Я напрягся, задыхаясь от гнева, но слова застряли у меня в горле. Я был готов задушить Лебедя, понимая, что сгораю от ревности, а не от желания уладить конфликт. В тот же миг дочь шамана плавно повернулась и грустно посмотрела на Колю, ласково проведя рукой по его щеке. Тонкими пальцами она легко коснулась его шеи возле ключицы и медленно отошла в сторону. А Лебедь так и остался стоять, словно сжимая в застывших руках невидимую девушку. Я подскочил как ужаленный.
– Что, что ты с ним сделала?!
Агора мягко улыбнулась и посмотрела на меня. В ее темных глазах отражалось пламя.
– Маа нги егги. Ваал ма, амуну ау, – мелодично проговорила она. – Сейна дидит, хей-на аумул соло. Джереф джамай туки ак.
– Что она говорит?! – закричал я, в ужасе глядя на парализованного Николая.
– Ей жалко, – не оборачиваясь, отозвался Мугави, задумчиво глядя на огонь.– В твоем друге живет большая мужская сила. В племени нельзя без женщин. Сила должна переходить от одного к другому, не покидая племя, иначе она пропадет. Мужчина отдает силу женщине и она потом возвращается к нему, либо уходит в потомство. Мужчина один не может справиться с силой. Она хочет помочь, но она дочь шамана. Ей нельзя быть с мужчиной, иначе вам не пройти долину предков. Когда минует целая луна, запреты будут сняты.
«Надо же как у них все просто, – с горечью подумал я. – Надо помочь мужчине и все! Выходит ей все равно с кем?!» В сердце больно кольнула обида и досада на свои глупые надежды. «Ну, дурак, может у них вообще все со всеми, а ты тут слюни распустил» – я в бешенстве скрипнул зубами. Агора неожиданно посмотрела мне в глаза, и я начал тонуть словно в омуте. Меня бросило в дрожь и обдало жгучим стыдом: « Неужели она догадалась, что я думаю? Она что мысли читает?»
Я закрыл глаза и зло тряхнул головой, отгоняя наваждение.
– А с ним как быть? Он не заболеет? – спросил я Мугави, стараясь не смотреть на девушку. Было до боли обидно, словно она мне изменила.
– Анна хорет маа нги егги. Амоума мако джараат си. Амул соло ваал ма.
– Она говорит, – зевнул Мугави, – что бхулу скоро придет в себя. Он будет здоровее, чем был. Ей очень жаль, что такая сила скоро кончиться. Она не может помочь и просит простить ее.
– Как кончиться?! – похолодел я, встревоженно глядя на Агору.– Что она имеет ввиду?
– Ани борем халавим урго. Манус хорет боломо. Хей-на дидит деггума.
– Духи тьмы рядом, они голодны – испуганно перевел Мугави, с посеревшим от испуга лицом.
– Что это значит, черт возьми! – заорал я, в бешенстве повернувшись к Мишке.– Я Вам говорил не лезть к ней! Что теперь делать будем? Казановы недоделанные!
– Да я в жизни к ней не подойду! – опасливо фыркнул Миша в очередной раз прикладываясь к фляжке – Нафига мне такая телка, чтобы ра-а-з и на все дела столбняк! А если так и останется?! – он захохотал и махнул фляжкой в сторону Лебедя. – Смотри, наш любовничек ожил! – и снова покатился со смеху.
Лебедь растерянно поглядел на свои поднятые руки и, сгорбившись побрел к костру.
– Как ты Коля?! – подскочил я к нему, хватая за плечо.
– Нормально. А что со мной должно быть, – мрачно удивился Лебедь, раздраженно стряхивая с плеча мою руку. —Такое чувство, будто задремал и девчонка снилась. Красивая…
– Ага, снилась. Как же, – пробормотал Мишка, пряча улыбку. – Ну что за жизнь? Одна телка на всех и та колдунья. Да и нафиг ее, пока есть коньяк. Он потряс фляжку. – Ого! Еще больше половины! – и сделал крупный глоток.
Агора села в сторонке, подобрав под себя ноги, спиной к костру и молча, глядела в темноту.
– Агора! А вот насчет духов. Может что-то можно сделать? – Спросил я усаживаясь рядом, радуясь тому, что есть причина поговорить с девушкой и немного успокаиваясь. Она повернула ко мне голову и робко улыбнулась, поправляя ожерелье на высокой груди.
– Аварии дус там Агора дидит унго-
– Пока Агора сторожит, духи не тронут- перевел Мугави.
