– Понятно? Ничего себе понятно, – подумал Сергей, – Значит мы скоро будем летать с бешеной скоростью, да еще и на черных дырах. А что дальше будет? Вот действительно техника дошла… Вашу маму, – и он незаметно, под столом, ударил своим коленом коленку Ступина, а затем взглянул на него так, что в его взгляде можно было прочесть: «И что ты раньше мне об этом ничего не рассказывал? Пердун старый».
Станислав Павлович пнул Сергея в ответ, быстро посмотрел на него, и с легкой ухмылкой показал взглядом на авиаконструктора, типа: «А ты как думал. Здесь собрались серьезные люди. Так что слушай, слушай, да повнимательней. Слушай и не отвлекайся.»
Продолжая говорить, Олег Константинович, внимательно смотрел на Шалыгина, изредка вытирая пот с лысины: «Сергей, основной вашей задачей будет не испытание скорости, а проверка манёвренности самолета и устойчивости пилота к перегрузкам в среде эфира. Конструкция „Сапсана“ позволяет очень быстро менять траекторию полета, тормозить и набирать скорость, поэтому особое внимание уделяйте своему самочувствию во время выполнения фигур пилотажа. При любом замеченном отклонении от нормы, немедленно сообщайте на Землю. Так же, под защитный скафандр вы оденете специальный костюм с датчиками, которые будут считывать данные о состоянии вашего организма».
Авиаконструктор замолчал и провел рукой по голограмме, на которой сразу появилось изображение вращающегося комбинезона.
– Скафандр «ЗЛС-8к», – продолжил Олег Константинович, – предназначен для выхода в открытый космос…
– Все интересней и интересней, – подумал Сергей и ему вспомнились слова Ступина: «Поверь мне. Тебе понравится» – Знал, Палыч, о чем будет идти речь. Знал. Не зря он мне намекал по телефону. Не зря.
– …а также, – басил авиаконструктор, – он защищает от давления, которое создаст электромагнитное поле в кабине пилота. С ним вы хорошо ознакомитесь перед вылетом. Он практически похож на те, с которыми вам приходилось иметь дело раньше, только может стал чуточку потяжелее. Мы так же немного поработали над видео шлемом. Увеличили дальность визора, улучшили голографику, в корпус самолета встроили еще несколько камер, что позволит вам без помех вести круговой обзор, – Лубянин слегка улыбнулся, – но не пугайтесь, если иногда перед глазами будут появляется мерцающие, полупрозрачные полосы. Это эфир, который защитит вас от перегрузок, – авиаконструктор остановился, снова провел рукой по голограмме, только в обратном направлении, и на экране снова появился вращающейся чертеж самолета, – А теперь о главном. Сергей, вы, наверное, уже догадались, что «Сапсан» может атаковать с любой высоты и на любой скорости, но основная его задача-это вести бой в космическом пространстве. Он способен занять позицию, допустим, на стационарной орбите Земли, уничтожить любую цель, как на Земле, так и воздухе, и быстро скрыться. Также, при необходимости, пилот может выйти в открытый космос, для проведения мини ремонтов, а возможно, и для ожидания помощи. В дальнейшем, мы хотим разработать эвакуационную капсулу, способную вернуть человека на Землю, но это пока только мечты, – Олег Константинович выдержал небольшую паузу, – Сергей, как вы уже наверно успели заметить, штурмовое вооружение Су-115к, тоже претерпело некоторое изменение. Подкрыльное вооружение мы убрали в специальные обтекатели, чтобы оно не влияло на аэродинамические способности самолета. Мелкокалиберное оружие мы пока менять не стали, так как на данном этапе ведутся испытания плазменных пушек, и в дальнейшем, именно ими мы и хотим вооружить «Сапсан». И самое важное, Сергей, – Лубянин замер в ожидании, максимального внимания Шалыгина, – Мы установили на Су-115к экспериментальную, неуправляемую ракету класса «Воздух-Земля». Это новая, секретная разработка нашего КБ и основана она все на том же открытии Бориса Николаевича. Вместо обычного, водородного топлива, в ракете Х-93кн под кодовым названием «Карандаш», используется термоядерный синтез…
Брунин громко закашлял и Сергею показалось, что он хотел что-то сказать, но сдержался.
