Сам Освальд сидел за большим письменным столом, погруженный в текст на мониторе. Когда она вошла, он даже не поднял взгляда. Сидевшая за значительно меньшим письменным столом в самом углу офиса Мадлен приложила к губам палец и строго посмотрела на Софию. Значит, беспокоить нельзя. Та осторожно села перед Освальдом на стул для посетителей.
На нем опять была футболка. София заметила, что он напряг мышцы спины; интересно, намеренно ли? Когда Освальд повернулся в кресле, его глаза странно вспыхнули, словно ожидалось, что она что-нибудь скажет. Но София не знала что. Его присутствие было столь ощутимо, что она потеряла самообладание и совершенно онемела.
– Поздравляю! Я слышал, что ты завершила программу. Надеюсь, все прошло хорошо?
– Потрясающе. Лучше, чем я ожидала.
Он шутливо забарабанил пальцами по столу.
– Значит, я могу услышать твой ответ относительно библиотеки?
– Да, хм, я заинтересована… но сперва мне надо переговорить со всеми дома.
Освальд потянулся вперед и накрыл рукой лежавшую на столе ее руку. Ладонь у него была сухой и горячей. Ее рука вздрогнула, но София не отдернула ее.
– Нет, времени на обдумывание я тебе не дам.
– Почему?
– Дело в том, что, я думаю, ты уже решила, – ответил он и слегка сжал ее руку.
Казалось, будто ее устами говорит кто-то другой. Слова сами выскакивали у нее изо рта. София видела себя немного со стороны, снаружи тела. Видела, как открылся рот, и слова соскользнули с языка.
– Тогда я, наверное, скажу «да».
Голос возвращался к ней эхом, словно из пустоты.
Господи! Во что я ввязалась?
– Ты не пожалеешь, – сказал Освальд, выпустил ее руку и снова откинулся на спинку кресла. – Тебе, вероятно, надо кое с чем разобраться, прежде чем ты приедешь сюда. Просто позвони Мадлен и сообщи, когда приедешь.
Он развернулся на кресле и снова начал читать текст на мониторе.
Мадлен выпроводила ее из офиса.
София долго стояла за дверью в полной растерянности, потрясенная тем, что только что произошло.
* * *
В дальнейшем она будет бесчисленное количество раз копаться в себе. «Почему, скажите на милость? Что на меня нашло? Как я могла?» Она всегда приходила к одному и тому же выводу. Это была некая комбинация. Притягательная, неотразимая смесь. Красивый остров, повсюду роскошь, еда, сон, ощущение после тезисов; но главным образом – этого она будет стыдиться и с трудом признаваться в этом самой себе – Освальд и его притягательная сила. Здесь речь шла не о секте или культе, а о чем-то совершенно другом. Почти что о новом мире, осуществленной мечте о будущем.
Дело же обстояло иначе.
Впрочем, задним числом быть умным легко.
А в тот момент, выведенная из душевного равновесия и обливающаяся потом, София тем не менее сознавала, что должна вернуться в «Виа Терра». Иначе ее продолжало бы тянуть туда, как бабочку к огню.
И когда стояла там, в коридоре, то огорчаясь, то ощущая головокружительную эйфорию, она обнаружила, что на губах у нее играет глупая улыбка.
* * *
В пещеру мы возвращаемся снова и снова.
Смотрим, как на залив налетает дождь и хлещет море.
Ходим туда ночью, когда на поверхности воды сверкает лунная дорожка.
Пещера – это мое место на земле. Здесь я могу мыслить ясно. Я почти непрерывно думаю о своем плане. Кручу и верчу его, рассматриваю по швам, словно плету сеть, которая однажды покроет весь остров.
Иногда я настолько углубляюсь в мысли, что она тормошит меня, чтобы получить ответ на свою бессмысленную болтовню. Тогда я валю ее на пол и держу за горло, пока она не начинает безумно лягаться. Своего рода знак, что она сдается.
Теперь я знаю, что не смогу взять ее с собой. Она слишком бестолкова, а кроме того, я уже изучил каждый потайной уголок ее тела и начинаю воспринимать ее, как пакет от выпитого молока.
Правда, пещеры мне будет не хватать. Мощи ее твердых стен.
