«Ти ведь дывка, – шепотом сказал рослый цыган, подмигнув Айрис, – а шо, пойдешь до мине в табор? Я табе такого мужа найду, ух. Толка скажи, – цыган приблизил вплотную коричневый глаз к лицу Айрис, – гиде твой гаспадын денга прачет?»
Айрис оттолкнула нахала и побежала за Йосипом, которого уже закружил хор цветастых юбок, разноцветных шалей и призрачной любви.
«Йосип, – хрипло взвыла Айрис, – Йосип, стоп, Йосип!»
Рыцарь обернулся, но по его улыбке было видно, что цыгане уже позаимствовали его душу и вот-вот приступят к следующей части спектакля – выманиванию денег. Айрис как клещ впилась в ногу своего благодетеля и даже куснула его за бедро, чтоб обратил на нее внимание. Йосип удивленно взглянул на слугу, и будто бы пришел в себя от укуса, но юбки как-то очень ловко оттеснили хрупкую Айрис в сторону и скрыли рыцаря за кибитками и навьюченными ослами.
***
Так они остались без коня, доспехов, меча и значительной части денег. Кроме того, рыцарь лишился сапог, обретя взамен худые деревянные башмаки и житейский опыт. Йосип готов был рвать на себе волосы от досады, он выл и рыдал, сетовал на судьбу, посыпая голову дорожной пылью. Айрис молча взирала на всю эту истерику и равнодушно перебирала за пазухой монеты.
Айрис была, как говорится, не промах. Еще в момент первой поездки верхом она поняла, что рыцарь прячет деньги в сапогах. Она ни за что не стала бы воровать у своего покровителя, но в тот момент, когда паладин попался под чары цыганок, решилась на отчаянный шаг – тайно вытащила у него из сапога мешочек с деньгами и сунула за пазуху.
Теперь перед Айрис стояла дилемма: можно было бросить незадачливого простака и потратить деньги на себя любимую, купив платье, еду и приданное, – или остаться в качестве оруженосца с этим странным чужаком, ведущим себя, мягко говоря, не по-мужски. Пока рыцарь убивался по потере, девушка насчитала сто двадцать пять монет, часть из которых была чистым серебром, и около пяти – золотом. Этого бы хватило, чтобы поправить старое жилье, купить себе и сестрам одежду, наладить хозяйство и, наконец, нормально поесть. Первый раз в жизни – досыта.
Она встала. Ну да, пока он катается в пыли и в истерике, следует исчезнуть и вернуться домой. Дома переодеться в женское, и он ее не узнает, даже если придет искать. Нормальный план. Айрис сделала два шага к тропинке.
В этот момент за спиной Йосипа раздалось злобное хрюканье и возникла уродливая голова дикого кабана. Кабан не мигая, смотрел на катающееся по пыли тело и злобно рыл клыками землю. Он явно решил напасть на шумное существо.
В этот момент в сознании язычницы шевельнулось вполне христианское чувство. Айрис взвизгнула и ринулась на защиту своего господина. Она кинула в кабана тяжелый камень, и тот, обомлев на секунду от приступа ярости, кинулся на Айрис. Девушка со всего духу, петляя, помчалась в чащу, содрогаясь от топота кабаньих ног, но все же прижимая к животу заветный сверток. Наконец, она увидела подходящее дерево и вскарабкалась почти на самый верх. Кабан немного покрутился и трясцой убежал в чащу, недовольно хрюкая.
Пока Айрис слезала вниз, Йосип, наконец, пришел в себя. Он подбежал к дереву, дождался, пока слуга слезет, и до того сильно прижал Айрис к себе, что чуть не выдавил из нее жизнь. Вне себя от радостного чувства благодарности, он несколько раз так звонко поцеловал ее, что Айрис начала понемногу терять самообладание. Вот они, поцелуи, подумала она, вот так они действуют. У нее подкосились ноги и закружилась голова. Йосип принял эту слабость за испуг мальчишки после нападения кабана, бережно взял ее на руки и понес к реке, чтобы умыть.
Надо ли говорить, что Айрис передумала бежать немедленно? Впрочем, отдать Йосипу его деньги она тоже как-то пока не решилась.
