Георг любил Катю сдержанно, трепетно, всем сердцем, стремясь оберегать, защищать её, ради неё ему хотелось совершить что-то героическое. А Катина любовь распространялась на всё вокруг, её хватало и на дорогую старшую мамочку со всеми её маленькими шалунами и проказниками, виснущими на ней, когда она приходила в корпус «Малышка», и на подруг, и на всю школу и, конечно же, на Доктора. О чем бы теперь они ни говорили с Доктором, она разговор сводила к Георгу, к их планам на будущее. И Доктор часто с грустью думал, что недалеко время, когда она уедет, и далеко уедет…. Он видел, что их чувство серьёзно и радовался за них. Иногда думал: «Когда-нибудь и внука увижу…»
Днем уже пригревало солнце и капало с крыш, снег в парке уплотнился, напитался влагой. На месте катка стояли лужи. Теперь они не гуляли так долго, как бывало зимой. Георгу предстояло пройти большой конкурс при поступлении в институт, и он занимался серьёзно. Упорно он старался объяснить Кате принцип и способ преобразования космической энергии в электричество, устройство накопителя энергии на Луне и приёмного – на земле, понятие о рассеянном и сфокусированном энергетическом луче. Поставив перед собой цель, он давно уже читал техническую литературу по космической энергетике. Ему было интересно рассуждать об этих предметах, а Кате было интересно всё, о чем бы ни говорил он. Однако её познания в науках были поверхностны, ведь она училась в гуманитарном классе.
Глава четвертая
Среди ночи раздался вызов на видеосвязь. Не до конца проснувшийся, недоумевающий, – кто бы это мог быть? – Доктор нажал кнопку. На экране появилось встревоженное лицо Главного Администратора города. Он сообщил, что, при восхождении, в ущелье сорвалась группа альпинистов. Ущелье узкое, опасное, требуются опытные аэролётчики, и он просит направить Георга в отряд спасателей.
Доктор сам отправился будить Георга, и через полчаса тот уже выводил аэролет из ангара. Когда прилетел в горный лагерь альпинистов, там, в полном составе, уже собрались его товарищи по аэролётному спорту. Одни по картам и видеофильмам разбирали маршруты полётов, другие готовили к полёту небольшие юркие спортивные аэролёты.
Положение осложнялось тем, что в ущелье проходили сходы снежных лавин, и отряд альпинистов мог оказаться погребённым под снегом. Нужно было зафиксировать сигналы датчиков-определителей местонахождения и закреплённых на теле каждого альпиниста датчиков, дающих знать, жив ли человек – «живчиков», как называли их сами альпинисты.
Решено было лететь в связке по двое. Ведущими назначили бывалых опытных аэролётчиков. У Георга ведущим стал его тренер, старый асс горного воздухоплавания. Дожидались рассвета. Ущелье, в которое назначили им лететь, было узким и извилистым. Нужно было на минимальной высоте, с минимальной скоростью, включив устройства приёма сигналов, облететь ущелье и определить, нет ли каких-либо признаков нахождения там альпинистов.
Георг летел, на небольшом расстоянии следуя за ведущим. В узком ущелье не было возможности развернуться и полететь назад, поэтому, облетев, они разворачивались и снова заходили в ущелье, с каждым разом опускаясь всё ниже. Ничего не обнаружили. Доложили об этом в штаб поисков, оттуда последовал приказ лететь на базу. Аэролёты возвращались один за другим. Поиски результатов не дали.
Просмотрели видеозапись своего полёта. Ведущий ушёл в штаб, а Георг остался ждать дальнейших распоряжений. Он вышел из домика и, расстегнув куртку, с непокрытой головой стоял, озирая бесконечное снежное пространство. По небу плыли тёмно-лиловые облака, усиливался ветер, погода портилась.
Приоткрылась дверь, его позвали:
– Иди, поговори. Только недолго занимай связь.
С экрана видеосвязи напряжённо смотрела Катя:
– Нашли? – спросила с тревогой.
– Нет ещё. Будем искать.
– Возвращайся скорее, я тебя жду!
Из комнаты, где заседал штаб, вышли ведущие. Его ведущий, подзывая, махнул рукой:
– Летим в Чёртово ущелье, давай посмотрим маршрут по карте и видеофильму.