Отсюда можно увидеть всю вселенную.
Можно увидеть даже будущее, как мираж у горизонта.
6
Беззаботность сохранялась. Стучащее в голове беспокойство исчезло. София слышала, что есть люди, узнающие о головной боли, только когда та проходит. Сейчас у нее было именно такое ощущение. «Это мое истинное "я", – думала она. – Неделя пребывания на программе, и я чувствую себя новым человеком».
Кроме того, ее предупреждали о заманчивой мистике острова и, главным образом, самой усадьбы. Когда София глядела на главное здание, у нее от волнения ныло в груди. Она уже мечтала вернуться обратно.
В последний день ее подвезли до деревни, и София оставила свой багаж в камере хранения возле парома. Потом взяла напрокат велосипед и отправилась кататься по острову. Утром она лежала на пляже и загорала. Наслаждалась усилившимися на солнце ароматами: запахом смолы лодочных сараев и резким запахом покачивающихся у берега водорослей. Потом обедала на открытой террасе, на пристани. Ресторан был битком забит туристами. Наступил настоящий разгар лета. В деревне появилось так много народу, что на мощенных булыжником улочках стало тесно. Большинство домов сбились в кучу вокруг площади, где причаливал паром, но часть домиков забралась вверх по скалам и расположилась высоко над морем. Софию заинтересовала, каково это жить там, наверху, осенью, когда на остров налетают шторма.
На площади находился маленький сувенирный магазинчик, куда она зашла в поисках чего-нибудь для родителей и Вильмы. Внезапно перед ней возникла Эллен Вингос, загорелая и одетая в яркое летнее платье, которое демонстрировало значительную часть ее большого бюста.
– София, как приятно встретиться!
– Мне тоже. Я сегодня здесь последний день.
– Я тоже. Ну, как все прошло?
– Отлично. Я еще вернусь. Буду помогать им с библиотекой.
Ей не хотелось сразу говорить, что она примкнет к персоналу. Это, пожалуй, прозвучало бы как поспешное решение, а София не хотела показаться знаменитой оперной певице излишне доверчивой.
– Как получилось с тезисами? – спросила она Эллен.
– Ну, мне понравились первый и третий. Четвертый я толком не поняла; когда проходила его, ничего особенного не произошло. Но в целом, я считаю, получилось хорошо.
– Забавно. У меня было в точности наоборот. Мне больше всего понравился четвертый.
– Надо же… Но теперь я поеду домой, вернусь к ежедневному тяжкому труду. Посмотрим, удержится ли хорошее самочувствие… Черт возьми, как пришлось раскошелиться! – Она пронзительно засмеялась.
Две дамы, перебиравшие фарфоровые изделия, посмотрели на нее с возмущением.
Порывшись в большой сумке, Эллен достала маленькую карточку и протянула ее Софии.
– Вот моя визитка; если когда-нибудь приедешь в Стокгольм, позвони, и я устрою тебе билеты в оперу.
София смотрела вслед выходившей из магазина Эллен Вингос. Ей очень хотелось встретиться с ней снова.
Под конец она нашла две кружки с видами острова для родителей и книжечку с фотографиями природы для Вильмы.
Затем решила прокатиться на велосипеде в северную часть острова. Видовая площадка словно звала ее в последний раз.
Дуло, в виде исключения, с востока. Волны упорно били о скалы по правую руку. Ветер рвал ей волосы и завывал в дубах. Чайки свободно парили в небе.
София припарковала велосипед у конца дороги и направилась через поросший вереском торфяник к видовой площадке. Посмотрев в сторону моря, она заметила, что на Дьяволовой скале кто-то стоит, глядя в воду. София прищурилась и попыталась разглядеть фигуру, но скала находилась слишком далеко. Фигура спустилась вниз и скрылась из вида, но на торфянике не появилась. София подошла к Дьяволовой скале, однако, осмотрев окрестные скалы, никого не увидела. Неужели это старый граф высматривает на глубине графиню?.. Но с вершины скалы ей открылась только прозрачная темная вода, которая, похоже, не имела конца – дна, по крайней мере, видно не было.
