Навеки твой, Лео - Бараш Ольга Яковлевна 5 стр.

– Что… – говорит Майк.

Я поднимаю руку.

– Да-да, вот именно. Можете поверить, за последние восемь лет я прокрутила все возможные сценарии. Все, что только можно проверить, проверила. Но я не знала фамилии его приемных родителей, так что далеко не продвинулась. Была куча вещей, о которых мне в четырнадцать лет не приходило в голову спросить. Конечно, я тогда понятия не имела, что есть что-то, о чем он не расскажет. Но я действительно пыталась выяснить, в чем была причина его молчания. И каждый раз оказывалась с пустыми руками.

– Но ведь вы были еще детьми, Эви, – начинает Николь, и я останавливаю ее, отрицательно качая головой.

– Нет, я знаю, что мы были детьми, но эти чувства были самыми-самыми настоящими. Для нас обоих. Я не могу объяснить, почему он бросил меня, почему он лгал мне, но я знаю, что его чувства до этого момента были очень, очень реальны. И не буду себя переубеждать. Не знаю, почему они изменились, но я не буду убеждать себя, что их не было. – Я закусываю губу.

Из кухни доносится громкое жужжание, Николь вскакивает, выключает плиту и секунд через тридцать снова оказывается на диване, зачарованно глядя на меня.

– Но так или иначе, – говорю я, пытаясь поднять друзьям настроение, – это было восемь лет назад. – Я чувствую, что нужно как-то утешить их после печального конца моей истории.

Затем я рассказываю им о Джейке и его связи с Лео, о том, как я первая заговорила с ним и как он появился сегодня и попросил мой номер телефона.

– Черт возьми! – кричит Николь. – Эви, это судьба, вот что это такое. Мне жаль Лео. – Она грустно смотрит на меня. – Но ты говоришь, Джейк великолепен?

Я хохочу. Николь неподражаема. Она подмигивает мне, давая понять, что хочет, чтобы я улыбнулась.

– Да, просто роскошен. Нечеловечески прекрасен. Понятия не имею, зачем ему я, но, похоже, зачем-то нужна.

Николь и Майк смотрят на меня так, будто у меня две головы.

– Хм, дорогая, ты давно смотрела в зеркало? – мягко спрашивает Николь. Майк кивает и подхватывает:

– Эви, ты помнишь, как прошлым летом пришла к нам на гриль четвертого июля? Так все парни звонили мне на следующий день и спрашивали, могу ли я свести их с тобой.

Я машу на них рукой, словно отмахиваясь от их слов.

– Майк, ты ведь понимаешь, что у тебя очень странные друзья? – Но при этом улыбаюсь.

Майк смеется.

– Понимаю. Мы, электрики, не славимся светским обхождением, а на вечеринке были в основном парни этого круга. Но они все-таки мужчины, Эви. И у них есть глаза.

Тут в комнату врывается Кейли, требуя ужина. И, должна признаться, я тоже сильно проголодалась. По-видимому, откровенность сжигает массу калорий.

Мы устремляемся на кухню, Николь достает кастрюлю из духовки, а я готовлю для всех коктейли. Стол уже накрыт.

– Милый, достань салат из холодильника, – просит Николь Майка, и он достает миску, завернутую в полиэтиленовую пленку, и присоединяется к нам, прихватив несколько бутылочек соуса. Мы все садимся и произносим короткую молитву, прежде чем приняться за еду.

За ужином мы непринужденно болтаем, расспрашиваем Кейли о ее детском садике, поддразниваем девочку ее «дружком» Мейсоном. Все это весело, тепло и прекрасно, как всегда. И как всегда, когда я прихожу на ужин к Николь и Майку, я думаю, будет ли у меня когда-нибудь своя семья. Я надеюсь на это, но не позволяю себе об этом мечтать. Так безопаснее. Пока достаточно светиться их отраженным светом.

После ужина Николь начинает загружать посудомоечную машину, а я предлагаю искупать Кейли и уложить ее спать. Мы поднимаемся наверх, и я наполняю ванну теплой водой с пузырьками, и мы болтаем и смеемся, пока Кейли моется.

Когда я вытираю ее, она спрашивает:

– Тетя Эви, ты расскажешь мне сказку на ночь? Твои сказки самые лучшие.

Я улыбаюсь и прижимаю к себе ее маленькое, завернутое в полотенце тело.

