– Сэр, в моём королевстве юридическое совершеннолетие наступает в четырнадцать лет, а мне уже больше пятнадцати. Я уже полноправный гражданин своего Отечества.
– Хм. Впрочем, в стране иудеев совершеннолетие наступает вообще с тринадцати и ничего. Просто в моём королевстве оно наступает с шестнадцати. Поэтому я так и сказал.
– Я, собственно, так и подумал – вы ведь путешествуете и здесь недавно. А у вас, что, своё королевство?
– Нет, что вы. Моё, т.е. там, где я родился и живу.
– Понятно. Кстати, если честно и между нами, я очень хочу шоколадное печенье. Это новинка в королевстве. Эти бобы привозят к нам из далёкой Америки. Вы слышали о такой стране.– Я кивнул.– Но они закончились, а новых не привезли из-за длительного шторма. Ветер утих и я, надеюсь, корабль из Англии скоро привезёт их.
– Хм, кстати, я тоже их очень люблю. Но нам проще – шторма для России не помеха и какао бобы поставляют нам регулярно.
– Как я завидую вам.
– Мо-ло-дой человек, ждите, не теряйте надежду и верьте и всё получите. Мы – христиане, должны верить в Бога, просить Его. Когда мы начинаем верить в Иисуса Христа, мы приобретаем и весь духовный мир Христа, и наша молитва помогает нам достать это из мира духовного и сделать это осязаемой вещью здесь. А как это делается? Да какая разница. Главное – результат. Господь слышит наши просьбы, а как Он это сделает и через кого? Без разницы. Вы согласны?
– Наверное. Да. Согласен.
– Что ж, приятно было познакомиться, но мне пора. Мы с друзьями выезжаем сегодня в столицу. Побывать в стране и не увидеть столицу – нехорошо.
– Прощайте. Впрочем, если вы задержитесь в столице, то мы, возможно, там увидимся. Я тоже вскоре туда уеду.
– Буду весьма рад встрече. Честь имею.
– Прощайте, сэр.
***
Мы расстались – я пошёл к себе в комнату, а он присел на одну из лавочек, что редкими чёрными чугунными пятнышками были разбросаны вдоль берега.
– Как вам наше Величество?– спросил меня хозяин корчмы.
– В смысле?– не понял я.
– В прямом. Как вам показался наш король?
– Опа. Так это король?!
– А вы не знали?
– Откуда? Это в моей стране портреты королей штампуют и на деньгах, и на листовках, что расклеивают на стенах по праздникам. А у вас и своей валюты-то толком нет – принимаете всё, что дают. Вот те раз. Кстати, понравился. Умный, толковый. И ни грамма заносчивости или чванства. Даже и не подумаешь, что он и король.
– Вот такой у нас король.
– Кстати, любит шоколадное печенье. У вас, часом, нет такого?
– Как же, есть. Любой корчмарь или хозяин таверны должен знать вкусы своего короля и своих постоянных клиентов, иначе он плохой хозяин.
– Согласен. А не могли бы вы продать мне немного такого печенья?
– Почему нет. Мы напекли много. Специально к приезду короля.
– Буду весьма благодарен. Скажите, чтобы мне взвесили кулёчек и принесли в комнату. Пойду, переоденусь.
Зайдя в комнату, я подумал, а почему бы не похохмить и не попробовать хапнуть полцарства в придачу. Я не Иванушка – дурачёк, но всё же. Достал бумагу, перо, чернильницу – непроливашку и задумался. Хоть и хохма, но всё же королевский Указ это не хухры-мухры. Тут раздался стук.
– Ваша милость, печенье, как приказывали.
– Спасибо, служивый. Возьми деньги да на чай за усердие. Постой. Как зовут вашего короля, а то я как-то упустил это из виду?
– Король Карл Девятый, ваша милость.
– Ступай, служивый, ступай. Итак,
У К А З.
Мы, наследный король Карл Девятый, изволяем и приказываем.
