ее к делу.
Начали заниматься, и я ей рассказываю про «стакан».4
– Вот табличка всех сделок, вот графики, вот индикатор скользящей средней.5
Рассказываю я ей про индикатор скользящей средней, и сам себе не верю. Думаю: «Как можно заработать на таком вялом рынке? Акции Газпрома колеблются рубль вверх, рубль вниз». Смотрю на Надьку. Она внимательно слушает мои объяснения. К трем часам дня она говорит:
– Володя, хотите супчика с севрюгой?
– Хочу, – отвечаю я.
Наливает она мне супец. Кладет туда зелень, делает бутерброд с черной икрой и опять наливает рюмку коньяка. Выпили. Я закусываю. Думаю про себя:
«Выпивает, значит… Тоска, одиночество… Что-то у нее не так. А что может быть у тетки в пятьдесят лет? Да все, что угодно. Голова может болеть каждый день, месячные там разные, киста развивается в правой груди, да и просто никто не трюхает. Но зачем мне это все знать? Мне надо учить ее, чтобы она зарабатывала деньги, чтобы она разбиралась в стакане, в средних, в моментуме6, чтобы смотрела нефть на Лондонской бирже… Деньги платит одну тысячу рублей в час. Это хорошо… Да еще супцем с севрюгой кормит».
Прошло занятий пять, а может шесть, уже не помню, но процесс идет. Чувствую, схватывает тетка, но все же я не могу взять в толк, зачем ей это все нужно. Как-то раз, на шестом занятии, уже ближе к Новому Году, она мне говорит:
– У меня есть к вам серьезный разговор.
Я ей сразу:
– Валяйте.
Она выдержала минутную паузу и сказала:
– Давайте в следующий раз.
– Хорошо.
Занимались мы с Надеждой раза три в неделю. Понедельник, вторник, иногда в пятницу. Либо во вторник, четверг и пятницу. Наш разговор проходил в четверг, в середине декабря. Когда я покидал квартиру, то спросил мою ученицу:
– Ну что, когда встретимся снова?
– На следующей неделе. Созвонимся…
Начинается следующая неделя. Понедельник тишина, вторник тишина, среда, четверг… От Надежды никаких звонков. А вот уже и Новый Год наступает. Я думаю:
«Самому что ли позвонить? С другой стороны, а кому нужны эти занятия? Мне что ли они нужны? Обещала, пусть сама и звонит. У меня и так большая нагрузка, чего же я буду ей названивать»?
Одним словом, проходит неделя, другая, уже день стал прибавляться, уже с Константином обучаем новые группы слушателей, проводим круглые столы, в голову приходят новые идеи… От Надежды вестей нет. Я уже стал ее забывать. Где-то в феврале раздается звонок:
– Владимир привет! Это Надежда. Может, продолжим образование?
Я отвечаю сдавленным голосом:
– Давайте продолжим.
– Приезжайте завтра. Помните, как ехать?
– Хорошо приеду к двенадцати часам.
– А к десяти не сможете?
В этом месте я отвечаю жестко:
– Смогу только к двенадцати.
– Ну, хорошо, жду вас к двенадцати.
Приезжаю. Опять кофе, опять коньяк, опять супец.
– Надежда, куда же вы пропали? – я задаю вопрос, который вертелся у меня на языке с того момента, как я пересек порог ее квартиры.
В ответ она мне говорит:
– Я была в Лондоне, у своего мужа.
– Ну, и как муж? – бестактно вырвалась у меня.
– Муж хорошо, а что с ним будет? Я замужем уже во второй раз, и поэтому этих мужей знаю довольно хорошо. Мой первый муж был горный инженер…
На этом моменте Надежда задумалась. Я ей говорю:
– Давайте заниматься.
Опять сидим, опять занимаемся. Образовательный процесс вроде идет. Надежда меня внимательно слушает. Примерно через час после начала занятий она берет сигарету и, не закуривая, начинает внимательно меня рассматривать, как будто впервые видит. Она медленно говорит:
– Володя, у меня к вам есть серьезный разговор.
– Я вас внимательно слушаю.
Надежда медленно закуривает, делает несколько глубоких затяжек, долго смотрит на пепельницу. Затем без слов берет бутылку коньяка и резко наливает в рюмки себе и мне:
– Давайте сначала выпьем.