– Она понимает наш язык? – удивился я и вздрогнул, когда Агора склонила мне голову на плечо.
– Дочь шамана умеет многое, – уклончиво сказал Мугави и отвернулся к костру.
– А что же она так и будет всю ночь сидеть? – тихо спросил я боясь пошевелиться. – Ведь ее же подменить надо!
– Она дочь шамана, – снова повторил Мугави, словно это все объясняло.
– А чего подмени, посторожи, – заплетающимся языком проговорил Мишка и пьяно хихикнул. – Делов то, духов ночью погоняешь. А она тебе поможет с мужской силой справиться! Или хлоп, и будешь всю ночь стоять как статуя без … – он щелкнул пальцами и насмешливо хмыкнул.
– Все-таки надрался! – с досадой сказал я. – Ладно, давайте поедим и спать. Завтра много работы.
Настроение испортилось. Агора подняла голову и заглянула мне в глаза, успокаивающе гладя по плечу. Я виновато улыбнулся, отстраняясь, и пошел в палатку.
Заснуть долго не получалось. Теплая ночь была пронизана звоном цикад, шорохами, криками шакалов, визгами и завыванием неведомых зверей. Но скорее всего виной моей бессоннице была Агора, и я иногда выглядывал из палатки, чтобы увидеть ее неподвижную, подобную каменному изваянию, фигурку. Ранним утром мы отпустили коров пастись под присмотром Мугави и наскоро позавтракали. Я внимательно рассматривал карту. Рядом, присев на корточки, пристроился Миша.
– Ну что скажешь начальник? – подчеркнуто почтительно, спросил он, чувствуя вину за вчерашнее.
– Вот смотри, – ткнул я в карту пальцем. – Я хочу за день дойти до берега реки и если повезет, найти вымпел сброшенный самолетом аэромагнитной разведки. Тогда мы сможем определиться, и пойдет основная работа. Только бы вымпел не занесло в заросли.
– Ну, ну, – поморщился Миша. – Опять промывать до посинения прибрежные породы в поисках сельменита и хром – диоксида, сопутствующих обожаемым алмазам.
– Ты недоволен? – удивился я. – Это же наша работа и есть. Я думал тебе нравиться.
– Да это я так, – вздохнул Мишка. – Тут хорошо, тепло, деньги приличные. Опять же аборигенки, – он лукаво улыбнулся. – Я вот думаю, закончиться экспедиция и снова дома от скуки дуреть. Привык я уже к поездкам. Посидишь на месте неделю и все, так и тянет в экспедицию.
– Что это ты загрустил, – хлопнул я друга по плечу – Совсем на тебя не похоже.
– Да сам не знаю, – невесело улыбнулся Миша.
– Мысли глупые все в голове крутиться. Предчувствие что ли, какое?
– Выбрось ты это из головы, – ободряюще сказал я. – У нас еще куча времени и дел впереди, да и на местную живность интересно посмотреть, где потом такое увидишь! Одна природа чего стоит!
– Живность, – это типа духи предков? – Ехидно поддел меня Миша и потер заросшую щетиной щеку.
– А чем не живность! Может, даже познакомимся, – в тон ему ухмыльнулся я и пошел искать Мугави.
Выехали в прежнем порядке, однако впереди теперь шла Агора, а Мугави был рядом с нами. Я поражался силе и выносливости девушки. Как это возможно? Ведь она ночь не спала! Сам я чувствовал неприятный туман в голове и несмотря на умывание холодной водой, еще не пришел в норму. Бессонная ночь не прошла даром. Вокруг уныло тянулись однообразные пески, выгоревшие на жарком солнце и почти лишенные растительности и животных. Только к обеду, обходя стороной удивительное красное озеро Ретбе, с водой, цветом напоминающей клубничный коктейль, увидели стайку грациозных антилоп и леопарда прячущегося среди невысоких редких кустов.
Несколько грифов с противным криком разлетелись в стороны, оставив свою добычу – окровавленную разодранную тушку какого то зверька размером с небольшую собаку.
Я с отвращением отвернулся и поглядел на Колю, мерно качающегося на спине своей коровы. Как он там после вчерашнего? Лебедь с любопытством глядел в сторону озера, совершенно не обращая внимания на быстро идущую впереди Агору. Мы уже немного привыкли к наготе девушки и иногда казалось, забывали об этом. Правда мне все равно, было трудно сосредоточиться на задачах экспедиции и не думать о ней. Я понимал, что это смешно, но, помимо воли, продолжал ревновать Агору. Я поглядел на ее стройную фигурку и вспомнил: « Духи тьмы голодны. Что это все-таки значит? Чем их надо кормить? Неужели человеческие жертвы?!» Меня аж передернуло: « Успокойся! Хватит себя накручивать!» Я заставил себя смотреть вдаль, где в нагретом за день воздухе, дрожали миражи.
