– Это приказ князя Святополка. За убийство людей в деревне Брагино.
– Ах, да. Брагино.
– И еще за деревню Курино. И за смуту в княжестве князя Святополка.
Голуба улыбнулась. От вида ее красивых, пухлых губ можно было опьянеть.
– Курино – это да. Но приписывать мне смуту глупо.
Голуба звонко засмеялась, еще больше смущая громилу.
– Коли дела князя гнилы, на ведьму валить нечего.
– Так значит, ты отказываешься оттого, что с помощью черной магии подняла восстания крестьян против Святополка?
Голуба улыбнулась.
Ермолай Строгий подумал:
– Жаль. Очень жаль встретить эту женщину при таких обстоятельствах.
Голова понимала – ведьма могла его дурачить, околдовать, а сердце хотело ее не убивать, отпустить. Он был человеком чести, и клятва в верности князю вновь и вновь всплывала в его памяти, заставляя рассудок оставаться холодным, хотя бы на короткий срок.
– Смута это скорей итог ненадлежащего правления князя. Народ зол и восстает против хозяина в надежде на лучшую жизнь. А трусливый Святополк обвиняет меня за свои же грехи.
– Молчи ведьма! – перебил ее жестко Строгий, будто освободившись от чар и вернув себе самообладание. – Закрой свой рот! Как ты смеешь клеветать князя!?
– Полно воин, полно, – все так же невозмутимо отвечала искусительница. – Коли не веришь мне, коли считаешь виновной, коли не смогу тебя переубедить, то руби головушку мою. Руби с плеча. Руби наотмашь. Только знай…
Она подошла к нему предельно близко, так что Ермолай смог почувствовать ее запах. Запах весенних полевых цветов.
– Только знай – вины моей нет. И ты горько будешь сожалеть о содеянном.
Ермолай Строгий от таких слов слегка растерялся. Он почувствовал себя глупым мальчишкой, которого обвинили в шалости, но которую он не совершал. Рука поднимала топор, веки закрылись, а губы прошептали:
– Прости.
Через мгновения глаза открылись, топор ударил и голова Голубы, упав, покатилась по деревянному полу.
Выходя из дома, держа отрубленную голову за волосы, охотник за нечестью произнес:
– Честь и клятва превыше всего.
Ночной лес, как и прежде, молчал. Лишь голос Строгого одиноко нарушил безмолвие:
– Дело сделано. Колдунья обезглавлена. Уходим!
Ратибор выбежал из своей засады, и чем ближе он подходил к Ермолаю, тем сильней расширялись его глаза. В них блестел ужас.
– Да что же это такое? – заскулил молодой охотник. – Да как это могло получиться? Ермолай за что?
– Ну, полно – полно, малой, – попытался успокоить его старший. – Такова наша работа. Ее не сделаешь, руки не замарав.
– Какая к бесам леса работа! – завопил словно раненый зверь Ратибор. – Ты почто ее загубил!?
– Угомонись ради бога огня, малой! Пока я тебя не высек как дрянную девчонку, – сказав это, Ермолай погрозил Ратибору тем, что было в его руке.
Строгий осекся. Он краем глаза заметил то, во что не хотел верить. Он поднял окровавленную добычу поближе, чтоб рассмотреть и не поверил своим глазам.
В его руке была отрубленная голова Прасковьи Охотницы.
2
Два охотника вошли в дом с выбитой дверью, держа топоры перед собой. Голову Прасковьи они оставили в мешке на улице. Тело решили найти позже, после завершения задания.
Они договорились не разговаривать с ведьмой, а как только ее увидят, сразу пустят в ход оружие. Строгий уже успел убедиться в том, что магия ведьмы сильна, а ее красота опасней заклинаний.
– Видишь, как эти черные сгустки ведьмовской энергии летают по залу? – спросил Ермолай. – Это означает что Голуба все еще в здании. Она не успела скрыться.
– А возможно, она и не хотела бежать, – продолжил Ратибор мысли старшего, дрожащим голосом. – Возможно, она знала, что мы вернемся, что бы убить нас.
Послышался скрип деревянных полов, ведьма вышла из тени. В этот раз она не улыбалась. Оба охотника замахнулись топорами, но кинул в цель только Ермолай. На его удивление оружие пролетело сквозь женщину.
– Бесы леса! – закричал старший. – Это видение! Осторожно!