Часть вторая. В поисках меча
Уж лучше смерть, чем потерять оружие, говорил в свое время учитель фехтования. Йосип был гордым человеком. Он знал, что, как не гоже девушке снимать платье где попало, так и не следует рыцарю бросать меч. Когда Йосип представил себе себя самого, как он возьмет да и явится перед отцовским домом, оборванный, без меча, коня, сапог и денег, ему стало невыносимо стыдно. Он решил, что должен любой ценой вернуть если не коня, так хотя бы гербовое оружие, подаренное отцом.
Айрис, которая потихоньку разделила монеты, припряв половину из них в потайной карман рубашки, а другую зашив в распоротую штанину, сидела слегка понуро, несмотря на улыбки господина, посылаемые ей в знак благодарности. Девушке было тоже невыносимо стыдно, но рыцарь был знатным, в любое время он мог вернуться домой и оставить ее в деревне, где иногда приходилось вместо вареного зерна есть дикие коренья.
Когда Йосип резко встал и объявил о своем желании поймать цыгана, похитившего его сокровище, подкрепив слова эмоциональными жестами, Айрис ощутила, как у нее засосало под ложечкой от плохого предчувствия.
Поев лесных ягод и выпив воды из ручья, то есть совершенно на пустой желудок, Йосип и Айрис двинулись по следу цыганских повозок и лошадиных копыт. Рыцарь был бодр и нарочито весел, он читал по дороге псалтырь и распевал гимны, в то время как Айрис с каждым поворотом мрачнела. Ей представилось, как цыгане встретят незадачливого рыцаря, и как припекут его железным прутом, а ее, Айрис, привяжут к конскому хвосту. Она уже видела подобные зверства у кочевников, разорявших окрестные села… Но сбежать от паладина ей не позволяла то ли советь, то ли совсем другое чувство, потихоньку зарождавшееся в юном и до тех пор пустовавшем сердце.
Перед закатом они услышали вдали говор и песни; цыгане устраивались на ночлег прямо посреди поля. Ночь обещала быть лунной, что упрощало дело. Йосип ускорил шаг до бега, и, когда добрался до зоны видимости лагеря, спрятался в кустах. Айрис ничего не оставалось, как залечь рядом.
Пока темнело, женщины варили что-то в котлах и пели, а мужчины занимались лошадьми. Когда все кони были стреножены, а ужин готов, люди уселись и начали говорить. Вскоре возвысился над всеми седой цыган, повисла тишина. Это явно был их старейшина. Он что-то долго рассказывал, затем позвал одного из мужчин, и женщину, и говорил с ними двумя. Женщина громко разрыдалась, потом вдруг пустилась в пляс, хохоча и напевая. Мужчина вслед за ней тоже принялся отплясывать замысловатые кренделя. Люди вокруг придавали ритм этому восторженному танцу, подпевали нестройной песне, и уже через минуту на поляне кружилось, пело, веселилось…
Йосип счел, что это самое время, дабы подползти поближе. Он начал движение на четвереньках, как вдруг к нему с подскоком пришел его стреноженный скакун, узнал хозяина. Йосип погладил бархатный нос, освободил путы и накинул веревку на шею гнедого, передав ее Айрис, чтобы слуга спрятал коня подальше.
Айрис увела лошадь на дальнюю поляну, привязала к дереву и вернулась. Йосип к этому времени уже был под кибиткой; он ловко влез под настил и начал обыск. Меча в этой повозке не было. Так, потихоньку, рыцарь обшарил еще три повозки, но оружие не нашел.
В момент, когда Йосип переползал в четвертую кибитку, он был замечен одним из мужчин. Раздались вопли, рыцаря быстро схватили и, после непродолжительных и нечувствительных пинков по кольчуге, приволокли к старейшине.
Цыганки с любопытством глядели на него, посмеиваясь, мужчины же явно хотели суда над «вором». Йосип понял, что его узнали.
– Ты откуда? – спросил старейшина.
– Я рыцарь из поместья, что называется Крыло Сокола. Сысой мой отец. Твои люди ограбили меня. Вели отдать мне то, что принадлежит мне.
– Если вещь ушла от господина, господин не достоин вещи, – сказала толстая цыганка на языке, понятном рыцарю, – мы ничего не взяли, что ты сам не отдал.
