Саймей уже привычно добро улыбнулся послушнику и пошел рядом с ним по южной тропе. Вечерний воздух был полон ароматов. Изысканный букет цветов магнолии и роз обволакивал, успокаивал и немного пьянил своей пряностью и сладостью. Они свернули на запад, как только виден им стал гостевой дом. Новая тропа извивалась, уводя куда-то вглубь сада. Саймей был приятно удивлен, что здесь в самом центре страны, где трудно представить себе жизнь без пыли и духоты,вырос этот оазис свежести. Много же трудились братья общины, создавая это ароматное тенистое чудо благодати.
Наконец, Арам остановился у широкой каменной скамьи и пригласил своего учителя жестом присесть.
– Скажи мне, юноша, – опустившись на скамью, тут же обратился Саймей к ученику. – Что знают братья о смерти настоятеля?
– Слухами полнится община, – грустно ответил Арам. – Но правда известна немногим. Брат Веспас был обеспокоен. Он сказал мне и брату Анатолию о яде, но тут же наказал нам строго хранить это в тайне.
– А что брат Веспас поведал другим старейшинам? – чуть задумчиво спросил Посланник.
– Он поведал им, будто настоятель наш отец Иоким поранил тело о старое железо, – бодро ответствовал юноша, что давало понятие, как часто и ему самому приходилось рассказывать это братьям общины. – И кровь его была заражена. Брат Веспас назвал эту болезнь…Прости, учитель….Мне плохо дается язык граксов…
– Столбняк? – подсказал Саймей, легко произнося слово.
– О да! – Арам коротко улыбнулся и кивком подтвердил правильность догадки учителя своего. – Именно так и сказал брат Веспас.
– Я доволен предусмотрительностью брата Веспаса, – благосклонно улыбнулся Саймей. – А скажи мне, мальчик, кто из старейшин проявлял интерес?
Посланник, произнося вопрос, пристально наблюдал за юношей, его тревожило, что эти слова могли напугать послушника. Он принял решение Арама и дальше помогать ему, но юноша еще не осознал главного. Под подозрением мог оказаться любой из братьев общины. Или из старейшин. Саймей не был уверен, что послушник готов это принять.
– В тот же день печальный, – робко начал юноша. – Пришли они к брату Веспасу, как раз, когда и я был у него. Первым брат Маркус в слезах и страдании, он был напуган и огорчен смертью настоятеля. Отец Иоким благоволил ему…Пришли с ним брат Беньямин и брат Закари….Прости, учитель, за непочтение мое, но могу я догадываться, что посланы братья эти были отцом Иссой…
Посланник благосклонно кивнул, ободряюще похлопал юношу по плечу. Арам был прав, и Саймей остался доволен его выводами. Слова послушника означали, что его собственные выводы оказались правильны.
– Теперь тебе придется ответить на еще более неприятный вопрос, – предупредил Саймей. – А в каких отношениях пребывали старейшины с настоятелем?
– Брат Маркус был верен моему наставнику, – начал Арам, немного неуверенно, стараясь верно подбирать слова. – Когда-то отец Иоким привел его в обитель, как и меня.
– Без выкупа? – уточнил Посланник.
– Да, – немного смутился юноша. – Брат Веспас….Он со всеми в ладах и ни с кем….Если ты понимаешь…
– Это я уже заметил, – кивнул Саймей. – Брат Веспас врач. Он хранит ваши тайны. Это и сближает его со всеми, и в тоже время является препятствием в дружбе. Хотя у него легкий нрав.
– Он любит проводить время в беседах с отцом Лукасом, – вспомнил юноша. – Приходил он иногда по вечерам и к настоятелю. Но редко они сидели просто за беседой. Обычно это были разговоры по хозяйственным нуждам или… Брат Веспас считал нужным поставить наставника моего в известность о ком-нибудь из братьев…
– И это мне понятно, – Посланник цинично усмехнулся. Он мог бы сказать, что отцам общины необходимо было считать рты. Кто умер, кто пришел на его место. Но он промолчал.
– Ближе всего к учителю моему был отец Беньямин, – продолжил юноша. – Я мог бы даже сказать, что они были друзьями. И к тому же отец Беньямин очень мудр и умеет…лавировать…
Посланник опять усмехнулся. Понятно, отец Беньямин умело сглаживал острые углы между настоятелем и отцом Иссой.
