– Какой на фиг Интерпол? Аллё, гараж!
Света тоже открыла глаза и уставилась на Петро.
– Я хочу тебя, – сказала она и потянулась к нему. Динцев отпрянул от неожиданности, выставив руки в качестве средства защиты. Он не привык, чтобы девушки бросались на него после нескольких минут знакомства. Даже девушки под кайфом.
Затравкин всё-таки сподобился добраться до стола как раз в ту секунду, когда зазвонил стационарный телефон. Не задумываясь, он снял трубку и завопил:
– Чёрт вас дери, когда вы собираетесь ловить этого ублюдка?? Э-э, а это кто? Андрей Валерьевич?
Заслышав имя босса, Петро тут же подскочил и попытался вырвать трубку из рук Затравкина прежде, чем тот посвятил Андрея Валерьевича во все планы своей погони-галлюцинации. Но шериф жёстко сопротивлялся, не желая отлучаться от разговора.
– Да, Андрей Валерьевич, полный порядок, – сказал он. – Всё спокойно, все лежат. Я как раз заехал к Петро проверить законопослушность его подопечных. Ага.
Динцев слегка успокоился. Должно быть, Затравкин пробудился и вернул себе здравый рассудок, раз уж был способен без запинаний произносить даже такие сложные выражения и анализировать действительность.
– И вам всего хорошего. – Он повесил трубку.
Петро посмотрел на Дмитрия и понял, что не всё вернулось на круги своя – выражение лица, глаза и манеры оставались под действием сонного дурмана. Тем не менее, Затравкин вытащил из кармана пачку сигарет, с явным трудом извлёк одну вместе с зажигалкой и стал неторопливо прикуривать. Алёна же в этот момент пыталась успокоить Свету, то и дело норовящую стянуть с себя блузку и юбку.
– Эй, помогите мне успокоить её!
– А что с ней не так? – спросил Затравкин.
– Я хочу секса! – ответила Света и посмотрела на подругу. – Это с тобой что-то не так, потому что ты его никогда не хочешь.
Света говорила вполне членораздельно, хотя внешний вид её был ничем не лучше, чем у Дмитрия.
– Девочки, не ссорьтесь. – Затравкин затушил едва подкуренную сигарету прямо о стол и принялся расстёгивать на себе рубашку. – Волею народа я защищаю интересы и права всех жителей и гостей Изнанки. Поэтому, как и в большинстве случаев, мне придётся взять решение проблемы под личный контроль.
Он весьма ловко избавился от рубашки, затем от майки и принялся за штаны. Свету уже никто не сдерживал и она с довольной улыбкой тоже начала раздеваться.
– О Боже, это ужасно! – возмущению Алёны было явно тесно в крошечном вагончике, поэтому она в спешном порядке вышла на улицу. Дождь прекратился, оставив после себя влажную прохладу июньской ночи.
Петро лишь усмехнулся.
– Тащи её сюда, – сказал ему нагой Затравкин. – Или вы будете играть в девственниц и девственников? – Он расхохотался и навалился на Свету. Точнее, она навалила его на себя.
– Не буду вас смущать, – сказал Динцев и тоже вышел.
– Не куришь? – спросил он у Алёны, воинственно занявшей пост возле вагончика со скрещёнными на груди руками. Получив отрицательный ответ, Петро достал одну сигарету и щёлкнул зажигалкой. – Не бери в голову, в любом случае, их вечер закончился бы именно так.
– Это понятно, но не так же откровенно! – Она с укором посмотрела на Петро. – Всё это из-за наркотиков.
– Конечно, – согласился Динцев и отвернул голову, чтобы выпустить струю дыма. – Но они лишь усилили их желания.
Он вспомнил про упомянутый эффект полусна наяву. Или что-то в этом роде. Не могли ли они сейчас спать, совершая половой акт у себя во сне? Тогда бы это объяснило их столь раскованное поведение. Однако версия не укладывалась у Петро в голове, поэтому он предпочёл пока не думать о ней.
– Почему вы живёте в этой деревне? – неожиданно сменила тему Алёна. Причём, вопрос прозвучал с нескрываемым наездом. Петро заметил, что она брезгливо изучала надгробия ближайших могил.
– Думаешь, я рад? – начал он с риторического вопроса. – Пока что мне приходится ухаживать за больным отцом. У него случился паралич левой стороны после инсульта. Мы остались вдвоём, мать умерла шесть лет назад, а старший брат угодил в тюрьму за кражу. У нас нет близкой родни, так что в городе нас никто не ждёт.
