В кабинете Сталина находились Рокоссовский, Василевский, Кузнецов, Берия и Северов. Темой совещания была корректировка плана военного строительства до 1950 года по итогам войны. Впрочем, называли это обычно конфликтом, хотя имела место даже ядерная бомбардировка, а людские потери были огромными, согласно предварительным расчетам намного больше, чем во Второй мировой войне. Северов доложил по курируемым направлениям, Берия по атомному проекту, Василевский по модернизации вооруженных сил стран СЭВ, Кузнецов отдельно по флоту. Успехи и радовали и не радовали. Решалось большое количество проблем, еще больше их возникало. Если по сухопутным войскам безусловное преимущество на нашей стороне, то по флоту наоборот. Но это еще не все.
Когда закончилась прежняя война, Олег вспомнил о двух важных вещах – послевоенном голоде и землетрясении 1948 года в Ашхабаде. С первым справились, сказалось окончание войны на год раньше и совершенно другие ее итоги, вытянули с помощью стран СЭВ и развития собственного сельскохозяйственного сектора. Задача имела длительную перспективу, освоение новых пахотных земель, развитие животноводства и рыбоводства, механизация, работа по улучшению условий хранения продукции, в степных районах проводились масштабные лесопосадки. Последнее принципиально важно, подошли с умом, а не как при Хрущеве в прошлой жизни. В общем, здесь все было неплохо, но требовало много времени. А вот что делать с землетрясением, Северов не знал. Выручил, как иногда бывает, случай.
– Еще один вопрос, товарищи, – Сталин подошел к карте на стене, постучал черенком незажженной трубки по Ашхабаду. – По прогнозам товарища Бойсмана осенью 1948 года здесь может произойти разрушительное землетрясение.
– По прогнозам? – переспросил Рокоссовский. – Научились их предсказывать?
– Некоторые ученые считают его выкладки, мягко говоря, сомнительными, другие, их меньшинство, наоборот. Но товарищ Бойсман уже показал нам, что прав в своих предположениях по залеганиям многих очень полезных ископаемых. До сих пор ведем поиск и находим. А в этом случае речь идет о жизнях тысяч советских людей, имеем ли мы право игнорировать эту информацию?
«Вот это номер! – подумал летчик. – Ай да геолог, ай да молодец!»
А вслух спросил:
– Насколько точен прогноз по времени? Не получится, что мы опоздаем с эвакуацией?
– А мы не торопимся? – с сомнением произнес Лаврентий Павлович. – Это не село вывезти в соседний лес.
– Заодно потренируемся в проведении работ такого масштаба. Не хотелось бы этот опыт потом на практике использовать, но возможность применения противником оружия массового поражения исключать нельзя, последние события это ясно показали.
– Вот и решили, – кивнул Верховный и посмотрел на Берию. – Пусть Осокин займется, торопиться не надо, к 1 июня план должен быть готов.
В Москве пришлось задержаться еще на двое суток, обсуждали выведение МПВО из НКВД и создание войск гражданской обороны. Потом Северов присутствовал на совещании при Василевском с руководителями оборонных наркоматов. Вышел с него Олег в весьма приподнятом настроении, все-таки успехи были впечатляющими, да и объем различных новшеств по сравнению с его прошлой жизнью просто зашкаливал. Это был какой-то снежный ком, одно тянуло за собой другое. Пришлось даже немного снизить наркому обороны и некоторым его заместителям уровень эйфории, они ведь тоже оценили достигнутые результаты. А речь шла о том, на что традиционно обращали минимум внимания, на социальную сферу, условия жизни в гарнизонах. Дед никогда не рассказывал Олегу, а вот мама делилась детскими впечатлениями, как выглядели военные городки в Белоруссии в конце 1940-х годов. Вот Булочкин это почему-то сразу хорошо понимал, поэтому все объекты особой базы сразу обрастали жильем с удобствами, но многие считали, что военнослужащие должны стойко преодолевать трудности, поэтому нет ничего особенного в бараках, где даже нет воды и все удобства на улице, и это за полярным кругом! Северов твердо стоял на позиции, что трудностей на службе и так хватает, создавать их специально нет необходимости. Если есть средства, то такие вещи лучше предусмотреть изначально, а возможности были, объединенная экономическая и промышленная мощь стран СЭВ не шла ни в какое сравнение с положением СССР в то же время в прошлой жизни летчика.
