– Что было дальше?
– А дальше пришлось платить отступные. Папа, конечно, сильно переживал из-за этой истории, нервничал жутко, говорил, что никогда и никому не давал взяток. Потом дело, конечно, прекратили, а папа в итоге попал в больницу с инфарктом.
Сказав это, Нина Александровна обиженно отвернулась к окну и замолчала.
– Нина Александровна! – чуть более доверительно обратился к ней Тофель. – Мы только хотим выяснить кое-какую информацию. – Он убрал в карман удостоверение и сказал.
– Что вас интересует? – уже без строгости, но довольно-таки устало спросила врач.
– Может скажите адреса поставщиков этого препарата, и еще я бы хотел больше подробностей о произошедшей краже.
– Адреса поставщиков я не знаю, – сказала Нина Александровна. – Этот препарат папа привез из-за границы, с одного из симпозиумов Южной Корее, просто купил где-то, вот и все. И как его еще на границе с этим препаратом в багаже не задержали, просто не понимаю. Мы же не юристы. Ни я, ни он не знали, что за это вещество можно срок схлопотать.
– А что с ворами-то? Их задержали?
– Нет.
– Но с чего-то же вы сделали вывод, что кражу совершили именно наркоманы?
– Это лишь мое предположение. В последнее время чаще всего именно они крадут из клиник шприцы и медикаменты.
Женщина встала из-за стола, подошла к окну и показала:
– Сейчас у нас на окнах защитные ставни, а тогда еще ничего не было. Воры просто разбили стекло, влезли сюда, потом взломали ящик папиного стола и вместе с другими вещами украли хранившиеся там упаковки с этим препаратом. Это сейчас мы уже бедой ученые, и сильнодействующие, а также наркотикосодержащие медикаменты храним в специальном сейфе, а тогда о вероятности кражи даже и не думали.
– Почему вы решили, что воров было несколько? Вы сказали наркоманы во множественном числе.
– Только предположила. Просто окно находится довольно-таки высоко, и одному человеку влезть в него было бы, на мой взгляд, затруднительно. Конечно, если только вор не был великан.
После этих слов Тофель резко обернулся и уставился на меня. Он будто ждал, что я подтвержу или опровергну мысль о том, обладал ли медбрат каким-то уж очень примечательным в этой части ростом.
– Ясненько-понятненько, – наконец сказал мне он. – Это все, конечно, очень интересно, но все равно скука зеленая.
Попрощавшись, он поспешил покинуть помещение.
– Ну и что теперь? – прервал я молчание, когда мы остановились на светофоре.
– О чем ты? – рассеянно спросил Тофель.
– О поиске преступника. Выходит, наши расследования никаких результатов не дали?!
– С чего ты взял? – задумчиво спросил Олег Николаевич и снова замолчал.
Я уставился на дорогу и через какое-то время понял, что едем мы вовсе даже не в сторону конторы, а совсем в другом направлении.
– Куда мы? – заволновался я.
– Хочу быстренько сгонять еще по одному адресу, – ответил Тофель.
Вскоре мы припарковались у жилого дома сталинской постройки, и Олег Николаевич, покидая салон автомобиля, снова сказал:
– Пойдем. Поприсутствуешь. Тебе будет интересно.
Мы зашли в подъезд и по заплеванной грязной лестнице поднялись на второй этаж. Тофель позвонил в одну из дверей и прислушался. Где-то в глубине квартиры тут же раздались тихие шаги, и за зверью прозвучал недовольный голос.
– Кто?
– Игореня, открывай, – потребовал Тофель.
– Чего надо? – спросил Игореня где-то в области дверного глазка.
– Откроешь – узнаешь, – был ему на это ответ.
– Олег Николаевич, это вы, что ли? А я думал, вы того…
– Кого? – сердито спросил Тофель.
– Вас же уволили? – неуверенно напомнил из-за двери Игореня.
– Испытываешь мое терпение? – спросил Тофель. – Хочешь чтобы я тебе нос сломал и ребра все пересчитал? Открывай, пока я к чертовой матери дверь не вынес.
– Только попробуйте. Я милицию вызову, – достаточно дерзко ответил на это Игореня и выжидательно притих.
А Тофель будто бы ждал именно этого. Он не стал больше ничего говорить, не стал больше просить или уговаривать Игореню открыть дверь, а криво заулыбался, потом отошел немного назад, разбежался и с треском ударил плечом в дверь. Местами облупившаяся, крашенная на сто рядов конструкция сухо затрещала, и на дереве в области замка образовалась тонкая, длинная трещина.
Тофель разбежался и ударил еще раз.
– Что вы делаете? Я милицию вызову сейчас, – испуганно заверещал из-за двери Игореня. – Я буду жаловаться.
А Олег Николаевич явно вошел в раж. Он, видимо, поставил себе совершенно конкретную задачу – разнести в мелкие щепки не только дверь, но и весь подъезд.
Последовали новые удары.
Я, уверенный, что соседи сейчас непременно вызовут милицию, испуганно оглянулся. Ни одна соседская дверь на случившийся шум не открылась, никто не выглянул на лестничную площадку и не потребовал тишины, хотя некоторые дверные глазки и блеснули слабым светом. Тофель был совершенно спокоен. Он получал просто дикое удовольствие от того, что делал.
– Алло, это милиция? Помогите, грабят, – все в том же районе дверного глазка истерично заверещал Игореня. – Адрес…
Адрес он назвать так и не успел, потому что окончательным в недолгой осаде двери оказался удар ногой, после которого Тофель влетел в квартиру и, судя по шуму и придавленному испуганному визгу где-то в глубине коридора, сбил с ног попавшегося ему на пути жильца.
– Дверь прикрой, – хрипло бросил мне Тофель, давя локтем на горло Игорене.
Я как смог прикрыл жалобно скрипнувшую, поломанную дверь, а Олег Николаевич тем временем одним рывком поднял за грудки своего пленника и приставил к стене.
– Сука, – прошипел Тофель. – Я тебе сейчас дам «уволили». Я тебе сейчас такую устрою милицию с прокуратурой, адвокатурой и судом в одном лице.
Пока Тофель отдыхивался, я внимательно рассмотрел интерьер прихожки, в заодно и жильца. Игореня по комплекции больше был похож на подростка – щуплый, маленький, с лицом дряхлого старика. В свете тусклой загаженной мухами лампочки без абажура я обратил внимание на стены с облупившейся краской, а также на подвешенные к самому потолку на бельевую веревку рваные кальсоны и застиранную, линялую тельняшку.