Д. Пучков: Проклятый коррупционер!
К. Жуков: Немножко не так. Это мы сейчас говорим, мол, коррупционер и нехороший человек, а тогда все-таки был еще I век до н. э. По сравнению с тем, что было в Древнем Риме, даже раздолбайская Российская Федерация образца 2017 года – это алмазный бастион законности с прозрачной политической и юридической системой, с абсолютно неподкупными полицейскими и судьями. В Риме если человек занимал какую-то должность, он абсолютно законно воспринимал ее как место, с которого он кормится, потому что зарплату-то ему никто не платил.
Д. Пучков: Дали пистолет – крутись, как хочешь.
К. Жуков: Да, удостоверение, пистолет и – «обязуюсь зарплату передавать в фонд командования безвозмездно и полностью».
Ну и вот, случился первый якобы «триумвират» (повторю, что на самом деле его не было, о нем никто не знал). Но как-то пользоваться своими достижениями в политике и бизнесе надо – вот они и воспользовались: нарезали себе провинций, решили, кто где будет контролировать политический процесс, в частности Гаю Юлию Цезарю досталась провинция Цизальпинская Галлия.
Д. Пучков: Цизальпинская – это значит «за Альпами»?
К. Жуков: Нет, за Альпами – Трансальпийская. Цизальпинская – это то, что теперь называется Ломбардией, это Милан, долина реки По. Трансальпийская Галлия – это современный Марсель и прочее. Еще была Нарбоннская Галлия – это современная Южная Франция. Так вот, Цезарь стал проконсулом Цизальпинской Галлии. Еще он получил провинцию Иллирия – это с другой стороны Адриатического моря.
Д. Пучков: К Югославии?
К. Жуков: Да, побережье там тоже было его. Каждой провинции полагался один легион. То есть у Цезаря оказалось, таким образом, два легиона. Кроме того, он стал наместником, проконсулом Нарбоннской Галлии – это уже три легиона. Ну, он и подумал: все, конечно, хорошо, но почему Трансальпийская Галлия ничего не делает?
Д. Пучков: Что же я сижу, дурака валяю, да?
К. Жуков: Там так приятно, так здорово все! И он в 58 году до н. э. начал войну без санкции сената.
Д. Пучков: Деньги очень нужны были.
К. Жуков: Да. Он пришел на территорию современной Швейцарии, договорился с гельветами, то есть с галлами-кельтами, которые там жили, помог им в борьбе против переселяющихся туда германцев, разбил германского вождя Ариовиста и в 57 году вторгся на территорию племени белгов (которые потом дали имя Бельгии). Так, собственно, началась серия Галльских войн, которые не были инспирированы Римской республикой. Эти действия Цезаря вызвали огромнейшее негодование в сенате. Но при этом в Рим караванами шли телеги с добром, всякими ништяками, пленные рабы. Поэтому хотя все страшно Цезаря ненавидели, но сделать ничего не могли. Ну, воюет человек… Если бы Цезаря разбили, то ему бы сразу предъявили: чего полез, тебе же никто не разрешал! А он присоединяет территорию за территорией. В Англию первый раз прогулялся, правда неподготовленный. Можно сказать, на разведку сходил. Цезарь фактически присоединяет Трансальпийскую Галлию. И получилось, что в руках Рима оказался гигантский кусок: Цизальпинская Галлия, Трансальпийская Галлия и Нарбоннская Галлия. Цезарь благодаря этим войнам обогатился невероятно, он стал самым богатым человеком республики! Даже богаче Красса, тем более что Красс-то в 53 году погиб в битве при Каррах. Он сильно завидовал Цезарю, захотел так же…
Д. Пучков: И не смог.
К. Жуков: Да, не смог. Почти все войско погибло, только небольшая часть выжила под командованием Гая Кассия Лонгина. Это был очень опытный военный, который потом встанет на сторону Марка Юния Брута в борьбе уже с Гаем Юлием Цезарем Октавианом. В фильме Гая Кассия Лонгина показали совершенным размазней и «ботаником», на самом деле это был пес войны и жуткий человек. Он разбил Марка Антония и Гая Октавиана в первой битве при Филиппах.
