Время шло, строительство санатория продолжалось…
Ника постепенно вошла в основной жизненный ритм. Начала много читать. Причём, она заказывала через юнилайн только бумажные книги, что очень удивляло профессора.
Геннадий Юрьевич решил дать своему созданию свободу. В один из дней, он сказал Нике, что должен ненадолго покинуть её, потому что отправляется в город по делам. Ника попрощалась с папой (именно так она с недавних пор стала называть профессора, вместо привычного «Геннадий») и пошла купаться на море. Профессора не было целый день. Но вечером, когда Ника уже сидела в небольшом зале и просматривала заказанные ею книги, в комнату вошёл Геннадий Юрьевич и махнул девушке рукой, приглашая её куда-то. Ника не поняла его и переспросила. На что профессор сказал, чтобы она шла за ним на улицу.
Ника отложила очередную книжку и пошла вслед за папой.
Солнце только-только скрылось за горизонтом. Мягкий вечерний свет окрашивал в неестественные цвета окружающую природу. Где-то вдалеке раздавались звуки строительства, которое не прекращалось ни на минуту. Эти звуки настолько уже стали привычными, что Ника просто перестала их замечать; она шла за папой, вдыхая вечернюю свежесть и солёный запах моря.
Новенький аэрокар стоял на лужайке, а вокруг него кругами ходил пилот профессора Олег.
– Что! Бродишь, чтобы не заснуть? – подшутил над ним Геннадий Юрьевич.
– Нет, что вы! Я и не думал спать!
– Ладно, открывай.
– Ага!.. – с какой-то странной интонацией в голосе сказал Олег и, как-то хитро посматривая на Нику, поспешил открыть грузовой отсек.
Трап медленно опустился на стриженую траву. Олег остановился и стал смотреть внутрь аэрокара.
– Ну? Чего ты стоишь? – воскликнул профессор. – Я что ли буду выводить его?
– А! Понял! – отозвался пилот и заскочил в аэрокар.
Немного погодя из грузового отсека стал медленно высовываться какой-то обтекаемый силуэт. В быстро наступивших сумерках, Ника не сразу поняла, что это такое, но когда этот силуэт полностью выплыл из аэрокара, девушка увидела небольшое транспортное средство. Это был одноместный планер4.
– Ну, вот, – сказал профессор, оборачиваясь к дочери, – это результат моего отсутствия здесь. Я весь день потратил, выбирая этот планер. И, наконец, подобрал тот, который подойдёт лучше всего.
– Хороший планер. А для чего он тебе? – поинтересовалась Ника.
– Он не для меня.
Ника открыла от удивления рот: она вдруг начала догадываться, для кого профессор приобрёл это транспортное средство. Она догадывалась, но в то же время, не могла в это поверить. Она стояла и молчала до тех пор, пока профессор не сказал:
– Ну?! Я что, зря что ли весь день мотался, как сумасшедший по салонам? Ты собираешься испробовать эту машинку или нет?
– Ты… ты это… мне… что ли?.. – проговорила Ника.
– Ну, а кому ещё! Ану влезай и пробуй!
– Но, как… но… я же не умею… я…
– Отставить разговорчики! Живо, марш! В планер, быстро! Уселась, завела, полетела! Но вначале пользуйся автопилотом и программой автоинструктора, потому что ты летать действительно не умеешь, а учиться надо. – Профессор вдруг заметил Олега, который до сих пор сидел в кабине планера. – Эй! Ану вылез оттуда быстро! Уселся, как у себя дома, честное слово! Тебе что ли я игрушку купил?
Олег выпрыгнул из кабины и жестом пригласил девушку войти внутрь.
Ника на не сгибающихся ногах послушно поковыляла к планеру. Она несколько раз оборачивалась на профессора, но видела только его указательный палец, который был направлен в сторону кабины, дверцу которой предусмотрительно оставил открытой пилот профессора.
Уже сидя в кабине, Ника испытывала какие-то странные, смешанные чувства: радость, нерешительность, боязнь, трепет и стеснение; все вместе, эти чувства заставляли её руки немного дрожать, и она всё время украдкой посматривала на Геннадия Юрьевича, как бы прося у него поддержки и одобрения.