За особые заслуги перед нашим Отечеством и мною, королём Карлом Девятым лично, выделить половину всего нашего королевства новому гражданину нашего королевства барону Владимиру фон Рашен, для чего незамедлительно, сразу после прочтения приступить к выделению этих земель. С этой целью посередине всего королевства установить разделительные столбики, начиная с северной оконечности королевства, включая половину нашего королевского дворца и по южную оконечность королевства включительно. Для обеспечения жизни выделить в полное и безвозвратное пользование барону Владимиру фон Рашен всю левую половину королевства и четвертую часть штатного расписания придворной знати и челяди, а также третью часть гвардейской стражи, армии и священнослужителей.
Указ вступает в силу с момента его оглашения и обжалованию или пересмотру не подлежит. На землях, переданных барону Владимиру фон Рашен, барон Владимир фон Рашен обладает всеми правами равноправного и равноценного короля.
Подписано Мною лично король Карл Девятый.
Как хорошо, что здесь джентльменская страна – ни паспорта не спрашивают, ни баронских грамот, только слово джентльмена. Я скатал сие творение в трубочку, схватил кулёк с печеньями и побежал по лестнице вниз, чтобы там превратиться в почтенного и уважаемого гражданина. На выходе стояло четверо богато одетых парней лет двадцати, на которых я посмотрел уже иначе – охрана короля или королевские пажи. Надо же.
– А вот и я.– Я пытался не выйти из роли.– Я же говорил, что если очень хочется, ждать и верить, то сбудется. Помните, о чём мы с вами говорили?
– Да, о том, что я за шоколадное печенье готов полкоролевства отдать.
– О, а печенье я принёс.
– Правда!? Вы не обманываете меня?
– Что вы. Человек должен отвечать за свои слова, а я взрослый человек. Пожалуйста. Вы такие любите? Потому что, если нет, значит, нет.
Он, слегка прикрыв глаза, осторожно, как будто ампулу с ядом, надкусил краешек и немного пожевал. Его глаза распахнулись. Необычайная радость, умиление и ещё тридцать три вида наслаждения плескались в его голубых, словно отражение неба, глазках.
– Как вкусно. Это ещё вкуснее, чем готовят у меня дома. Где вы это взяли?
– О, это уже второй вопрос. Я рад, что смог вам угодить. Вы сказали, я постарался сделать и сделал.
– За такие печенья и, правда, полкоролевства не жалко.
– Вы это честно?
– Конечно. Прямо сейчас бы отдал.
– Ну, если так, то тут случайно под скамейкой лежало. Посмотрите, пожалуйста.
Карл взял в руки моё произведение и внимательно прочитал.
– Немного не соответствует королевскому этикету, но король вправе писать так, как пожелает.
– Логично.
– А под скамейкой есть перо и чернильница?
– Мне, кажется, в этом королевстве под скамейкой можно и не такое найти. Вот, извольте.
Карл аккуратно обмакнул перо в непроливашку и изящно расписался.
– Хоть документ и недействителен, но для истории сойдёт.
– Как это недействителен?– повысил голос король.– Я действующий наследный коронованный и это моя подпись.
– Да. Но любой документ должен скрепляться печатью, а её у нас нет.
– Как это нет.– Удивился Карл.– А это что?– добавил он с улыбкой, доставая из-под отворота рубахи два мешочка.– Вот это моя королевская печать, а здесь моё королевский воск для печати. В нем специальные добавки, чтобы можно было отличить настоящее от подделки. Здорово, правда?
– Правда. Только это ваш секрет и никто не должен об этом знать.
– Ну, вы же не скажете никому?
– Нет. Обещаю. Ставьте вашу печать, ваше Величество. Ведь так вас надо называть?
– Да. Но теперь вы равны мне, и я этому весьма рад.
– Я тоже рад и, надеюсь, что мы останемся друзьями.
– А вы останетесь со мною ещё на немного?
– В принципе, да. Но мне надо это как-то отправить.
– Не беспокойтесь, ваше Величество.
– Хм, как-то непривычно это слышать в собственный адрес.
– Привыкайте.– Карл повернул голову в сторону своих ждущих придворных. Один из них достаточно быстро, но с достоинством, которое не пропьёшь, подошёл.
–Сир?
