Шрайберов мы выдвинули в авангард. Кто, как не журналист в родном городе, может все разузнать и выведать? Хотя бы и о возможности найти недорогой, но хороший автомобиль, способный преодолеть дальний путь и потом еще побегать по разбитым российским дорогам. Семейная пара расспрашивала дилеров с немецкой дотошностью, и через пару часов поиски наши увенчались успехом. Нам попался пятилетний «форд-эскорт» просто в прекрасном состоянии. И запросили за него чуть больше тысячи евро, как раз такую сумму, которую мы могли заплатить.
Сашка почти прыгал от восторга. У него никогда не было собственной машины, только служебные, и он еще не представлял себе, какая это морока. Особенно в Москве. Здесь, в Германии, совершенно не требовался гараж по причине мягкого климата и почти полного отсутствия воровства. Все улицы вдоль тротуаров были уставлены автомобилями, но не слышалось противного завывания сигнализаций, срабатывающих от малейшего дуновения ветерка. Представляю, что было бы, если у нас в один прекрасный день вот так всем оставить свои «тачки», практически без присмотра. Во-первых, сигнализация тут же стала бы орать беспрерывно, а во-вторых, к утру милицию со спокойной совестью можно отправлять в дурдом – свихнешься ведь, разыскивая сразу столько угнанных машин!
Я имел как-то глупость купить потрепанного жигуленка пятой модели и с грехом пополам проездил на нем год. Потом не выдержал, продал, даже с небольшим убытком для себя. Замучился доставать запчасти, платить гаишникам и покупать украденные колеса. Поэтому сейчас совсем не возражал против того, чтобы машину зарегистрировали на имя Загайнова. Пусть насладится в полной мере обладанием такого сокровища!
Регистрация заняла всего пару часов. Шрайберов это выводило из себя. «Бюрократы!» – ворчали они. Сашка злорадно усмехался.
– Два часа! А два дня не хотят? Две недели или лучше два месяца? Бюрократы! Посмотрели бы они на наших!
Я молча с ним соглашался.
Вообще-то покупку полагалось обмыть. Но немцы к этому не привыкли, а у нас ситуация была не совсем подходящая для выпивки. Предстояли дела. Во время объезда автосалонов мы всюду задавали один и тот же вопрос: не покупал ли недавно у них молодой русский парень «Ауди-100»? Дескать, хороший наш знакомый, рекомендовал нам одного из местных дилеров, да мы забыли, которого именно. Честные немцы сознавались, что нет, русские у них давно машин не покупают, почти не появляются здесь в последнее время.
Повезло только в бюро регистрации, где нам, кстати, выдали специальные перегонные номера с красной вертикальной полосой. Порывшись в памяти компьютера, служащая, которую Сашка постарался изо всех сил обаять и врал ей беспардонно, сообщила, что да, такую машину недавно регистрировал гражданин России Андрей Картышев и должен был на ней благополучно отбыть в тот же день.
Пока мы шли по следу верно. Вообще-то эти сведения, которые, если честно, нам почти ничего не давали, Загайнов мог получить и в местной службе безопасности. Но он и так там уже засветился в достаточной мере. В конце концов, власти могли всерьез заинтересоваться, а кто же такой этот Андрей Картышев и какого черта он тут делал? И если бы открылась правда про папу-генерала, то раскрыли бы и нас. А это уже лишнее.
Итак, Сашка отправился по своим делам, а я, так сказать, в простоте душевной, решил съездить в Галле. Город посмотреть, его старинный университет, а заодно и узнать кое-что. Машину мы оставили около дома Шрайберов. Нечего на ней пока разъезжать, не дай бог, случится что – потом не расплатишься. Чету журналистов отпустили на работу до вечера, чему они несказанно обрадовались. Надо же, как въелось стремление работать без отдыхов и перерывов! Никогда не понимал трудоголиков, готовых сидеть за своими столами сутками напролет. Любое дело можно исполнять вполне цивилизованно, не нанося вред своему здоровью, в пределах рабочего времени. С другой стороны, на работников с подобными убеждениями начальство всегда смотрит косо. Стремления не проявляешь, усердия не выказываешь – значит, плох, и повышать тебя по службе, премии выплачивать не стоит.