Геннадий Юрьевич наблюдал за действиями дочери; ему было интересно, как она отреагирует на этот подарок. Он так и предполагал, что Ника станет сначала бояться и трепетать, поэтому не торопил её. Пусть свыкнется с мыслью, что теперь у неё есть личный транспорт, думал он и терпеливо ждал, когда же она решится завести двигатели. Но она всё сидела и сидела, а сумерки сгущались всё быстрее.
Ночь почти полностью вошла в свои права, и профессор всё-таки решил сказать Нике, что пора бы уже и пошевеливаться.
– Но, пап, я не могу, – сказала она.
– Почему? Что тебе не понятно? Там есть автоинструктор. Это специальная программа, которая будет определять все твои действия. Активируй её. Там на экране – большая красная кнопка, прикоснись к ней, и автоинструктор активируется. Я специально купил эту программу и загрузил её в мозги планера. Так что, ты можешь ничего не бояться.
– А если я что-нибудь сделаю не то?..
– Программа будет корректировать все твои действия. Там куча защитных систем, так что ты просто физически не сможешь не во что врезаться. Посади в кабину пятилетнего ребёнка, то и он запросто полетел бы! Ты же не хочешь сказать, что соображаешь меньше, чем пятилетний ребёнок?
– Нет, я гораздо больше соображаю, – с улыбкой проговорила Ника.
– Ну, вот и отлично. Вперёд!
– Но ведь уже поздно. Ничего не видно.
– Всё там видно! Давай. Не бойся. Тыкай красный кружочек.
Ника дрожащим пальцем всё-таки прикоснулась к экрану. Автоинструктор поприветствовал нового начинающего водителя и предложил отправиться в путь, указав на соответствующую кнопку, которая вспыхнула жёлтым.
Но Ника в тот вечер так и не смогла заставить себя активировать двигатель. Она сослалась на то, что уже ночь, ничего не видно, и она просто не хочет в темноте начинать свой первый полёт.
Профессор на этот раз сжалился над бедной девушкой и сказал, чтобы она вылезала и шла в дом, а вот завтра, с утра, она просто обязана будет прокатиться на своём планере. Ника согласилась и вылезла из кабины, пообещав Геннадию Юрьевичу, что завтра обязательно станет учиться управлять планером.
Так и закончился этот вечер: Ника, вся трепещущая и удивлённая, пошла к себе в комнату, а на следующее утро, как и обещала, приступила к учёбе.
Дело у неё шло очень хорошо, и уже через час она полностью изучила способы управления, и летала над санаторием и над временным домиком, где они жили с профессором.
Оказалось, что управлять планером очень интересно, легко, приятно, а главное – безопасно! Нике очень понравилось это занятие, и она почти целый день провела в своём планере.
Прошло ещё два дня, и девушка уже стала самым настоящим пилотом. Радость её была безграничной, – её мачта практически сбылась. Она сама управляет транспортным средством! Но пытливый мозг не хотел останавливаться на достигнутом. Девушке уже было мало просто летать над полями, лесами, горами и морем. Ей хотелось подняться выше – туда, где голубое небо постепенно превращается в чёрную, бесконечную пустоту! Ей хотелось в космос, где так много всего интересного и неизведанного для молодой девушки, которая только девятнадцать лет назад появилась на свет.
Она сказала об этом Геннадию Юрьевичу, но он категорически был против. Хватит того, что ты летаешь по небу, сказал тогда он, и Ника поняла, что спорить или упрашивать строгого папу было бы бесполезно. И наслаждалась полётами над поверхностью земли и моря.
9. Эволюция
Геннадий Юрьевич этой ночью понял, что Ника быстро стала совершенствоваться. Он видел это и раньше, но узнав, что девушка прочитала почти всю «Одиссею» за двадцать минут и может дословно повторить весь этот огромный и сложный текст, профессор сделал вывод, что мозг биомеханической девушки стал стремительно развиваться; и к чему может привести это «высокоскоростное» развитие, сказать было трудно. Есть ли придел совершенствованию? На каком именно этапе развития Ника остановится? Что будет ей подвластно, когда она достигнет своего максимального уровня интеллекта?
Вопросов было много, но профессор не знал ни одного ответа. Оставалось только ждать и наблюдать за своим созданием, и верить, что всё будет хорошо.