– Граф, мне нужно, чтобы вы прямо сейчас отправились в столицу и передали этот документ лично Главному Распорядителю. Там написано, что приступить к исполнению немедленно, но и на словах подтвердите это и ускорьте сами. Вы же знаете медлительность нашего двора.
– Будет сделано, ваше Величество.– Кивнув, он пошел к постоялому двору.
– Ваше Величество, позвольте мне послать с ним своего человека.
– Извольте, сэр. Это логично.
– Благодарю вас, ваше Величество. Я ненадолго отлучусь.– С этими словами я отправился на поиски моих телохранителей.
***
-Так, лежебоки. – Сказал я, открывая ногой дверь в халупу, где временно проживали мои вояки.– Ситуация резко изменилась и причём в лучшую сторону. Сейчас, кто верен мне, может резко из пешки превратиться в офицера. В шахматы играете?
– Немного.
– Тогда поймёте. Если не дураки. Но вояки с таким военным стажем дураками не бывают – просто не доживают. Короче, сейчас ты, ты и ты седлаете лошадей, падаете на хвост графу, которого сам король послал в столицу, и берёте там всё, что дадут. Ничему не удивляться, в обморок не падать. Всё берите и делайте так, как будто всегда этим занимались. И приглядывайте там, учитесь. Потом мне расскажете. Поняли?
– Нет.
– Хорошо. Тогда езжайте. С Богом. У графа свиток за подписью и печатью короля – умрите, но чтоб документ попал в столицу и его там зачитали прилюдно. Понятно? Кстати, постарайтесь не сдохнуть по дороге, мне кажется, и ваша жизнь, наконец-то, изменится. Валяйте быстрее, граф ждать не будет. Помните – уважение, но вы мои люди, и приказы выполняете только мои. Собственно, кому я говорю, ведь вы солдаты, а я ваш командир. Пошли.
Отправив во дворец своих будущих придворных, я пошёл на кухню. Когда гости такого уровня и ранга, то самое ответственное место – это кухня, потому как, если еда не понравиться королю, то придворные отморозки, в угоду хозяину, могут разнести всё заведение, да и незадачливому повару достанется. Я оказался прав.
– Сударь.– Окликнул я корчмаря.– Не хотел бы ты переехать вместе со своею корчмою в столицу? Король благоволил мне выделить кое-какую жилплощадь. Там и тебе место хватит.
– Ваша милость шутит?
– Отнюдь. Я абсолютно серьёзно. Твои печенья понравились королю, и король наградил меня. Не за это, конечно, но и это оказалось кстати. Я добро помню. Так поедешь со мною? Не сразу. Я там обоснуюсь, а через пару недель и подъезжай.
– Ваша милость, я благодарен за такое предложение, но я уже стар и привык к этому месту, к людям, что каждый день приходят ко мне. Спасибо, но я не поеду. А вот, если ваша милость разрешит, то я бы с радостью послал туда своего сына. Он хороший кулинар, любит и умеет готовить. Да и рецепт печенья он знает.
– Знать и уметь выпечь – разные вещи.
– Мы всё варим и печём вместе. Всё, что умею я, умеет и он.
– Да не будет ученик выше своего учителя. Знаю. Читал. Добро. Согласен. А сейчас продай мне ещё кулёчек твоего печенья, а то король сожрал всё, а я даже не попробовал. Навали побольше. Я тоже не жадный.
С большим кульком я, довольный и с огромной улыбкой, как у того сома, что вывалили из котла на блюдо, подошёл к нынешнему собрату по несчастью – королю соседнего королевства.
– Интересно, ваше Величество, а на чьей территории мы сейчас находимся? Колышки-то пока ещё не вбили.
– На моей, ваше Величество. Моё королевство ещё миль сто пятьдесят в ту сторону будет.
– Я так понимаю, что ещё миль двести дальше мои будут?
– Нет, меньше, но с севера на юг остров чуть длиннее, чем с востока на запад.
– Это хорошо. По крайней мере, нас не протащит по Ла-Маншу вдоль Скандинавии в холодные и суровые северные моря России, и мы с вами будем оставаться добрыми соседями. Всегда буду рад принимать Вас у себя в гостях. Скажу своему повару, чтобы он узнал ваши любимые блюда.