– Хм, вообще ты должен был бы умереть, – сказал старый цыган, – но сегодня свадьба моего сына. Я прощаю тебя. Больше того, если ты нас чем-то развлечешь, мы отдадим тебе то, что ты нам дал. Я имею в виду только три любых вещи.
Раздался одобрительный смех. Рыцарь растерялся. Развлекать цыган? Чем же?
Йосип знал несколько церковных гимнов, две застольные песни и одну колыбельную. Он умел писать и читать, но это никак не могло помочь ему в этой ситуации. Рыцарь посмотрел по сторонам. На одном усатом цыгане Йосип увидел свои сапоги, другой листал его фамильный псалтырь, третий, здоровяк, даже не пытался спрятать руку с печаткой, исчезнувшей с перста паладина. Рыцарь почувствовал ярость.
– Я буду драться с ним, если это вас развлечет, – сказал рыцарь, указав на здоровяка.
– Как вам такое развлечение? – спросил старейшина.
Раздались хлопки, возбужденный гул, а затем повисла тишина. Здоровяк вышел в центр освободившегося поля и сжал кулаки. Рыцарь снял кольчугу, чтобы быть наравне с почти голым верзилой, и кинулся в драку.
Сперва здоровяк был неповоротлив, и пропустил несколько ударов, но затем собрался, обхватил рыцаря и поднял в воздух. Он уже собирался бросить Йосипа на землю и сломать ему хребет своим весом под вой соплеменников, как вдруг тот ловко извернулся и обхватил корпус соперника своими ногами. Цыган потерял равновесие и упал, после чего Йосип долго катался с ним по пыли, нанося неисчислимые удары. В конце концов, здоровяк сник, сдался и Йосип победно снял у него с пальца свое кольцо.
Но не успел рыцарь ощутить вкус победы, как тут же попался в руки другого цыгана, того, у которого были краденые сапоги. Сражение с усачом было трудным, так как тот был хитрее и изворотливее поверженного детины. Драка длилась полчаса, или даже больше, зрители начали уставать, и, в конце концов, старейшина приказал остановить бой.
– Что скажете? Отдать Оману его вещь или нет? – спросил седой цыган у толпы.
– Один сапог! Один! – закричали цыгане.
Оман, усач, снял один сапог и бросил в Йосипа. Тот увернулся.
– Слушайте, – сказал Йосип, – я готов оставить вам сапоги и деньги, которые там были. Верните только мой меч. Он многое значит для меня. Я готов драться хоть со всеми вами за него.
Старик подозвал одного из молодых цыган и спросил что-то на своем языке.
– Твой меч купил торговец из Сенари. А теперь уходи, Ананда. Коня твоего твоя она уже забрала, смотри, чтобы его волки в кустах не съели. Иди к своей жене, она уже два часа ждет. Нехорошо, когда женщина впустую ждет. Две вещи я тебе отдал, третья настигнет, чего тебе еще?
Йосип не понял, что значат слова цыгана о какой-то там женщине, но догадался, что снискал у цыган имя Ананда.
Рыцарь забрал кольчугу и направился к тому месту, где прятался со слугой. Ему в спину снова полетел его сапог, но Йосип не стал его брать. Какой толк с одного сапога?
Через сто шагов его окликнули. Старушка-цыганка подошла к нему и протянула какой-то мешочек.
– Ананда, – сказала она, – Ананда – значит, Отчаянный. Цыганам ты понравился. С этим ты сможешь просить покровительства у любых цыган, ты теперь вроде как свой. Бери, спрячь, и не теряй. Ты сам как солнце, тебя ничто не затмит, но в доме у тебя живет злая змея. Запомни, змея! Сапоги с повешенного позже возьмешь, они тебе еще пригодятся. А деньги невеста забрала. У нее спроси.
Рыцарь положил мешочек за пазуху. Он не понял почти ничего из бормотания старухи.
Йосип был страшно рад, что вернул коня и перстень, но твердо решил найти меч. Сенари находился довольно далеко на севере, но был шанс догнать торговца, если тот, конечно, направлялся в город.
***
В лесу Айрис соорудила что-то вроде шалаша, и рыцарь заночевал в нем, доведенный дракой и огорчением до абсолютной усталости. Ему приснились отец и сестры, родной дом, на который неминуемо надвигалась гроза. Проснулся он в прекрасном расположении духа, поел что-то из того, что предложил «мальчишка». Айрис, пока шла драка, стащила у цыган сыр и кусок мяса, а также половину каравая.
Сразу после рассвета они отправились путь. Так как конь остался без седла, ехать на нем было совершенно неудобно. Впрочем, как и идти в деревянных башмаках через лес. Набив мозоли и потеряв доброе расположение духа, рыцарь и его спутница добрались до селения, что лежало на пути к Сенари.
Селение было процветающим, особенно в сравнении с тем, где Йосип подобрал Айрис. Здесь были крепкие деревянные дома с амбарами, конюшни, таверны, ночлежка и большая рыночная площадь. Пока путешественники глазели на менялу, рядом с которым в качестве зазывалы стоял полоумный кликуша, то высоким, то низким голосом звавший обменять деньги, на площадь стали стягиваться люди: начиналось какое-то действо.
Айрис куда-то пропала. Когда через полчаса она появилась, от нее пахло едой и пшеничным пивом. Она бегала в харчевню, чтобы попробовать все то, о чем понятия не имела все свои 15 лет: копченый окорок, пшеничный хлеб и душистый хмель. Йосип подивился слуге и даже задал легкую трепку, с суровой, как ему показалось, проповедью о вреде воровства, но Айрис была пьяна и только веселилась «наставленям».
От нравоучений отвлек глашатай, взобравшийся на бочку и протрубивший в рог. Когда над площадью воцарилась тишина, глашатай начал:
– Указ. Все мужчины, от возраста четырнадцати лет, должны служить послужить во славу Князя в доблестной армии Князя. Это приказ Светлого Князя. Запись добровольцев будет проходить в каждом селе. Напоминаем, что это жест доброй воли каждого – послужить отчизне. За неповиновение, укрывательство и дезертирство виновные будут сурово наказаны. В первый раз – штраф в половину имущества и сколько еды будет в доме. Второй раз – забор и продажа в услужение одного из семьи. В третий раз – забор всей семьи в услужение, с потерей всего имущества и еды. А теперь танцы.
Чтобы скрыть возмущенный рев толпы, быстро заиграли музыканты. Глашатай слез с трибуны, уступив место шуту, который дурным голосом стал петь непристойности. Часть зевак осталась слушать и хохотать над пошлыми куплетами, а вторая разбрелась по коробейникам, разложившими свой товар. И только несколько женщин сгрудились вместе и плакали, мысленно провожая сыновей на погибель.
Йосип пытался выискать среди торговцев того, у которого мог бы быть его меч. Он у всех спрашивал об оружии, дважды ему предлагали чужое. После тщетных поисков голодный и отчаявшийся Йосип присел, чтобы немного отдохнуть, как вдруг увидел, что торговец, только что предлагавший ему старую кривую саблю, вынул перед богатым купцом его меч! Купец придирчиво всматривался в герб, изучал тиснения и смотрел, как на лезвие сверкает солнце.
Йосип побагровел и вскочил с места. Он чуть было не задушил торговца, укрывшего от него его собственность, его меч. Рыцарь бесцеремонно подскочил к купцу, выхватил у него свое сокровище, поднял крик. Торговец стал звать на помощь, вскоре пришли дружинники, схватили Йосипа и торговца, и потащили к судье.
***
Судья был полным мужчиной лет сорока, на его темени зияла плешь, а взгляд был мягким и даже приветливым. Он жил в добротном доме, и тут же, не выходя за пределы двора, обычно вершил суд. Возможно поэтому к нему во двор часто подбрасывали разные неприятные вещи, вроде козьей головы с рогами, кусков коровьего навоза и тухлых яиц… Вот и сейчас под порогом у судьи красовалась петушиная голова, надетая на палку. Впрочем, судья не обратил на нее никакого внимания.
– Чего ты раскричался, – спросил судья у рыцаря, – это что, твой меч?
– Да, у меня его украли, – сказал Йосип.
– Чем ты докажешь, что он твой?
– Там фамильный герб. Я рыцарь из поместья Сысоя, к западу отсюда.