На обед остановились возле крохотного водоема, плотно укрытого зарослями ярко зеленого кустарника усыпанного пышными бордовыми цветами. Вокруг цветов как диковинные бабочки вились колибри. На наши розы похоже, подумал я, слезая с коровы. Агора выпила несколько пригоршней воды, сжевала сморщенный корешок из кожаного мешочка на шее и легла в теньке на спину, сложив руки на груди и прикрыв глаза. Над ней на тонкой ветке топтался крупный, желто оранжевый попугай, с любопытством поглядывая на девушку то одним, то другим глазом и топорща хохолок.
– Хана, померла бедолага, – дурашливо сказал Мишка, вытирая пот, и фальшиво засмеялся.
Было видно, как он устал. Коля широко улыбнулся, обнажив желтые прокуренные зубы, и ничего не сказал. Выглядел он на удивление бодро.
– Агоре нужно восстановить силы, – сказал Мугави, укоризненно глядя на Чатишвили.
– Да я что? Пошутил просто, – Миша сердито насупился, но тут же улыбнулся. – А девчонка просто молодец! Столько пешком прошла, да еще ночь сторожила. Мрак! – и он облегченно опустился на траву.
– Это надолго? – осторожно поинтересовался я у Мугави, втайне желая отдохнуть подольше.
– Не знаю, – задумчиво сказал парнишка, наблюдая за попугаем. – Она проснется и можно идти. До долины предков совсем недалеко.
– Да скорей бы уже, – раздраженно сказал Лебедь. – Я на этой костлявой скотине уже весь зад отдавил. И тащиться она еле еле, одуреть можно!
Он достал беломорину и закурил.
– На пыльных тропинках далеких планет, останутся наши следы, – пропел Миша. – Эй «птица», ты бычки только не бросай, да.
– Природа будет в норме, не боись, – ухмыльнулся Лебедь, перекидывая папиросу в другой угол рта.
К вечеру, когда мы уже совсем выбились из сил, глазам открылось удивительное зрелище.
Мы стояли на пологом холме, поросшем редким невысоким кустарником. Ниже метрах в ста, несла бурные желтые воды, река Сенегал, с гулом пробиваясь через причудливые нагромождения черных камней над которыми радугой искрились брызги. По берегам реки тянулся кустарник и редкие невысокие деревья. А вдоль реки, насколько хватало глаз, не доходя до воды всего пару десятков шагов, тянулась полоса голой красноватой земли сплошь усеянная тесно стоящими кругами, образованными бурыми, выветренными временем, латеритовыми столбиками высотой немного меньше человеческого роста. Круги были диаметром метров восем-десять и латеритовые столбики, образующие их, торчали из земли, словно пальцы захороненных гигантов. Геологи молчали, пораженно глядя на мегалиты и не в силах оторвать взгляд.
– Долина мертвых, – сказал Мугави, благоговейно глядя на загадочные мегалиты.
– Никогда такого не видел! – восторженно выдохнул Лебедь, приходя в себя – Поехали скорее, посмотрим ближе!
Коровы, понукаемые путниками, нехотя побрели дальше, распугивая мелких птичек, с недовольным чириканьем вылетавших из кустов.
Агора сделала знак остановиться и опустилась на колени перед ближайшим кругом, прижавшись лбом к древнему столбику. Руки она держала над головой, обнимая ладонями неровный камень. Вдали, ближе к кустам, в мареве нагретого воздуха, бродил одинокий аист.
– Что она делает? – удивился я, уже почти зная ответ.
– Агора просит разрешения пройти, – уважительно склонил голову Мугави.
– Главное чтобы опять не заснула, – ехидно хмыкнул Мишка, с интересом глядя на девушку. – А то тут на жаре, мы быстро копыта откинем!
Лебедь спрыгнул с, шумно вздохнувшей, коровы и прежде чем кто-нибудь успел ему помешать, ударил молотком по столбику, стараясь отколоть образец. Однако от хрупкого камня откололась и упала целая вершина. Агора вскочила на ноги и что-то гневно заговорила, ткнув пальцем в грудь Николая.
– Отвали от меня, – разозлился тот. – Бегают тут девки голые, да жизни учат. Достала своим колдовством!
– Ну-ка остынь – рявкнул я на Колю, оттесняя его от разъяренной девушки – Что она говорит?