Геннадий Юрьевич и Ника посидели некоторое время в полной тишине. Была поздняя ночь, и утро уже было не за горами. Каждый был занят своими мыслями. Но потом профессор всё-таки сказал дочери, что пора спать.
– Что-то не хочется, пап, – ответила Ника. – Сегодня такая тихая и прекрасная ночь!.. Луна такая яркая!.. Она так сверкает и отражается в море!..
– Подумаешь, луна… – сказал Геннадий Юрьевич. – Луна такая же, как и вчера и месяц назад… Такая же, как и тысячу лет назад. Обычная луна, обычное море, обычная ночь. Не вижу ничего «такого»!
– Ох… Какой же ты не романтичный, папуля.
– Хе! И с каких это пор ты вдруг стала такой романтичной, а? Хотя, да. Всё с тобой ясно! Это всё твой Алёшенька, да? Вся твоя биомеханическая голова забита мыслями только о нём. И только скажи, что я не прав.
Ника промолчала. Она опустила взор и перелистывала странички своей книги без определённой цели. А спустя некоторое время, подняла глаза и сказала:
– Пап, пойдём на балкон. Я понимаю, что уже очень поздно, но мне почему-то так хочется подышать ночной свежестью. Пойдём, а?
– Нет, поздно уже, пора спасть.
– Ну, совсем чуть-чуть. Пару минуточек.
– Нет.
– Ну, папуль!..
– Вот же пристала. – Геннадий Юрьевич помолчал немного и сказал: – Ладно, пошли. Но только на пару минут.
Ника тихонько хлопнула в ладоши и соскочила с кровати.
Они покинули комнату Ники и вышли на балкон.
Девушка глубоко вдохнула прохладный ночной воздух.
– Какая свежесть, – воскликнула она. – Сегодня действительно особенная ночь.
– И что же в ней такого особенного? Ночь, как ночь!
– Не знаю… Но она какая-то… необычная. Я это чувствую… – Она снова глубоко вдохнула. – Да. Определённо что-то чувствую…
Профессор насторожился и внимательно посмотрел на Нику. В последнее время, она его часто поражала своим развитием. Развивался не только её интеллект – физические способности девушки уже превосходили способности обычного человека. Геннадий Юрьевич списывал всё это на то, что она, хоть и ничем не отличается от человека, но всё же оставалась чем-то вроде робота. Но робот этот почему-то совсем не был похож на робота, как бы это глупо не звучало. У этой девушки был мозг – настоящий, не искусственный, и он развивался; развивалось также её тело. С недавних пор она могла бегать так, как не могут самые быстрые спортсмены-бегуны; она постоянно обыгрывала компьютерную программу в шахматы; она запросто научилась играть на бильярде и набирала сотню за сотней в снукере, в то время как профессиональные снукеристы учились этому с самого детства на протяжении долгих лет. Однажды, она сказала профессору, что плавала под водой целых пятнадцать минут. Но тот, только рассмеялся в ответ, сказав, что аквалангисты проводят под водой гораздо больше времени, чем она, и не хвастаются этим. Какого же было его удивление, когда Геннадий Юрьевич узнал, что девушка не пользовалась аквалангом, а просто задержала дыхание… Всё это, и многое другое, поражало профессора, но он не подавал виду, что удивляется, и не показывал это перед Никой. Как раз этой ночью, профессор, тестируя своё изобретение, способное считывать мысли, записал все свои соображения по этому поводу на жёсткий диск, намереваясь потом подумать над этим и проанализировать достижения Ники. И когда Геннадий Юрьевич услышал, что его создание что-то предчувствует, он понял, что это неспроста, – это могло и правда быть чем-то, похожим на предсказание будущего или что-то в этом роде. Поэтому и отнёсся серьёзно к словам девушки.
– Так, – сказал он. – Ты мне скажи. Что именно ты чувствуешь, и что тебя беспокоит.
– Меня ничего не беспокоит, просто…
– Что просто?
– Просто мне кажется, что завтра… хотя уже сегодня… Да, сегодня днём, к нам прибудет один гость.
– К нам? Сюда?
– Да.
– И кто это?
– Мне кажется, что это будет Алексей.
Профессор рассмеялся:
– Ты с ума сошла, девочка! Твой Алексей сейчас на Луне и прибудет только через неделю! У него очередной рейс.
