Иногда к ним заходил Шершень. Обычно он открывал дверь, прислонялся к косяку и подолгу наблюдал за их работой, иногда кряхтя и поматывая головой, будто завидовал чужой силе и мастерству.
Однажды Шершень вызвал Аркона к себе.
– Ну, мил человек, себя не помнящий, готовься. Завтра кузнец везёт барону своё оружие. Поедешь с ним. Посмотришь, глядишь и ты зачем-нибудь там сгодишься. Не оплошай. Но и не наглей. Барон любит, когда его люди знают своё место. Будет возможность показать себя – покажи. Не стесняйся. Всё понял? Тогда иди, готовься.
На следующее утро, ещё затемно они выехали. На телеге лежали мешки с репой, морковью, горохом и ещё чем-то, пара бочек с хмельным пивом. Гордостью кузнеца был деревянный ящик с лямками, в котором он перевозил изготовленное им для барона оружие.
До ближайших Выселок они доехали с первыми лучами солнца. По центральной улице не спеша шел местный староста.
– О, господин Хольц, моё почтение вам. Что так рано? Какие дела?
– Да такие же, как и у вас. Вот проводил только что телеги к барону. Чуток опоздали, а так бы вместе ехали.
– Ничего, догоним. А не догоним, так в замке встретимся. Всего доброго вам, господин Хольц.
– Да и вам, ребятки, не хворать.
К их приезду в Степное, тамошние телеги тоже уже уехали. Перекусив в кабаке, они отправились дальше, и ближе к вечеру добрались до замка.
Барона в этот раз в замке не было, поэтому всё прошло быстро и без помех, без порки попавшихся под руку.
По дороге домой, кузнец довёз Аркона до развилки на город.
– Давай, братец, иди в город. Посмотри, себя покажи. Тебе место там. А не пойдет что, возвращайся. Дорогу знаешь. Всегда рад буду. Иди. Не место тебе в деревне сидеть. Ты рождён не для такой жизни. А на память возьми. Специально для тебя выковал, пока ты с мечами баловал. Подарок. Если не докажешь, что ты рыцарь, за меч могут руку отрубить. А этот кинжал может и меч удержать. Тем более в твоих руках. Да и разбойники, я слышал, появились. Так всё спокойней будет. Да и мне за тебя. Благословляю тебя. Иди.
Если где-то все дороги ведут в Рим, то там все дороги вели или к замку барона, или в город Штапель.
Заработанных денег хватило и расплатиться со свояком Шершеня за штаны, и было на что зайти кабак хорошо покушать. Аркону посоветовали неплохой кабак, где хорошо готовят и цены приемлемые. Переступив порог, Аркон вошёл в полутёмный зал. Привычный столик в углу уже был занят, поэтому он пошёл по второму варианту – стол у стены лицом ко входу. Привычка – вторая натура. Этот стол был длинный и на «его» лавке тоже уже сидел какой-то крестьянин. Места было достаточно и не было повода для скандала. Подошла официантка.
– Так, красавица, мёда хмельного пару кружек и мяса побольше. Мало будет, ещё закажу.
Официантка, лихо крутанув платьем, ушла.
– Ещё он закажет. А задница не слипница, парень?– Услышал он хриплый насмешливый голос.
– А, может, у кого-то зубы во рту жмут.– Намеренно грубо ответил Аркон и повернул голову к соседу по лавке.– Ядрёна вошь! Димка! Как ты здесь оказался?
– Наверное, как и ты и по той же причине. А именно здесь? Отвозили барону оброк. А потом я сюда отпросился город посмотреть. А ты-то как? Жив-здоров?
– Не поверишь, я тоже. Очнулся – голый. Где одежда? Где я? Что за лес? Ничего не пойму. Дошёл до деревни, а там проще было.
– Ха, как будто про меня рассказал. Аналогично.
– Я так понимаю, теряться нам теперь нельзя.
– А мы и не будем. Чай не пальцем деланные. Видно не зря нас судьба опять свела.
– Да уж. А из прошлой жизни всё помнишь?
– И даже больше, чем хотелось бы.
– Как думаешь, там много людей пострадало?
– Не знаю. Но, если бы не тот старик, было бы много больше.
– Да уж. А я сначала и не понял его. Думаю, что это старый спортом занялся. Стайер, ёшкин кот. А если бы тот террорист не струхнул, мы бы его пропустили.
– Увы. Я тоже так думаю. Интересно, старика взрывом зацепило или он выжил?
– Теперь уже не узнаем. Как думаешь, мы в прошлом или в другом измерении?