– Он нарушил покой предков и это не пройдет безнаказанно. Нельзя ничего трогать в долине мертвых. Духи уже разрешили нам пройти, но теперь они гневаются, и она не знает, что может случиться. – Мугави растерянно замолчал.
Я украдкой глянул на Агору. Лицо ее потемнело от гнева, карие глаза метали молнии, а упругие груди дерзко смотрели на нас, словно с немым укором. Такой она нравилась мне еще больше. Я с трудом оторвал от нее взгляд и облизал пересохшие губы.
– Все, успокоились! – я извиняющее поглядел на девушку, и повернулся к Лебедю, стараясь стоять между ними.– С духами мы как-нибудь договоримся, но скоро ночь и с хищниками будет потруднее – Я кивнул Агоре- Веди!
В молчании двинулись дальше. Долину мертвых пересекли без приключений и остановились ночевать на обрывистом берегу реки, для защиты от крокодилов.
Агора повторила свой ритуал, окружив лагерь душистыми тлеющими палочками и обсыпав вокруг дорожкой из блестящего порошка. Маленький зеленый варан, неуверенно остановился возле самого защитного круга, дрожа раздвоенным языком, и опасливо повернул обратно.
– Похоже, порода выветривания, – Лебедь задумчиво разглядывал обломок латеритового столбика. – Глинозем, окислы железа и кварц. Обычное дело для африканского континента.
– Вот приспичило тебе его ломать в их священном месте, – раздраженно процедил я.
– Да брось Вась, – отмахнулся Николай. – Ты что в их глупые суеверия веришь?
– Не верю! Но сакральные места трогать нельзя! Понимаешь?!
– Ты меня еще поучи! Ты какой раз в экспедиции? Второй? – психанул Николай. – А я уже их десяток прошел и по вечной мерзлоте лазил! И с эвенками не раз цапался за их «сакральные» места, – с издевкой добавил он.
– И поучу! Неважно, сколько у меня экспедиций и здесь тебе не вечная мерзлота! А крушить священные места местных – прямой путь, чтобы поднять скандал и угробить всю нашу работу!
– Какие, такие места? Я и слов таких не знаю – примирительно сморщил нос Мишка, глядя на нас хитрыми мутными глазами.
– А ты в конец уже оборзел! – гаркнул я, срывая на нем злость. – Снова жраный! Пошел спать! И чтоб завтра был как огурчик, иначе я тебе такую зарплату устрою, мало не покажется! Понял?!
– Не вопрос, командир, – дурашливо козырнул Мишка и пошатываясь побрел в палатку. – Спокойной ночи сударыня, – он дурашливо поклонился Агоре и залез внутрь.
– Сейчас Агора отдохнет, а сторожить буду я, – раздался прямо над моим ухом участливый голос Мугави.
– Снова всю ночь? Это не дело. Давай помогу – обернулся я, пытаясь говорить спокойно и еще кипя от возмущения.
– Вам нельзя, непосвященный не может бороться с духами, – серьезно сказал проводник
– А ты что ли посвященный? – фыркнул я, с сомнением глядя на тщедушного Мугави.
Лебедь, внимательно слушавший наш разговор, с презрительной ухмылкой посмотрел на проводника.
– Я ученик шамана, – с гордостью выпятил грудь парнишка и оскорбленно замолчал.
– Ну, хорошо, – я ободряюще улыбнулся и сказал, стараясь выглядеть серьезным. – Нам повезло, что в охране только посвященные.
– Агора сменит меня под утро, в самые плохие часы, – процедил Мугави, обиженно задрав подбородок и старательно глядя в сторону.
– Что же в них такого плохого? – спросил я, стараясь поддержать разговор и успокоить обидчивого парнишку.
– Это когда близок рассвет, – уже нормальным голосом сказал Мугави – Духам тьмы пора уходить, но они не хотят. Они ищут последнюю жертву исчезающей ночи. Не будет жертвы, они не простят и позже возьмут больше.
– Опять эта белиберда, – разочарованно отвернулся Лебедь, снова беря в руки обломок латерита.
Совсем стемнело. Громко звенели цикады, а над костром плясала мошкара да иногда мелькали мохнатые ночные бабочки и бесшумными тенями проносились летучие мыши. На реке сонно перекликались гуси. Агора, свернувшись калачиком, спала возле огня, положив голову на сложенные ладошки и только неизменные косички торчали в стороны. Невдалеке, почти невидимый за костром, сидел Мугави, а в палатке поразительно громко храпел Мишка.