– Да, солнышко, но только быстро, потому что тетя Эви устала, а завтра рано на работу, хорошо?

– Хорошо, – звенит она.

Я помогаю ей надеть ночную рубашку и почистить зубы, потом мы уютно устраиваемся в постели, и я начинаю.

– Однажды жила-была маленькая девочка, которая была такой ужасно милой, такой удивительно милой, такой невероятно милой, что у того, кто целовал ее, губы становились как чудесные леденцы.

– Твердыми, как леденцы, тетя Эви? – спрашивает Кейли, слегка хмурясь.

– Нет, не твердыми, просто сладкими и пахучими, и немного ярче естественного цвета. Это было не только вкусно, но и красиво. – В глазах Кейли появляется восторг.

– Мама поцеловала ее, и у ее губ появился вкус вишни и ванили. Сестренка поцеловала ее, и ее губы запахли жевательной резинкой.

– Но, тетя Эви, а что, если им не понравится вкус их губ?

– Ну, вкус держался всего около трех месяцев, а со временем исчезал. Но всем нравился вкус их губ, потому что каким-то образом он был связан с химией в теле конкретного человека, и поэтому все само собой получалось правильно.

Кейли кивает и прижимается ближе.

– Ну, в конце концов об этой девочке и ее необыкновенной способности пошли слухи, и люди стали приезжать со всего мира, чтобы поцеловать ее и получить для себя сладкие губы. Довольно скоро толпы стали такими большими, что ее родителям пришлось брать плату, чтобы удержать толпу, и тогда они смогли бросить работу и открыть бизнес, который они назвали «Карамельные губы».

Кейли зевает, и я тоже.

– Маленькая девочка становилась все печальнее и печальнее из-за всех тех людей, которые приходили только для того, чтобы использовать ее способности. Родители видели, что с каждой неделей она становилась все более замкнутой и отстраненной, их милая-милая дочка чахла прямо у них на глазах.

Кейли снова зевает.

– И вот однажды ночью они переехали в далекую страну, и больше о них никто не слышал. Хотя в Австралии есть племя аборигенов, у которых, говорят, самые розовые, самые сладкие губы на континенте.

Я подмигиваю Кейли и встаю, чтобы натянуть одеяло до самого ее хорошенького личика.

– Ты придумала конец наспех, тетя Эви, – говорит она, но улыбается сонной улыбкой. – Я сочиню что-нибудь получше.

Я смеюсь.

– Ладно-ладно, маленький критик. Жду с нетерпением. – Я снова улыбаюсь ей, целую в лоб и иду к двери. – Спокойной ночи, солнышко, – шепчу я, выключая свет.

– Спокойной ночи, тетя Эви, – слышу я, закрывая дверь.

Глава 8

Эви десять, Лео двенадцать

Я направляюсь к столу в кафетерии, за которым мы всегда сидим с Ивой, несу в руках школьный поднос и тут замечаю этого Денни Пауэлла, мальчишку, который никогда не упускает возможности унизить меня. Мой взгляд мечется влево и вправо, ища путь, который позволит мне обойти его. Не выходит. И потом, он заметил меня, и если я повернусь и убегу, будет еще хуже. Остается одно: пройти мимо с высоко поднятой головой, игнорируя его.

Я так поглощена своей задачей – пройти мимо, – что не замечаю, как он вытягивает ногу, и уже готова вздохнуть с облегчением. Держа поднос перед собой, я спотыкаюсь о его ноги, занятые руки сами тянут меня вперед. Я падаю на пол, и все макароны с сыром, тушеная морковь и желе оказываются на моей желтой рубашке с короткими рукавами, а брызги летят на лицо и волосы.

Мое тело переходит в режим выживания: я выпускаю из рук поднос, переворачиваюсь и, словно краб, отползаю назад, подальше от Денни, прямо по пролитой еде. Видя, что он по-прежнему сидит на своем месте и едва сдерживает смех, который уже прячется в его глазах и ухмылке, я медленно поднимаюсь на ноги, чувствуя себя так, как будто существую отдельно от своего тела.

Я вся в потеках расползающейся еды, молоко из порванной картонной коробки растекается лужицей на полу у моих ног. Я словно остекленела, щеки горят, глаза наполняются слезами. Смех Денни уже звучит, теперь к нему присоединяются другие, мои глаза в панике мечутся по лицам. Наконец Денни не выдерживает и громко хохочет. Я про себя отмечаю, что смех у него резкий и визгливый. Несколько человек смотрят на меня с жалостью в глазах, но это еще хуже, поэтому я быстро отворачиваюсь.