– Что касается отца Закари, – сказал он ученику. – Тут я и сам легко могу предположить, что он не был близок с настоятелем. Как и ни с кем другим. Легко могу я предположить, что и с братом Иссой были у учителя твоего сложные отношения.
– Нет, – живо возразил арам. – Настоятель был благосклонен к нему. Он понимал, конечно… – юноша немного замялся. – Просто он считал, что именно у отца Иссы хватит амбиций и желания управлять общиной после смерти настоятеля.
– Вот как? – искренне удивился Посланник. – Это интересно. А вот остальные старейшины. Неужели никто из них больше не желал этого кресла?
– Таких разговоров я не слышал, – подумав, ответил Арам. – Похоже, все были согласны с волей настоятеля.
Посланник задумался. Если здесь все было решено заранее, и претензий на место настоятеля не было, то такой мотив убийства, как жажда власти, на который Саймей серьезно рассчитывал, исчезал. Или нет? Юноша, конечно, не мог быть в курсе всех политических дел в общине.
– А что будет с тобой, Арам, после отъезда моего? – вдруг сменил он тему.
– Я… – лицо юноши стало печальным. – Я рад, что брат Веспас выразил желание взять меня в обучение. Я и так намерен был просить его…У отца Иссы уже был ученик…
– Не смущайся, мальчик, – ласково сказал Саймей. – Нет здесь греха. Ты привык к доброте прежнего наставника своего и платил ему преданностью, и ты в праве желать того же и от наставника нового. И в праве ты сожалеть об утрате не только близкого тебе человека, но и о прежнем положении своем. Ты человек, и чувства твои земны. Не грех тебе проявлять ум свой и похвальное умение анализировать факты. Это, скорее, добродетель, угодная Пастуху, истинному богу нашему. Грустно мне, но бывает, что мысли наши о людях не столь светлы, как хотелось бы. Ибо и люди не всегда славны делами своими.
– Это вы о …о брате Иссе? – немного испуганно спросил юноша.
– Все мы не идеальны, – чуть улыбаясь, ответил Саймей. – И каждому из нас вынесет приговор свой Судья, проверит верность нашу договору и сверит дела наши на чаше весов своей мудрости.
– Могу ли я еще спросить? – уже более смело обратился к нему Арам. – Что надеешься ты, учитель, узнать у брата Веспаса?
– Многое, – чуть подумав, ответил серьезно Саймей. – И прежде всего, мне нужен ответ на зловещий вопрос, и я боюсь испугать тебя, мальчик.
– Я рад, учитель, что настоял следовать за тобой, – и по взору юноши, понял Саймей, что послушник и сам мучается этим вопросом.
– Не будем далее тратить время, – решил он и поднялся о скамьи. – Веди меня, Арам.
Они не стали возвращаться на туже тропу, пошли по другой, также затененной кустами сада и наполненной ароматами цветов. Путь этот был нов для Посланника, он вел далеко от Храмовой площади и зданий, виденных им прежде. Но после нескольких минут ходьбы, он с удивлением понял, что они вернулись к тому зданию, которое видел Саймей по приезде.
– Это дом старших братьев общины, – пояснил юноша, заметив интерес учителя своего. – В других крыльях живут младшие послушники, позади будет пристройка классных залов. Потом еще один флигель, где живут средние послушники, и с обратной его стороны будет вход в покои брата Веспаса и в его кабинет.
– Я рад предусмотрительности брата Веспаса, – сказал между тем Посланник, шагая за Арамом. – Смерть всегда приводит нас в страх и уныние. Если стало бы известно братьям нашим о том, что настоятель Иоким, о котором отзываются все тепло и добро, погиб при загадочных обстоятельствах, и что, возможно, смерть была насильственна, то известие это вызвало бы смуту среди братьев. А такие обстоятельства могут затруднить поиск разгадки этой тайны.
Наконец они повернули за угол и пошли вдоль последнего флигеля, соединенного с основным комплексом крытыми галереями. Одна из дверей на первом этаже была открыта, было видно и то, что в комнате горит свет.
– Иногда и я мечтаю, чтобы всего этого не было, – тихо сказал Арам Посланнику. – И в мечтах моих я не мучаюсь страхами и сомнениями, что обуревают меня наяву.