Она пожала плечами и тихо сказала:
– Что-то мне подсказывает, что рейс его уже закончился, и он уже скоро будет здесь.
– Тьфу ты! Не мели чушь. Просто тебе не терпится поскорее увидеть этого пилота, вот и всё!
Ника пожала плечами и промолчала, глубоко вдыхая ночную прохладу.
Геннадий Юрьевич не отрываясь смотрел на неё, пытаясь понять, действительно ли она только что предсказала будущее или это просто ей так хочется. Немного помолчав, он решил переменить тему разговора:
– Ладно… С этими чувствами мы разберёмся потом, а вот я сейчас со стопроцентной точностью предскажу твоё ближайшее будущее. Хочешь?
– Ты хочешь сказать, что через полчаса я буду уже спать? – рассмеялась она.
– Нет… Хотя, и это тоже! Но я хотел сказать, что завтра…
– Сегодня.
– Хорошо. Сегодня, мы полетим в одно очень интересное место, которое я хотел бы тебе показать. Это, конечно, секретное место, и там тебе быть не положено, но, так как я всё-таки не последний человек в институте, то могу организовать для тебя небольшую экскурсию.
– Что за экскурсия?
– Тебе понравится. Я хочу показать тебе новый космический корабль и услышать, что ты о нём думаешь. Это пока ещё только прототип, но проект весьма перспективен.
– Ух ты! Я увижу настоящий космический корабль?! Это невероятно! Правда, что ли? Ты не шутишь?
– Не шучу. Завтра часа в два… – Он посмотрел на Нику и поправился: – Сегодня! Часа в два пополудни мы полетим на космодром нашего института.
Ника захлопала в ладоши и даже немного запрыгала на месте от удовольствия:
– Вот это да! Здорово! Пап! Я тебя люблю! Ты самый лучший папуля на свете!
И она бросилась к нему на шею. Профессор как-то слабенько стал сопротивляться объятиям дочери, но довольная улыбка всё-таки выбралась наружу, как он не старался её скрыть.
Когда Ника наконец отпустила своего папу, Геннадий Юрьевич сказал:
– Так, всё! Пора спать! Иначе мы завт… сегодня уже никуда не полетим, поняла! Ану быстро в кровать! Живо, марш! И чтобы через пять минут уже спала, понятно! И не вздумай читать в такой час!
– Хорошо, хорошо, папуль! Я уже в кровати и сплю! Всё, я уже в своей комнате! – восклицала Ника, выбегая с балкона в коридор. – Спокойной ночи, пап!
И она закрыла дверь.
– Спокойной ночи… Бионика, – тихо проговорил профессор, глубоко вздыхая.
Утро не заставило себя долго ждать.
Геннадий Юрьевич, несмотря на то, что смог заснуть только в три часа утра (он всё думал о Нике), проснулся в 6:43 и быстро стал одеваться. Ника ещё спала, и он знал это; профессор забыл очень важную вещь: пропуск для дочери на космодром. Он сказал ей ночью, что повезёт её на экскурсию, и придумал это во время самого разговора. А то, что туда пускают только сотрудников с пропусками, а тем более – в закрытый ангар, об этом он как-то не подумал. И вот, зная, что Ника проспит ещё около часа, он решил по-быстрому смотаться в институт и договориться о том, чтобы Нику пропустили. Можно было, конечно, сделать это и дистанционно, но профессор не хотел, чтобы лишние люди узнали об этой его затее.
Геннадий Юрьевич не стал вызывать своего пилота и отправился сам.
Аэрокар быстро набрал высоту, вошёл в полосу движения и скрылся в небе среди вереницы транспорта.
Отсутствовал профессор всего около часа. За это время, он связался с Дановым и попросил его срочно явиться в институт для приватного разговора. Дмитрий Денисович сначала опешил от такой просьбы – всё-таки было только 7:32 – но всё же согласился, не позавтракав, явиться в институт.
Пропуск был сделан в считанные минуты; в нём содержалась информационная копия ДНК девушки, благодаря которой она смогла бы беспрепятственно входить в секретный ангар. После этого, Геннадий Юрьевич быстро поблагодарил профессора Данова и поспешил домой.