– … Сергей, я не буду говорить с какой скоростью «Карандаш» достигает своей цели, – снова продолжил Олег Константинович, – думаю и так все понятно, но хочу, чтобы вы представили противника, который даже не успел понять, что по нему произведен выстрел.
– А если этот «Карандашик» наделить ядерным зарядом? – как бы невзначай спросил Шалыгин.
– Вы мыслите в нужном направлении, Сергей Иванович, – вмешался Рыков, искоса поглядывая на профессора, – наш отдел считает, что об открытии Бориса Николаевича заявлять во все услышанные пока что, еще слишком рано. Во всяком случае в ближайшее время, – качок посмотрел на Суханова, – Именно время-это наш союзник. И мы должны успеть по полной использовать… – Рыков замялся, – … «Черную дыру» и этот, как его там… Эфир, – он снова покосился на профессора, – Я думаю, что нужно использовать это открытие по максимуму, и выжить из него все что можно. Пока наши потенциальные противники ничего о нем не знают, мы имеем огромное преимущество. Уж поверте, Борис Николаевич, – качок взглянул на Брунина и сверкнул глазами в свете голограммы, – на нашем месте они сделали бы тоже самое.
– Напрасно, – профессор слегка наклонился и через авиаконструктора посмотрел на Рыкова, – напрасно вы, Александр Петрович, смотрите на мир сквозь черные очки. Вот вы залезли на свою колокольню, колокольню хищника, и вам кажется, что вокруг такие же хищники, как и вы, но уверяю вас, что это не так. Вы, и вам подобные, делите мир на своих и чужих, плохих и хороших, черных и белых, но жизнь существует по другим законам, а не по вашим, и эти законы существовали до вашего рождения, и будут существовать после вашей смерти. И вы ничего не сможете с этим поделать. Поверте, не все люди такие, какими вы их считаете. Разумных и добрых людей гораздо больше, чем вы думаете и не все разделяют вашего мнения. Я многих таких знаю. Со многими знаком лично и за пределами России. Мне вас жаль, Александр Петрович. Мне вас искренни жаль, – Брунин перевел взгляд на Суханова, – А так же, я сожалею, что такое великое открытие, вселенского масштаба, – профессор поднял указательный палец правой руки вверх, – используется для создания оружия. Надеюсь, оно никогда не будет использовано.
– Я тоже надеюсь, Борис Николаевич, как и вы, – Суханов бросил взгляд на профессора, а затем на Рыкова, – И я думаю, что дело до этого никогда не дойдет. Но давайте не будем заглядывать в будущее. Мы здесь собрались не для этого. Нам поставлена задача испытать штурмовик нового поколения и мы должны эту задачу выполнить. Так что, господа, давайте свои личные мнения держать при себе. Ну все на этом. Думаю, пора заканчивать, – Илья Михайлович посмотрел на Шалыгина, – Сергей Иванович, вы должны испытать не только Су-115к, но и совершить первый запуск экспериментальной ракеты с борта самолета. После удачного полета штурмового истребителя, вы выйдите на околоземную орбиту и выстрелом «Карандаша», поразите, находящуюся на Земле, мишень… Итак, сегодня вечером вы, со Ступиным Станиславом Павловичем, вылетаете в Тверскую область, город Бежецк, на сверхсекретный аэродром Дорохово. «Сапсан» уже на месте. Испытания будут проводится в ночное время, и к тому же, внимание всего мира будет приковано к Марсу, а это, господа, хоть и маленький, но все же плюс, увеличивающий шанс, что операция пройдет как можно менее заметней, – Суханов перевел взгляд на Ступина, – более точные инструкции и план полета, Сергей Иванович, вы узнаете на аэродроме, у Станислава Павловича, – Суханов снова посмотрел на Шалыгина, – Задача ясна?
– Так точно, – ответил Сергей.
– Вот и хорошо. На этом можно закончить, – сказал Илья Михайлович, сверля взглядом то Шалыгина, то Ступина, – Ну господа, удачи вам. Или как говорится «ни пуха, ни пера».
– К черту, – сказал Сергей и еще раз взглянул на вращающуюся голограмму «Сапсана», – К черту.
