– Ven acá[9]. – Голос королевы дрожал от чувств. Гнева ли, облегчения ли, Альфи не знал.
– Sí[10], мама, – крикнул он вниз. А затем глубоко вздохнул и произнес: – Акортар[11].
Лестница начала медленно укорачиваться, пока Альфи не опустился к полу. Соскочив с перекладины, он повернулся к родителям.
Пальцы королевы судорожно вцепились в складки ее оборчатого пурпурного платья, а глаза широко распахнулись, будто она не была до конца уверена, кто же стоит перед ней. Альфи потупился, отводя взгляд.
– Простите, что я так долго…
Но он не успел договорить: мать шагнула вперед и крепко сжала его в объятиях. Отец опустил руки на плечи жены и сына – с нежностью, которую так редко проявлял к Альфи. Юноша оцепенел от неожиданности.
– Mijo… – мягко произнес король.
У Альфи защипало глаза.
– Я вернулся.
Отстранившись, королева Аманда ласково посмотрела на сына и опустила ладонь ему на щеку.
– Ты вернулся домой. Нам тебя не хватало.
В Альфи червячком скрутилась вина. Если бы не сегодняшняя игра, он бы здесь не оказался. Но родители ждали его с тех самых пор, как он уехал. А теперь смотрели на него с такой надеждой во взгляде. Надеждой, которой Альфи не заслуживал.
Но все это стоило того, если сегодня на игре есть хоть малейший шанс получить то, что поможет вернуть Деза.
– Зря я так надолго уехал, – хрипло сказал Альфи.
– Все в порядке, сынок. – Король двинулся к четырем мягким креслам, стоявшим друг напротив друга, сел и жестом пригласил Альфи и Аманду последовать его примеру. – Все люди скорбят по-разному. Главное, что теперь ты дома.
Все это время, проведенное в разлуке, Альфи волновался, что именно Дез позволял ему поддерживать отношения с отцом. И теперь, когда Деза не стало, эти отношения разрушатся, сведутся к одному только отцовскому и сыновнему долгу. Но он ошибался. Когда отец обнял его, Альфи почувствовал его любовь – столь же искреннюю, как и прежде. Только теперь эта любовь отдавала болью оттого, что не было рядом Деза.
Сев, королева посмотрела за плечо Альфи, в сторону двери библиотеки. В ее взгляде светилась мольба.
– Лука, пожалуйста… Разве ты не хочешь поздороваться?
Услышав имя своего кузена – и лучшего друга! – Альфи вскочил. Их растили во дворце вместе, и Альфи всегда относился к Луке как к родному брату.
На картине его воспоминаний о детстве яркими мазками выделялись шалости с Лукой и Дезом в коридорах дворца. Вначале Альфи не заметил кузена, стоявшего в дверном проеме библиотеки, но теперь увидел его – как и то, насколько непривычно холодно ведет себя с ним брат. Лука прислонился к створке двери, скрестил руки на груди и мрачно смотрел на принца. Лицо Луки вообще редко покидала улыбка, но видеть его настолько злым и вовсе было странно.
– Альфи… – с подчеркнутой вежливостью произнес Лука, а затем перевел взгляд на королеву. – Я с ним поздоровался. Теперь я могу идти?
Королева протянула к племяннику руку.
– Лука…
– Почему я должен приветствовать его, если он не удосужился попрощаться? – Юноша недобро прищурился.
Вздрогнув, Альфи шагнул к нему, но Лука вздернул подбородок, будто бросая ему вызов.
Поднявшись, король сжал плечо Альфи, взглядом словно говоря сыну: «Брось».
– Ты можешь идти, Лука.
– Gracias. – Не глядя на Альфи, парень вежливо кивнул королю и королеве, развернулся на пятках и скрылся за дверью библиотеки.
Альфи сделал еще один шаг, собираясь последовать за кузеном, но отец его удержал.
– Дай ему время успокоиться, – сказал король. – Он очень болезненно воспринял твой отъезд. – Он выразительно посмотрел на Альфи. – Тебе нужно будет помириться с ним, но вначале нам следует поговорить.