Загайнову о поездке в Галле я не сказал. Заявил, что надо еще побродить по магазинам. Рите ведь так ничего и не купил.
– Да возьми ей духи французские – и дело с концом! – рассмеялся Сашка. – Что ты трудности себе выдумываешь!
Я тоже склонялся в сторону духов, но раздумывать ведь никому не запрещается? Кроме того, боялся, хотя и не сильно, показаться смешным в глазах приятеля со своими подозрениями насчет Лены. И был еще один фактор. Вообще-то за последние годы я привык работать один, без команды. Находил это правильным: отвечаешь в случае чего только за себя и ни за кого больше.
Так что я распрощался с Сашкой и немцами, прогулочным шагом отправился на вокзал, с грехом пополам разобрался с расписанием, сел в выглядевший игрушечным поезд и через сорок минут был в старинном городке Галле. Елена вполне могла в тот же день приехать в Арнзальц, расстояние-то – плевое. Если, конечно, у нее были причины это сделать…
А еще здесь несколько дней жил Андрей Картышев, юноша с мрачными глазами, таинственно пропавший затем на территории далекой Украины. Если жил – должны остаться следы. Хотя времени уже прошло… Но, может быть, что-то и получится…
На первый взгляд, Галле ничем не отличался от Арнзальца. Разве что размерами. Такие же узкие улочки между старинных домов, почти бесшумные трамваи, люди, спешащие по своим делам. Но здесь было много молодежи, гораздо больше, чем в Арнзальце. Понятное дело – университет. И всем этим юношам и девушкам надо где-то жить. Следовательно, существует куча общежитий. А мне надо найти одно-единственное, то, в котором поселился сатанист из Крестополя.
Впрочем, почему же именно сатанист? Ну, встречался с местными придурками, это еще ни о чем не говорит. Молодежь всегда была общительной, богатой на знакомства. Порой – чрезмерно.
Мне действительно не очень верилось в сатанистскую версию. Почему – затрудняюсь сказать. Просто не верилось – и все. Безо всякой логики. Мало ли у кого какие завихрения в молодости бывают? Но у сына генерала ФСБ? Впрочем, Картышев еще недавно был только полковником…
Поступил я просто и без затей. Разыскал ректорат университета, представился приятелем Андрея и рассказал байку о том, что он должен был мне оставить небольшую посылку от родных. В университете привыкли к русским студентам, поэтому отнеслись к моим вопросам с пониманием. Даже выделили невысокую скуластую девушку, чтобы проводила до общежития, где селили временно приезжавших иностранцев.
Девушку звали Сандра, и была она родом из… Байчории! Надо же, как нынешнего студента судьба бросает. Где Байчория и где Галле! Мне было интересно расспросить мою проводницу, как идут дела на ее родине, ведь я был там в командировке пять месяцев назад и не без оснований полагал, что после наших с Сашкой похождений кое-что в этой маленькой степной республике должно было серьезно измениться. Рита мне рассказывала, но ведь интересно мнение и другого человека.
К сожалению, Сандра в полной мере моего любопытства удовлетворить не могла. Она приехала сюда полгода назад и о переменах на родине знала только из писем родителей. Я тоже не стал распространяться о том, что там случилось и что ожидается в ближайшем будущем. Нечего зря языком трепать.
– Интересно здесь? – спросил я. Мы шли по посыпанной песком аккуратной аллейке. На лавочках, как в студенческих городках всего мира, молодежь что-то зубрила, пила пиво, целовалась.
– Сейчас уже не так, привыкла за полгода, – созналась Сандра. – А поначалу ходила и по сторонам глазела. Очень все непривычно, не как у нас. И с языком трудно было.
– А сейчас?
– Да ну, конечно, проще! – засмеялась она. – Почти никаких проблем. Когда попадаешь в языковую среду – поневоле быстро учишься.