Чёртово ущелье оказалось еще уже и опаснее того, которое они осмотрели: множество выступов, карнизов и поворотов делали пролёт через него невероятно сложным. Несколько раз просмотрели фильм, фиксируя внимание на самых трудных участках.
Аэролет снизился и влетел в Чертово ущелье, в его полумрак между отвесными стенами и близко подступающими скальными выступами.
– Впереди карниз, – предупредил ведущий, – опускаемся.
Один за другим аэролеты поднырнули под наклонный карниз. Стало темно, включились приборы ночного видения.
– Нависающий выступ! Обходи справа.
– Узкий поворот вправо. Держи дистанцию!
За поворотом ущелье расширилось. Приборы по-прежнему не фиксировали никаких сигналов.
За следующим поворотом открылся залитый светом широкий выход из ущелья.
– Есть сигнал! – раздался в наушниках крик ведущего.
Это было последнее, что слышал Георг. Мощным порывом встречного потока воздуха маленький аэролёт подхватило и, завертев, ударило о скалу.
– Снижайся! – кричал ведущий, с трудом удерживая управление.
Развернувшись, он увидел, что произошло…. Борясь с ветром, начал кружить над обломками аэролёта. Поступали сигналы от датчика-определителя местонахождения. От «живчика» сигналов не было. «Он умер мгновенно», – понял.
Порывом шквального ветра со скалы сорвало лавину снега, и она погребла обломки….
* * *
Известие о гибели Георга потрясло Доктора. Он стоял посреди кабинета бледный, оглушённый. А в дверь уже вбежала Катя, услышавшая сигналы вызова видеосвязи. Увидев лицо Доктора, закричала, подняла руки, как бы защищаясь:
– Георг?!
Доктор схватил её за плечи, она вырывалась и продолжала кричать.
Свет померк…. Часами сидела неподвижно, ссутулясь, опустив на колени руки, как не живая. Осталось одно чувство – боль в груди. Иногда возникала уверенность: «Это неправда», и, как бы очнувшись, она удивлённо озиралась. Доктор садился рядом, гладил её ледяные руки. Красивая женщина в чёрном платье плакала, обнимала её. Поняла, что это мать Георга. Ей сказали, что нужно одеваться – они полетят к Георгу. Глянула с безумной надеждой, но, увидев плачущую мать, снова поникла.
В ясном небе над заснеженными горами летела цепочка аэролётов с близкими Георга и погибших альпинистов. Первым летел аэролёт с матерью Георга, за ним аэролёт с Катей и Доктором. Большой венок из живых цветов занимал половину пространства маленького аэролёта; и она, не отрываясь, испуганно смотрела на него. Первый аэролёт развернулся и уже набирал высоту, когда послышались сигналы от ещё работающего указателя местонахождения.
– Бросай, – махнул рукой Доктор.
Державшая наготове венок, она бросила, и, как безумная, зашлась в рыдании.
Аэролёт сделал круг, покачал корпусом… Яркими пятнами венки долго лежали на снегу, пока их не замело….
Доктор и старшая мамочка не спускали с Кати глаз, не оставляли её одну. Если Доктору нужно было отлучиться, на ночь с ней оставалась старшая мамочка. Ночами Доктор просыпался, подходил к двери её комнаты, тревожно прислушивался: спит ли. Однажды проснулся, увидел, что дверь комнаты распахнута. Вошёл. Её там не было. В тревоге обошёл весь дом. Несмотря на холод, она в ночной сорочке сидела на ступеньках веранды, раскачивалась и тихо стонала. Сердце дрогнуло от жалости, сел рядом, взял её руку. Она уткнулась ему в плечо. Почувствовал, что намокает рукав рубашки.
– Надо жить… – гладил голову.
Зачем учиться, ходить на репетиции, зачем жить – зачем это, если его больше нет?… Катя пропускала занятия, целыми днями, как неприкаянная, бродила по домику. Доктор старался отвлечь её, говорил с ней спокойно, ласково, как с больной. Она отвечала невпопад. Не помог и психолог. «Что-то надо делать, – думал он, – каким-то образом нужно отвлечь. Здесь в школе всё напоминает ей о Георге».