Аманда кивнула, поддерживая мужа, и Альфи опустился в кресло, все еще не сводя взгляда с двери. Зная, что Лука будет мешать ему уехать, Альфи поступил как трус и сел на корабль, не сказав брату ни слова. Он понимал, что обидел Луку, но гнев в глазах юноши все еще причинял Альфи боль, точно пощечина.
– Нам многое нужно обсудить. И многое нужно сделать, чтобы подготовить тебя к престолу. – Голос короля отвлек принца от раздумий.
Альфи оцепенел. Родители уже не впервые заговаривали о том, что ему нужно готовиться к своей роли короля. Именно поэтому он сел на корабль и покинул родной дом. И все же всякий раз, когда они упоминали о том, что ему предстоит занять место Деза, рана в его душе будто вскрывалась заново. И кровоточила.
– Мы не забыли о Дезмине. И никогда не забудем, – надтреснутым голосом произнесла королева, отворачиваясь от Альфи. У юноши заболело в груди, когда он увидел мать такой, но уже через мгновение она взяла себя в руки и посмотрела ему в глаза. – Однако народ должен быть для нас важнее нашей скорби. Тебе понадобилось какое-то время вдали от дома, но теперь ты должен начать подготовку к вступлению на престол. Ты кронпринц, первый в линии наследования короны. Ты должен принять это. Ради своего королевства. И в память о своем брате, entiendes?[12]
– Понимаю, – стиснув зубы, выдавил Альфи.
– Грядет исторический момент для нашего королевства. Уже через пару месяцев нам предстоит встреча с величайшим врагом нашего народа. – Король указал на витраж на потолке. – Первая встреча за много поколений. Переговоры, которые позволят заключить мирное соглашение. Если мы положим конец вражде англезов и касталланцев и станем союзниками, этим мы докажем, что наше королевство восстало из пепла рабства и превратилось в мировую державу, чья сила неоспорима. Но из-за смерти Деза… – Глаза Боливара блеснули. – Из-за смерти Деза наше королевство кажется нестабильным. Неспособным защитить своих граждан. Политическая мощь Касталлана поставлена под вопрос. Как и то, что мы можем предложить как союзники. Поэтому мы должны обучить тебя и представить принца, который готов стать королем. Представить вначале Касталлану, а потом и всему миру. А начнем мы с того, что через два дня в честь твоего возвращения устроим прием для касталланской высшей знати. Через четыре дня наступит время фестиваля Равноденствия и, как и всегда, во дворце этот праздник отметят балом. Бал – отличная возможность представить тебя всему королевству как будущего правителя.
У Альфи сжалось сердце при мысли о том, что его представят как замену Деза. Даже если Дез действительно погиб, весь мир посмеется над принцем без будущего, ответственным за будущее целого королевства. Почему родители не понимают, что ему нельзя становиться королем?
– Но, отец… Я не изменил свою точку зрения. – Альфи судорожно сжал руки на коленях. – Я все еще считаю, что Дез может быть жив. Мы не можем быть до конца уверены, что…
– Альфер! – Голос короля громом разнесся по залу библиотеки.
Альфи вжался спиной в кресло. Королева опустила ладонь на плечо мужа, пока тот переводил дыхание.
– Я не позволю тебе забивать голову этими бреднями. Ты не можешь игнорировать правду и отказываться от ответственности ради самообмана.
– Но… – начал Альфи и умолк под взглядом отца.
– Участники заговора, в результате которого мы лишились Деза, пойманы. Они проведут остаток своих жалких жизней в камерах в Часовой Башне. Семьи трех главных заговорщиков – Марко Зеласа, Алонсо Маркеса и Марии Вильянуэва – принесли нашей семье клятву верности и отреклись от своих близких, пошедших против короны. В этой истории не осталось загадок. Мы ничего не можем сделать. Por favor[13]… – В голосе короля слышалась такая мольба, что Альфи было больно это слышать. – Позволь брату покоиться с миром.
Принц опустил глаза и снова стиснул зубы, сдерживаясь. Его пальцы подергивались, сами собой тянулись к фляге с текилой на поясе, так ему хотелось загасить горевший в груди пожар. Во время покушения Альфи был с братом. Они сидели в Голубом зале, гостиной в восточном крыле дворца, и размышляли, как бы уговорить родителей отпустить их с Лукой в путешествие. Вскоре Дезу исполнилось бы двадцать три года, и подготовка к будущему правлению заняла бы все его время, поэтому братья хотели до начала обучения Деза отправиться за границу и повидать другие страны вместе.
