Но ведь могло быть и так. К ней обратились агенты Голдини с вопросом, типа: «Вы знаете некого Алессандро Орсолини?», на что та ответила, что знает. Они, в свою очередь, говорят: «А вы не хотели бы с ним встретиться?» – и она соглашается. Это бы объяснило многое. Но тогда зачем она играла в то, что встретила меня совершенно случайно? Чёрт! Ничего не получается. В своих умозаключениях, похоже, я зашёл в тупик. Но о чём там у меня допытывался Голдини? Должен ли вор сидеть в тюрьме? Он что – спрашивает моего согласия на то, чтобы посадить мужа Франчески? Надо что-то отвечать.
– Я думаю, что тот, чьё преступление доказано, должен получить наказание.
Голдини усмехнулся, почесав подбородок. Я хорошо знал, что означает это движение. Он всегда так делал, когда затруднялся с ответом.
– Хорошо – задумчиво произнёс он после довольно долгой паузы – Следствие будет идти около полугода. По странному совпадению, как раз столько, сколько должно будет продолжаться твоё задание. И да, ещё одна вещь, которую хотел тебе сказать. Длительное тюремное заключение является хорошим основанием для положительного решения по разводу. А влияние нашего Дома на его святейшество, хотя и не афишируется но, тем не менее, известно. Я надеюсь, ты понял меня?
Вот теперь всё стало ясно. Это стимул, мотивация или как там подобные вещи ещё называются. В общем, морковка для ослика. Если я успешно выполняю задание, то меня ждёт приз – развод моей девушки с её ненавистным мужем. Браво, сеньор Голдини! Вы прекрасно разбираетесь в людях и хорошо знаете, как их мотивировать. Внезапно в памяти всплыла фраза, произнесённая им больше месяца назад. Он тогда сказал, что ему по силам исполнить почти любые мои желания. Даже те, о которых я не смею мечтать. Это явно относилось к Франческе. Значит, он уже тогда начал отрабатывать эту операцию. Но ведь в той беседе речь шла не о том, насколько эффективно мне удастся выполнить задание. Тогда он хотел, чтобы я раскрыл истинные цели деятельности доктора Вьеццоли. Может и сейчас он намекает на то, что этот приз предназначен не столько, для того, чтобы я успешно выполнил официальное поручение, сколько для выполнения личного задания Голдини? Чёрт, кажется, я серьёзно влип. Мне очень хотелось вернуть навсегда Франческу и, в то же время, совершенно не было никакого желания шпионить за доктором, к которому уже успел привязаться.
Но почему же Голдини так уверен в измене со стороны доктора Вьеццоли? Что это – обычная паранойя, или же у него есть какие-то основания для подозрений? Хотя – стоп! А с чего, собственно, я взял, что он подозревает? Может, всё намного проще. Доктор работает над каким-то важным проектом Дома Варбургов и при этом не подчиняется самому директору Департамента Безопасности. Это означает, что высшее руководство Дома не ставит его в известность о деталях проекта. А тот, в свою очередь, стремится эти детали выяснить. Но ведь Голдини же профессионал, и он прекрасно должен отдавать себе отчёт в том, чем обычно заканчивается излишнее любопытство. Сейчас он требует ответа на вопрос, понял ли я его. Надо отвечать.
– Да, сеньор – ответил я как можно более уверенным тоном – Я понял то, что после исполнения вашего задания меня ждёт награда.
Я намеренно сделал ударение на слове «вашего». Некоторое время мы молча смотрели друг другу в глаза. Мне показалось, что он сейчас оценивал меня на предмет того, достоин ли я доверия. На мгновение во взгляде что-то промелькнуло, будто он собирался что-то сказать, но затем напряжение на лице вдруг спало, и взгляд как-то потух.
– Хорошо, Орсолини, я надеюсь, что ты всё правильно понял – и он вновь уставился своим буравящим взглядом, пытаясь понять, правильно ли я уяснил для себя его слова.
Затем он встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен.