Выпили. Опять пауза. Рассматривает свои ногти, затем опять резко наливает коньяк, как будто задавшись целью выпить всю бутылку:
– Володя, – начала она, – я бы хотела вам предложить один проект.
Я про себя думаю: «Что это с ней? Пьяная сделалась только с одной рюмки».
– Дело в том, что я богата, – продолжала она. – У меня есть проблемы, но у меня также есть деньги, которые не работают, как надо… . Я хочу предложить вам взять в управление сумму в один миллион долларов на условиях, которые я готова с вами обсудить.
Теперь уже настала моя очередь взять паузу. Рука Надежды тянется к бутылке. Мы опять выпили. Она мне говорит:
– Вы готовы со мной сотрудничать?
Я отвечаю через паузу:
– Готов.
А сам про себя думаю:
«А вдруг не готов? Сумма то немалая – один миллион долларов…»
И тут меня затрясло мелкой дрожью. Я сильно вспотел. Тем временем Надежда развивала свою идею:
– Вы понимаете, это для меня очень важно – сотрудничать с вами. Если все пойдет хорошо, то я могу резко увеличить количество денег, которые будут у вас в управлении.
В этом месте я ей говорю:
– А сколько денег у вас вообще есть? Я имею в виду свободные?
– Десять миллионов долларов, но я хочу пока рискнуть только одним миллионом.
Тут в разговоре возникла пауза, которую Надежда разрядила, опять разлив коньяк по рюмкам:
– Ну, за успех нашего предпринимательства!
Мы выпили, и здесь я ей выдаю:
– Мои условия следующие. С прибыли – двадцать пять процентов.
Она:
– Хорошо.
Я продолжаю:
– Если заработаем, скажем, сто тысяч долларов, то моя доля – двадцать пять тысяч.
Она отвечает:
– А налог в тринадцать процентов кто будет платить?
Я про себя подумал: «Неплохо считает». Через паузу отвечаю:
– Хорошо, пускай будет двадцать два процента.
Она:
– У меня получилось двадцать один и семьдесят пять сотых.
Я говорю с нажимом:
– Давайте округлим до двадцати двух.
– Ладно, по рукам.
И опять коньяк в рюмку. Не забывает налить также и мне. Я, серьезно:
– Эти деньги вам надо внести на счет в фирму Боцман плюс.
Она:
– Так у меня там счет уже открыт! Я внесла на него двести тысяч рублей.
Я кивнул головой и продолжил:
– Когда переведете всю сумму, сообщите мне. Деньги должны быть распределены следующем образом… Кстати, какой у нас сейчас валютный курс?
Она:
– Так, сейчас посмотрю, – моя ученица открывает сайт Центрального банка. – Один доллар США – двадцать шесть рублей семнадцать копеек.
– Значит, – продолжаю я, – на вашем счете будет двадцать шесть миллионов триста семьдесят тысяч рублей. Правильно?
– Да, где-то так.
В этом месте я говорю ей очень строго:
– Не где-то, а именно так! Двадцать миллионов рублей остаются на счете для покупки акций российских приватизированных предприятий, а шесть миллионов триста семьдесят тысяч рублей мы с вами загоняем на срочный рынок, где будем торговать фьючерсами и опционами,7 – быстро прикинул я и выдал мой проект Надежде.
Она отреагировала довольно бурно:
– Но я же не умею торговать фьючерсами! И тем более какими-то… Как их там? А, опционами.
Я парирую:
– Зато я умею… Торговать будем следующим образом. Я вам звоню и говорю, когда покупать, когда продавать.
– Володя, мне все понятно.
– Вы в ближайшее время в Лондон не собираетесь?
– Пока нет, а дальше посмотрим.
Проходит дня три, она звонит:
– Володя, я внесла деньги.
– Отлично, – говорю я ей. – Уже можно приступать к торговле.
Она спрашивает:
– Прямо сейчас?
– Да, Надежда, прямо сейчас. Акции Газпрома очень интересны… Давайте для начала купим немного, скажем, двадцать тысяч. Цена сейчас – двести тридцать два рубля за акцию. Как купите, сразу же перезвоните, чтобы сообщить мне цену сделки, хорошо?
– Хорошо, – эхом ответила Надежда.