Вдруг чья-то рука крепко сжимает мою руку, и я слышу, как мальчишеский голос тихо говорит:

– Пошли, Эви, я провожу тебя, приведешь себя в порядок. – Я смотрю на руку, сжимающую мою, а затем поднимаю глаза, как в замедленной съемке. Это Лео Маккенна, мальчик, который прибыл в мою приемную семью в прошлом месяце. Он учится классом старше, хотя пару недель назад у него был день рождения – ему исполнилось двенадцать. А мне только через три месяца стукнет одиннадцать. Я резко встаю и делаю движение, чтобы переступить через еду у моих ног, но Лео удерживает меня на месте. Взглянув на него, я обнаруживаю, что он задумчиво смотрит на Денни Пауэлла. Денни тоже это замечает и спрашивает:

– Ты-то чего пялишься?

– Так, пытаюсь представить, на что бы ты был похож, останься у тебя в башке только половина мозгов. Может быть, вокруг глаз что-то бы изменилось… трудно сказать. Тут требуется живое воображение.

Денни вскакивает, краснеет, сжимает кулаки:

– Какого…

Тут мы слышим громкий стук каблуков, приближающийся к столовой. Денни застывает на месте.

Лео оглядывает все помещение и говорит:

– Смешно, когда что-то происходит не с тобой, верно? – Он издает возглас отвращения и ведет меня к двери. Директор, миссис Генри, как раз входит в столовую, и Лео говорит: – Эви случайно уронила свой поднос. Я отведу ее в туалет.

– А, хорошо, – говорит она, обеспокоенно взглянув на меня. – Я позову уборщицу, она уберет. Ты в порядке, дорогая? – спрашивает она. Я только киваю, а когда мы уходим, задаюсь вопросом, почему Лео не сказал ей, что во всем виноват Денни. Я слишком смущена, чтобы сказать хоть слово.

Ива бросается за нами в коридор, хватает меня за локоть и шепчет:

– Эви, ты в порядке?

Ива всегда говорит почти шепотом, как будто думает, что, повысь она голос, кому-то станет известно о ее существовании. Я смотрю на нее сверху вниз и успокаивающе улыбаюсь.

Мы оставляем Лео в коридоре и заходим в туалет для девочек. Я как можно тщательнее вытираю рубашку мокрыми бумажными полотенцами и смываю брызги с лица и волос. Затем несколько минут стою перед феном, просушивая рубашку. Глядя в зеркало, я вздыхаю, закусываю губы и несколько минут рассматриваю себя. Вот что все видят: слишком длинная челка, потому что никто не берется регулярно стричь меня, поношенная одежда, которая уже становится слишком тесной, отсутствие бюстгальтера (мне неловко попросить кого-то купить его для меня) и обувь, хлопающая при ходьбе, потому что подошвы отстают.

Я скашиваю глаза влево и вижу, что Ива тоже молча рассматривает меня. Она улыбается своей неподражаемой застенчивой улыбкой и говорит:

– Этот мальчишка в тебя влюблен.

Я поднимаю брови и улыбаюсь в ответ.

– Лео? Да нет, ему просто не нравится Денни Пауэлл.

– Может, и не нравится, но все равно он в тебя влюблен. – Она продолжает улыбаться.

Я усмехаюсь в ответ, беру ее за руку, и мы выходим.

Лео стоит у стены напротив туалета, согнув ногу, опершись ступней о стену и засунув руки в карманы. Звонит звонок, и он с улыбкой говорит:

– Пойдемте, девчонки, я провожу вас в класс.

Потом он сует руку в рюкзак, достает пакетик арахиса, протягивает мне и подмигивает. Это мне вместо обеда.

* * *

После школы я сижу на крыльце своего приемного дома и делаю уроки. По дорожке идет Лео. Я округляю глаза, заметив, что у него подбиты оба глаза, а из рассеченной губы идет кровь.

– О боже. Что стряслось? – шепчу я, вскакивая и бросаясь к нему.

Но он усмехается, и я останавливаюсь, подбочениваюсь и вопросительно смотрю на него.

– Лео, что смешного в том, что тебя избили?

– Да видела бы ты, на кого теперь похож Денни Пауэлл!