* * *
В Мире Абсолюта места отдыха находились поблизости от мест проживания. Существовали и общемировые курорты для касты Э, но редко кто даже из высокопоставленных лиц мог похвалиться, что отдыхал там. Путёвки на эти курорты использовались как поощрение.
Доктор, никогда ничего не просивший для себя, отправился в департамент образования просить семейную путёвку.
– И с кем вы собираетесь ехать? – кокетливо спросила дама, заведовавшая распределением путёвок. Она давно симпатизировала Доктору.
– С дочерью.
– С дочерью? – недоуменно подняла бровь; – ах, да, я что-то слышала… – И, глядя многозначительно, улыбнулась: – Есть поощрительная путевка, есть и достойные претенденты на нее, но я отдаю её вам.
– Без Георга? – спросила, когда Доктор сообщил, что они едут на курорт, на море.
Он испугался, что она заупрямится, откажется ехать, но она покорно принялась укладывать чемоданы.
Большой серебристый лайнер летел над морем. На необозримом пространстве катились зеленовато-синие с белыми гребнями волны. Катя смотрела, не отрываясь. Она много читала о море, но разве можно было вообразить такое! Болью в сердце отдавалась мысль, что Георг этого уже не увидит…
Снижаясь, аэролёт сделал круг и почти бесшумно опустился на площадь, защищённую со всех сторон скалами. Пассажиры цепочкой спустились по трапу и, окружив толпой встретившего их администратора, направились к зданию курортной гостиницы. Солнце светило по-южному жарко, и прилетевшие расстегивали плащи.
Огромный вестибюль гостиницы ошеломил помпезной роскошью: мрамор, золото, дорогой паркет, скульптуры, красивые вазы. Проводили в предназначенный им номер из двух, соединённых просторным балконом комнат с дорогой бело-золотистой шёлковой обивкой мебелью, с зеркалами в обрамлении золотых пластин с цветочным узором, с большой ванной зеркальными стенами, с увитым виноградом балконом. Всё, осматривая и трогая руками, Катя прошлась по роскошным ворсистым коврам. Доктор начал было разбирать доставленные чемоданы, но она отняла и, аккуратно расправляя на плечиках, повесила одежду в шкаф. Потом вышла на балкон. Почти рядом плескалось море. Присела в плетёное кресло. Доктор с удовлетворением наблюдал за ней.
Когда возвращались с позднего лёгкого обеда, накрытого для новоприбывших, жаркое солнце уже склонялось к морю, стало прохладней. Катя разулась и босиком шла по кромке воды; её ноги по колено окатывали волны.
– Отдыхать, конечно, не будем. Берём купальники – и в море?
Слабо улыбнувшись, кивнула.
Наступили блаженные дни купаний, катаний на лодке, прогулок по побережью среди пальм и цветов. Всё поражало красотой и роскошью. Но главное, конечно же, было море: набегающее волнами, ласкающими белый песок, мерно хлюпающее о гранит набережной, раскачивающее лодки, пенящееся у волнолома. Море тёплоё и ласковое.
Доктор лежал на спине, глядя в голубое бездонное небо, слыша, но, не воспринимая сознанием, крики, смех, плеск вёсел, – эти звуки жили как бы сами по себе. Прибежала и упала на горячий песок Катя, почти не вылезающая из моря, купающаяся до мурашек по коже. Всматриваясь в её спокойное с закрытыми глазами лицо, подумал о справедливости слов, что «раны душевные только природе дано врачевать».
Накрыла чья-то тень.
– Ба, знакомые всё лица! – услышал весёлый голос.
Сел, потом вскочил. Они обнялись. Это был его Друг, тот, что когда-то помог ему, даже, можно сказать, спас, когда решался вопрос о маленькой Даше, нынешней Кате.
– Здесь есть пляжи и лучше, – через несколько минут говорил Друг, – вы собирайтесь. А я схожу за лодкой и сейчас поплывём.
Вскоре, они в небольшой легкой лодке плыли на один из островов.
– Ты что, здесь – не в первый раз? – спросил Доктор.
– И не в первый, и не во второй.
Доктор посмотрел недоверчиво, но ничего не сказал.