– Говорят все по-русски. Думаю, это параллельный мир или что-то на подобии.
– Согласен. Не могут в древней Германии или Чехии так по-русски шпрехать.
– Не могут.
– Вот и я о чём. Ну, что? Давай за встречу?
– Не чокаясь? Мы ж вроде бы погибли?
– Тогда – не чокаясь.
Самым последним к людям вышел пенсионер. И не потому, что его далеко забросило, просто на дороге попался овраг. И он, вражина, был не вдоль дороги, а поперёк. Да к тому же и крутой, а все склоны заросли густым колючим кустарником, усыпанным крупными ярко-красными ягодами. На калину, бузину, шиповник не похоже. А есть подобие волчьего лыка и мучиться животом не хотелось. Хотя есть как раз и хотелось. Ноги ужасно кололо и щипало непонятно чем и кто. Пришлось сделать конкретную остановку, чтобы сухой палкой отщипнуть кусок лыка, и сделать подобие снегоступов, связав их с ногами тонкими веточками. Он шёл, разглядывал себя и не переставал удивляться. Первое на что он обратил внимание – отсутствие послеоперационных шрамов на бёдрах. Широченные длинной в пятнадцать и семнадцать сантиметров куда-то делись, странно быстро рассосались. Пропал рубец после удаления аппендицита. Пропал шов после ранения справа в низ живота. Всё рассосалось. Не осталось и следов. Было не понятно, а титановые протезы тоже рассосались или только швы? Пощупал на спине, но и там рубца после ранения не обнаружил. Он хорошо помнил последние секунды своей прежней городской жизни, но как попал сюда – непонятно. Если умер – должны были похоронить, закопать. Но не бросить же в лесу просто так. Слишком много вопросов, а умных вопросов, как известно, не бывает. Поэтому и состояние, и ситуация были близки к идиотизму. Конечно, попав непонятно куда, после этого ещё и заблудиться – сложно. Он шёл, надеясь, что и самый дремучий лес когда-нибудь кончается. Главное – не выйти в Японию или Португалию, потому как за ними начинается море, а плавал он плохо. Шёл он час или три – трудно сказать, но, в конце – концов, повезло и ему. Он шёл по мелколесью и среди деревьев увидел человека. Слава Богу! Это был мужчина. Усилив темп ходьбы, за три минуты догнал его.
– Уважаемый! Э-ээ! Минуточку!
– Это ты мне? Кто такой? Воруешь господский лес?
– Да Бог с вами. Ворую лес? Как и чем? Неужели вы не видите мой вид. Неужели в таком наряде выходят воровать, тем более лес. По идее, хотя бы топор нужно иметь.
– Ну, и кто ты? Почему здесь разгуливаешь в чём мать родила?
– Самое интересное, что эти вопросы я сам себе задаю, и не могу ответить. Я ничего не помню. Я не помню, как сюда попал, почему голый? Может, меня ограбили и выбросили в лесу? Я помню только, что меня зовут…. . Ха, а вот этого я как раз и не помню. Помню….. но не помню. Как так?
– Да, видимо трахнули тебя по башке хорошо. На старость лет ещё и идиотом быть. Ты помнишь хоть, кем был, чем занимался?
– Хм. Кем был, что умел? Это всё в прошлом. Теперь я просто гуляю, путешествую.
– Понятно. Странствующий старец. Тогда, действительно, тебя, скорее всего, ограбили, тюкнули по голове и бросили. Скажи спасибо, вообще не убили.
– Спасибо.
– Тьфу. Да не мне.
– И вам спасибо. Скажите, не могли бы вы мне помочь с одеждой? Хоть секонд-хэнд.
– Какой?
– Ну, б/у. В смысле, ношеной.
– Ха-ха. А ты думал тебе новую кто даст?
– Да я так, на автомате.
– На чём?
– На автомате.
– Или тебя слишком сильно по голове ударили, или ты слишком умный. У тебя половину слов не поймешь. Странный ты какой-то. Одно слово – старец. Вы все такие. Ладно, погоди здесь, пришлю слугу с одёжой. Старенькая, но тебе пойдёт. Потом придёшь, поедим. Жди.
– Как же так? – Удивлялся пенсионер, оставшись один.– Помню всё подробно, до мелочей. Даже цвета помню. А как звать самого себя – не помню. Такого не может быть. Такой амнезии не бывает. Хм. Старец. Теперь буду старец. Старец – не старик. Звучит солидно. Ладно, со временем вспомню.
Минут через двадцать пришёл молодой парень, принёс обувь и одежду.