София села на скалу и свесила ноги через край. Казалось, будто видишь, как земля загибается у горизонта. «Отсюда видны начало и конец мира, – подумала она. – Можно смотреть прямо в вечность».
Ей захотелось в последний раз взглянуть на летний домик, поэтому она, оставив велосипед у дороги, двинулась через лес.
Едва переступив порог, почувствовала, что все изменилось: половик при входе смят, а на кухонном столе лежит связка ключей. Дверь в спальню стояла открытой. На кровати виднелась какая-то фигура. Первым побуждением Софии было развернуться и уйти. Однако любопытство взяло верх, и она подкралась к спальне.
Вытянувшись на покрывале, с открытым ртом, лежал погруженный в глубокий сон парень в сером костюме. Она подумала было разбудить его, но обоим стало бы слишком неловко. Как раз когда она собиралась выскользнуть наружу, парень открыл глаза.
– Попалась, – пробормотал он, сел на кровати и потер глаза.
У него было подвижное лицо с яркими, живыми глазами. Подбородок немного выступал; все лицо, за исключением верхней части лба, покрывали веснушки. Волосы были рыжие, отросшие и нерасчесанные. Несмотря на большую их копну, голова казалась слишком маленькой для широкой и мускулистой верхней части тела. Когда он встал, София увидела, как он высок, наверняка метр девяносто, – великан по сравнению с ее метром пятьюдесятью восемью.
– Беньямин Фриск, – представился парень, протягивая руку. Рукав рубашки поднялся вверх, обнажив покрытую рыжим пушком руку. Второй рукой он тщетно пытался расправить помятый пиджак.
На языке у нее вертелись две или три убийственные реплики, но София сдержалась, поскольку не хотела смущать его еще больше.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она.
Парень улыбнулся, демонстрируя большую щель между передними зубами.
– Черт! Понять не могу, как ты меня здесь нашла. Ну, ты, наверное, слышала, что мы ремонтируем жилье для персонала. Я занимаюсь перевозками, закупками и тому подобным… словом, дел по горло. Спать почти не удается.
– Значит, ты иногда приходишь сюда вздремнуть? – Да, так и есть.
– Меня зовут София.
– Я знаю, кто ты. Я тебя выследил; видел, как ты заходила в домик, и обратил на тебя внимание в гостевой столовой. Надеялся, что мы как-нибудь столкнемся. Но не таким образом.
– Тогда как получилось, что я тебя ни разу не видела?
– Я держался на расстоянии. До сих пор. Но, пожалуйста, садись. – Он указал в сторону кухонного стола так, словно владел домиком.
– Мне хочется побольше узнать о доме, – сказала София, когда они уселись. – Ты знаешь, кому он принадлежит и почему пустует?
– Владеет им одна тетка. Она приезжает сюда летом. Больше мне ничего не известно.
– В нем есть нечто особенное. Меня сюда словно тянуло.
– Он необычно расположен. Посреди леса…
Они немного помолчали, глядя друг на друга. Одинокий солнечный луч пронзил щель между кухонными занавесками и воспламенил пыль, взвивавшуюся к потолку, точно маленький торнадо. В глазах Беньямина присутствовало столько жизни… Останавливаясь на них взглядом, София ощущала приятный прилив, пробегавшее по телу теплое течение.
– Тебя не могут хватиться, когда ты исчезаешь?
– Нет. Час туда, час сюда – никакой роли не играет. Там такая неразбериха на первом этаже…
– Мне надо спешить к парому.
– Когда ты вернешься?
– Точно не скажу, но скоро. Я буду работать в библиотеке.
– Это я тоже знаю. В нашей маленькой группе слухи распространяются быстро. А ты не можешь поехать утренним паромом? Я знаю на этом острове каждый закуток; я могу тебя поводить, и…
– Не сегодня. Возможно, когда я приеду обратно.
София покосилась на наручные часы. Почти половина пятого.
– Дьявол! Мне нужно торопиться! – прокричала она, вылетая в дверь.
Побежала в лес, в сторону торфяника, но прежде чем скрыться между деревьями, в последний раз обернулась.
Парень стоял на газоне, глядя ей вслед.
«Беньямин Фриск, – подумала она. – Еще один повод, чтобы вернуться».
