Снова посмотрела в узкое окно – все еще стоит внизу, болтает и пинает камень. Можно сказать, «гоняет» его по асфальту. Похож на дикого шакала. Юркий, приземистый, мускулистый и такой же опасный.
Сама не поняла, как спустилась вниз и толкнула дверь подъезда. Парень поднял голову и посмотрел на меня пронзительным взглядом. Вздернул одну бровь и отключил сотовый.
– Что такое? Тебя не дождались? Или муж выгнал?
И снова эта наглая ухмылочка с ямочкой на щеке. Зубы белые сверкают, и татуировка на пальцах притянула взгляд, когда он хрустит ими, сложив вместе и выгибая назад.
– Нет… На работе задержался, а я ключи забыла. Вы не могли бы подвезти меня в другое место?
– Такси вызови.
Выдохнула и отвернулась.
– Кошелек дома забыла.
– Он у тебя в сумке.
Стиснула открытую сумку. Глазастый и наглый черт.
– В нем пусто.
Прозвучало жалко и ничтожно.
– Ясно. Садись.
Открыл дверцу, впуская меня в теплый, пахнущий новенькой кожей салон автомобиля, стоимостью с десять моих мечт. Села на переднее сиденье и выдавила из себя:
– Спасибо.
– Адрес говори.
Пока ехали, молчал. Только один раз спросил:
– Замерзла?
– Нет.
Соврала и постаралась не дрожать. Он включил обогрев и сделал громче музыку. Постукивает пальцами по рулю. Кивает в такт ритму. Челка падает слегка на лоб. Скулы сильные сжимаются и разжимаются, смуглая кожа поблескивает в слабом освещении салона. Пока ехали, ему несколько раз позвонили. В последний это была девушка. Я не слышала, что она говорит, но слышала женский голос.
Он ответил очень раздраженно на другом языке. Действительно или испанском, или итальянском.
– Адьос! – отключился и, бросив на меня взгляд, крутанул руль. – Диос! Ла идиота!
Отшвырнул сотовый на заднее сиденье. Тот еще несколько раз зудел, но незнакомец не обращал на него внимание. Смотрел впереди себя.
Остановился у подъезда Ани, и я распахнула дверцу, чтобы выйти, но незнакомец удержал меня за руку.
– Может, встретимся завтра? Покатаемся! – выразительно посмотрел в вырез моего платья, и я сжала воротник куртки, прикрывая грудь, выдернув руку из его цепких длинных пальцев.
– Я замужем!
– Да… точно. Замужем. Как я забыл? Тебя же ждут.
Его ухмылка заставила меня задохнуться от злости. Со всей силы шваркнула дверью и зашла в подъезд. Щеки горели и жгли, и мне казалось, что меня только что по ним отхлестали.
***
– Ох ты ж бл***! Воу! Мазерати! Это Мазерати! – Аня смотрела в окно, приоткрыв рот. – Ох-ре-неть!
– Этот Мразерати сбил меня на перекрестке. А потом домой подвез.
Я склонилась, чтобы рассмотреть счесанную коленку.
– Сильно ободрала. Давай перекисью промою.
– Че не спим?
Резко подняла голову и увидела Диму в дверном проеме. Стоит без рубашки с пустой бутылкой из-под пива в руке, облокотился о косяк.
– Привет, киса. – виновато улыбнулся и помахал мне рукой. – Он тебе денег дал, да? Или нет? – улыбка пропала, и он прошел на кухню неуверенной походкой. – Надо было бабла с него срубить, ты че протупила?
Глава 3
Дима подошел к окну, распахнул его и закурил. Даже в полумраке было видно насколько красивое у него лицо. Когда мы познакомились, мне было семнадцать, и девушки сходили по нему с ума. Все, кого я знала, тяжело вздыхали, когда произносили его имя. Димка крутился и умел заработать деньги. Тогда мне именно так казалось. Развлекал толпы гостей по клубам, был знаком со всякими интересными людьми. Когда мы начали встречаться, у меня глаза широко распахивались и открывался рот от той жизни, что он вел. Вечный праздник. Днем какая-то работа, на которой он что-то там продавал несчастным покупателям по телефону и умел продать все, что угодно, вплоть до старых поношенных трусов. Подвешенный язык и харизма заставляли людей ему верить. Иногда он говорил, что его могут поймать и оторвать ему яйца за то, что он делает. И я считала, что он храбрый и ужасно рисковый.