Снова, как и месяц с лишним назад, разговор с Голдини на какое-то время лишил меня покоя. И лишь суета последних дней, оставшихся до отбытия посольства, несколько ослабила напряжение.
На следующий день я отбыл в столицу Объединённого Королевства – Наполи для представления послу в Империи Тьмы. В столице мне выделили комнату в одном из зданий министерства Иностранных Дел. Конечно, то помещение, куда меня поселили, не шло ни в какое сравнение с моей роскошной тюрьмой в резиденции Дома Варбургов. В течение пары часов я должен был привести себя в порядок и явиться на приём к послу. Мой новый капитанский мундир Армии Королевства в дороге был упакован в сумку, поэтому я вынужден был сначала со всех ног лететь в ближайшую прачечную, чтобы там мне его погладили. Наконец, в отутюженном мундире с начищенными до блеска пуговицами, благоухая ароматом только что купленного одеколона и сверкая новыми сапогами, я предстал перед своим будущим начальником.
Граф Авеллино, назначенный послом, несомненно, был предупреждён о моём своеобразном статусе. Хотя я и считался его помощником, тем не менее, мог не подчиняться его распоряжениям, если они противоречили моему особому заданию. О смысле которого посла также не поставили в известность. Наверное, именно это и стало причиной довольно холодного приёма со стороны графа. Но, возможно, ещё и то, что я был представителем не слишком родовитой фамилии, представители которой, вдобавок ко всему, никогда не имели никакого отношения к дипломатической службе. Насколько я смог узнать, у посла кроме меня было ещё три помощника, и все они – отпрыски знатных вельмож и дипломатов.
– Капитан – обратился ко мне с недовольным видом граф, среднего роста тучный пожилой человек с седыми волосами и такой же седой бородкой, после того, как я представился по всей форме – Хочу вас предупредить о том, что я не намерен терпеть всякое своеволие у себя на службе. Вас рекомендовали, как высококлассного специалиста в области технологий, и именно этим вы должны будете там заниматься. То есть быть моей правой рукой по данным вопросам. Обо всём остальном я не знаю, и знать не желаю. Вы поняли? – он вопросительно направил свой взгляд на меня, явно ожидая ответа.
– Да, ваша светлость – чётко отрапортовал я.
– То-то же – уже более миролюбивым тоном продолжил он – В канцелярии возьмёте инструкции, и чтобы за время до отъезда выучили их наизусть.
На этом приём завершился. Когда я вошёл в канцелярию, там сидело несколько довольно симпатичных девчушек. Узнав, что именно мне требуется выдать, они тут же принялись бросать на меня недвусмысленные взгляды, видимо, полагая, что молодой капитан, назначенный помощником посла, является сынком богатых и знатных родителей. Я усмехнулся про себя, придав физиономии напыщенность.
В последний день перед выездом посольства весь состав был приглашён на приём к королю. К Салерно в новый королевский дворец отправилась довольно внушительная кавалькада из экипажей самого разного класса. Впереди ехал граф Авеллино в роскошной карете с гербом Королевства. Меня усадили в экипаж с еще одним пассажиром – молодым человеком лет на пять постарше в довольно высокой степени упитанности. В дороге мы познакомились с моим соседом. Он назвался Паоло Альбарола, добавив при этом с важным видом, что является старшим сыном маркиза Альборола, а значит, его наследником.
– Орсолини? – переспросил он, наморщив лоб – Что-то не припоминаю.
Я ответил, что моя фамилия из Сицилии, а дед был соратником короля Альберто. Услыхав про мою родословную, будущий маркиз негромко хмыкнул и, никак не прокомментировав, уставился в окно.
Я разумеется, видел раньше новый королевский дворец в газетных иллюстрациях, но взглянув на него воочию, осознал, что все фотографии не могут передать и сотой части того великолепия, что открылось моему взору. Резные шпили белого мрамора, казалось, упирались в самое небо. Стены с огромными окнами были двух цветов – ослепительно белого и тёмно-зелёного, чередовавшиеся горизонтальными полосами. Портик перед главным входом с огромными колоннами – всё это должно было подчёркивать величие и власть владельца этого колоссального здания.