Д. Пучков: Ловок! Итак, Цезарь ведет незаконную войну без разрешения сената, то есть даже тогда надо было как-то это оформить.
К. Жуков: Ну, хотя бы поинтересоваться мнением законодательного органа…
Д. Пучков: Плюс это же еще должно быть религиозно как-то оформлено – злые жрецы должны были бросать копья куда-то.
К. Жуков: Дело в том, что Цезарь с юных лет был жрецом-фламином. А это пожизненная должность. И конечно, он не имел права начинать войну, но если он видит прямую угрозу Римской республике, то имеет право, никого не спрашивая, действовать. Например, кто-то напал на границе – он поднял по свистку своих солдат и дал по шапке наглому агрессору. А как лучше давать по шапке агрессору? Малой кровью, стремительным ударом на чужой территории. Почти до Парижа дошли – как здорово!
Цезарь наворовался, вроде бы все хорошо, но его постоянно пытались привлечь по суду. А подкупленные им политики или просто друзья всячески это дело блокировали, причем абсолютно законно: у проконсула был судебный иммунитет. То есть пока Цезарь исполнял свою должность, никто не мог привлечь его к суду. Это было правильно, потому что проконсул, как правило, находится не в Риме. Если он не в Риме и без иммунитета, то любая кодла, которая его не взлюбит, засудит его по первому удобному поводу. А он где-то далеко и сам за себя заступиться не сможет. Ну и тут, конечно, назревал вопрос: что он все время проконсулит и проконсулит – это же должность выборная. Пора меняться. И его пытались поменять, но он постоянно дистанционно избирался. В 53 году до н. э. Марк Красс погиб, и триумвират превратился в дуумвират, а Гай Юлий Цезарь стал абсолютно не нужен Гнею Помпею Великому. Пока их было трое, они уравновешивали друг друга, притом что Красс и Помпей терпеть друг друга не могли, а Цезарь их постоянно мирил. И вот остались Помпей и Цезарь. Несмотря на брачные узы между дочерью Цезаря и Помпеем, они тоже были, в общем, друг другу не нужны.
Помпей, находясь в Риме, чувствовал себя в выигрышном положении, потому что мог непосредственно влиять на сенат. И он пропихнул интересную поправку к закону, который разрешал магистратам (магистрат – это, в принципе, любой чиновник; проконсулы и консулы были высшими магистратами, а рядовые чиновники, в частности трибуны, были ординарными магистратами) выдвигаться на выборы, не присутствуя лично в Риме. По новым правилам, чтобы участвовать в выборах, они должны присутствовать в Риме. Следом Помпей провел поправку о том, что некоторым магистратам в особых случаях по разрешению сената можно-таки баллотироваться дистанционно. Но так как предыдущая поправка уже вступила в силу, то для Цезаря это уже ничего не меняло, ему нужно было возвращаться в Рим, иначе он не смог бы продлить свои проконсульские полномочия. Для него ситуация была абсолютно жуткая. И когда Поска ему сказал, что пора возвращаться в Рим, Цезарь должен был посмотреть на своего доверенного человека с большим удивлением, потому что доверенный человек не сечет…
Д. Пучков: …что здесь, собственно, происходит.
К. Жуков: А вроде такой умный…
Д. Пучков: Он кто по национальности, как ты думаешь?
К. Жуков: Поска? Не знаю.
Д. Пучков: Имя какое-то странное.
К. Жуков: Это, я думаю, кликуха римская. Рабам постоянно давали кликухи. Что там выяснять, кто он, – будешь Поска. Почему Поска? Да потому что!
Д. Пучков: Как у них интересно складывалось: вот Поска – вроде ты с ним общаешься на равных, и тут же он для тебя раб? Как это?
К. Жуков: Ну это же домашний раб, что называется.
Д. Пучков: Хаус-ниггер.
К. Жуков: Да. Они могли выполнять очень важные функции, потому что служили хозяину всю жизнь и ничего, кроме хорошего, от этого человека не видели. При этом человек он толковый, умный, образованный – чего ж его не использовать-то? Из них вольноотпущенники рано или поздно получались. После смерти хозяев, как правило.