До того раза, когда его просто уволили за то, что он обманывает клиентов, и он не ушел в запой на неделю и не проиграл все свои деньги в казино. Потом таких работ были сотни, и на каждой находился подсидевший его коллега, ужасный начальник, сволочь-клиент. Деньги вроде зарабатывались, но тут же исчезали. Как и те, что нам подарил мой отец перед свадьбой, продав свою машину. У Димы тогда были очередные плохие времена – подарок пришлось вложить в какое-то дело. И мы поженились спустя полгода. Просто расписались без гостей. А потом отец умер от инфаркта. Мама прожила после него полтора года и ушла следом за ним. От горя я выла по ночам и кусала свои пальцы. Дима закрывал какие-то вопросы по работе в столице. Иногда приезжала Аня. Мы продали квартиру родителей в пригороде (так как кому нужна халупа в жопе мира, как говорил муж) и вложили эти деньги в покупку квартиры в центре. Диме так было ближе к работе, ну и он любит центр.
– Что ты такое говоришь, Митька? Ее машина сбила, коленка опухла, а ты про деньги.
Смотрит в окно, не поворачиваясь, и я уже чувствую себя виноватой. Как будто что-то натворила. За семь лет нашего брака к тридцати годам он немного изменился, набрал вес, округлился. На тренажерный сейчас денег особо нет, а меня его чуть отросший живот не смущал. Не во внешности дело, да и на лицо он очень красивый до сих пор, если не обращать внимание на мешки под глазами. А в голове картинки одна за одной – спортивная, подтянутая фигура того незнакомца с Мразерати (да, я нарочно эту супер-дупер тачку так называла) и его мускулистые руки, сильная шея, гладкая и смуглая кожа… И то, как смотрел на меня, когда я выходила из машины. Дима уже давно на меня так не смотрит.
– Понятно. Значит, надо пожалеть? Меня тоже избили, я ж не ною.
– Как избили?
Вскочила со стула, отодвигая руки Ани, и подбежала к мужу. Хотела отодвинуть его волосы с лица, но он дернулся, и я заметила у него на щеке огромный синяк.
– О Боже! – прижала руку ко рту.
– Ты зарплату получила?
Спросил, отодвигаясь от меня ближе к окну и не давая к себе прикоснуться.
– Нет… меня уволили. Виолетта, дрянь, подбросила мне деньги в сумочку, и…и они меня уволили.
– Как это уволили?
Он обернулся с искаженным лицом и уставился на меня расширенными голубыми глазами, сводящими меня раньше с ума.
– Вот так. Уволили.
– Ты…ты понимаешь, что будет? – он схватился за волосы и судорожно их смял. – Ты! Ты понимаешь, что они меня убьют? Эти…эти твари!
– Боже! Какие твари?
– Я денег должен! В бизнес вложился, ты разве не знала? О будущем нашем заботился, позанимал на черном рынке. Ради тебя! Чтоб кольцо и шубу тебе купить, как ты хотела… а оно прогорело! Пыф! И нет денег! И меня убить хотят, ясно тебе? Я думал, что хоть с твоей зарплаты им что-то дадим!
Он орал истерически так, что Аня прикрыла дверь на кухне, чтоб он не разбудил своего шестимесячного племянника Гошку. Не помню, чтоб я просила кольцо и шубу, но разве это имеет значение, когда моего Диму хотят убить?
– Димочка, родной. Ты не нервничай… не нервничай так. У нас есть отложенные деньги на выплату по квартире. Внесем на месяц позже… возьми их и расплатись.
– Ты идиотка, да? – взвизгнул и отшвырнул мои руки. – Какие деньги? Их нет давно!
– Как нет? – я смотрела на него и хлопала глазами. – Ты же сказал, что они у тебя на бизнес-карте.
– Нет там ничего! Ясно тебе?! И даже если б и было, этого не хватит! Меня растерзают!
Я попыталась успокоиться, унять сильное сердцебиение. Ведь всегда есть выход. Всегда можно как-то выкрутиться и что-то придумать.
– Я что-то придумаю. Обещаю.
– Что ты придумаешь? Самая умная? Могла у чувака этого бабла взять. Нет. Мы гордые! Бабки не пахнут!
Развернулся и выскочил с кухни. Услышала звон ключей, и хлопнула входная дверь. Я едва сдерживала слезы, глядя ему вслед. Аня подошла ко мне и обняла за плечи.
– Тшшш, моя хорошая. Ну они, мужики, все такие, когда денег нет, переживают. Он днем пришел с Сашкой уже взвинченный. Я еще скулу ему мазала и к ребрам лед прикладывала. Испугался он сильно.
– Это я… я виновата. Надо было не ругаться на работе, а просить, чтоб заплатили мне. Что теперь делать, Ань? Те люди не успокоятся, да?