Выражение лица Алёны изменилось с гневного на сочувственное:
– Извини. Я могла бы догадаться, что всё не просто так.
– Не могла. Здесь хватает молодёжи, как и в соседнем посёлке Сети. Возьми вон хоть Димона. – Он показал рукой себе за спину, на вагончик, из которого уже доносились недвусмысленные стоны. – В двадцать семь лет он предпочитает играть в шерифа, хотя возможность уехать у него есть. И давно. Мозги вроде тоже при себе. Он не так глуп, как кажется.
– Хочет быть первым парнем на деревне, – предположила Алёна и улыбнулась.
– Наверно.
Петро затянулся и вдруг осознал, что давно нуждается в разговоре по душам, для которого его единственный друг Затравкин не годился. Скорее всего, малознакомая Алёна тоже не годилась, но Динцев предпочёл не гадать.
– А вообще, знаешь, – начал он, – всё не так просто, как кажется на первый взгляд.
– Ты про что? – удивилась девушка.
– Про наше село. Ты в курсе, что почти все молодые парни здесь – наркозависимы? Включая шерифа.
Лицо Алёны красноречиво говорило, что она была не в курсе.
– Да, все они уезжали на заработки в Киев, – продолжил Петро. – На Майдан. Там обещали хорошие деньги, а в итоге подмешивали в чай кукую-то дрянь. Теперь у многих зависимость и проблемы со здоровьем. Больше десяти молодых парней умерло от инфарктов.
– Ты всё это выдумываешь, – покачала головой девушка. – Решил напугать меня страшилкой на ночном кладбище?
– Это правда, – спокойно ответил Динцев, пыхтя сигаретой. – Разумеется, в новостях о таком ты не услышишь.
– А сам ты почему не поехал тогда на Майдан?
– Я же говорю – у меня частично парализованный отец. К тому же, – на мгновение он взвесил необходимость следующего признания, – я был изначально против переворота. В прошлый раз он ни к чему хорошему не привёл, а в этот будет ещё хуже.
– У меня такое впечатление, что тебе не двадцать пять, а сорок, – усмехнулась Алёна.
– Мне двадцать три.
– Тем более. Мне вообще не интересна эта грязная политика, если честно.
– Предположу, что ты из состоятельной семьи, – сказал Петро. – Живёшь в достатке, ни о чём, коме развлекух, не заботишься. Не жизнь, а сказка. Зачем тебе думать о государственных делах?
Губы девушки сжались. Динцев понял, что уязвил её своим предположением. Значит, попал в яблочко.
– Не тебе меня судить, деревенский сторож, – надменно бросила Алёна.
– Бог вам судья, барышня, – ответил Петро.
Она упёрла руки в бока:
– Нет, ты так говоришь, будто я совершила этот переворот! Или подмешивала наркотики в чай твоему другу шерифу.
– Ладно, не заводись, – поспешил успокоить её Динцев. – Просто мы из разных миров. Не будем больше об этом.
– Согласна.
Но разговор на другую тему уже не клеился. Возможность вернуться в вагончик у них появилась спустя пятнадцать минут – когда стоны прекратились.
– Кажется, они справились, – сказал Петро и постучал в дверь. В ответ раздалось: «Давно пора».
Динцев зашёл внутрь и ощутил спёртый воздух, пропитанный запахом секса, теплом и потом. Он тут же ринулся открывать окно. Затравкин успел натянуть штаны и с сигаретой и голым торсом сидел на диване возле измученной Светы. Та уткнулась лицом в подушку и сопела.
– Оттянулись? – как строгая учительница спросила Алёна. Дмитрий довольно кивнул.
– Меня опять начинает вырубать, – сказал он, спешно туша сигарету. – Как же хочется спать.
Он заснул, а Петро и Алёна стали думать, что им теперь делать с этими двумя оттянувшимися и обдолбанными телами.
– Пусть отсыпаются, – предложил Динцев. – Ты водить умеешь? С тазом справишься?
– С чем?
– С его «девяткой». – Он показал на Затравкина.
Алёна кивнула. И тут же поинтересовалась:
– Только прав с собой нет. И промилей много, как ты понимаешь. У меня проблем не будет?
– Все твои потенциальные проблемы сейчас видят седьмой сон.
