***
Князь Дмитрий Иванович подъехал к подножию холма, у которого его дожидался передовой отряд во главе с Ильей. Один из наблюдателей на вершине холма громко свистнул. Князь тревожно глянул на холм и остановился, не зная, то ли слезать ему с коня, то ли нет. Илья понял недоумение князя и быстро пояснил:
–Великий князь, это о твоем приезде Данииле Пронскому сообщили. Скоро он прибудет. Ордынцев нет. Позицию здесь заняли. Поле хорошо видно. У рязанцев посты за той стороной.
Дмитрий Иванович слез с коня, разминая затекшие руки и ноги после длительной езды, подошел к Илье. Заметил недалеко разложенную на плаще снедь и бурдюк с питьем. Илья поймал взгляд князя.
– Отведаешь, княже, чем Бог послал?
Передовой отряд в полном составе расположился рядом. Костров не жгли, лошадей не расседлывали, разговаривали вполголоса. Князь одобрительно кивнул и почти точь-в-точь как Илья подал команду прибывшим с ним полкам.
– Спешиться, костров не жечь, не расходиться!–и повернулся к Илье. –Ну корми.
***
Сумерки. На самой вершине холма стоят князья Московский и Пронский. Рядом, не мешая разговору, расположились два наблюдателя. С коломенской стороны видны рассыпавшиеся по всему пространству ратники вперемешку с лошадьми, в сумерках фигурки стали расплывчатыми. Перед бродом чистое поле, только кузнечики стрекочут,не умолкая. Вдруг на поле со стороны брода выскочил всадник. Он во весь опор мчится к холму.
– Ну что, Великий князь, не перевернет ли этот вестовой часы нашей жизни?
– Нет, Даниил, не перевернет. Даже если ордынцев заприметили, то переправляться они сегодня не будут. А завтра еще посмотрим, чья возьмет.
Вестовой, не сбавляя хода, доскакал до вершины, спрыгнул с коня, глотая воздух, оба взмокли.
– Ордынцы, передовой отряд. Немного, – словно выстрелил. – Верстах в трех остановились, ночевать, по всему, будут.
– Дождались родимых, – Даниил сплюнул в траву.
– Дождались, – спокойно заметил Дмитрий Иванович. – Теперь можно и ко сну готовиться.
До утра они не сдвинуться.
– А может быть, – начал Даниил.
– Нет, не стоит, – прервал его князь Московский.
– Тоже верно. Как скажешь, Дмитрий Иванович.
***
Пеший отряд московского княжества. Ночь. Факела. Колонну обступает то темный непроглядный лес, то туман, накрывающий поля и лощины. Впереди едва видать спины товарищей. В темноте слышен топот уставших ног да охрипший голос сотника: «Давай, давай ребятушки, немного осталось». Пахом сосредоточенно суров, шагает собрано, как стрела, нацеленная в одну точку. Афоня размашисто ступает рядом, вытирая пот со лба и опасливо озираясь в темноту. Митяй как будто и не устал, грызет какой-то сухарь, едва поспевает за Афоней.
– Ты молодой, такой здоровый, взял бы да меня подвез. Смотри, какая у тебя горбушка широкая.
– Тебе, дядя Митяй, – серьезно отвечает Афоня, – надо было в лошадные записываться. У тебя ноги сильно маленькие пешком бегать.
– Зато язык у него длинный, девать некуда, – вдруг недовольно вставил Пахом.
– Вот всегда ты так, –затараторил Митяй, – а за разговором идти веселее. Я поговорю и мне как-то легче становиться. Опять же, может, последние часы разговариваем, так мне хоть наговориться напоследок, так и тут ты мне рот затыкаешь. Я, может быть, должен сказать очень умную мысль. Она у меня давно в голове сидит, а тут такое дело.
– Тьфу, балабол, – и Пахом снова погрузился в свои мысли.
Дорога повернула. За поворотом скрылся факел сотника, стало совсем темно.
– Не отставать, не растягивайся,– донеслось со спины.
– Веселей, православные, рязанцы нас ждутне дождутся. Уже все пироги мамкины съели, одна конина ордынская осталась, хоть на конину успеть,– раздался недалеко голос Прохора. Афоня улыбнулся широкой простецкой улыбкой и зашагал веселей.
Прохор едет с Еремой рядом.В руках факел. За ними воевода, один. Спит одним глазом. Прохор щелкает семечки. Улыбается Ереме.
–На, погрызи, легче будет.
– Да не люблю я эту заразу, Проша.
– Как знаешь. Эй, впереди, – крикнул Прохор ратнику, который начал заплетать ногами. – Не спать, ордынцев проспишь. За товарищем следите, воители.