Она пожала плечами и налила мне в чашку чай.
– Саша говорил ему не брать деньги на черном рынке, но ты ж знаешь Диму…
– Знаю. – я в отчаянии сжала ладонями чашку. – А что если его, и правда, убьют?
– Что ты говоришь такое!
От ужаса у меня сердце зашлось, и стало очень холодно. Лихорадочно метались мысли, цепляясь одна за другую. Пока вдруг не появилось решение, какой-то ничтожный проблеск надежды.
– Я…я придумала. Я завтра пойду в банк и попробую взять кредит под залог квартиры. Ведь могут дать, да? Мы ж ее почти выплатили. Осталось какие-то полгода.
Я ужасно ждала, когда закончатся выплаты. Дима обещал, что мы сразу родим ребеночка, отдыхать поедем. А сейчас все деньги ипотека сжирает и бизнес его.
– Может, с Димой посоветуешься?
– Там все на меня записано. Ипотеку я брала. Он только выплатами занимался. Я тихонько все сделаю, он и не узнает.
– А где деньги взяла скажешь?
– Я потом расскажу ему. Главное, найти деньги. Дима может не согласиться квартиру заложить… он хотел после выплат ребеночка, – я закрыла глаза вытирая слезы.
– Моя хорошая. Все обойдется. И Дима остынет. Мужики они такие…. Моя мама говорит, что главное, чтоб не бил и относился хорошо. Что еще женщине надо для счастья? Вон твой крутится, старается. А Сашка мой на госпредприятии ишачит. Вроде два брата… а такая вот разница. – в комнате заплакал маленький Гошка, и она побежала укачать его, чтоб Сашку не разбудил.
– Не спит микроб мелкий. Зубы лезут, так он мне ацццкие ночки устраивает.
Вернулась с племянником Димы, и я с умилением посмотрела на малыша. Как же я хочу вот так же качать своего, ласкать, кормить грудью, прижимать к себе. Как же долги эти надоели. Но Дима и слышать о ребенке не хотел. Нюра советовала мне наврать, что пью таблетки. Забеременею, и он никуда не денется, но с Димой такое не прокатит – он пользовался резинками и даже в них в меня не кончал. Попыталась вспомнить, когда у нас последний раз был секс, и не смогла. Вроде пару недель назад. Или нет? Или три недели. Не помню.
– Это кто у нас тут не спит?
Я протянула руки, и Аня дала мне младенца. Я поцеловала его в мягкий затылочек и втянула запах молока.
– Мммм, как сладенько пахнет.
– Кстати… я пока малого сюда несла, подумала о том, что кредит тебе не дадут, пока ты официально не работаешь. Тебе надо устроиться куда-то и взять там справку.
Черт! Она права. Не дадут. Кто ж безработным кредиты выдает даже под залог.
– Знаешь, есть одно место… у меня клиентка Лада, ну такая вся из себя, я тебе рассказывала о ней. У нее пять мопсов, и муж держит прачечную. Так вот, она мне вчера на маникюре говорила, что в отель «Парадайз Стар» нужны горничные. Они у Геры стирают и гладят… Ты знаешь этот отель?
– Неа… Ах ты ж маленькаяя бубуська.. скажи бубубу. Покажи мне зубик. Дяяяя. Где твой зуб?
Тискала Гошку, и даже на душе как-то легче становилось.
– Это самый крутой отель в столице. Ты что! У нас все звезды останавливаются. Недавно даже футболист один мега знаменитый приехал. Рассказывала их главная там с отеля, как после его оргий простыни от… ну ты поняла… отстирывают. Секс машина. Трахает телок пачками. С номера крики, стоны по нескольку раз в день. Испанец. Животное. Арррр. Капец… у моего стоит по утрам в большие праздники. Татка, ты меня слушаешь?
– Угу… скажи Тате агууууууу. Дааа.
Гошка показывал мне свои едва прорезавшиеся два зуба и топтался ножками по моим коленкам.
– Татка! Давай я Ладе этой позвоню, и пристроим тебя в отель этот, а?
– Дяваааай. Гошка-гого-шка, маленький галошка.
– Блин, тебе точно рожать пора. Совсем от мелких дуреешь.
Снова хлопнула дверь. Дима вернулся. Нюра забрала у меня малыша и кивнула в сторону коридора, мол, иди мирись.
Я еще раз «козу рогатую» смеющемуся Гошке сделала прямо в пузико и вышла к Диме, который демонстративно на меня не смотрел.
– Дим… там же дождь, а ты куртку не надел.