Глава 4
ЖДК медленно шагал по «Равнине Утопия», усыпанной камнями разного размера и формы. Шесть толстых, квадратных балок, перемещавших его, неторопливо двигались взад и вперед, при этом то поднимаясь, то опускаясь вниз. Поэтому, со стороны ЖДК напоминал громадного паука, а если приделать сверху, на небольшую и слегка приплюснутую кабину управления, две антенны, как усы у таракана, то он был бы похож на большого жука, ползущего непонятно куда и непонятно зачем.
Впереди, метрах в пяти, шёл Этьен. Он аккуратно ставил ботинки скафандра между камней, тщательно выбирая место для следующего шага и иногда всматривался в даль, в поисках наилучшего пути. Справа шли Катя и Ник, слева Томоко. Они то и дело погладывали на «ходули» ЖДК и на те места, куда опускались квадратные балки.
Красно-желтое солнце, лениво пробивалось сквозь легкую, пыльную завесу и освещало поверхность Марса так, что ребятам казалось, будто они идут по огромной, каменистой пустыне, полностью усыпанной мелкой ржавчиной. Пыль, поднятая реверсивными двигателями, еще до конца не осела, и легкий ветерок как бы препятствуя этому, снова поднимая ее вверх и иногда закручивал в небольшие смерчи, очень похожие на Земные.
Катя шла за Ником, задрав голову, и с каким-то присущим только ей восторгом, смотрела на солнце, то опустив, то подняв золотой светофильтр на шлеме скафандра. Остальные шли молча, изредка крутя головами, посматривая по сторонам.
– А солнце-то, почти такое же как и на Земле, – вдруг сказала Катя, – только чуть-чуть поменьше размером.
– Да тут все смахивает на земное, -вставил Этьен, – Абсолютно все. Камни, ветер, горы, пыльные вихри и даже есть облака. Только вот озер и рек не хватает… И зелени. У меня почему-то такое ощущение, что здесь когда-то была жизнь. Я не знаю, как это объяснить, но я это просто чувствую. На Земле я много читал и слышал теорий о зарождении человечества на Марсе, но я не думаю, что именно это является причиной моих ощущений.
– И у тебя тоже? – спросила Томоко, – Я думала, что у меня одной так. Я уже стала подозревать, что схожу с ума, и как доктор, начала ставить себе диагнозы. Думала, что это сказались перегрузки, сильный эмоциональный всплеск и повышенное содержание адреналина в крови во время посадки.
– А у вас, у докторов, всегда так? – засмеялся Этьен, – Чуть что-сразу диагноз. Заболела голова -на тебе таблетку, не болит голова-значит что-то другое должно болеть. Ничего не болит-значит пора в морг.
Томоко засмеялась.
– Много смеешься, значит ты псих. Мало смеешься, значит у тебя депрессия, – продолжал Этьен, – вас докторов не поймешь. У вас вообще существует диагноз «Здоровый человек»?
– Томоко, – влез в разговор Ник, – когда в следующий раз, здоровый французский человек придет к тебе за таблеткой от головы, ты сразу посылай его в морг. Ах да. У нас же морга нет. Тогда ты его просто пошли. В направлении… – Ник остановился и засмеялся, -…в направлении некультурно-похабном.
– Так и сделаю, Ники, – ответила заливаясь от смеха Томоко, – Так и сделаю.
– Ковбой, вообще-то, ты должен быть за меня, – сказал посмеиваясь Этьен, – мы с тобой как будущие пациенты, должны держаться вместе. Неизвестно, каких диагнозов она нам с тобой наставит месяцев, так скажем, через шесть. А может она и раньше нас с ума сведет своими еженедельными медосмотрами. Ник, ты просто не представляешь себе, как она достала меня в космосе.
– Представляю, Этьен, представляю, – ответил американец и обратился к Томоко, – Вообще-то он прав. Меня тоже достали эти твои, как их там, голокардиограммы, голомардиограммы и-и-и, тому подобное. Простите доктор, если я что-то произнес неправильно.
– Первое название процедуры, ты произнес правильно, – ответила Томоко, – а вот второе, ц-ц-ц… – зацокала она, – я тебе потом объясню, как это слово нужно выговаривать, когда удвою, нет утрою, количество твоих посещений медпункта и в твоей личной картотеке наставлю таких диагнозов о которых ты даже и не подозревал, – Томоко, еле заметно хихикнула, а затем вдруг замолчала и задумавшись добавила, – …Не-е, ребят, шутки шутками, но я после приземления чувствую… – она снова замолчала, подыскивая слово, чтобы правильно описать то, что она хочет сказать.