Вся наша многочисленная группа выстроилась в огромном центральном зале дворца в ожидании прибытия короля. Наконец, оркестр заиграл бравурный марш, блестевшие позолотой створки распахнулись, и в зал, сопровождаемый свитой расфуфыренных придворных генералов и вельмож, будто акула прилипалами, вошёл сам правитель Королевства. Мне часто приходилось видеть его портреты. Но, честно говоря, если бы не знал точно, что сейчас передо мной сам король, никогда бы не признал. Одно время у нас в хозяйстве держали индюков. Так вот, больше всего он напомнил именно эту птицу. Небольшого росточка, лысоватый, с маленькими, узко посаженными глазками, он старательно надувал грудь и задирал вверх подбородок. Было хорошо заметно, что осознание собственного величия доминирует над всеми остальными его мыслями и чувствами. Ходили упорные слухи о том, что он вот уже много лет безуспешно пытается добиться для себя от Папы императорского титула. Глядя сейчас на короля, я подумал, что слухи, скорее всего, не беспочвенны.
Король, важно прохаживаясь перед строем сотрудников нового посольства, произнёс какую-то глупую речь, смысл которой заключался в том, что мы все обязаны добросовестно служить его персоне. После этого, всё так же сопровождаемый стаей прилипал, он покинул зал.
Мы вернулись в Наполи, чтобы подготовиться к отъезду. Я раньше думал, что посольство поедет через Холодные Земли, где мне пришлось повоевать, но оказалось, что мы сначала поплывём на корабле до Константинополя, а затем по железной дороге через половину Персидской Империи. Просто из-за того, что в Холодных Землях слишком неразвитая транспортная сеть, нам пришлось бы в повозках преодолеть по бездорожью не меньше трёхсот километров.
Корабль назывался «Герцогство Фиренце». Это был новейший быстроходный крейсер с изящными обводами, тремя трубами и четырьмя двухорудийными башнями. Он встал в строй, когда я воевал в Холодных Землях, однако, когда ещё работал на заводе, приходилось частенько читать в газетах комментарии о ходе его постройки. В этих статьях подробно перечислялись его характеристики, и всячески подчёркивалось, что данный корабль не имеет себе равных во всей Ойкумене. Также газетчики утверждали, что после его ввода в строй на королевских верфях Ливорно и Анконы будут заложены ещё несколько подобных судов. Уже тогда все эти публикации вызывали стойкое ощущение пропаганды. Будто правительство хотело таким способом показать своим гражданам, что не все деньги государства пошли на новый королевский дворец.
Так или иначе, вид крейсера на самом деле впечатлял. К нам в Сиракузы иногда заходили довольно крупные торговые суда, но сейчас все они рядом с этим кораблём казались бы простыми рыбачьими лодками. Длиной он был в два поля для игры в кальчо, трубы тянулись вверх на высоту пятиэтажного дома, а в стволы орудий, которыми он ощетинился, как дикобраз, можно было бы легко просунуть голову. Видимо, в Королевстве после строительства нового дворца и вправду остались ещё деньги, раз государство способно строить таких монстров. Официально декларировалось, что крейсер создаётся для борьбы с пиратами, однако всем, кто хоть немного разбирался в политике, было понятно, что таким нехитрым способом Королевство пытается надавить на Персидскую Империю. Те давно уже объявили Чёрное море своим внутренним озером, а сейчас серьёзно усиливались в восточном Средиземноморье.