Внезапно за спиной прозвучал скрип. Строгий с разворота попытался ударить по врагу, но его второй топор смог разрубить лишь воздух. Он снова ударил, но теперь в темный угол. Сталь наткнулась на камень, и издало жалкое: – Здынь.
Ермолай наугад начал рубить тьму. Досталось и сгусткам ведьмовской энергии, но все безрезультатно. На лестнице, ведшей на второй этаж, промелькнул еле заметный свет. Второй топор охотника полетел за ним следом, но, отлетев от невидимой в темноте преграды, куда-то упал.
– Выходи проклятая! – завопил он.
Все это время Ратибор стоял неподвижно с поднятой рукой. Старший схватил его за плечо и с силой потянул к себе.
– Очнись болван, коли жизнь дорога!
Ратибор словно тряпичная кукла свалился на пол. Глаза его безучастно смотрели в темноту.
– Очнись! Слышишь!? Очнись!
Ермолай почувствовал давно забытые, где-то далеко в детстве, страх и бессилие. Воин был закален на полях сражений с людьми и в битвах против нечисти, которая умирала в два счета, но тут совсем другое дело. Зло с внешностью богини совсем затуманило его разум, а теперь и поглотило молодого война лежащего на полу. Строгий совершенно не был к этому готов, он не знал что делать.
Вновь заскрипел пол. Опытный охотник вырвал оружие из руки напарника и приготовился к ближнему бою. Бросать наугад последний топор не было смысла. Скрип был везде. Какофония трущегося друг об друга ссохшегося дерева заползала в голову. Ермолай выронил топор, прищурился и, что было сил, закрыл руками уши. Казалось, вот-вот взорвется голова, но внезапно скрип прекратился. Строгий, не веря волшебному избавлению, открыл глаза и уши. Вокруг, как и прежде была мертвецкая тишина.
Внезапно Ратибор вскочил с пола и попытался схватить Ермолая. Опытный воин с легкостью отбил атаку прямым ударом в челюсть. На мгновение молодой охотник потерял ориентацию в пространстве, но, быстро придя в себя с новой силой наступал на старшего. Удары не умело попадали по телу опытного война и лишь злили его. В ответ тяжелые кулаки Строгого причиняли, куда больший урон Ратибору, ломая ребра и выбивая зубы.
– Опомнись малец! Покуда я не выбил из тебя душу! Это ведьма околдовала тебя! Опомнись!
Но слова не образумили молодого охотника. Он с нечеловеческой выносливостью продолжал бой и запрыгнул на уже уставшего Строгого. Остатки разбитых зубов вонзились в шею Ермолая, выпуская наружу горячую кровь.
– Ах ты, тварюга бесовская! Очнись!
В ответ новый укус и россыпь ударов. Опытный воин не удержался и упал на пол. Одержимый отлетел от него и ударился головой о каменную стену, вновь вскочил и побежал на жертву. Из последних сил Ермолай вцепился в кусающуюся голову нападавшего и раскрыл его пасть своими мощными руками. Что-то хрустнуло, и опытный воин разорвал рот Ратибору. Хлынула кровь. Она заливала глаза, попадала в рот. В воздухе появился запах железа. Строгий схватил бывшего друга за затылок и впечатал, со звуком лопающейся тыквы, его голову в пол. Ноги мертвеца пару раз дернулись и ослабли.
– Не видать тебе победы! – отплюнув кровь, вскрикнул Ермолай. – Не на того напала!
Он оторвал кусок рукава одежды мертвеца и перевязал себе шею.
– Это ты на меня напал. Я лишь защищалась, – сказала ведьма, выходя из тени.
На ее прекрасном лице читалась усталость.
– Я же давала возможность тебе уйти. Почему ты не воспользовался?
– Приказ князя Святополка, – ответил обессилевший воин в попытке встать.
– Лежи, – Голуба подошла ближе и слегка присела. – Не вставай, а иначе мне придется тебя убить.
Ермолай улыбнулся, но у него это получилось неумело.
– Знаешь ведьма, вначале я был околдован твоей красотой, но сейчас я увидел твою истинную сущность.
Голуба устало улыбнулась в ответ и начала зажигать свечи в комнате.
– А ведь я тебя сразу узнала, именно по этому ты все еще жив.
Строгий вновь попытался встать, но ноги отказывались ему подчинятся.
– Я помню тебя Ермолай. Сын сапожника из деревни Брагино.