Всю дорогу до деревни София исступленно крутила педали. Солнце сверкало повсюду: на асфальте, велосипеде, море и скалах.
* * *
Мы ищем книгу, а находим вместо нее накидку.
Сидим в затхлом чердачном помещении и роемся среди книг, которые пахнут высохшей на солнце пылью и пометом моли и иногда распадаются по швам, когда мы их открываем.
– Что мы, собственно, ищем? – спрашивает она.
– Семейную хронику. Она должна быть в кожаном переплете и точно написана от руки.
– Откуда ты знаешь, что она здесь?
– Ее однажды видела мать. Когда прибиралась. Она положила ее здесь, среди остальных книг.
У нее кончается терпение. Она встает и принимается осматривать чердак, уходит от меня все дальше и дальше.
Вдруг далеко из темноты до меня доносится ее голос:
– Фредрик, посмотри на это!
Поначалу я ее не вижу, поэтому мне приходится прервать поиски среди книг и встать. Это приводит меня в бешенство, но затем я вижу, что она держит в руках. Вешалку с большой черной бархатной накидкой, с капюшоном и всем прочим. Я тотчас узнаю ее.
– Это накидка графини! Той, что покончила с собой, – говорю я.
– Откуда ты знаешь?
– Видел ее на фотографии. Там графиня сидит на лошади в этой накидке.
– Черт, какая она красивая! – восклицает она.
– Надень ее! – приказываю я.
– Что?
– Я говорю, надень ее. Только сперва сними одежду. Ты должна быть под ней голой.
– Прекрати! Чего ради?
– Просто сделай, как я сказал.
Она подчиняется. Стягивает юбку и футболку. Я многозначительно смотрю на трусики, и она снимает их тоже; стоит нагишом на чердачном полу и ухмыляется. Потом надевает накидку и драматическим жестом запахивает ее.
Ее волосы падают на черный бархат, словно золото.
– Теперь распахни накидку и покажись, – командую я.
Она распахивает накидку. Эффект потрясающий.
– Круто! Ты должна быть в ней сегодня вечером в сарае.
Она лишь кивает, но я вижу, что мысль ей нравится.
Я вновь проникаюсь ее обликом. И тут меня осеняет идея.
Как гром среди ясного неба.
7
– Тогда отдай мне, пожалуйста, мобильный телефон, ноутбук, планшет и другие имеющиеся у тебя подобные штуковины.
– Ты шутишь?
– Я похож на шутника?
Нет, Буссе – «ответственный за персонал», как он представился, – на шутника отнюдь не походил. Он был молод, как и большинство персонала, со светлыми, коротко стриженными волосами и настолько ярко-голубыми глазами, что они казались сверхъестественными. Его осознанное присутствие давало понять, что он привык командовать.
Когда София вошла в его офис, Буссе посмотрел на нее с легким отвращением, как на паразита или зверя, которого нужно укротить. Она сразу рассердилась на него. Отгородилась от него ментальной стеной, чтобы он понял, что на самом деле не имеет над ней никакой власти.
– София, тебе выделят здесь собственный ящик. Твои вещи будут там надежно храниться, и в свободное время ты, конечно, сможешь ими пользоваться. Просто нехорошо выглядит, когда персонал бегает повсюду с мобильными телефонами и планшетами. Освобождение от потребности в них – это важная часть программы, которую проходят наши гости. В столовой для персонала есть компьютер, откуда ты сможешь посылать мейлы семье и друзьям или выходить в Интернет, когда свободна.
София нехотя положила перед ним на письменный стол свой «Айфон». Подумала о лежащем в одном из чемоданов ноутбуке, но быстро решила, что это его не касается.
– Какой-нибудь компьютер?
– Нет, я оставила его дома.
– Мудрое решение. Наручные часы можешь, естественно, оставить. Важно, чтобы здесь ты все делала вовремя.
Буссе осмотрел ее, особенно волосы, которые после поездки по морю при влажном воздухе представляли собой большую всклокоченную копну.
– Пожалуй, тебе следует подумать о том, чтобы собрать волосы в узел, – предложил он.
– Ага, возможно.
– Какого размера у тебя юбка и пиджак? Это для формы.