– Что? – не выдержав долгой паузы, спросила Катя.
– …ощущение «Дежавю», – как бы очнулась Томоко, – Мне кажется, что я здесь уже когда-то была. Может не я? Может другая я? Не знаю. Не пойму. Не могу пока разобраться, но я чувствую, что мы все уже здесь были. Давно. Очень давно.
– Кто мы? – спросил Этьен.
– Не знаю, – ответила та, – мне кажется…
– Надя. Стоп, – резко и неожиданно сказал Ник.
ЖДК остановился и стал похож на застывшего на месте, с чуть-чуть приподнятыми, передними лапами, насекомого.
– Правую, первую «ходулю» сдвинь немного назад, – скомандовал Ник, – Крупный, полукруглый валун.
– Поняла, – ответил в наушниках голос Нади.
Передняя балка слегка сдвинулась обратно и опустилась рядом с камнем.
– Все, можешь трогаться, – приказал Ник и ЖДК медленно зашагал по красной пустыне.
– И я тоже что-то чувствую, – вдруг сказала Катя удивившись сама себе, – Я не хотела об этом говорить. Я думала это личное. Но я должна об этом сказать. Внутри меня тоже что-то происходит. Это похоже на столкновение двух стихий, которые борются друг с другом. Как будто прошлое и настоящее ведут смертельную борьбу за существование во мне, и никто не хочет сдаваться. Мне кажется, что я сделала что-то не так и вот только сейчас начинаю это осознавать. В голову лезут всякие нехорошие мысли. Не спрашивайте меня какие. Я не хочу о них говорить. Я всячески пытаюсь их отогнать, а они лезут и лезут. А вместе с ними, в меня хочет проникнуть еще что-то, и это что-то несет в себе ужас и уныние, – Катя сделала паузу, – Это началось тогда, когда мы приземлились. Я почувствовала сильный страх и невыносимую тоску. Я никогда раньше такого не испытывала. Ну… Или почти никогда. Кто-нибудь чувствует что-то подобное?
– Я чувствую! – Ник обернулся, посмотрел на Катю и шутливо добавил, – Я чувствую, что с такими навигаторами как вы, мы никогда не доберемся до жилой зоны…
Катя скромно улыбнулась.
– …Господа первопроходцы, – продолжил Ник, – давайте повнимательней следить за дорогой, которой нет, и перестанем обсуждать ужасы и уныния.
– Правильно ковбой, – в наушниках скафандров раздался голос Нади, – Нашли тему для разговора. Все эти ощущения, это адаптивная реакция организма на изменение внешней, хорошо усвоенной ранее, среды обитания. Наш организм попал в совершенно иные условия, абсолютно отличающиеся от прежних, и я думаю, что все эти не обычные, на первый взгляд, ощущения, в скором времени пройдут сами собой, после того как наше тело привыкнет к новому дому. Томоко я права?
– Да командир, – послышался утвердительный ответ, – я на это надеюсь.
– Это не ответ, Томоко, – сказала Надя, – Ты доктор. Надеяться должны на тебя, а ты обязана внушать людям уверенность.
– Я поняла. Я постараюсь.
– Не нужно стараться, Томоко, – звучал спокойный голос Нади, – просто делай хорошо то, что хорошо умеешь делать. А нам сейчас это, ой как нужно, – Надя выдержала паузу, – и это касается всех остальных.
– А у меня все тот странный гул из головы не выходит, – вмешалась Катя, – Ненормальный он какой-то. Необычный. И в тоже время жуткий. Есть в нем что-то пугающее, но не пойму, что. Вспомню, аж мурашки по коже бегут. Да ещё и это марсотрясение…
– Кэт, ты опять? Довольно, -остановила ее Надя, – Довольно, Кэт. Со временем мы во всем разберемся. Нам здесь и без этого проблем хватит на долгие месяцы, а то и годы. Поверь, когда-нибудь мы найдем причину этого шума, – голос в наушниках замолчал, а затем ободряюще продолжил, – Кажется я уже вижу жилую зону. Этьен, ты что-нибудь видишь?