– Друзья появились?
– Хватает! Здесь наших, из России много. И другие есть: из Украины, Белоруссии. Чехи, поляки… Даже несколько французов и итальянцев.
– С этими не дружишь?
– Почему? Дружу. Больше, конечно, с нашими и немцами. Тоже неплохие ребята.
Девчонка поглядывала на меня с интересом. Ах ты, чертовка! Только дружишь или… Хотя приехала из глуши, вполне могла «обкататься» за полгода. У них сейчас просто с этим. Раньше называлось «теорией стакана воды», мол, переспать с мужчиной так же просто, как выпить стакан воды. Тоже жажду утоляет. А теперь как? Да никак, наверное, не называется. Просто занимаются этим, не забывая предохраняться, вот и все. Никакой идеологии.
– А что вы делаете, когда занятия кончаются?
– Ну-у, по-разному… Дискотеки каждый день, гуляем… Иногда в другие города экскурсии. Здесь все такое интересное!
– Слушай, Сандра, – наконец решился я. – Не знаешь, секты тут какие-нибудь есть?
– Какие секты? – сделала она коровьи глаза.
– Всякие. Религиозные секты, я имею в виду.
– Это там, где богу молятся?
– Не только богу.
– Этого добра хватает! Придумывают всякую ерунду, а потом смотреть на них страшно. Иногда голодают так, что одежда как на вешалке висит. Тут даже фашисты есть! – добавила она страшным шепотом.
Фашисты меня ни в коей мере не интересовали. Да и местные сатанисты тоже. Пусть с ними власти разбираются. Хотелось разобраться, с кем встречался Андрей и зачем он вообще сюда приезжал. Единственные из его здешних знакомых, о которых мне было известно, все же были сатанистами. Так что приходилось пока топтать эту тропку.
– Послушай, дружок, ты такого Андрея Картышева не встречала?
Она задумалась.
– А как он выглядит?
– Высокий, симпатичный парень, только взгляд у него немного мрачноватый. Он совсем недавно на несколько дней приезжал. И, как в ректорате сказали, жил в той комнате, куда ты меня ведешь.
– Андрей, Андрей… Он не из Крестополя?
– Именно! – обрадовался я. – Выходит, знаешь?
– Ну, как – знаю, – пожала плечами Сандра. – Видела пару раз. Но он почти и не бывал в общежитии. Так, ночевать приходил. А где был в остальное время – не представляю. В университет многие студенты приезжают, которые просто путешествуют. Останавливаются на пару дней, а потом дальше отправляются. На Западе это просто, почти границ нет. Мы летом с друзьями тоже во Францию собираемся. Хочется в Париже побывать. Денег надо немного подкопить. Нам стипендию платят, только очень маленькую. Когда из Байчории уезжала, президент обещал деньги присылать каждый месяц. Два раза действительно по двести марок приходило, а потом – все.
Хм-м, во Францию она собирается… Надо же, как повезло девчонке из заштатной республики! В Германии учится, не в самом плохом университете, на каникулах в Париж едет. Конечно, и у себя дома не последней студенткой была. А может, просто родители – важные шишки, вот и отправили ее по обмену сюда…
Мне Париж даже не снится, такая уж судьба. В Арнзальц попал совершенно случайно и то на несколько дней. Ладно, горевать по этому поводу, что ли?
– Далеко еще?
– Да мы пришли уже. Вот это и есть общежитие.
Здание выглядело очень неплохо. Пятиэтажное, по всему фасаду ряды небольших балкончиков. Надо полагать, балконы есть у каждой комнаты. И удобства наверняка соответствующие. Человек должен учиться и жить в достойных условиях, чтобы ни он соседям не мешал, ни соседи ему.
– Что, здесь только временные приезжие живут?
– Ну зачем же? Для тех, кто на короткое время поселяется, один этаж, первый. А мы выше живем.
– И у каждого своя комната?