– Лео! Он же в два раза крупнее тебя. Он мог вообще тебя убить. Не могу поверить, что ты это сделал. Почему?

Он поджимает губы и смотрит на меня как будто с раздражением.

– Потому что он сам напросился, вот почему.

Я глубоко вздыхаю, протягиваю руку, чтобы коснуться его, но тут же отступаю назад.

– Но твое лицо… Тебе, наверное, больно? – Я морщусь.

– Да разве это больно, – говорит он и идет мимо меня в дом.

Я понимаю, о чем он. Есть такая поговорка: «Палки и камни могут сломать тебе кости, но обидные слова не причинят вреда». На самом деле все наоборот. Палки, камни и кулаки действительно могут сломать тебе кости, но слова разбивают сердце.

Глава 9

На следующий день во время обеденного перерыва я замечаю пропущенный звонок, а потом вижу и эсэмэску с того же номера.

О боже! Это Джейк. И он назвал меня красавицей. Я резко втягиваю воздух.

Затем, нервничая, набираю его номер, и он сразу же отвечает:

– Эви?

– Привет, Джейк. – Почему у меня такой хриплый голос? Черт возьми.

– Слушай, я бегу на собрание, так что долго говорить не могу, но хочу, чтобы ты сегодня со мной поужинала.

– О-о, – отвечаю я с удивлением. – Гм, я…

– Эви, одно из двух: «да» или «да», – поддразнивает он.

Я улыбаюсь.

– Я… да, согласна, – говорю я, внезапно смутившись и почувствовав себя не в своей тарелке.

– Отлично. Я заеду за тобой в семь. – По голосу слышно, что он улыбается.

– Гм… – Я тупо заикаюсь.

– Увидимся вечером, Эви, – говорит он и вешает трубку, прежде чем я снова начинаю заикаться в телефон.

Елки зеленые!

Вот сейчас я жалею, что у меня в квартире нет ванны. Как бы было хорошо помокнуть в ванне перед свиданием с Джейком. Сама не знаю почему. Просто мне кажется, что именно это мне необходимо перед свиданием с Джейком Мэдсеном. Свидание с Джейком Мэдсеном!

На миг меня охватывает паника. Я полностью вышла из своей зоны комфорта. Это вовсе не безопасно. А вдруг он попытается поцеловать меня? Может быть, нужно все отменить? Я понятия не имею, как ведут себя на свиданиях.

Я беру себя в руки. Это же просто ужин. Если мне станет неловко, скажу ему, что плохо себя чувствую, и пойду домой. Все будет нормально.

Я принимаю душ, сбриваю с тела все волоски, тщательно мажусь увлажняющим кремом. Стираю старый педикюр и крашу ногти на ногах карамельно-яблочно-красным лаком. Пока лак сохнет, тщательно сушу волосы, беру щипцы для завивки и орудую ими, пока на спину не падают свободные кудри.

Я довольно долго вожусь с макияжем: на ресницы – тушь, как обычно, а еще слегка подвожу глаза черным карандашом, накладываю капельку румян и блеска для губ.

Потом натягиваю черные кружевные трусики и подходящий к случаю бюстгальтер и подхожу к своему маленькому шкафу.

Мне неизвестно, куда Джейк поведет меня ужинать, поэтому я несколько минут терзаюсь, выбирая, что бы надеть, и наконец пишу Николь.

Я натягиваю одежду, которую выбрала для меня Николь, и смотрюсь в зеркало. Черные брюки достаточно респектабельны, но кремовая кружевная блузка очень уж сексуальна, и я суечусь перед зеркалом, спрашивая себя, смогу ли я снять ее перед Джейком. Она на тонких бретельках и с завышенной талией – обтягивает грудную клетку и расширяется кверху, подчеркивая бюст.

Глубоко вздохнув, я отворачиваюсь от зеркала и решаю открыть бутылку вина и выпить бокал до приезда Джейка, чтобы набраться смелости и успокоить нервы.

Едва я сделала четвертый глоток, как услышала стук в дверь. Сейчас 6:53.

Я выливаю недопитое вино в раковину, быстро ополаскиваю стакан и иду к двери. Открываю, и Джейк улыбается мне. Я окидываю его взглядом: на нем темно-серые брюки, белая рубашка на пуговицах, черный ремень и черные парадные башмаки. О боже. Он входит, не дожидаясь приглашения, и вдруг его ладони обхватывают мое лицо, и он крепко притягивает меня к себе.