– И что же может сказать эта кроха? – спросил он. – Что такое ее познанья против бездны мышления галактического и раздумий туманностных, где солнца солнцам мысль перебрасывают, гравитация мощная ее усиливает, звезды, взрываясь, идеям блеск придают, а мрак межпланетный умножает громадность мышления?!
– Чем хвалиться да чваниться, берись-ка лучше за дело, – отвечает ему Микромил. – Или знаешь что? Зачем нам творения наши спрашивать? Пусть подискутируют сами! Пусть мой гений микроскопический сразится с твоим звездолюдином на турнире, где мудрость служит щитом, а мечом – острая мысль!
– Будь по-твоему, – согласился Гигациан.
И отошли они от своих творений, оставив их на поле брани одних. Покружил, покружил алый рубин во тьме, над океанами пустоты, в коих плавали звездные айсберги, над светящейся тушей бескрайней, и запищал:
– Эй, ты, уж больно великий, увалень огненный, шаляй-валяй непомерный, – можешь помыслить хоть что-нибудь?!
Всего через год дошли эти речи до мозга колосса, и пришли в нем в движенье небесные сферы, искусной гармонией спаянные; подивился он дерзким словам и решил посмотреть, кто это смеет с ним так разговаривать.
Стал он голову поворачивать туда, откуда был задан вопрос, но прежде, чем повернул, два года минуло. Глянул он светлыми глазами-галактиками во тьму, но ничего не увидел; рубина там давно уже не было, теперь он попискивал за спиной исполина:
– Экая ты нескладеха, звездотучный ты мой, солнцевласый! Экое чудище-ленивище! Чем башкою вертеть, солнцами своими кудлатыми, лучше ответь мне, сумеешь ли ты два да два сложить, прежде чем половина голубых гигантов в мозгах у тебя выгориТипотухнет от старости!
Рассердили бесстыдные эти насмешки космолюдина, и начал он быстро, как только мог, оборачиваться – ведь говорили с ним из-за его спины; и поворачивался все резвей и резвей, а вокруг оси его тела млечные пути загибались, и рукава галактик, доселе прямые, свивались на поворотах в спираль, и звездные тучи закручивались, в шаровидные сбиваясь громады, и все его солнца, планеты и луны завертелись, как запущенные волчки; но прежде чем уставился он на противника своими глазищами, тот уже сбоку над ним посмеивался.
Все быстрее мчался малец-удалец, все быстрей поворачивался космолюдин, но, хотя уже юлою вертелся, поспеть все равно не мог, и наконец такие набрал обороты, такую скорость развил, что путы гравитации в нем ослабли, швы тяготения, Гигацианом наложенные, разошлись, скрепы симпатии электрической распались. Лопнул космолюдин, словно разогнавшаяся центрифуга, и разлетелся во все стороны Универсума, головнями-галактиками кружа, дорогами млечными рассыпаясь, и начали разбегаться туманности, центробежной силой разбрызганные. Микромил говорил потом, что победа осталась за ним, коль скоро Гигацианов космолюдин разлетелся, не успев промолвить ни бе ни ме; однако ж Гигациан отвечал на это, что творения их мерялись силою разума, а не силой внутренних скреп, что речь шла о том, которое из них мудрее, а не которое устойчивей в пируэтах. А так как последнее ничего общего не имеет с предметом спора, Микромил сплутовал и бесчестно его надул.
С той поры их спор еще сильней разгорелся. Микромил свой рубиновый камушек ищет, который при взрыве куда-то запропастился, но не может найти, потому что, куда ни глянет, всюду видит рубиновый огонек и тотчас туда устремляется, а это алеет дряхлеющий свет разбегающихся туманностей; и пускается он снова на поиски, и снова впустую. Гигациан же силится гравитациями-канатами, лучами-нитками сочленения лопнувшего космолюдина сшить, а иголками служит ему излучение самое жесткое. Но что ни сошьет, все тотчас же рвется, столь страшную мощь имеет однажды начатое разбеганье туманностей; и ни тот, ни другой не сумели у материи тайн ее выведать, хоть и разуму ее научили и уста ей приделали; но прежде чем состоялся решающий разговор, случилась эта беда, которую невежды по неразумию именуют сотворением мира.