Под конец диалога Цезарь заявляет, что свой человек в Риме ему, конечно, нужен, и он намерен отправить туда Марка Антония, чтобы он избрался народным трибуном, и что уже активно раздает взятки, а та бумажка про тысячу денариев – это как раз была взятка. Поска ужасается и говорит: «Марка Антония в народные трибуны?! Но ведь он… Я думал, это место почти священно – оно позволяет накладывать вето на решения сената». «Возможно, ты прав, – говорит Цезарь. – Пошлю Страбона, чтобы он присматривал за Марком Антонием». Страбон – это мужик в серой тоге со всклокоченными волосами – судя по всему, имеется в виду автор сочинения «География». Зачем этого персонажа ввели в фильм? Он ничего там не делает…
Д. Пучков: Только смотрит со значением.
К. Жуков: То испуганно, то со значением. Видимо, чтобы всем, кто знает, что он написал «Географию», было интересно.
Д. Пучков: То есть он присмотрит за Марком Антонием?
К. Жуков: Да. В фильме Марк Антоний показан каким-то веселым разгильдяем…
Д. Пучков: Отличный! Один из лучших.
К. Жуков: Мне очень нравится!
Д. Пучков: Негодяй!
К. Жуков: Марк Антоний и Тит Пулло – два моих любимых персонажа.
Но дело в том, что Марк Антоний уже исполнял должность квестора в Риме и как-то справлялся без присмотра Страбона. Марка Антония хорошо знали – он был там не чужой человек. Можно подумать, что у Цезаря в Риме не было своих людей, кроме него. А ведь там был ставленник Цезаря Луций Корнелий Бальб Старший, Гней Опций. В конце концов, Цезарь постоянно подкупал консулов. Так что было на кого положиться. В любом случае в фильме абсолютно правильно показано, что народный трибун – это очень важная должность: трибунов было двое, и они были защитниками плебеев, то есть народа, основной массы римлян, а значит – и самого города, потому что Рим, как известно, это не стены, а толпа. Да, самое главное – трибуны могли накладывать вето на любое решение сената: мол, глас народа говорит, что так мы делать не будем. Цезарю-то было нужно, чтобы его не смогли притащить в суд, по крайней мере сразу. Чтобы у него было время подумать и сманеврировать.
На дворе уже 50 год до н. э., то есть события первой серии от событий второй отделяют два года. Марк Антоний поехал в Рим избираться народным трибуном не один, а в компании с Квинтом Кассием Лонгином – кузеном будущего убийцы Цезаря Гая Кассия Лонгина. Но если за подлинным Марком Антонием присматривать, наверное, было не очень надо, то за киношным нужен был глаз да глаз: как только храбрые солдаты XIII легиона и Марк Антоний оказываются в трех часах пути от города, нам показывают, как последний, не снимая кирасы и каски, «жарит» страшно пастушку под древом под аккомпанемент овечьего «бе-е-е-е».
Д. Пучков: Не отстегивая сабли!
К. Жуков: Да, у него через плечо сабля.
Д. Пучков: Молодец, молодец!
К. Жуков: Да-да-да, это нравится легионеру Титу Пулло, который, конечно же, его сопровождает, и он описывает программу пребывания в столице: «Ого, девчонки! Ждите меня – я трахну всех шлюх, выпью все вино и выкурю всю дурь!»
Д. Пучков: Сразу насущный вопрос: они курили?
К. Жуков: Нет, они ей дышали. Насмотрелись у скифов, которые были специалистами по потреблению каннабиатов. Устраивали нечто вроде индейских дымовых бань – в шатер ставилась жаровня, на нее клали кипу травы… Но все эти похабные разговоры жутко раздражают унылого республиканца стоика Ворена, который говорит: «Веди себя прилично, ты под знаменем!» «Скажи это вот ему!» – отвечает Пулло, имея в виду Марка Антония.
Д. Пучков: А он не под знаменем?
К. Жуков: Он не под знаменем. Ну, в общем, Марк Антоний закончил свои половые безобразия…
Д. Пучков: …и с криками: «Иэх-хо-хо!»…
К. Жуков: …въехал в священные пределы города. И вот он уже – народный трибун.
Д. Пучков: Да-да, в фильме прикольно показано, что все – купленные, сволочи. Отлично, отлично! Политика как она есть, так сказать.