Петро проверил рубашку милиционера. Не найдя в ней ключей, он полез к Затравкину в карманы брюк.
– Ручонки прочь от советской власти! – Шериф тут же проснулся и едва не подскочил. – Что такое?
– О, быстро оклемался. – Динцев демонстративно убрал руки, словно его застукали за совершением преступления. – Сам повезёшь девушек домой? Или ты ещё спишь?
– А долго я проспал? – Дмитрий помассировал лоб, силясь привести мысли в порядок.
– Сложно сказать. Ты хоть помнишь, что было?
Затравкин задумался. Всерьёз и надолго.
– Мы приняли эти таблетки, – начал он. – Потом меня вырубило и приснился сон о нас. А ещё… – Он посмотрел на продолжающую спать Свету.
– А ещё о вашей близости, да? – пророчески спросил Петро. – Только обрадую тебя – всё это не было сном.
– Как? – испугался шериф. – Что, мы с ней…
– Ещё и нас хотели привлечь, – не преминула вставить Алёна.
– Привлекают к ответственности, – раздражённо бросил Затравкин и потянулся за рубашкой. – Выходит, эта дрянь реально работает?
– Не знаю. Опиши ощущения.
– Ну… Я думал, это всё мне снится. Но ещё тогда мне показалось – уж больно реалистичный сон.
– А ты отдавал отчёт своим действиям? – спросила Алёна.
Затравкин вновь задумался. Затем выдал безрезультатный итог своих дум – молча пожал плечами, а Петро вспомнил кое-что ещё.
– Помнишь, как ты городил корову на баню про Интерпол и какого-то мексиканца?
– Серьёзно? – удивился Затравкин. – Этого не помню.
Вскоре к их обсуждению присоединилась и запоздавшая с пробуждением Света. Хотя оставалось неясно – это она запоздала или Затравкин опередил события? Света не рассказала ничего полезного. Более того, она даже не помнила факта совокупления с блюстителем правопорядка. Как итог – не слишком обрадовалась, узнав о нём.
– Почему ты меня не остановила? – гневно насела она на подругу.
– Я пыталась! Но разве тебя возможно остановить, когда речь идёт о мужиках?
Последовавшее молчание давало вполне однозначный ответ.
– Не смотри так на меня, крошка, – сказал Затравкин. – У нас всё было по обоюдному согласию, если тебя это утешит.
– Наверно, нам пора. – Света поправила блузку. – Спасибо за приятный вечер.
Петро не понял, к кому больше относилась данная благодарность. Наверное, к обоим парням. Он не стал их задерживать. Вечер и впрямь удался на славу – куда лучше одинокой дремоты в окружении могил.
Света и Дмитрий ушли по-английски, а Алёна, задержавшись на пороге, сказала Динцеву «пока» и растворилась в кладбищенской ночи.
19 июня
Утром следующего дня Пётр Динцев сменился на посту стража могил (так они со сменщиком называли свою должность) и на велосипеде поехал домой.
По пути он встретил Ирину, спешно семенящую в школьный лагерь. Она работала учительницей в местной школе, поэтому у Петро всегда при себе имелся аргумент для встречи – освежить запревшие знания начальных классов. В тот знаковый день он очутился на её сеновале именно под таким предлогом. Важно, что ей он показался вполне убедительным. И предлог, и Динцев.
– Привет, детка, – поздоровался он. – Есть минутка?
– Не сейчас, Петь, – бросила она, не сбавляя темпа. – Я и так опаздываю.
– Как всегда. Муж, дела.
– Когда-нибудь тебе тоже придётся повзрослеть.
И вновь испорченное настроение с утра пораньше. С чего вдруг он так на неё запал?
– Чёрт с тобой, – пробубнил Петро, когда Ира отошла на значительное расстояние. – Может, хоть сегодня удастся заснуть?
Но полноценно заснуть не удавалось, несмотря на адское желание спать. Максимум, чего он добился от самого себя – пресловутого состояния полусна.
– Это какое-то проклятие! – Динцев с силой ударил подушку, словно она являла собой сгусток причин всех его невзгод.
От постели его оторвал звонок Затравкина. Дмитрий предложил встретиться, чтобы обсудить какое-то дело. Чуть позже выяснилось, что именно он имел в виду.