Домой летели на новом Ил-12. Олег не настолько хорошо знал историю транспортной и гражданской авиации, чтобы вспомнить, чем отличаются Ил-12 и Ил-14, но подозревал, что этот самолет ближе к последнему, если не совершеннее. Рекс без задних ног проспал весь полет, зато по приезде домой устроил коту радостную встречу. Валера едва отделался от товарища и полез хозяину на руки и вдоволь намурчался и нализался, было видно, что очень соскучился. Генерал переоделся в полевую форму и поехал на базу, а жену оставил готовить ужин, хотелось посидеть спокойно с Булочкиными, если получится.
Получилось, за стол сели около восьми вечера, за это время Настя успела все приготовить и даже в университет съездить, уточнить расписание и темы занятий. Северов Петровича весь день не видел, тот находился на одном из полигонов, а Олег полетал на новом Як-15, отработал перехват одиночного бомбардировщика на большой высоте. Задача была вовсе не такой простой, как кажется на первый взгляд. Ту-12, изображавший новейший американский В-36, шел на высоте одиннадцати тысяч метров со скоростью около 550 км/ч. Казалось бы, вдвое более быстрый истребитель легко догонит тихоходного гиганта, но это не так. На глаз определить курс и скорость цели очень трудно, радиус разворота перехватчика порядка десяти километров, и начинать его надо заранее, километров за тридцать, иначе легко проскочить мимо. Учитывая дальность действия наземных РЛС и время, необходимое на маневры, бомбардировщик может успеть сбросить свой груз на атакуемый объект. Наличие бортового радиолокатора и толкового штурмана на двухместном Яке наведения значительно уменьшали бомберу шансы на успех, а вот пилоту одноместного истребителя типа Су-9 или МиГ-15 было сложнее, радар на них есть, но все манипуляции с ним должен проделать сам летчик. В общем, работать и работать.
– Ну, давай, рассказывай, – Булочкин налил себе водку в небольшую рюмку, сразу запотевшую, ведь бутылка «Столичной» полдня простояла в морозилке. – Ты не представляешь, как мне тут хреново было, вы все воюете, а я в тылу!
– Каждый день сводки читал, – тихо сказала Василиса, погладив начавший округляться животик, она снова была беременна. – Глаза бешеные, спецназ, который на третьем полигоне готовился, совсем замордовал, гонял вусмерть и сам с ними занимался. Никогда его таким не видела.
– И не увидишь больше, – буркнул Петрович. – А ты хрен еще раз куда без меня поедешь! Замнаркома ты, а не хвост поросячий, поддержка нормальная потребуется. А здесь как раз Саня справится.
Тезис был, в общем, спорный, Волжанин работы в таком объеме пока вряд ли бы потянул, но Олег спорить не стал, поскольку друга прекрасно понимал. Так что спокойно и обстоятельно принялся рассказывать о своей командировке на Дальний Восток. Трехлетний Гоша Булочкин устал за день, его уложили спать, не помешала этому даже расшалившаяся живность. Боря скакал, как маленький бегемот, кот спасался от него на шкафу, а Рекс затеял перетягивание обрезка каната. Азартно похрюкивая, собаки возились в коридоре, Валера не выдержал и залез ротвейлеру на спину, но не удержался, с досады треснул лапой ему по уху и снова взгромоздился на шкаф.
С военной темы удалось переключиться на более мирные проблемы, решали, что подарить Синицкому на свадьбу. Гоша все-таки сделал предложение Полине де Ливрон, девушка дала согласие. Потом Булочкин поделился планами на покупку участка в Комарово. Как оказалось, от дома там остались одни руины, хозяева так и не восстановили его после войны, но Петровича это не смущало, он все равно хотел построить новый по собственному проекту. Индивидуальное домостроение получило на территории СССР довольно широкое распространение, выпускались специальные журналы, предлагали свои услуги артели. Работали в основном с деревом, но вовсю экспериментировали и с новыми материалами, можно было ожидать, что через некоторое время появятся и различные сэндвич-панели, и арболит, и клееный брус. Бурное развитие химии делало эти планы реальными.
– Кстати, соседний участок тоже продается. Давай, решайся!