– Нет, обычно комната на двоих. Или на семью, если кто-то женится. Со мной девушка из Николаева живет, украинка, Оксана. Только ее сейчас нет, дома что-то случилось, она на пару недель уехала. Так, а в какой же комнате ваш Андрей жил?
Никакого вахтера в вестибюле не наблюдалось. Здесь не принято было проверять пропуска и сурово контролировать каждого гостя. Разгул демократии. Приходи хоть ночью, хоть днем – никто слова не скажет. И в то же время чисто и уютно. «Общежитие – дом родной» – лозунг, претворенный в жизнь.
Сандра постучала, как мне показалось, в первую попавшуюся дверь, коротко переговорила с открывшим ей полусонным очкариком и кивнула мне.
– Все нормально. Этого Андрея в восемнадцатой селили. Там и сейчас люди есть. Пошли!
Мы двинулись по коридору. Общежитие казалось пустым, только порой из-за закрытых дверей раздавалась приглушенная музыка. Не все здесь аккуратно посещали лекции и семинары. Этим местные студенты совсем не отличались от наших. Только никто не бегал с кастрюлями на кухню и не шаркал тапочками, возвращаясь из общего душа. А так – общага, как общага, выглядит только чуть покультурнее наших. Наверняка и гуляют тут при случае как следует. Не зря же иностранцы живут, славяне всякие.
От этой мысли мне стало немного легче, потому что чувствовал я какое-то внутреннее напряжение. Черт его знает, откуда это напряжение появилось. Вроде бы и в достаточно приличном месте находился, и сопровождала меня просто смазливая девчонка с немного раскосыми черными глазами, такую можно встретить у нас на улице и даже не обернуться вслед. И делом я сейчас занимался на первый взгляд совсем не опасным. А вот угнетало что-то, нудело в груди тонким тревожным холодком. Так бывает, когда еще ничего не произошло, но подсознательно знаешь, что может, может произойти многое – от броска ножа в спину до выстрела из-за угла.
И потому я шел за Сандрой, держась позади в нескольких шагах, напряженный и готовый при малейшем реальном признаке опасности прыгнуть в сторону или упасть на пол. По обстоятельствам. Но потом немного расслабился, поняв, что как ни напрягайся и готовься, то, что может произойти, – произойдет. И действовать мне тогда действительно придется по обстоятельствам. А это я умел неплохо…
Восемнадцатая комната находилась почти в самом конце коридора. Обычная деревянная дверь, выкрашенная в серо-голубой цвет. Сандра постучала в нее костяшками пальцев, и дверь почти сразу же открылась. На пороге стоял высокий лохматый парень, настолько широкий в плечах, что едва помещался в дверном проеме. Был он одет в потертые джинсы и куртку, словно собирался выходить из дома на улицу.
– Миша, – проворковала Сандра, – тут человек Андрея разыскивает. Помнишь, у вас жил с неделю назад? Он из Крестополя приезжал.
Миша окинул меня внимательным взглядом с головы до ног, словно прикидывал, стоит ли сознаваться в том, что Картышев-младший действительно побывал здесь.
– Ну, жил, – наконец протянул он. – А в чем дело?
Я решил придерживаться все той же легенды.
– Андрей должен был мне посылочку небольшую из дома передать. У вас он пакета никакого не оставлял?
Сейчас хорошо бы было так ненавязчиво оттеснить парня и заглянуть в комнату. На всякий случай. Но Миша стоял прочно, как скала, и что в комнате происходило, мне было совершенно не видно. Но кто-то там был, это я чувствовал отчетливо.
Парень, немного подумал, затем кивнул.
– Осталось после него что-то. Я все в камеру хранения отнес.
Мне стало интересно взглянуть на эти вещи. Мало ли что, вдруг и отыщется какой-нибудь след.
– Хотите – провожу вас туда, сами посмотрите, – сказал Миша.
– С удовольствием! – воскликнул я. Авось и найдется чего-нибудь интересного. Хотя не нравился мне этот Миша весьма активно, но упускать возможность узнать что-нибудь об Андрее Картышеве было бы непростительно.