– Не стоит. Вам отошла четверть моего Регламента. Вся моя придворная свита и дворцовая челядь разбиты на четыре равные части и обслуживают меня и весь двор по три месяца. В Англии это разбито на четыре месяца, но должно же моё королевство как-то отличаться. Верно?
– Абсолютно.
– Кстати, а как вы догадались о четверти в своём, в смысле в моём, Указе?
– Случайность. Я не хотел быть скрягой и брать много. Мне просто были нужны люди на первое время.
– Мудро. Но теперь мне, очевидно, придётся перейти на английский регламент. Ничего. По большому счёту, какая разница, ведь это не я обслуживаю, а меня.
– Тоже верно.
– Я дам вам своего обер-камергера, он будет у вас хорошим Главным Управителем. Это честный и добросовестный джентльмен и герцог.
– Благодарю вас, ваше Величество.
– Мы же с вами теперь соседи и должны помогать друг другу.
– Я запомню это, ваше Величество.
– Это желание возникает от житейской мудрости. Я уже имел возможность убедиться в вашей мудрости. Ваши знания помогают вам жить.
– Ваше Величество, у вас, очевидно, очень хорошие и мудрые учителя, поскольку и вы, при вашем относительно молодом возрасте, и поступаете, и говорите весьма мудро, достойно истинного правителя. Но хотел бы обратить ваше внимание на небольшой нюанс, на то, что наши знания, наука ведут к фактическому сознанию; религия, опыт, ведут к ценностному сознанию; философия, мудрость, ведет к координированному сознанию; Божественные откровения ведут к сознанию истинной реальности; координация сознания, которое отражает факты, ценности и истинную реальность, есть осознание реальности личности, максимальности бытия, вместе с верой в возможность сохранения данной конкретной личности.
Знание ведет к разделению людей, порождая социальные слои и касты. Религия ведет к служению людям, создавая этику и альтруизм. Мудрость ведет к более высокому и успешному содружеству, как идей, так и людей. Божественные откровения освобождают людей, и помогает им встать на путь вечного подвига.
Наука классифицирует людей; религия любит людей – таких же, как мы; мудрость различает людей по достоинству; откровение прославляет человека и раскрывает его способность быть партнером Бога.
Наука тщетно пытается создать братство культуры; религия порождает братство духа. Философия стремится к братству мудрости; откровение отображает вечное братство – нашу вечную жизнь после смерти этой телесной плоти.
Предметом гордости знания является факт личности; мудрость есть осознание значения личности; религия есть опыт познания ценности личности; откровение есть уверенность в сохранении личности после смерти.
Наука указывает на Божество как факт; философия представляет идею Абсолюта; религия видит Бога как любящую духовную личность. Откровение подтверждает единство факта Божества, идеи Абсолюта и духовной личности Бога и, кроме того, представляет эту концепцию в качестве нашего Отца – всеобщего факта существования, вечной идеи разума и бесконечного духа жизни.
Стремление к знанию есть наука; стремление к мудрости есть философия; любовь к Богу есть религия; жажда истины есть откровение. Однако именно наш внутренний Дух Божий соединяет в человеке чувство реальности с духовным постижением Бога.
В науке идея предшествует ее осознанному выражению; в религии опыт осознания предшествует выражению идеи. Существует огромное различие между эволюционной волей к вере и волей, которая верит, – творением просвещенного ума, религиозной проницательности и откровения.
В процессе эволюции религия часто ведет человека к созданию собственных представлений о Боге; откровение демонстрирует феномен Бога, развивающего самого человека, в то время как в земной жизни Христа Михаила мы видим феномен Бога, раскрывающего себя человеку. Эволюция стремится сделать Бога человекоподобным; откровение стремится сделать человека богоподобным.
Наука удовлетворяется только первопричинами, религия – верховной личностью, философия – единством. Откровение утверждает единство и благотворность всех трех. Вечная реальность есть благо вселенной, а не ложные временные представления о пространственном зле. В духовном опыте всех личностей извечна истина о том, что реальное является добром и что добро реально. Поэтому и нам надо смотреть на всех глазами Бога, т.е. через призму любви и всепрощения. Но, разумеется, к тем, кто способен на покаяние.