Северов засмеялся:
– Мне до пенсии еще как до Луны, рано о даче думать.
– При чем здесь пенсия? Я тоже намерен служить еще лет пятнадцать, но детей-то на лето лучше за город вывезти. На месяц можно и к теплому морю, даже нужно, а остальное время? Ребенка у вас пока нет, но это, надеюсь, ненадолго. Отстаешь, командир! У меня уже второй скоро будет, а ты еще и на первого не решился.
Разошлись ближе к полуночи. Посуду на утро оставлять не стали, быстро перемыли вдвоем. Олег уже лежал в кровати, Настя еще что-то доделывала на кухне, потом подошла, сбросила халатик и скользнула под одеяло.
– Устал?
– Есть немного.
– Что родителям обещал, помнишь?
– О-о! Вот так, сразу?
– Ах ты…
– Шучу, всегда готов!
– А ты кого больше хочешь, мальчика или девочку?
– Мальчика. Но, во‐первых, одним ребенком ты не отделаешься, будет минимум трое. Во-вторых, девочка тоже хорошо, не расстроюсь, не сомневайся.
В общем, оказалось, что на выполнение обещанного тестю с тещей сил вполне хватило.
После возвращения с войны темп жизни и службы вовсе не стал размеренно-расслабленным. За океаном тоже не куриные крылышки жевали, флот рос как на дрожжах, испытывали новые самолеты и управляемые боеприпасы. Но с разработкой ядерного оружия наступили понятные трудности, гибель значительной части ученых и научно-лабораторной базы быстро восполнить нереально. В области новых материалов и радиоэлектроники СССР и страны СЭВ также имели преимущество, пока небольшое, но были все основания рассчитывать, что отрыв станет только увеличиваться. В общем, предположения американских правящих кругов, развязавших Третью мировую войну, оказались небеспочвенны, что еще больше их подстегивало. Стремление к мировому господству изжить не удалось, всем было ясно, что наступила лишь передышка, вопрос в том, насколько долгой она будет.
Столь бурно начавшийся 1947 год оказался богат на события. Кроме испытания атомной бомбы и победы в войне, еще одним заметным делом стала отмена карточной системы, хотя некоторые ограничения еще сохранялись. Единственными странами, где она пока продолжала действовать, были, по понятным причинам, Германия и Япония, но нормы отпуска продуктов и других товаров постоянно повышались и в следующем году ожидался полный отказ от карточек. Гораздо менее заметно для населения прошло изобретение биполярного транзистора, на девять лет раньше, чем в известной Северову истории. Испытания МиГ-15 и Ил-28 успешно завершились, машины приняли на вооружение.
По службе Олегу пришлось помотаться по всей Евразии, побывал и в недавно оккупированных Франции, Испании и Португалии. Жизнь там тоже налаживалась потихоньку, но времени для окончательной стабилизации ситуации требовалось еще много, состояние экономики у них и так было далеко не лучшим. С Францией было попроще, хотя боевые действия на ее территории проходили бурно, многие населенные пункты были раздолбаны в пух и прах в лучших традициях Второй мировой войны. Оккупационная администрация помогала жителям отстраиваться, восстанавливать сельское хозяйство. Это считали приоритетным, климат позволял получать хорошие урожаи, а людей надо было прежде всего накормить. Остроту этой проблеме придали и недавние события. Предварительные расчеты миграции из Китая и Индии оказались ошибочными, в фильтрационные лагеря прибывали все новые и новые беженцы. После санитарной обработки и карантина они направлялись на новые места жительства, а ведь им требовались питание и одежда, надо обеспечить их работой, которую они способны выполнять, прокормить такое число иждивенцев нереально. Возможно, на это тоже имелся расчет неприятеля, но ситуацию облегчало то, что среди вынужденных переселенцев практически не было стариков, они первыми гибли от голода и болезней, у них просто не хватало сил выбраться из глубины пораженной территории и добраться до фильтрационных лагерей. СССР в одиночку не справился бы, даже всем вместе странам СЭВ пришлось нелегко, но вроде вытягивались потихоньку.