Обогнув два острова, быстро добрались до места – до небольшого не видного с берега островка, спрятавшегося за большими островами. Один берег островка была крутой – там чахлая растительность цеплялась корнями за камни, а на другом – несколько невысоких пальм и великолепный пустынный пляж, длинной белой косой, тянущийся в море. Солнце, песок, и никого кроме стрекоз и ящериц.
– Пойду, проверю, нет ли здесь акул, – слабо улыбнувшись, пошутила Катя.
– Это она? – спросил Друг, глядя, как Катя бежит на край косы. Доктор кивнул.
– Красивая девушка. Но невесёлая какая-то… Ты что, её в ежовых рукавицах держишь?
Доктор в двух словах рассказал о постигшем их горе.
– Постой, постой, так это и есть тот молодой аэролётчик? Слышал о нём… У нас на него имелись виды.
– У кого это – у вас?
– У нашей организации.
– Слушай, а ты ведь знал, что я здесь, – догадался Доктор.
– Знал. Даром что ли нашу организацию зовут всеведущей? Но здесь я, конечно, не из-за тебя. Я по службе.
– И много вас здесь таких – по службе? – спросил с ехидцей.
– Не задирайся. Много. Этот курорт, да и все другие, – место службы нашей организации. А такие как вы – лишь прикрытие.
Доктор смотрел, не понимая.
– Ты замечал аэролёты, летящие в ту сторону? – махнул Друг рукой, – так вот: там курорт Высших, а мы – их слуги, охранники, служба наблюдения, сторожевые псы.
– Неплохо живут слуги, – с сарказмом заметил Доктор.
– Тогда представь себе, как живут господа! Уверен – представить не сможешь. Не хватит воображения.
– А ты бывал там?
– Был пару раз, когда там никого из Высших не было… Они не любят, когда им напоминают, что есть и другие люди, не такие «высшие», – усмехнулся.
Доктору захотелось прояснить вопросы, когда-то так мучившие его.
– Ты не можешь сказать, что там произошло? – указал рукой на плавающую в море Катю.
– Откуда мне знать…. Мои возможности невелики.
– Но они, родители её, как думаешь, – живы?
– Думаю, что их давно нет в живых.
– А почему ко мне привезли её?
– Ну, это тебе лучше знать. Её передавали по цепочке именно к тебе. Кто-то кому-то дал слово. Ты, наверное, тогда пережил тяжёлые дни? Прости, не моя вина. Как только я узнал – сразу вылетел. Её искали, но формально. У тебя слишком много влиятельных выпускников и верных друзей, – улыбнулся.
– Славная девушка выросла – залюбовался Катей, уже вышедшей из моря и по пляжу гоняющейся за ящерицей.
– Вылитая мать…
Друг посмотрел внимательно, хотел о чём-то спросить, но не спросил.
Помолчали.
– Ты здесь будь осторожней – кругом глаза и уши. А вообще-то, я так рад тебя видеть, дружище! Вечером вас приглашаю в ресторан. Уверен, ты никогда ещё не был в таком. Да что говорить – сам увидишь.
– Печёт. Пошли купаться.
Катя с улыбкой наблюдала, как двое солидных лысых мужчин, футболя камешек и толкаясь, бегут по сыпучему раскалённому песку.
В последующие дни, вооружившись масками и ластами, они на лодке отправлялись к островам обследовать берега и искать вымытые водой пещеры и ниши. Пещер не обнаружили, но ниш оказалось много всяких – и больших, и маленьких, но глубоких под нависающими карнизами. Кате было очень интересно, а Доктор рассказывал, какие огромные пещеры на островах в океане возле Острова Высших.
Они загорели до черноты. У Доктора исчез намечающийся животик. А загорелая Катя, вся в капельках воды выходящая из моря, стала похожа на ожившую терракотовую статуэтку. Среди отдыхающих у них появилось много знакомых, поклонников и поклонниц. Обедающие с ними за одним столом дамы, несмотря на его вежливые отказы, упорно продолжали приглашать Доктора то потанцевать, то поиграть в рулетку. А Катя в душе удивлялась: ведь они такие старые – эти дамы, и её отец. Она стала открыто называть Доктора отцом, и он уже привыкал к этому.
Вечером сидели на набережной, на скамейке. Шурша галькой, откатывали и набегали волны, с моря дул напоённый запахом морских водорослей живительный ветерок, с танцевальной веранды доносилась музыка.