Через десять минут звонок:
– Я купила в рынок двадцать тысяч акций Газпрома.
Я говорю:
– Отлично, а по какой цене?
– По двести тридцать три рубля.
– Хорошо, значит у вас куплено акций Газпрома на четыре миллиона шестьсот шестьдесят тысяч.
– Да, где-то так.
– Надежда, давайте считать точно, это деньги.
– Хорошо. А теперь что делать?
– А теперь внимательно следим за рынком.
Через час цена акций Газпрома была в районе двухсот двадцати восьми рублей. Раздается звонок Надежды:
– Володя, цена Газпрома на пять рублей ниже цены нашей покупки, что делать?
Я про себя подумал: «Начинается… Не успели купить, уже паника». Отвечаю ей очень жестко:
– Надежда, операция только начинается, не надо дергаться. Газ8 должен вырасти.
Надежда говорит упавшим голосом:
– Хорошо, будем ждать.
На следующий день акции Газпрома стоили еще меньше: двести двадцать один рубль за одну акцию. Моя ученица не звонила, и я ее тоже не беспокоил. Ждем. Через день акции «Газпрома» потихоньку стали расти. Потом рост принял устойчивый характер. На цене двести тридцать шесть рублей я набираю номер телефона Надежды. Она отвечает:
– Да.
– Надежда, надо еще купить акции Газпрома.
– Я боюсь.
Я ей говорю довольно строго:
– Коль вы мне доверились, так уж извольте исполнять то, что я вам говорю, – и с нажимом добавляю. – Немедленно купить в рынок двадцать тысяч акций Газпрома. Понятно?
– Понятно.
– И назвать цену сделки. Все, поехали, как сказал Гагарин.
Через пять минут звонок:
– Взяла в рынок двадцать тысяч Газа. Последняя цена покупки – двести тридцать семь рублей за акцию.
Я ей говорю:
– Отлично. Надежда, я прошу вас, расслабьтесь. Все будет хорошо.
– Ладно, я расслаблюсь, у меня есть коньяк.
В голове мелькнула мысль: «Все же она пьяница». Беру калькулятор в руку: «Так, сколько денег у нее задействовано? Девять миллионов четыреста тысяч рублей. О! У нее осталось свободными еще больше десяти миллионов рублей. Это хорошо. Так, а как там «Газ»? Смотрю на экран монитора, а «Газ» уже торгуется по цене двести сорок рублей и тридцать копеек. Про себя думаю: «Отлично, держим».
На следующий день, кажется, была пятница. Цена акций «Газпрома» открылась9 на уровне двести сорок два рубля за акцию и, вслед за этим пошла вверх со страшной «египетской» силой. Я сразу звоню Надежде. Она отвечает немного повеселевшим голосом:
– Слушаю… Что, закрываемся? Будем фиксировать прибыль?
Я говорю предельно резко:
– Нет, докупаем еще. Двадцать тысяч, и поскорее.
– Володя, вы не ошибаетесь?
– Немедленно покупайте.
– Ладно, покупаю.
Через пять минут звонок:
– Володя, я купила двадцать тысяч акций по цене… По какой же цене я купила? Так… По двести сорок три рубля и сорок копеек за одну бумагу.
– Хорошо, – отвечаю я, – держим позицию. Да, кстати говоря, Надежда, никуда не отлучайтесь из дома. Возможно, придется срочно фиксироваться, объем купленных акций у нас очень большой.
Она отвечает:
– Слушаюсь, товарищ генерал. А выпить хоть можно?
– Подожди со своей выпивкой, видишь, Газ на уровне двести сорок пять рублей запилился?10
– Что же делать?
– Внимательно смотреть на движение цены и быстро реагировать, если она начнет падать.
– Слушаюсь, товарищ маршал.
Про себя думаю: «Хорошо, уже повысила меня в звании до маршала». После разговора с Надеждой прилипаю к экрану монитора и внимательно слежу за движением цен. Как-никак, я взялся за управления ее деньгами, значит, надо сидеть и наблюдать, зарабатывая деньги и себе, и ученице. Замечаю, что акции Газпрома опять пошли в рост. Цена – двести сорок восемь рублей. Думаю, может еще купить? Денег у моей подопечной хватит, чтобы взять по этой цене не менее двадцати трех тысяч акций. Смотрю на экран – цена почти что двести сорок девять рублей. Смело набираю Надькин номер:
– Але, – слышу ее голос и чувствую, что она уже приняла.