– Здравствуйте, господин.– Поздоровался он.– Господин староста приказал передать вам это. Одевайтесь, господин Изгард ждёт вас.
Старец развернул пакет, разглядывая присланные вещи.
– А почему ты всё время говоришь про господ?
– Как это почему?– Явно опешил молодой человек.– Потому, что слуги должны обращаться так к своим хозяевам.
– Прям, средневековье. Хотя многие, поступающие в услужение, сами так унижаются. Лишь бы денег платили побольше.– Сказал он, натягивая на себя штаны и рубаху свободного покроя.
– А нашим крестьянам никто не платит. Они сами платят барону за свою свободу.
– Какому барону?
– Нашему. Барону Штапель.
– Странная фамилия. Из немцев што ли?
– Каких немцев? Нет, господин. О таких мы здесь и не слыхивали.
– Как это вы не слыхивали?– Теперь наступила его очередь опешить.– Как это не слышали? Разве есть в России хоть одна деревня, где не слышали про немцев, про фашистов!
– Господин, вы меня совсем запутали. Какая Россия, какая фашистов? Нет здесь ничего такого, и никогда не было. Не знаю, может, за баронским замком или за городом Штапель и есть такое, не буду спорить, я дальше Засечной да Выселок нигде и не был. Ну, в Устье, понятно, много раз был.
– Понятно. Проехали. А у вас деревня или село хотя бы?
– Деревня. А что такое село?
– О-о-о.– Тихо завыл он от тупости своего попутчика.– Село отличается от деревни наличием церкви. А у вас в деревне есть церковь, батюшка, священник?
– А зачем? У нас никто в Бога не верит. Есть прилетающие с небес люди, но они не боги. Да и прилетали они тысячи лет назад.
– О, инопланетяне?– Ещё раз удивился он тому, что так упорно не принимают до сих пор в России.
– Интересное название. У нас говорят – небесные люди.
– А что ещё у вас говорят про небесных людей?
– Ну, ещё? Что, много тысяч лет назад, они высыпали возле нашей планеты буквально горы камней, которые закрыли нашу планету от солнца, и на нашей планете смогла начаться жизнь.
– Стоп. Стоп. Стоп. Ты хочешь сказать, что эта планета не Земля?
– Конечно. Это Венера.
Старец настолько был поражён полученной информацией, что остановился.
– Венера. Но это не возможно. Там сплошная сера в воздухе, температура под пятьсот градусов по Цельсию. А по Фаренгейту ещё больше.
– Ну, да. Так оно и было. А потом земляне высыпали камни, стало холоднее и всё нормализовалось. Не сразу, конечно.
– Вот тебе и Иванушка-дурачёк!– Мысленно подумал он о своём попутчике.– Он знает то, о чём я и представить себе не мог. Но когда же это произошло, если в двадцать первом веке об этом даже и не думали? Но он говорит об этом, как о простом, уже свершившимся факте, о котором знают все. Все! Как же хорошо, что я догадался порасспрашивать его.
– А дальше что? Рассыпали камни, стало холоднее, стали пригодные для жизни условия и что?
– Да, собственно, и всё. Земляне оставили колонистов, сказали, что прилетят потом, но прошло несколько тысяч лет, и никто так и не прилетел.
– А самолёты, машины у вас есть? – Осторожно, с тревогой спросил он.
– Кто?
– Ну, транспортные средства? Средства передвижения! Ну, на чём вы передвигаетесь, кроме своих ног?– Входя в лёгкий ступор, уточнял старец.
– Конечно. Телеги есть, кони, коровы. Их запрягаем и ездим.
– Средневековье. Интересно, раннее или позднее?
– Что?
– Ничего. Я это так, тихо сам с собою.
– А, оно и понятно. Староста предупредил меня, что у тебя не все дома.
– Скорее, это я не дома. А насколько это разница, мне предстоит выяснить. Интересно, а инквизиция у вас есть?
– Кто? Не слышал, господин.
– Слава Богу, не сожгут хотя бы.
–Ну, насчёт этого не сожалейте. Барон захочет и сжечь могут, и кожу живьём снимут. Зачем нам Бог? У нас барон всё решает. Как скажет, так и будет. Под горячую руку ему не попадайтесь – запорют.
– Вот же угораздило меня.
– Не расстраивайтесь, господин. Живы, и это главное. Позвольте спросить, господин, а вы сами, откуда к нам пришли? С какого города?
– С Москвы. Про такой город когда-нибудь слышал?
– А как же. А по вам бы и не сказал. В Московии некоторые слова так смешно говорят, а у вас всё, как у нас.
– У нас – это где?