После победы Евразийских стран в войне с ними стали гораздо более активно налаживать связи государства, которые не побоялись открыто выразить озабоченность действиями агрессоров в Лиге Наций, а это Бразилия, Аргентина, Чили и Боливия, да и другие присматривались. Доктрина Монро трещала по швам, дальновидные политики предрекали новый очаг напряженности, на этот раз в Южной Америке. Всем было понятно, что США без боя этот кусок не уступят. Но лезть туда было еще рано, надо было укрепить флот, преодолеть последствия двух последних войн на своей территории, разобраться с проблемами на Дальнем Востоке.
Летом Северовым удалось неплохо отдохнуть вместе. Две недели они провели в Крыму, Олег работал на объекте «Платформа-2», где заканчивали монтаж нового оборудования, а также готовили технику для морской пехоты к испытаниям. Уединенных уголков в Крыму хватает, так что в свободное время купались, ныряли с ластами и масками, загорали. Северов взял два акваланга, научил жену им пользоваться, та была в восторге. Настя так и не обзавелась купальником и не собиралась этого делать, так что на обычный пляж они не ходили. Впрочем, их это нисколько не расстраивало. Побывали также на юге Италии, проехали по Франции. Олег занимался делами, но в не очень напряженном режиме, и достопримечательности посмотрели, и позагорали, на все времени хватило.
Во Франции, на Лазурном Берегу, Северов очередной раз удивился, насколько нынешнее развитие событий отличается от известного ему по прошлой жизни. Он никогда не интересовался историей моды и отличить, к примеру, фасон женского платья 40-х годов от 50-х точно не смог бы. Помнил, что раздельный купальник, названный «бикини» в честь атолла, где проходили ядерные испытания, появился то ли в конце 40-х, то ли в начале 50-х. В свое время Северов любил смотреть старые фильмы, поэтому точно помнил, что длина юбок в это время должна быть ниже колена, примерно до середины голени. А у многих встреченных девушек платья были намного короче, выше колена. Впрочем, подумал Олег не о самой новой моде, а о причинах таких изменений, о чем и поговорил с представителями политорганов местной военной администрации. Северов помнил, какая вакханалия началась в США при возникновении предыдущего кризиса, который к войне тогда не привел. А тут такие события!
Так и оказалось. Во французах вообще что-то сломалось уже после Первой мировой войны, потом произошли Вторая и Третья, когда их воля к сопротивлению была подавлена еще сильнее. Англичане с американцами вели себя здесь как оккупанты, особенно не церемонились, во время боевых действий с наличием мирного населения вовсе не считались, поэтому потери были велики, особенно среди мужчин, которых насильно забирали в армию. Мужское население сильно уступало по численности женскому, вот и появилась теория, что девушкам надо бороться за самцов всеми доступными средствами. Одним из самых важных из них является привлекательный внешний вид, так что местные кутюрье принялись творить на всю ширь легкомысленной французской души. Большинство их изделий годилось только для подиума либо откровенного эпатажа, но длину юбок они укоротили прилично и намного раньше, чем это было в прошлой жизни Северова. Подвергся значительным изменениям и купальный костюм. Раздельный купальник получил название «атом», его изобретатель заявил, что «русские разделили атом, а я верх и низ». Подсуетился он удачно, как раз к началу пляжного сезона. У французов проблем было много, что надеть для купания – не самая главная из них. Но оккупационная администрация уже четко показала, что стремится накормить и обеспечить работой всех, так что у местных появилась возможность подумать и о более прозаических вещах. В обществе всегда найдутся люди, готовые за что-нибудь бороться, а здесь еще и энергия, нерастраченная за годы войны, требовала выхода. Уже появились активистки, отстаивающие право женщин загорать на общественных пляжах в каком угодно виде, вспомнили не такое уж далекое прошлое и тезис об обобществлении женщин и ликвидации семьи в классическом, так сказать, понимании этого слова. То, что в СССР в 20-е годы так никого и не обобществили, их, судя по всему, не очень интересовало. Все это изрядно добавило головной боли военной администрации, поскольку недодавленная богема принялась устраивать форменные оргии, консервативно настроенные женщины азартно гоняли с пляжей нудисток, не пренебрегая иногда и хозяйками новомодных «атомов», мужское население с интересом наблюдало за всем этим безобразием, скорее поддерживая неодетых дамочек, чем осуждая их. Но это была территория, уходить с которой СССР не собирался, поэтому требовалось спокойно заниматься разъяснительной и воспитательной работой, с расчетом на длительную перспективу и не впадая в крайности.