На самом же деле это Гигацианов космолюдин из-за рубинчика Микромилова разлетелся на части, да такие мельчайшие, что летит во все стороны и поныне. А кто нам не верит, пусть спросит ученых, правда ли, что все, что ни есть в Космосе, обращается коловратно, вроде юлы; от этого бешеного кружения все и пошло.
Сказка о цифровой машине, которая с драконом сражалась [8]
Король Полеандр Партобон, владыка Киберии, был великим воином и, будучи горячим почитателем новейших достижений стратегии в военном деле, преклонялся перед кибернетикой. Его королевство кишело всевозможными разумными машинами, где это только было возможно. Не только астрономические обсерватории и школы оснащались ими, но даже в придорожные камни он распорядился встраивать электронные мозги, чтобы те предостерегали и направляли путников, не давая им сбиться с пути или споткнуться, той же цели служили разумные устройства в столбах, стенах и деревьях, всегда готовых предоставить необходимую информацию. Снабженные ими тучи, заранее предупреждали громким голосом об осадках. Короче, ни в горах, ни у их подножия и в долинах невозможно было и шагу ступить, чтобы не наткнуться на разумную машину.
Все было прекрасно на этой планете, где по воле короля кибернетика помогала не только улучшать и совершенствовать все ранее существовавшее на ней, но и создавать нечто новое и невиданное. Так по его приказу в королевстве налажено было производство киберраков, зудящих киберос и даже жужжащих кибермух, численность которых при их перепроизводстве регулировалась с помощью увеличения производства киберпауков. Шумел ветер в киберрощах и киберчащах, сами играли киберорганчики и кибергусли, – но вдвое больше этих вполне мирных кибернетических устройств было на планете всякой военной техники, поскольку король прежде всего был выдающимся полководцем. В подземельях дворца у него стояла военно-стратегическая цифровая машина необычайной отваги, были и другие, размером поменьше. И была у него армия: полки киберпулеметчиков, огромные кибермортиры, арсеналы, ломящиеся от всех видов вооружений, пороха и боеприпасов.
Одного только ему недоставало для полного счастья – не было у него ни врагов, ни противников, потому что ни у кого и в мыслях не было напасть на его королевство. Уж тогда бы все воочию убедились в бесстрашии и доблести короля Полеандра, в превосходстве его стратегической мысли и невероятной эффективности его кибероружия. И король от этого очень страдал. Ввиду отсутствия настоящих вражеских завоевателей он велел своим инженерам конструировать и создавать для него все новых искусственных врагов, чтобы вести с ними свои неизменно победоносные войны. А поскольку это были вполне реальные военные походы и жестокие сражения, то очень страдало от них уже население. Подданные короля роптали, когда тучи киберврагов наносили слишком уж большой ущерб их селениям и городам и их самих поливали почем зря из огнеметов. Более того, они осмеливались уже выражать недовольство даже тогда, когда король являлся защитить своих подданных и сокрушить сконструированных его инженерами противников, обращая в пепелище все на своем пути во время штурма их укреплений. Хоть это делалось для освобождения королевства от вторгшегося супостата, жаловались подданные и нарекали вместо изъявления благодарности своему избавителю.
Но королю и самому уже поднадоели военные забавы на планете, и он решил пойти дальше. О космических войнах и походах он размечтался. Была у его планеты большая Луна, совершенно пустынная и дикая, и король обложил непомерной данью своих подданных, чтобы пополнить казну и получить средства для создания войска на ней и открытия нового театра военных действий. Подданные охотно и исправно платили новые подати в расчете, что теперь-то не будет уже король Полеандр освобождать их с помощью киберартиллерии и силу своего оружия на их головах и жилищах испытывать. Так что вскоре королевские инженеры построили на Луне превосходную цифровую машину, которая, в свою очередь, должна была создать многочисленное войско и вооружить его всевозможными огнестрелами. Король немедленно принялся испытывать машину, ставя перед ней всякие задачи, чтобы проверить, правда ли она все может, как уверяли его инженеры. Как-то он даже решил подшутить над ней, думая поставить этим в тупик, и отправил ей по телеграфу приказ изготовить кибердрагуна. Ему самому интересно стало, как могла бы выглядеть киберкавалерия, этот несуществующий в Киберии род войск. Слова «драгун» машина не знала, зато в словаре ее нашлось слово «дракон», и сочтя это просто опечаткой в телеграмме, она со всем рвением и прилежанием принялась выполнять поручение монарха.
А как раз в ту пору король победоносно завершал кампанию по освобождению провинций королевства, захваченных киберкнехтами, так что в пылу сражений запамятовал проверить, как лунная машина вышла из затруднительного положения. И тут вдруг огромные скалы стали сыпаться на его владения с Луны! Одна огромная глыба угодила даже в крыло его дворца, где находилась королевская коллекция кибергномов, игрушечных малышей с обратной связью. Король был ошеломлен и взбешен и немедленно телеграфировал лунной машине – как она смеет такое вытворять?! Но та ничего ему не ответила, поскольку ее самой уже и не было на свете: созданный ею дракон поглотил ее, превратив в собственный хвост.
Король сейчас же послал на Луну военную экспедицию в главе с закаленной в сражениях цифровой машиной, приказав уничтожить дракона, – но что-то на спутнике блеснуло только, прогрохотало, и от машины и всей экспедиции не осталось и следа. Стало понятно, что электродракон противник нешуточный, воюет всерьез и, хуже того, глаз положил на все королевство с королем. Отправлял король на Луну своих генералов-кибералов, полковников-киберовников, а в конце даже единственного своего кибералиссимуса, но и тот ничего не смог поделать – только чуть дольше длилось побоище, за которым король всякий раз в подзорную трубу с террасы дворца наблюдал.
Дракон все рос, а Луна все уменьшалась, поскольку чудовище пожирало ее по частям, превращая в собственное тело. Увидел король, а с ним и его подданные, что плохо дело: как только электродракон весь лунный грунт до конца подъесТипереработает в собственное тело, то неизбежно накинется и на планету тогда со всеми ее обитателями. Затосковал король, потому что не видел выхода и не знал, что предпринять. Машины посылать бесполезно, все равно пропадут, а самому сразиться – тоже ничего хорошего, да и боязно. И тут услышал король, что телеграфный аппарат в опочивальне его ожил и что-то выстукивает. Дело было ночью, а аппарат королевский, – весь из золота, с алмазным самописцем, соединенный напрямую с Луной, – знай себе выстукивает: стуки-тук, стуки-тук. Сорвался король с постели, подбежал и читает: «Электродракон повелевает Полеандру Партабону убираться прочь, потому что он, Дракон, трон его занять желает!»
Перепугался король, задрожал весь и в чем был, – в ночной сорочке с горностаевой опушкой и в тапках, – бросился бегом в дворцовое подземелье, где стояла у него военно-стратегическая машина, старая и очень мудрая. Не обращался он к ней за советом до этой ночи, поскольку еще до появления дракона поссорился как-то с ней из-за плана одной войсковой операции, но теперь не до обид и разногласий ему стало, когда трон и саму жизнь приходится спасать.
Включил он машину и, едва она нагрелась, вскричал:
– Моя дорогая машина цифровая! Так-то и так-то, электродракон хочет меня трона лишить, из королевства моего изгнать, выручи и скажи скорей, что мне делать, чтобы его одолеть?!
– Ну уж нет! – сказала на это цифровая машина. – Сперва ты должен признать, что в нашем споре права была я. А кроме того, хочу, чтобы ты присвоил мне титул Великого Цифрового Стратега и впредь обращался ко мне не иначе как Ваша Ферромагнитность!
– Хорошо, хорошо! Провозглашаю тебя Великим Стратегом и все прочее, чего только пожелаешь, но только выручи и спаси меня!
Задребезжала машина, загудела, прокашлялась и сказала:
– Все просто. Необходимо построить электродракона более мощного, чем тот, что на Луне восседает. Одолеет он лунного, переломает ему все электрокости его, и цель будет достигнута, таким образом.
– Замечательно! – воскликнул король. – А не можешь ты мне представить план такого дракона?
– Это будет супердракон, – ответила машина, – не только план, но и его самого могу представить тебе, если подождешь минутку.