Строгий удивился тому, откуда ведьма знает о его прошлом, но мгновение спустя списал все на колдовство.
– Давай ведьма! Рассказывай! – выпалил воин с ухмылкой.
– Помнишь ли ты Дарью Баторину?
– Знахарку? Допустим.
– А помнишь ли ты, как она спасла тебе жизнь?
Улыбка сошла с лица охотника лежащего на полу.
В его памяти появились картины прошлого. Яркие вспышки из его далекого детства – он совсем маленький, бежал за матерью по полю. Они возвращались со сбора ягод в деревню. Глаза слепило яркое солнце. Что-то темное закрыло его. Это был беглый бандит на коне из Серого княжества. Дальше все было как в тумане. Что-то проткнуло грудь Ермолая и она запылала всепоглощающей болью. Мальчик упал. Следом упала и его мать. На нее накинулся всадник и стал рвать на ней одежду. Она отбивалась, кричала, проклинала нападавшего, но это не помогло.
– Отведай-ка настоящего мужика, дрянь! – простонал бандит, сглатывая слюну от нетерпения. – До тебя снизошел сам Коготь! Лучший любовник Серого княжества…
Мальчик потерял сознание. Все дальше было как в дыму.
– Откуда ты знаешь Дарью Баторину, ведьма? – выплывая из воспоминаний, спросил мужчина.
– А помнишь маленькую девочку, которая поила тебя отварами в доме знахарки? Ее внучку? Помнишь, как долгие недели ты провалялся в ее доме? Все считали, что от раны нанесенной мечем, ты вот—вот умрешь. Но ты упорно сопротивлялся смерти. Моя бабушка и я выходили тебя. Спасли.
– Это не можешь быть ты! – закричал Ермолай. – Те люди были добрыми, а ты само зло!
– Вспомни, как звали ту девочку?
– Голуба.
– Точно.
– Это не ты!
– Почему? – спокойно спросила ведьма.
– Я не верю, – с сомнением ответил Строгий.
Его вновь накрыли воспоминания. Мальчишка обнял Дарью Баторину и со слезами на глазах поблагодарил ее за исцеление. Следом он поцеловал в щеку маленькую Голубу и прошептал ей что-то на ухо. А потом ушел с обозом в город, что бы обучатся воинскому делу.
– Помнишь, что ты сказал мне на прощание? – спросила колдунья с лицом ангела. В свете свечей оно было еще прекрасней.
– Да. Я сказал, что убью человека по имени Коготь, и мы увидимся с тобой снова.
– Ты убил его?
– Людей с кличкой Коготь, и которые были родом с Серого княжества, оказалось шесть человек.
– Так ты убил его?
– Я убил их всех. Всех шестерых.
– Значит, ты сдержал свое обещание. И мы встретились.
3
Они сидели за столом в окружении нескольких зажженных свечей. Близился рассвет, и убранство дома постепенно обрело свои очертания. На столе стояла ополовиненная бутылка вина. Он и она пили молча, лишь изредка обрывая тишину воспоминаниями. Так бывает, когда двое бывших друзей встретились спустя много лет и не могут найти общие темы для разговора. Годы сделали из них чужаков.
– Почто ты убила людей из Брагино и Курино, Голуба?
Ермолай уже не называл ее ведьмой.
Молодая женщина выдохнула и выпила бокал вина залпом. Поморщилась.
– Помнишь, – начала она. – Был такой парень в нашей деревне – Абязген?
– Сын пастуха? Помню. Я однажды отвесил ему затрещин за то, что он обижал какую-то мелюзгу во дворе.
– Так вот. Когда мы выросли, он начал ко мне свататься.
Строгий хохотнул и одновременно скривил лицо от боли в ране на шее, которая была обработана и перебинтована Голубой пол часа назад.
– Этот мерзкий рукаблуд, – продолжила она. – Приходил к моей бабушке и просил ее благословения. Она знала мое отношение к нему и отказала.
Женщина замолчала, и ее красивое лицо наполнилось грустью.
– Тогда он отравил скот и сказал сельчанам, что это сделала моя бабка, что она ведьма и ее нужно казнить.
– И люди поверили?
– Конечно, нет. Но они и не защитили. Но Абязген пошел к воеводе князя Святополка – Буру. А Бур долго не церемонился. Отправил трех охотников на нечисть к нам в деревню.