Погрузка началась в пять утра, с первыми лучами солнца. На корабль вся наша многочисленная компания погрузилась без лишней помпы. На пирс вышли лишь полтора десятка провожатых. Скорее всего, это было вызвано тем, что само отправление посольства в Империю Тьмы никем не афишировалось. Я лично не обнаружил об этом событии ни одной даже самой маленькой заметки. Поселили меня в офицерской каюте ещё с тремя молодыми людьми примерно моего возраста, одним из которых был уже знакомый будущий маркиз. До Константинополя нам предстояло плыть четыре дня, поэтому все члены нашей тесной компании сразу принялись знакомиться друг с другом. Остальные двое, как и Паоло Альбарола, оказались, как я собственно и ожидал, отпрысками знатных фамилий. Резонно предполагая, что моё не слишком высокое происхождение вызовет с их стороны пренебрежительное отношение, я решил выбрать такую тактику поведения, которая помогла бы сохранить достоинство и, в то же время, не противопоставлять себя остальным. Здесь важно вести себя проще и, главное, не заискивать. На разные неизбежные в таких случаях мелкие колкости лучше всего отвечать улыбкой, но те, которые уже граничат с оскорблением, спускать, разумеется, нельзя. И надо всегда помнить, что ты ничем не хуже их, и поставлен на этот пост за свои собственные достоинства, а они – за достоинства, возможно мнимые, своих отцов.
Одним из первых вопросов, обращённых ко мне, разумеется, было то, чем занимается мой отец. Я ответил, что он плантатор в Сицилии, на что получил удивлённые взоры со стороны двух пар глаз. Будущий маркиз уже имел представление о моём происхождении, поэтому в разговоре участия не принимал. Он сидел у открытого иллюминатора и молчал, глядя на проплывающие волны и чему-то слегка улыбаясь. Возникла мысль, что улыбка эта связана с предвкушением реакции остальных постояльцев каюты на мои слова. Честно говоря, меня самого уже эта реакция начала забавлять. Судя по вытянутым физиономиям, мои собеседники первый раз в жизни встречали помощника посла, который являлся сыном плантатора. Однако когда я сказал, что длительное время участвовал в боевых действиях в составе войск Герцога Бонелли, то моментально почувствовал изменение в отношении слушателей. Даже будущий маркиз как-то весь встрепенулся. Как я понял, среди моих соседей по каюте не было военных. Все они получили университетское образование, а затем служили клерками в министерстве Иностранных Дел. Возможно, они подумали, что я лично как-то связан с самим Герцогом.
Общение с соседями по каюте оказалось проще, чем я ожидал. Похоже, эти отпрыски богатых родителей ничего, кроме больших городов и маленьких кабинетов в жизни не видели, поэтому всю дорогу я охотно рассказывал им о своих военных похождениях. Оказалось, что все мои соседи являются, как и я, помощниками посла. Наверное, так нас поселили специально, считая, что, чем раньше мы начнём общаться друг с другом, тем лучше будет для дела. Хотя, может, были и какие-то другие мотивы. Так или иначе, четыре дня пути пролетели быстро и, наконец, мы прибыли в Константинополь – восточный форпост Королевства.
6
Насколько я помнил из курса истории, этот крупнейший город, по размерам и блеску соперничающий с самим Наполи, нашему Королевству достался почти случайно. Когда лет пятьдесят назад произошла война между Османским Султанатом и Персидской Империей, ситуацией решило воспользоваться не слишком тогда большое и сильное Королевство Эллада, под шумок ударив османов в спину и отхватив Константинополь и все области западнее него. Буквально через пару лет сама Эллада была поглощена Объединённым Королевством. А когда персы османов полностью разбили, то дёргаться насчёт Константинополя было уже поздно. С Объединённым Королевством персам тягаться было не по силам. Через непродолжительное время город был изъят из Эллады и получил статус вольного, то есть стал подчиняться непосредственно самому королю. Так же, как и Анкона, Дженова, Венето, Ливорно, и ещё несколько городов. Вокруг него непрерывно шли трения между Королевством и персами. Последние постоянно требовали себе всяческих преференций в торговле, на что, разумеется, правительство Королевства не соглашалось. Похоже, как раз по причине этих самых трений Персидская Империя объявила Чёрное море своим внутренним озером, запретив проход туда всех военных кораблей, а с торговых собирая внушительные взносы.