С этими словами она опять замигала, заурчала, загудела и стала что-то внутри себя собирать. Но как только это что-то, высунув огромный электрический огненный коготь, начало вылезать у нее откуда-то сбоку, король тут же закричал:
– Стой, машина цифровая, стой, старая!!
– Как ты меня назвал?! Меня, Великого Цифрового Стратега!
– Да, конечно, – спохватился король, – Ваша Ферромагнитность, но ведь электродракон, которого ты изготовишь, как только победит того лунного, наверняка займет его место! Как же тогда от него самого можно будет избавиться?!
– Создать другого, еще более мощного, – объяснила машина.
– Ну нет! Прошу тебя, в таком случае прекрати – что мне с того, что на Луне будут появляться один за другим все более ужасные драконы, когда они там мне вообще не нужны!
– Ну так это другое дело, – ответила машина, – что же ты мне сразу не сказал? Видишь, как неточно ты выражаешься? Погоди, я должна подумать…
Опять она задребезжала, загудела, пошумела, откашлялась и начала:
– Придется создать антилуну с антидраконом и вывести на орбиту Луны… – тут в ней что-то хрустнуло, и она продолжила, – …и пройтись вприсядку: «А я робот молодой, не пугай меня водой – через воду прыг да скок, ай да парень-молоток, и красивый сам собой – выходи со мной на бой!»
Король был озадачен:
– Ничего не понял: какая антилуна, и что за боевая кричалка какого-то робота??
– Какого робота?… – смутилась машина. – Ах, да, сбилась я… кажется, какая-то неполадка у меня внутри, может, что-то перегорело.
Принялся король искать, что в машине могло перегореть, наконец, нашел какую-то лопнувшую лампу и заменил новой, после чего спросил у нее, так что там с этой антилуной.
– С какой антилуной? – спросила машина, которая успела забыть, о чем говорила ранее. – Не знаю никакой антилуны. Подожди, дай мне собраться с мыслями…
Пошумела она, побренчала и произнесла:
– Надо создать общую теорию борьбы с электродраконами, в которой лунный дракон будет рассмотрен как частный случай, и тогда проблема станет легко разрешимой.
– Ну так создай такую теорию! – поторопил король.
– Для этого мне надо сперва изготовить экспериментальные модели различных электродраконов…
– Нет уж, спасибо – только не это! – воскликнул король. – Дракон грозит лишить меня трона, что же будет, когда ты наплодишь их великое множество!
– Вот как? Придется тогда прибегнуть к другому способу. Применим стратегический вариант метода последовательных приближений. Пойди и телеграфируй дракону, что ты готов уступить ему свой трон при условии, что он справится с тремя самыми элементарными математическими действиями.
Тот так и сделал, и дракон согласился. Как только король вернулся, машина сказала:
– Теперь задай ему первое задание: пусть он поделит себя на самого себя.
Сделал так король – и электродракон поделил себя на себя же, а поскольку в одном электродраконе содержится только один электродракон, ничего не изменилось, и электродракон, по-прежнему, остался на Луне.
– Что же ты наделала! – вскричал король, сбегая в подземелье с такой скоростью, что чуть тапки не потерял. – Дракон поделил себя на самого себя, но если единица делится на единицу – ничего ведь не меняется, в ответе так и остается единица!
– Не страшно, – спокойно ответила машина, – я так сделала специально, это отвлекающий манёвр. Теперь передай ему, пусть извлечет из себя корень!
Король телеграфировал на Луну, и дракон принялся извлекать корень, извлекал-извлекал, аж трясся весь, сопел, пыхтел, и получилось наконец – извлек он его со скрежетом из себя!
Вернувшись к машине, король уже с порога стал кричать:
– Дракон тужился и трясся, даже скрежетал, но корень извлек и, по-прежнему, мне угрожает! Что же теперь делать, никчемн… Ваш-ша Ферромагнитность?!
– Не падай духом, – ответила она. – А теперь передай ему, пусть себя от себя отнимет.
Помчался король в спальню дворцовую и отправил телеграмму. Принялся дракон себя из себя вычитать – сперва хвост вычел, затем ноги, потом туловище, и уже заколебался, видя, что не то что-то творится, но запущенный процесс вычитания было уже не остановить, лишился он головы, и ничего от него не осталось, ноль в ответе.