Саймей лишь потрепал его по волосам, как и делал прежде, в знак сочувствия. Но мысли его были уже о другом. Он помахал рукой брату Веспасу, который сидел на пороге своей комнаты в ожидании Посланника и его ученика.
– Проходи, брат Саймей, – тихо предложил парис, поднимаясь и освобождая вход. – Ежели ты не против, я закрою дверь и задвину полог на окнах.
– О да! – согласился Посланник, чуть задержавшись на пороге. – Я уже говорил Араму, как доволен я твоей предусмотрительностью.
– В таком деле она не лишняя, – парис плотно прикрыл дверь.
Саймей окинул взглядом комнату. Она была скупо обставлена простой деревянной мебелью. Не было здесь украшений и дорогих ковров. Саймей предположил, что здесь брат Веспас принимает тех, кто приходил к нему за помощью.
– Садись на стул, Саймей-Тень, – предложил парис, заняв свое место за столом. – И ты, Арам.
Они опустились на простые стулья с высокими прямыми спинками, пододвинувшись ближе к столу брата Веспаса.
– Что ты хочешь знать, брат? – спросил парис у Посланника в полголоса.
– Мне известно, – начал Саймей решительно. – Что настоятель Иоким получил странную рану в бок. Что это за рана?
– Верно, брат, – согласился лекарь. – Рана в боку настоятеля была. И это единственное повреждение на его теле. Рана не глубокая. Оружие вошло в тело настоятеля всего на дюйм, как раз под ребрами. Оружие угодило в мягкие ткани, не причинив вреда важным органам отца Иокима.
Саймей представил себе, как могло это выглядеть, а после кивнул, давая понять, что разъяснений Париса ему достаточно.
– Как ты думаешь, чем, такая рана быть нанесена? – задал он следующий вопрос.
– А вот это для меня загадка, – немного скорбно ответил парис. – Можешь ты представить, брат, как древко стрелы способно пронзить тело…
– Стрелы? – нахмурился Саймей.
– Древко ее, без наконечника, – придав последним словам больший вес, сказал брат Веспас.
– Но оно же не имеет остроты? – удивился Посланник.
– Я говорю о размерах, – уточнил лекарь. – Оружие имеет те же размеры, ту же толщину, что и древко стрелы. Но скажу я, что ты прав, не имело то оружие острой заточки…Как если бы палку лишь слегка обстругали, чуть видным конусом…
Саймей опять предался размышлениям. Ему приходилось видеть множество разных видов оружия, даже тех, что и не были известны здесь, в стране фарсов. Но не знал он такого, что могло бы подойти под описание лекаря.
– Чтобы нанести вред таким оружием, – начал он размышлять вслух. – Необходимо обладать по истине нечеловеческой силой, свойственной разве что гиганту. И при этом, как я предполагаю, оружие могло и обломиться, когда его загоняли в тело, если на нем не было острия.
– Это ты рассуждаешь так, если бы оружие было из дерева, – не согласился парис. – Но тут оружие было из металла.
– Ты уверен? – загадка полностью захватила Посланника.
– В ране удалось найти песчинки ржавчины, что поедает старый металл, – объяснил лекарь.
– Простите, отцы… – робко вступил вдруг Арам. – Могу я…
– О да! – тут же оживился брат Веспас, благосклонно улыбаясь юноше.
– Я думаю, возможно ли, что оружие, даже будучи из металла, могло быть применено человеком? Если тут необходима столь огромная сила, чтобы… – он пугливо умолк, не в состоянии продолжать страшной мысли.
– Твой ученик, Сеймей-Тень, опять доказывает свой блестящий ум, заслуживающий всяких похвал, – довольно заметил брат Веспас. – Его вопрос столь точен, что я не могу даже выразить, как доволен им. Нет, Арам, не мог человек направить это неизвестное нам оружие в настоятеля. Разрыв тканей в ране брата Иокима говорит мне о том, что удар был резок и внезапен, и что не могла рука человеческая его нанести.
Послушник побледнел, в глазах его полыхнул священный ужас. Однако Посланник и не думал успокаивать юношу, он лишь задумчиво взирал на него. Лекарь же был мягче духом.
– Я много думал над загадкой этой, – начал он мягко, обращаясь более к Араму. – Могу я предположить, что настоятель Иоким мог пораниться о прут железный, какие можно наблюдать в оградах и изгородях богатых домов в Шалеме. Но…это было бы возможно, если бы упал он на такой прут с большой высоты. Да и нет здесь в общине подобных ограждений.
– Место, где получил он рану, остается для меня основной загадкой, – сказал Саймей. – Но и сама рана странна. Если нанесена она с такой силой, то почему столь не глубока?
– Тут не могу я помочь тебе, – печально вздохнул парис. – Скажу тебе еще, что сама по себе рана не могла быть смертельна. Если бы не яд…
– Известен ли тебе этот яд? – с новым интересом спросил Посланник.
– Это есть яд змеиный, – спокойно отвечал парис. – Одной из тварей пустыни. Он попал в кровь, разлился по телу и действовал в течение нескольких часов, лишая жизни.
– И как долго это может продолжаться? – Посланник даже подался вперед, так увлекшись темой.
– До шести часов, – очередная скорбная улыбка промелькнула на губах брата Веспаса. –Это зависит от силы человека, его здоровья и возраста. Отец Иоким терпел мучения около трех часов.
– Мучения? – с болью в голосе воскликнул Арам, закрыв лицо ладонями.
– Прости, послушник, – ласково обратился к нему лекарь. – Но это так. Яд действует медленно, лишая тело подвижности. И в конце человек деревенеет весь, не имея возможности даже сделать вдох.
– Страшная смерть, – тихо и подавлено заметил Посланник. – Остается лишь верить, что не все это время пребывал святой отец в сознании.
– Страшна следующая моя весть, – продолжал парис. – Если и терял настоятель Иоким сознание, то был без чувств он не долго. Иначе потеря крови его была бы сильнее.
– Я поражен силой духа этого человека, – торжественно сказал Посланник. – Перенести такую боль. Такие мучения в здравом рассудке…Как же силен был дух настоятеля!
– О да! – подтвердил брат Веспас. – Могу сказать тебе, что здоровье его было твердо, не смотря на почтенный возраст. Его сердце было крепко и работало четко, не жаловался он и на другие недуги.
– Кроме бессонницы, – тихо сказал Арам.
– У него были проблемы со сном? – Посланник тут же обратил все свое внимание на юношу.
– Он страдал этим недугом еще тогда, когда только принял меня к себе, – стал рассказывать послушник. – Я рано заметил это и тут же обратился за помощью к брату Веспасу.
– Тогда-то я и заметил ум этого юноши, – парис одарил послушника еще одной доброй улыбкой. – Мой промысел мог бы быть его судьбой. Мальчик сразу заметил недуг настоятеля и приходил ко мне за каплями каждый раз, как было необходимо.
– И настоятель всегда принимал сонные капли? – Посланник по-прежнему не сводил взгляда с юноши.
– Нет, – робко сказал тот. – Уже более месяца не пил он тех капель. Мой учитель сказал, что нет в них нужды, просто старость берет свое, а Пастух, Истинный бог наш, дает ему время успеть большее, если уж конец учителя близится.
– И ты вернул капли брату Веспасу? – опять спросил Саймей.
– Нет, – юноша потупился. – Я забыл…А после….В последние дни я сам…Мне было страшно оставаться в покоях моего наставника, после кончины его. Сон не шел ко мне. И я пил эти капли, надеясь получить хоть немного отдыха. Я….Я рассчитал дозу…
Парис усмехнулся, чуть победно.
– Хороший ученик, – заметил он, обращаясь к Посланнику.
– Я тоже им доволен, – теперь голос Саймея стал мягче. – Не волнуйся, мальчик. Все хорошо. Но…У меня к тебе еще несколько вопросов, брат.
Брат Веспас опять улыбнулся, но уже не весело.
– Боюсь я, брат, что чем дольше ты спрашиваешь меня, тем больше новых вопросов получаешь сам.
– Ты прав, – чуть кивнув, согласился Посланник. – И все же, скажи: яд, что поразил настоятеля, как долго он сохраняет силу, будучи нанесен на оружие?
– Он недолговечен, – сразу же отозвался парис. – Всего несколько дней. Что поражает меня еще больше.