Они как раз продумывали предстоящий разговор, когда обе створки двери распахнулись и в комнату вошла девушка, едва ли старше Альфи. Потом, уже потеряв брата, принц узнал, что ее звали Сиомара Санторо. Это имя Альфи не забудет никогда. За ее спиной на полу он увидел двух убитых стражников. Кровь хлестала из их перерезанных шей. Дез закрыл собой Альфи, защищая его до последнего.
В мгновение ока девушка вскинула руку и развела пальцы. Пол под ногами Деза исчез, открывая проход во тьму. Тьму столь густую, что она казалась неестественной, ненастоящей. И Альфи увидел, как Дез падает в эту бездну тьмы. Увидел наполненные ужасом глаза брата. Увидел протянутую к нему руку. Альфи не успел его поймать. Не успел прыгнуть за ним. Зиявшая в полу дыра исчезла. К этому моменту отряд стражи набросился на Сиомару, придавил ее к полу. Альфи упал на колени, произнося все слова магии, которые могли бы открыть проход в черную бездну. Бездну, порожденную чудовищным пропио девушки. Но все было тщетно.
На допросе девушка назвала имена тех, кто нанял ее для убийства королевской семьи. Брата Альфи не стало из-за того, что несколько аристократов задумали дворцовый переворот. Все королевство затянула вуаль скорби. На рыночных площадях продавали картины и поделки в память о почившем принце Дезмине. Аристократы со всего королевства отчаянно пытались доказать свою верность королевской семье, опасаясь, что и их сошлют в Часовую Башню, признают виновными в государственной измене. Касталлан превратился в обнаженный нерв, содрогавшийся от малейшего прикосновения. Народ настораживался при любом предвестье невзгод.
И все же Альфер не мог оставить надежду. Что-то в его душе знало, что Дез все еще жив. Жив и ждет, чтобы его нашли.
– Прости. – Ложь кислотой жгла Альфи язык. – Я больше не буду говорить об этом.
Королева протянула руку и сжала ладонь Альфи, выразительно посмотрев на мужа.
– Ты, похоже, устал, – сказала она. – Может быть, ты хотел бы отдохнуть, а завтра уже мы все обсудим?
Чувствуя, как у него пересохло в горле, Альфи поднялся с кресла.
– Sí.
Он уже собирался поспешно покинуть комнату, когда король заговорил вновь:
– Mijo, помни. Мой прадед был первым королем свободного Касталлана. Со временем ты станешь пятым. Ты правнук людей, живших в цепях. Людей, которым не позволялось изучать язык магии. Не подведи их.
Тень Альфи тревожно съежилась у его ног.
– Не подведу. Я поступлю правильно, обещаю.
Королева Аманда решительно кивнула. В ее глазах все еще стояли слезы.
– Мы знаем, что так и будет.
Да, принц Альфер собирался поступить правильно. Только не так, как ожидали его родители.
2. Воровка без песо
Финн никогда не нравился театр марионеток. При одной только ее мысли о кукольных спектаклях тень девушки начинала подергиваться возле ног.
И все же в шумной суматохе рыночной площади что-то словно притягивало Финн к этому представлению. Скрестив руки на груди, она остановилась чуть поодаль от группки детей, смотревших выступление. Этот спектакль ничем не отличался от тех, что она видела в детстве. Был тут и обряженный в черное злодей с низким страшным голосом. И принцесса в сверкающем платье – слишком уж большеглазая, с приклеенными громадными ресницами. И доблестный принц, поклявшийся ее спасти.
Еще в детстве, даже до всего случившегося, Финн пугали мысли о нитях, тянущихся от суставов. О нарисованных улыбках и немигающих глазах. Об ухмыляющемся кукловоде за падугой, в руках которого сосредоточена вся власть. И маленькой Финн отчаянно хотелось побежать на сцену и порвать все эти нити, чтобы марионетки упали и больше не шевелились. Лучше совсем не двигаться, чем подчиняться чьей-то воле. Может, еще тогда она предчувствовала, что ждет ее в будущем. Предчувствовала появление кукловода, затаившегося за падугой и готового связать ее своими нитями.