Воевода встряхнулся от крика, глянул вперед и снова опустил голову. Он не спал уже третьи сутки, благо привык спать на коне.
– Смотри, Проша, небо прояснило, – Ерема зевнул, – завтра жарко будет.
– После такой пробежки нам только жары не хватает, пешие к утру еле ноги волочить будут.
– Помощники, – окликнул их воевода, – двигай в конец колонны до самых обозов. Один там, подгонять отстающих, второй вернуться и доложить. Ерема, и пошли кого-нибудь вперед, от передовых что-то давно никого не было.
– Хорошо, Тимофей Васильевич, только мы, чтобы зря по темну не бегать, обоз подождем прям здесь, а вперед я сейчас кого-нибудь вышлю.
Воевода только кивнул в знак согласия и снова принялся спать одним глазом.
Еремей и Прохор остановились, пропуская мимо себя колонну. Прохор тут же начал подначивать пеших:
– Давай, давай, родимые. Тут осталось-то верст с десяток. Неужто не дойдете? Там впереди коняшками разжиться можно будет, а так все рязанцы уведут. Что тогда бабам скажите? Зачем в поход ходили?
Кто-то из темноты крикнул:
– А тебе лишь бы перед бабой отчитаться, ты смотри, как бы нам перед Богом отчитываться не пришлось.
– Прости дурака, Господи! – перекрестился Прошка. –Слышь, ты, ползающий, да, ты, пока перед бабой не отчитаешься, она тебя никуда не отпустит. Она ж как руки в боки сделает, ей все святые не указ.А вот если ты раньше времени к Господу Богу собрался, то после похода мне что ли за вас ответ держать? Так я ж пупок надорву.
В ответ ему раздался легкий смех со всех сторон.
***
Лагерь русских у Вожи. Дмитрий Иванович, не раздеваясь, лежит на плаще и смотрит в звездное небо.
– Господи, – шепчет он, –все ты видишь, все знаешь. Сколько мы испытали уже, сколько предстоит еще, но разве не пришло время дать нам силы, дать нам надежду? Народ наш исстрадался, воюем беспрерывно, и лезут к нам со всех сторон – сил уже нет отбиваться, а ведь надо. И завтра надо. И снова, как в последний раз, на самом пределе. Без права на ошибку. Никому не скажешь, Господи, а ведь мне страшно. Страшно не за себя. За то, что если поляжем здесь все, то и дети наши за это ответят, и жены наши на поруганье останутся. Господи, дай нам силы устоять, не побежать и не умереть.
Раздались шаги. Князь поднялся со спины. Не вставая, вгляделся в подходящего. Это был Илья.
–Княже, может, шатер разбить прикажешь?
– Нет.Не видать пеших?
– Нет, княже.
– Разъезд навстречу выслали?
– Выслали. – Илья пытался вглядеться в лицо князя.
– Что пришел-то?
– От рязанцев сообщили, что ордынцы лагерь разбили,костры жгут. Передовой отряд. Завтра к полудню, думаю, подойдут основные силы. Выйдут к переправе. А передовой отряд с утра на разведку пойдет.
– Все?
– Все.
– Иди. Наших ждать будем. Говоришь много, Илья.Надо будет – сам спрошу. Понял?
Дружинник поклонился и отошел.
***
В лагере все спали вполглаза. Целое поле людей и лошадей.Где-то булькала вода из бурдюка, по силуэту можно разобрать, как пьет человек. Кто-то чистил и подгонял снаряжение, оружие. Едва слышно переговаривались.Время от времени подъезжали сторожевые посты, менялись. Все проходило в такой же тишине. Только одни силуэты рассаживались в поле, а другие на конях исчезали во мраке.
– Не видать?
– Да как тут увидишь?
– Ну, может,слыхать чего?
– Да не бойся, нас теперь немало. Сдюжим,поди.
– Тут дюжне дюж, а как наваляться по пятеро на одного, у любого жилы лопнут.
– Да ладно, не скули. Подойдут, успеют.
– Да светать скоро начнет, а не видать.
Рассмотреть можно было только тени говоривших.По голосам оба одного возраста.
Тонкая полоска рассвета, едва забрезжила над полем. Дмитрий Иванович поежился в предрассветной прохладе. Из темноты вынырнул Пронский. Охранники остались на расстоянии, обмениваясь репликами с охраной Великого князя.
– Не слыхать?
Даниил присел на корточки. Великий князь отрицательно покачал головой.
–А я не выдержал, Дмитрий Иванович. Дай, думаю, дойду. Вдвоем-то ждать легче. Не возражаешь?