– Я сегодня ездил в аптеку, – сказал он, когда они расположились на скамейке возле дома Петро. Оттуда открывался вид сиротской поляны. – «Слипинцвейг» уже продаётся там по двадцать гривен за пилюлю. Первые три – всем сельчанам бесплатно. Видел бы ты, какой возник ажиотаж.
– Неужели? – удивился Динцев. – Быстро он сработал.
Петро раздражённо отмахнулся от навязчивой осы, летающей вокруг него. Он подумал, что навязчивыми для него становятся и мысли о пилюлях.
– Сегодня лекция сорвалась из-за каких-то непредвиденных дел Розенцвейга, – продолжил милиционер. – С Петренко и председателем сельсовета он побеседовал ещё вчера, и те, как я понял, не против распространения «Слипинцвейга» в Изнанке.
– Интересно, они беседовали наяву или в полусне?
Затравкин скривил рот в фирменной полуулыбке. Скоро всё здесь получить приставку «полу», подумал Динцев и устало вздохнул.
– Света и Алёна в порядке? – спросил он.
– Не спрашивал. Они уехали утренним автобусом. – Дмитрий пренебрежительно сплюнул. – Походу, мы им здорово насолили вчера.
– Мы?
– Ну, ты же тоже присутствовал. Ладно, я принёс тебе твою бесплатную дозу препарата. – Затравкин вытащил точно такой же пакетик с тремя пилюлями, какой был у него вчера и бросил на лавку ближе к Петро. – Можем принять сейчас вместе.
– Я всё же не уверен, что это хорошая идея.
– Да что ты очкуешь. Запарил, – поддевал его Затравкин, готовясь принять пилюлю. – Со мной ведь всё в порядке. К тому же, со временем ты начинаешь лучше контролировать себя.
Он проглотил пилюлю и запил водой из стоящей неподалёку колонки. Затем присел на лавочку и боком упёрся в широкий ствол дуба, дабы не упасть при засыпании. Процесс начался, как и в прошлый раз, примерно через минуту. Дмитрий сначала заснул, потом пробудился и вяло поднял голову, глядя на стоящего перед ним Петро.
– Ну, как? – с нетерпением спросил Динцев.
– Что – как?
– Ты сейчас спишь?
– Разве? – Затравкин посмотрел на свои руки, затем окинул взглядом окружающую местность. – А где Райкконен?
– Кто?
– Кими. Гонщик. У него должна состояться автограф-сессия.
Петро разочарованно вздохнул.
– Это тебе приснилось. Откуда ему здесь взяться?
Дмитрий решительно встал. Его почти не качало.
– Чёрт! – сказал он. – Я чувствую себя бодрячком. А ведь я сплю, мать его! И осознаю. Точно тебе говорю, «Слипинцвейг» работает как часы!
Воодушевлённый шериф отправился по тропинке куда-то вглубь сада. Походкой, вполне достойной бодрствующего человека.
20 июня
Следующим утром Петро узнал, на что использовались первые бесплатные экземпляры пилюль многими сельчанами мужского пола. На днях начался сенокос. Но у отца и сына Динцевых скота не имелось, поэтому Петро в нём участия не принимал. Что не помешало ему увидеть весьма экзотичную картину ранним утром: трое мужчин и один подросток лет пятнадцати косили траву на поляне прямо напротив дома Динцева.
Сама по себе ситуация не заслуживала никакого внимания, каждый год эта семья косила траву на той поляне, и за многие годы Петро во всех деталях сумел изучить технику работы косой. В этот раз все четверо косили иначе, словно управляли своими телами дистанционно, из соседней усадьбы. Поэтому некоторые движения получались вялыми и заторможенными. Руки походили на естественные придатки рукояток кос – такие же негнущиеся и деревянные. Но больше всего Петро озадачил другой факт: никто из косарей не шевелил головами. Те упирались в грудь, как посаженные на шеи тыквы. Вряд ли из такого положения можно было видеть что-то кроме небольшого участка травы перед ногами.
Динцеву стало любопытно узнать о феномене спящих сенокосцев из первых уст (а в том, что они спали, он не сомневался), поэтому он не спеша оделся, грубыми кусками нарезал себе два бутерброда с колбасой и сыром и, поедая их на ходу, отправился на поляну.
Когда Петро оказался в нескольких шагах от первого из работяг, он остановился и поздоровался. Ответа не прозвучало, косарь всё так же монотонно двигался в направлении Динцева, не поднимая головы. Если бы Петро не отошёл в сторону, то коса прошлась бы по его ногам.