– Ну заболею. Какая разница, все равно башку скоро отстрелят.
– Не отстрелят.
Обняла его сзади и тяжело вздохнула.
– Аня обещала меня на работу устроить. Да и придумать можно что-то. Иногда на новом месте аванс дают. Я прям сегодня туда пойду с утра.
Он вдруг повернул меня к себе.
– Танюшка моя…, – приподнял и к себе прижал. – Прости… не хотел на тебе зло сгонять, Кис. Просто расстроился ужасно. Коленка болит?
– Немного. Все хорошо будет, вот увидишь.
Утром Нюра созвонилась с Ладой, и я счастливая ехала на собеседование. Что-что, а постели заправлять и пыль вытирать я умею. Деньги ведь, и правда, не пахнут.
***
– Вульгарно не краситься, ничего чужого не брать, по ящикам не лазить. У вас рекомендации есть?
Я стояла напротив начальницы смены и послушно кивала, сжимая сумочку и перебирая пальцами. Мне была нужна эта работа настолько сильно, что я была готова на все и согласна на все. Утром Дима взял наши кольца и мои серьги сдать в ломбард. И я думала о том, удастся ли мне вернуть их потом… Подарок папы.
– Нет…Нету. Но меня вам порекомендовала Лада Викторовна.
Рената поправила прядь рыжих волос за ухо с массивной серьгой-кольцом и нахмурила идеально очерченные брови.
– Да, точно. Ладно. В общем так, за воровство здесь очень попадает. Могут и три шкуры спустить. Кто хозяин отеля знаешь?
Отрицательно качнула головой.
– Ну вот, чтоб знала – с рук не спустят. Ментов не будет – будет очень больно.
Кивнула опять и нервно прикусила губу, глядя на начальницу.
– Работа по восемь-десять часов. Никаких опозданий, никаких прогулов, больничных и перекуров. Ты куришь?
– Нет.
– Хорошо.
Посмотрела на аккуратные часики на своем полном запястье и потом на меня.
– Значит, завтра в семь утра чтоб на смене уже была.
– Рената Андреевна! – в кабинет-подсобку с полками, заставленными тряпками, чистящими средствами, швабрами, влетела молодая женщина с короткой стрижкой в обтягивающей форме.
– Ты чего орешь, Петрова? Стучать не учили?
– Камиллу машина сбила, она в больнице. Только сейчас мужу ее дозвонилась.
Рената изменилась в лице, и я подумала, что сейчас она сильно разнервничается из-за пострадавшей девушки, но… та зло стукнула алыми ногтями по столу.
– Не вовремя, как и Егорова в отпуск ушла, а Рогову я уволила. И тут эта… Не в тему совершенно. И кого мне ставить на вип-свиты? Кого, мать ее?
– Я могу, – подала голос и тут же замолчала. Рената обернулась ко мне и приспустила модные очки.
– У тебя нет опыта. Кто-то должен учить и показывать.
– Я умею убирать, я буду стараться.
– Я ей все покажу, – Петрова улыбнулась начальнице. На меня она посмотрела и подмигнула мне.
– Да? Черт! У меня и думать особо времени нет. Альварес скоро проснется после своей оргии, и там нужно убрать. Андросович мне голову свернет, если его гость останется недовольным.
Повернулась ко мне снова.
– Значит так. Переоденешься и приступишь к работе. Лена все тебе покажет и расскажет. Какой размер носишь?
– 42 обычно.
– Там форма Роговой должна быть, я ее еще не сдала. 40 размера. Пусть втиснется в нее.
Еще раз на меня посмотрела.
– Волосы собрать в хвост. Ногти покажи? – я протянула руки.
– О, нет когтей. А то потом их в наволочках находят или в простынях. Отлично. Все, приступай. Времени нет.
– А мне этот день зачтется? Вы запишете? У вас же десятого зарплата?
Недовольно посмотрела на меня.
– Еще начать не успела, спрашивает про зарплату. Посмотрим. У бухгалтера спрошу.
По коридору Петрова не шла, а бежала, перебирая короткими ножками в туфлях на каблуках. Я за ней едва поспевала.
– Рената нормальная. Конечно, вредная, но бывает и хуже. Главное, не бесить ее. А так она ничего так. Насчет чаевых сказала тебе?
– Нет.
– Чаевые мы отдаем им. Потом нам приплюсовывают с них пятьдесят процентов к зарплате*1. Если кто забирает чаевые и главная об этом узнает, будет трепка. Я потом расскажу, за что здесь трепка бывает… По большому счету за очень многое. Но и платят хорошо.