«Разве ты не скучаешь по этим временам, mija[14]? – проворковал голос в ее голове. – Не скучаешь по папочке? Тебе не очень-то хорошо живется без меня, верно? Может, тебе было лучше на нитях…»
Финн мотнула головой, отгоняя голос, но каждый слог будто ввинчивался в ее сознание. Нет, она не могла себе позволить поддаться воспоминаниям. Игнасио здесь нет, он не сможет подчинить ее своими словами, чтобы она больше не видела разницы между его желаниями и своими собственными мыслями. Игнасио здесь нет, он не скажет ей слушать его. Не скажет повиноваться, как и положено послушной дочери. Не заставит благодарить его за то, что он принял ее, когда у нее никого не было в этом мире. Теперь жизнь Финн принадлежит только ей.
– А ну подвинься!
Стоявший перед Финн мальчишка толкнул маленькую девочку, приподнявшуюся на цыпочки, чтобы увидеть сцену. Девочка упала, и ее колени громко стукнулись о землю. Финн ожидала, что девчушка вскрикнет, встанет и даст обидчику сдачи. Но малышка замерла на земле и только после долгого молчания тихо-тихо поднялась, а затем шмыгнула в сторону, подальше от мальчика. Она скрючилась, обхватив тонкими ручками плечи, будто стараясь занимать как можно меньше места. Словно ее так часто толкали на землю, что там ей было самое место. Финн было знакомо это чувство.
И ей оно тоже никогда не нравилось.
Финн скользнула в толпу детей и присела перед мальчишкой, мешая ему смотреть на сцену.
– Хочешь получше разглядеть представление? – прошипела она, улыбаясь.
Мальчик открыл рот, собираясь возмутиться, и Финн увидела пятна шоколада на его неровных зубах. Но сказать он ничего не успел. Девушка провела ладонями по своему лицу, превращаясь в главного злодея кукольного представления.
– Ну как, теперь хорошо видно? – дернув головой, осведомилась чудовищная зловещая фигура со слишком широким для человека багровым ртом и черными как сажа глазами.
Взвизгнув, мальчик развернулся и пустился наутек. А Финн успела вытащить кошель с песо из заднего кармана его брюк. Обычно она не воровала у детей – даже у нее были свои представления о порядочности, – но судя по чистоте подошв и безупречному крою одежды мальчишки, родители дадут ему еще денег, и глазом не моргнув.
Финн снова провела ладонями по лицу, возвращая ему прежний вид. Маленькая девочка с ободранными коленями смотрела на нее, открыв рот. В отличие от мальчика, она не закричала, когда Финн сменила облик.
– Знаешь, – сказала ей девушка, – а ты храбрее, чем кажешься, muchacha[15].
Она окинула взглядом потрепанную одежку малышки, ее тонкие ручки, грязь под ногтями. Может, дело не в храбрости. Может, эта девочка просто видела кое-что пострашнее таких чудовищ. Финн могла это понять. Она выпрямилась, опустила ладони на узкие плечи девочки и легонько подтолкнула малышку ближе к сцене.
– Aqui[16], впереди и в самом центре, вот местечко как раз для тебя.
Финн уже направилась прочь, но затем остановилась, передумав. Голодный желудок запротестовал, но она все равно взяла малышку за руку и опустила в ее ладонь украденный кошель.
– Купи себе что-нибудь вкусненькое.
Пока девочка потрясенно смотрела на кошель, Финн отступила на пару шагов и слилась с толпой, бурлящей на рыночной площади в Грани.
Жители Молота и Щипа, двух внешних, более бедных кругов города, во многом походили друг на друга. Граница между этими двумя кругами была произвольной и особо не оговаривалась. В конце концов, беднякам едва ли требовалось четкое определение разницы между одним уровнем невзгод и другим. А вот Грань, третий из пяти кругов города, служила своеобразным мостиком между бедностью и богатством. Люди всех сословий приходили сюда потратить свои песо, как праздные аристократки в ярких шелковых блузках и длинных юбках с оборками и роскошными поясами, так и немытые крестьяне в заплатанных штанах.