– Надежда, надо еще купить двадцать тысяч акций, завтра цена будет выше.
– Ща те, двадцать тысяч, разбежался об забор, и так купили до хера, надо уже продавать, вон, смотри, генерал, ха-ха, цена вниз пошла.
Я содрогнулся от такого текста, но делать нечего. Пришлось повесить трубку. Продолжаю следить за рынком. Последняя цена по «Газу» прошла на уровне двести сорок восемь рублей и десять копеек. «Зря, – думаю, – больше не купили».
В понедельник на улице стоит отличная погода: яркое солнце, синее небо. Дело идет к весне. Торговля на бирже по акциям «Газпрома» открывается на уровне двести пятьдесят два рубля. Я раздраженно смотрю на цену и думаю: «Вы, Владимир, сможете управлять моими деньгами – это слова Надьки, сказанные мне не так давно. А как можно управлять деньгами, если хозяйка все время датая? Сейчас надо покупать немедленно, а она, небось, еще в постели, и, ни ухом, ни рылом». Пока эти мысли крутились у меня в голове, цена на «Газ» поперла вверх с такой страшной силой, что не оставила никаких сомнений в том, что надо докупать еще. Звоню Надежде:
– Срочно покупаем Газ в рынок. Еще двадцать тысяч.
Надежда отвечает сонным голосом:
– Может быть, уже поздно?
– В пятницу своей нерешительностью вы меня уже сбили.
Пока мы разговаривали, акции «Газпрома» дошли до уровня двести пятьдесят пять рублей. Резко говорю в трубку:
– Надежда, срочно покупаем Газ.
– Хорошо, – отвечает она.
Через десять минут звонок:
– Взяла в рынок двадцатку. По двести пятьдесят восемь рублей.
Про себя думаю: «Послушала бы меня Надька в пятницу, купили бы акции на десять рублей дешевле». Ну, да ладно, смотрим в таблицу котировок… Что там с ценой? А цена уже двести шестьдесят один рубль.
Выхожу на кухню попить чаю, беру чашку и задумываюсь: «Может, еще купить, но уже со второго счета»? Звонок телефона обрывает зарождающуюся мысль. Надежда истерично кричит в трубку:
– Все падает! Что делать? Зачем мы купили последнюю двадцатку по такой высокой цене?
Я тут же метнулся из кухни к компьютеру. Ба! Газпром торгуется по двести пятьдесят шесть рублей и двадцать копеек. Надька нервно говорит в трубку:
– Ну, что вы молчите? Вы меня слышите, или нет?
А я молчу. Молчу, потому что надо принимать решение. Либо держать весь объем, а он у нас немаленький – восемьдесят тысяч акций «Газпрома», либо немедленно все продать по текущей цене. Пока я думал, цена немного поднялась – копеек на двадцать, а потом опять начала ползти вниз.
– Володя, что вы молчите? – надрывается голос в трубке.
Я принимаю волевое решение:
– Надежда, – медленно говорю я. – Все продать в рынок!
– Как все? Сейчас цена двести пятьдесят шесть, а мы последнюю сделку провели на два рубля выше… У нас будет убыток в сорок тысяч рублей!
Я как заору:
– Немедленно все продать, мать твою, в рынок! Поняла?
Она не ответила, но я понял, что Надька выполнит мои указания. Вскоре звонок:
– Все продала. По средней цене двести пятьдесят пять рублей и семьдесят копеек.
– Отлично, Надежда, отлично… – говорю я ей.
Тут же беру в руку калькулятор и подсчитываю прибыль. «Так, значит, раз купили, два купили, три купили, это уже в пятницу, и, вот, последняя покупка неудачная, – начинаю я разговаривать сам с собой. – Получается, что мы купили акций Газпрома на девятнадцать миллионов четыреста восемь тысяч рублей, а продали на двадцать миллионов четыреста пятьдесят шесть. Таким образом, наша прибыль составила один миллион сорок восемь тысяч».
Набираю номер Надьки. Она взяла трубку. Я ей говорю:
– Надежда, наша прибыль – один миллион сорок восемь тысяч рублей или сорок тысяч долларов. И это только за неделю работы.