К. Жуков: Да, американцы показали все суперзамечательно! Марка Антония поздравляют с избранием. А вот где в этот момент находился второй народный трибун, непонятно. За всем этим с крайним недовольством наблюдают противники Цезаря – Гней Помпей Великий, Марк Порций Катон, Марк Туллий Цицерон и Метелл Сципион. Сципион говорит, мол, «пусть черви радуются, реальная власть все равно в наших руках». Напомню, что Сципион такой старикашка лет восьмидесяти, у которого проблемы с речью. Он прав лишь отчасти. Антоний и Кассий стали народными трибунами, но кандидат в консулы Сервий Сульпиций Гальба, который поддерживал Цезаря, на выборах пролетел, потому что денег на подкуп не хватило – слишком много взяток раздали за народных трибунов.
Д. Пучков: Политический процесс пошел не так.
К. Жуков: Так что именно трибуны должны были блюсти интересы Цезаря в Галлии. Народные трибуны – это очень серьезно, прямо скажем. Не имея своих сторонников на обоих постах, противники Цезаря говорить о полноте власти не могли, у них были только некие преимущества. И самое главное преимущество заключалось в том, что Цезарь не мог свалить из Галлии просто так. Он же был не только римским политиком, но еще и военачальником, который вынужден был следить за местным населением – не взбунтуется ли оно опять. Пока он находился в Галлии, были гарантии, что не взбунтуется, потому что там его боялись, откровенно говоря.
Д. Пучков: Восемь лет в боях и походах.
К. Жуков: Ну а в 50-м году консулат разделился поровну (один кандидат в консулы, цезарьянец, пролетел), консулами были Гай Клавдий Марцелл, который терпеть не мог Цезаря, и Луций Эмилий Павел Лепид, который тоже не любил Цезаря, но ему заплатили 1500 талантов…
Д. Пучков: Денежки неплохие!
К. Жуков: Мягко говоря! И тут же Луций Эмилий Павел Лепид стал лучшим другом Цезаря! Поэтому точно говорю – у помпеянцев полноты власти не было. Но, еще раз повторюсь, у них имелись серьезные преимущества, которые они собирались использовать.
Приехав в Рим, Антоний распускает отряд и просит Ворена проводить Гая Октавия Фурина домой к маме Атии, где центуриону дадут денег. По фильму Октавий ездил в Галлию, и, воспользовавшись случаем, его отправили домой под охраной. На самом деле это все неправда, потому что фактически Октавий в Галии: а) не был; б) своего двоюродного деда увидел только после начала гражданской войны, году в 49-м до н. э.
Д. Пучков: То есть лошадь не возил, в плену не был.
К. Жуков: Ну а в политику и в ряды сторонников Цезаря Гай Октавий попал очень просто – он воспитывался при доме своей бабки Юлии до самой ее смерти в 51 году до н. э., он отлично знал всю родню, все ходы, кто с кем дружит. Чувствовал себя там как рыба в воде.
А в фильме Гая Октавия встречает его сестра Октавия-младшая, дочь Атии и Гая Октавия Старшего. Почему-то не показана Октавия-старшая, дочь Гая Октавия от первого брака, ведь он женился на Атии, уже имея детей. А Октавия-младшая в это время вообще-то у мамы дома жить не могла, потому что она уже пять лет – с 55-го года, с возраста пятнадцати лет – была замужем.
Д. Пучков: То есть в первой серии ее ловко развели.
К. Жуков: Причем замужем она была не абы за кем. В доме Атии мы наблюдаем душераздирающую сцену: Атия орет на какого-то молодого покемона. Выясняется, что это некто юный Глабий, муж Октавии. «Убирайся прочь из хаты!» Покемон дерзит: «Это моя законная жена! Никуда я не пойду!» И Атия обещает ему, что если он сейчас не пойдет, то она натравит на него собак. Одна беда – настоящим мужем Октавии был не кто иной, как вышеупомянутый Гай Клавдий Марцелл, действующий консул.
Д. Пучков: Который ненавидел Цезаря так, что кушать не мог, да?
К. Жуков: А ненавидел он Цезаря, потому что Цезарь лично пытался расторгнуть их брак, чтобы отдать Октавию за Помпея вместо умершей дочери Юлии.
Д. Пучков: Интересно!