– Садись. Вина отведай.
– Какое вино, князь, – Даниил по-турецки устроился на княжеском плаще. – Завтра, тьфу, сегодня в бой пойдем да ночь не спавши, сморит совсем.
***
Ночь. Колонна пеших полков в движении. Сотник Кондрат стоит сбоку от колонны, оглядывает проходящих. В руке у него факел. Лицо осунулось. Только взгляд сделался жестче, упорнее. Мимо проходит Прохор с Митяем и Афоней.
– Потерял кого, сотник? – не преминул спросить Митяй.
– Да уж, потерял. Троих не хватает. То ли сбежали, то ли отстали. Да для нас один бес. Прохор! – сотник пошел рядом с ним. – Может, поискать в лесу?
– А что толку?
– Как что, снимет с меня голову воевода. Будешь тогда ты командовать.
– Не суетись, Кондрат. Как мы их найдем? Я даже в своей десятке не всех по именам знал.
Люди не спаянные, не проверенные. Опыта нет. Отошел за кустик, прилег на секундочку и отрубился.
– Он отрубился, а мне воевода голову снимет.
– Ну что ты заладил. Думаешь, у остальных лучше? Переход почти полста верст по лесу да по буеракам. Без сна. Погоди, еще дойдем – посмотрим, сколько свалится.
– Ну и что мне делать?
– Идти, пока силы есть. Сам-то дойдешь?
– Шутки тебе. Родимые!–крикнул он всем. – Дойти надо! Не спите! Немного осталось, вон рассвет уже зыблется, скоро будем.
– Слышь, сотник, – встрял Митяй,–а как думаешь, наших не раздолбали там без нас?
– Вот ты дура. Да если б их раздолбали, конные давно бы здесь были. Тихо там.
– А как думаешь, мы сразу в драку полезем или погодим маленько?
– Я думаю, что тебя Великий князь лично вперед поставит. Я его попрошу. Чтоб тебе сразу твою башку снесли.
– Эх, что вы за люди такие – начальники. Я же со всей душой за дело болею.
– Иди ты.
Сотник махнул рукой и ушел вперед. Оттуда донеслось его:
– Ребятушки, надо дойти, нас там рязанцыждутне дождутся, потерпи еще чуток. Там же свои православные заслон басурманампоставили, на нас надеются.
– Всем говорю, кто слышит, – вдруг встрепенулся Прохор командным голосом, – кто из моей десятки не дойдет, найду и голову откручу. Всем понятно?
Афоня боязливо покосился на него, поправил кистень на поясе и зашагал бодрее.
***
Солнце уже поднялось над горизонтом. На холме у реки Вожи стоит Дмитрий Иванович и Даниил Пронский. В напряжении смотрят то в одну, то в другую сторону. Великий князь кусает травинку, держа ее левой рукой. Заметно, как рука дергается с травинкой ко рту и обратно, выдавая волнение. Наконец он сам заметил это нелепое движение, выбросил травинку и убрал левую руку за пояс. Пронский что-то насвистывает, то и дело потирая руки, ходит за спиной Великого князя вперед-назад, вперед-назад. Остановиться,посмотрит по сторонам и опять вперед-назад, вперед-назад.
– Скачут, – крикнул дозорный и указал в сторону реки.
– Ну что, Великий князь. Похоже, не успели. Я ударю сбоку по передовому отряду всеми силами. Показал вправо от холма на лес Даниил. Постараюсь смять и уйду левее. Как черту провел влево левой рукой. Пеших отправлю к тебе на холм. А сам развернусь – и в лоб. Если твои подтянуться, брось их мне в помощь, а сам атакуй сбоку, когда они все на меня в долину втянуться. Если твои не успеют – не атакуй. Дождись на холмах, поди устоите.
– Легок ты на решения, Даниила. Значит, смотреть, как рязанцы умирать будут, и стоять подмогу ждать?
– А что предлагаешь, Дмитрий Иванович? Нас всего двадцать пять тысяч, они нас сомнут в лобовой.
– Но они-то не знают, сколько нас сейчас. Надо рискнуть.
В это время всадник из дозора за рекой добрался до вершины холма.
– Передовой отряд идет к нам! – выпалил, не слезая с лошади.
– Только передовой?Сколько там?
– Нет. На рассвете подошло все войско и двинулось. Пять ханских знамен, пять туменов. Идут осторожно. Мы подождали, чтобы убедиться, куда идут, и я сразу к вам.
– Свободен, обратно не скачи, – Даниил повернулся к московскому князю.– Слушаю тебя, Дмитрий Иванович.