– В берлинских землях.
– А какие ещё ты знаешь земли?
– Ещё – парижские, вашингтонские, мадридские. Есть ещё пекинские, но они очень далеко. Они с нами практически не общаются. Только воюют.
– А эти земли не воюют между собою?
– Ха, ещё как воюют. Ещё чаще с ними. Но эти войны привычные. Мы к ним привыкли.
– Да, уж. Полетели в космос, чтобы рухнуть в дремучие времена. Ужас.
– Так уж получилось, не смогли наши предки ужиться между собой. Война, понятно, к ничему хорошему не приведёт.
– Чаще всего, да. Но бывают и освободительные войны.
– Отец нашего барона и вёл освободительную войну против московских баронов. Вернул эти земли берлинским баронам. Теперь живём.
– Ничего не меняется. За власть и деньги любой повод и предлог используют. Попробуй, подними теперь кого на освободительную борьбу. Тебя же первого эти крестьяне и убьют. Три шкуры дерёт, но зато живой. Понять можно.
– А староста как? Как его зовут – то?
– Да что его звать-то? Завсегда сам приходит.
– Имя у него какое? Не запомнил я.
– А. Изгард.
– Интересное имя. Как у скандинавов.
– Из ратников он, защищал отца барона, когда молодой был. Вот и дали ему соответственное прозвище.
– Гарда. Это как на сабле или кинжале?
– Угу. А вот мы и пришли. Сейчас моя жена вас покормит, а дальше, как староста скажет.
Они вышли к типичной захудалой деревушке российской глубинки, где и в двадцатом века туалеты на улице были, но не было газа, и столбы прогнившие рушились, оставляя на недели жителей без света. Но электричеством здесь, понятно, и не пахло. А вот из туалетов вонь он почувствовал уже здесь. Ему оставалось только глубоко и тяжко вздохнуть. О чём он сразу же пожалел, т.к. ветер был в их сторону.
– День добрый, хозяйка. Простите за беспокойство.
– Что вы, что вы, господин. Проходите, угощу, чем Бог послал.
– О, а мне сказали, что никто в Бога не верит. Барон вроде бы его заменил.
– Да-а. Конечно, как барон скажет, так и будет. Мы же все его люди. На всё воля барона.
– Это на земле, но вы же знаете, что есть Тот, чьё царство не от мира сего.
– Только это и успокаивает. Хотя по жизни такой и согрешишь иногда. Вот и боюсь – попаду ли я царство Божие с грехами этими?
– Absolvo te! – Отпускаю тебе грехи твои, дева. – Как-то непроизвольно вырвалось у него.
– О! Вы странствующий старец! Батюшка, благодарю вас за милость эту.
– Не меня благодари, дочь моя, а Господа. Что даром дано мне, то даром и отдаю. Если исповедуешь Христа, веришь в святость Господа, что Господь Отец наш небесный, то спасение тебе дано, Ad hominem – применительно к человеку, Ad honores – из чести, т.е. безвозмездно.
– Благослови меня, старец.
– Благословляю тебя, Ad majorem Dei gloriam – к вящей славе Божией
– Спасибо. А теперь пойдёмте, покушаем.
В двадцать первом веке такие квартиры называются студиями, т.е. кровать, кабинет и кухня на одном «пяточке». Самая паршивая планировка. На большом столе уже стояли миски с гороховой, как мне сказали, похлёбкой, лежали куски хлеба из какой-то полбы. Судя по семенам – разновидность пшеницы. Но откуда она здесь, если в наше время о ней и не слышали. В глиняном кувшине – квас. Квас оказался хмельной.
– Преломим хлеб во славу Господа и поблагодарим Его за нашу еду. Аминь.– Откуда это стало появляться в его голове, он не знал. Он и раньше к этому относился с пониманием, но не настолько же! При всей его памяти, появились некоторые моменты, которые он объяснить не мог. Хотя это и не противоречило его мыслям. Возможно, он раньше просто стеснялся так открыто, так запросто говорить то, что думал, что у него на сердце.
– Скажите, я так понял, что и до меня здесь уже ходили старцы?
– Да. Здесь, даже как-то жил старец.
– И что же?
– А его сожгли по приказу барона.
– Сожгли? Как еретика? Такое возможно, только если у власти стоят слуги дьявола, и дьявол их король.
– Примерно так оно и есть.
– Печально. Mortem effugere nemo potest – «смерти никто не избежит». Nemo me impune lacessit – «никто не оскорбит меня безнаказанно». Воздастся всем по делам их. Аминь. А почему барон так решил его наказать? Барон такой противник Бога?