– Таких же, как мы, – с грустью произнес Ермолай.
– Таких же, как вы, – повторила женщина и продолжила. – Они схватили бабушку и обезглавили ее. А голову в мешке отвезли Буру.
– А как ты стала…
– Ведьмой? Я сбежала в лес, после того как Абязген пришел мне угрожать – мол, если я не выйду за него, следующая голова слетит с моих плеч. Не хочу рассказывать в подробностях то, как искала логово ведьм, как вступила в их клан, как обучалась колдовству, итог один. Через три года я вернулась в Брагино и извела всех, кроме детей, проказой. Детей я не тронула, что бы у них была возможность отомстить, когда они вырастут. Абязген гнил заживо, но я так и не увидела его смерть. Бур послал войско, и они сожгли всех прокаженных и даже здоровых детей.
– Месть слаще меда, – стиснув зубы, сказал Ермолай. – Но честь и клятва превыше всего.
– Ну, так месть и была моей клятвой.
– А деревня Курино?
– В Курино жили охотники, казнившие мою бабушку. Я затуманила их разум и отправила убить Бура.
– Бур силен, – твердо сказал воин.
– Он то их и порубал на куски.
– Остался Бур?
– Нет. Он просто воин, который подчиняется приказам и клятве верности своему князю. С меня хватит убийств.
Ермолай Строгий медленно встал.
– Что ты будешь делать? – спросила Голуба, подходя к нему.
– Я не знаю. Мне нужно время. Я должен похоронить своих товарищей. После этого я вернусь. Есть лопата?
4
Наступило утро.
Голуба залила кипятком лесные травы в чайнике. Получился бодрящий утренний напиток. На душе было спокойно.
Она поставила на стол две кружки, хлеб, вяленое мясо и ягоды. Подошла к окну и долго всматривалась в лес в поисках Строгого. Повернулась, что бы разлить отвар, и почувствовала боль в животе. На нее с печалью в глазах смотрел Ермолай. Правой рукой он держал нож, находившийся по рукоять в Голубе. Платье было в крови.
– Прости, – сказал он.
– Я надеялась, что ты так не сделаешь, – ответила Она.
– Клятва. Я ее заложник. Я обещал служить князю. Убить тебя – его приказ. Но честь заставляет меня, тебя спасти.
– Так как ты поступишь? – теряя силы, спросила женщина, которая даже на грани смерти была прекрасна.
– Я просто уйду, оставив тебя на волю богов. Мне очень жаль.
Сказав это, мужчина вытащил нож из плоти. Кровь потекла быстрей. Голуба зажала руками рану и упала от боли и бессилия на колени.
– Вокруг дома моя подруга Прасковья рассыпала Звон-траву, она помешает тебе уйти, что бы найти спасение. Но возможно у тебя есть снадобья дома, и ты сможешь излечиться, а после найти меня и отомстить.
Воин подошел к Голубе и как в детстве поцеловал ее в щеку.
– Прости, – прошептал он ей. – Я надеюсь, что ты выживешь. И мы еще раз увидимся.
Ермолай Строгий вышел из дома и побрел через лес. Спустя полчаса ходьбы его должны были ждать три привязанные лошади.
На живца
Павел выслеживал маньяка.
В его городе участились похищения детей, полиция сбилась с ног и за дело по поимке убийцы взялись обычные люди и дружинники.
Павел был одним из тех, кому не давали покоя выпуски новостей с рыдающими матерями, вырезки из газет с маленькими, мертвыми и обезображенными тельцами. Он хотел поймать человека совершавшего эти зверства и предать правосудию, но перед этим врезать ему по лицу, переломать пальцы, повалить и бить ногами до тех пор…
– Хотя нет, – говорил чуть слышно мужчина, стоя дома перед зеркалом по вечерам. – Я оставлю тебя в живых. Я же не такое животное как ты.
Павел, каждый день в течение двух месяцев, проводил несколько часов сидя на лавочках перед шумными от веселья детскими площадками. Всегда разными. Он надеялся, что однажды заметит маньяка и поймает его на живца.
И ему повезло.
В один из дней, когда он уже собирался уходить, взгляд Павла упал на подозрительного мужчину гуляющего возле детской площадки.
Подозрительный тип ходил из стороны в сторону и кого-то высматривал. Потом остановился около маленького мальчика и о чем-то начал с ним разговаривать.