– Ты, Даниил, сейчас выведешь в поле всю свою пехоту и поставишь напротив брода. Также поставишь в пехоту всю свою конницу.
Даниил нахмурился.
– Я расставлю своих конных на холмах пореже,но так, чтобы их казалось побольше. Шатер мой здесь раскинем. Сразу они не пойдут. Постоят, подумают. Бог даст, время и выиграем, а таммосковские полки подойдут. Тогда еще посмотрим, чья возьмет.
– А если не поверят? Если сразу в бой с наскоку пойдут?
– Значит, будем драться. Ты конных за пешими поставь.Если бой начнется, отводи их в лес к коням, пока пешие прикрывают. Я с левой руки выйду. А ты потом с правой поднажмешь. Нам продержаться надо. Иди, Даниил. Времени нет, – он обернулся в сторону коломенской дороги. – Нет, не видать.
***
Брод у Вожи. Рязанские пешие ратники бегом занимают позицию, выстраиваются в линию против брода. Лучники располагаются перед первой линией обороны. На конях мечутся между рядами тысяцкие и вестовые. «Бегом!» Конные воины в пешем порядке занимают место за пехотой. На холме уже разбит шатер Великого князя. Подняли княжеский стяг. «Быстрее!» На холмах рядами располагают московский конный отряд. Ударная часть дружины, сверкая доспехами на солнце, выстроилась чуть ниже шатра. На холме левее тоже выстраиваются дружинники. Тоже сверкают на солнце доспехи, но их (дружинников) ставят редкой линией. «Торопись!» Лица напряженные, сосредоточенные. Каждый знает, что не дождались москвичей. Каждый знает, что сейчас, возможно, его последние минуты. Выйдут из-за поворота ордынскиетумены, и начнется кровавая песня, последнего дня. Но надо, надо продержаться. «Веселей смотреть, православные! Пусть нас бояться!». Выстроились полки, сомкнулись щиты передового рязанского ополчения. Заиграл серебряный рожок – готовы к бою.И в это время с другой стороны Вожи вывались на берег свежие холеные ордынские всадники, остановились в недоумении. За ними еще и еще. Останавливаются, оглядывают поле, холмы, усеянные верховыми,княжеский шатер и дружинников, ослепляющих своими начищенными щитами. И нависает над полем зловещая тишина. Стоят друг против друга два войска, оценивают друг друга. Шагнут вперед ордынцы или нет? Кони перебирают ногами туда-сюда. Не выдерживает один из русских, сдали нервы у молодого всадника перед княжеским шатром. Выхватил меч, блеснувший на солнце: «А-А-А!». И подхватили тысячи голосов. И засверкали мечи на всех холмах. И поднялись над рязанскими щитами булавы да копья. Справа от полков встал на дыбы конь Даниила Пронского, поднял над землей всадника. И князь выхватил меч, тоже закричал, что есть силы. И создалось впечатление, что русские вот-вот пойдут в атаку. И попятились от неожиданности ордынцы. Ощетинились короткими копьями, съежились, пригнув головы к своим лошадям.Кто-то из ордынцев не выдержал, пустил стрелу в сторону русских. Не долетела. А за ней вслед еще тысячи стрел, зарывая солнце, но далеко – не достать. И сразу наступила тишина. И тут Илья, стоявший вместе со всей дружиной, не опуская меча, вдруг повернул голову к коломенской дороге. И увидел, как передовой конный отряд воеводы Вельяминова с ним самим во главе во весь опор мчится к ставке Великого князя, а за ним из последних сил, подбадривая друг друга, бегут московские ополченцы, на ходу доставая оружие, боясь не успеть к товарищам. И тогда Илья одним движением бросил меч в ножны, приложил рупором ладони ко рту, набрал полную грудь и крикнул, перекрывая все поле, чтобы слышал каждый воин:
– Москва идет! Вижу! Москва идет!
Обернулись стоящие рядом, поняли в эту секунду все, что не перевернулась еще чаша весов в ордынскую пользу. И разнеслось по всему полю с новой силой: «Москва идет! А-А-А!».
Дмитрий Иванович тоже обернулся, облегченно кивнул головой, полуприкрыл глаза. Даниил Пронский не мог видеть подходивших, он всматривался в фигуру Великого князя на холме. Конь крутился под ним, взбудораженный всеобщим ликованием. Московский князь тоже глянул в его сторону, понял, что Даниил не верит, думает, что это может быть лишь клич, чтобы поддержать дух войска. Тогда Великий князь достал меч и поднял его над головой, обращаясь к Пронскому. Даниил понял, тоже выхватил меч и закричал, что есть силы: