34. Положено было прекратить грабеж 24-го числа сентября нов. ст., но он продолжался во все время пребывания армии в Москве. Французские офицеры смотрели на это сквозь пальцы; только некоторые из них сумели остановить его в некоторых частях города.
35. Наполеон уверял, что граф Ростопчин приказал сжечь не только провиантские магазины, но даже все те части города, где французская армия могла найти какие-либо запасы. Поляки первые зажгли несколько домов, а когда последовал приказ о грабеже, то и французские солдаты с их союзниками сожгли несколько покинутых зданий.
36. Маршалу Мортье, герцогу Тревизскому, Московскому губернатору, было поручено Наполеоном сжечь все фабрики, бумагопрядильни и другие заведения и магазины, которые уцелели от прежних пожаров, это приведено в исполнение в последние четыре дня пребывания французской армии в Москве.
Примечание. Пожары этих магазинов были причиною того, что значительная уцелевшая часть города сделалась жертвою огня.
37. Многие французские генералы объясняли долгое пребывание Наполеона в Москве тремя побудительными причинами: 1) от продолжительного похода и недостатка в продовольствии войско было приведено в весьма плохое состояние; 2) как уже было сказано выше, армия оставляла за собой большое число отсталых и легко раненых, которых ежедневно несколько человек прибывало в Москву; 3) Наполеон надеялся, что Оттоманская Порта вследствие происков посланника его, генерала Андреосси, нарушит мир, заключенный с Россией, и сделает чувствительную и полезную для него диверсию.
38. Наполеон думал, что после страшной битвы под Можайском русские войска рассеялись в разные стороны, и что трудно будет собрать их. Кроме того, он надеялся, что корпус маршала Виктора (9-й) успеет соединиться с ним в Москве.
39. Все давало повод предполагать, что Французская армия пробудет большую часть зимы в Москве: всякий день полковые командиры получали приказы собирать какой только найдется провиант и заготовлять запасы соленой капусты и картофеля, в исполнение этих приказов все стоявшие в Москве полки высылали за добычей команды во 100 и 150 человек. (Половина этих команд попадала в руки казаков или крестьян, которые не забирали их в плен, а убивали на месте.) Два обстоятельства заставили Наполеона вдруг изменить прежнее намерение: 1) прибытие важного курьера от герцога Бассано (Мааре), министра иностранных дел, находившегося в то время в Вильне; 2) донесение, полученное от короля Неаполитанского, командовавшего авангардом и извещавшего о большом деле, которое он имел с русской армией и в котором перевес оставался за Русскими[51]. Он просил подкреплений: немедленно были отправлены для соединения с авангардом бывшие еще в Москве остатки 1-го и 3-го корпусов.
40. От огня была спасена разная мука в количестве достаточном для продовольствия 80 тысяч человек в продолжение 3-х месяцев. Спасли также много вина, но большая часть была выпита на первых же порах, а еще большая пропала от оплошности солдат, пьянствовавших более 4-х дней. Успели сберечь немного вина для госпиталей и несколько бочек водки.
Примечание. Если бы Наполеон не дозволил грабить (вообще, армии более теряют, чем выигрывают от грабежей), то Москве достало бы провианта на 6 месяцев для стотысячной армии, ибо в иных домах находились запасы, которыми можно было прокормить 400 человек в продолжение 6 месяцев.
41. Временное правление, учрежденное Наполеоном в Москве, не принесло большой пользы французской армии, разве только тем, что некоторые из его членов служили французам шпионами, указали некоторые места, где скрыты были драгоценные вещи, и оказали содействие при обольщении нескольких крестьян.
42. Наполеон приказал формировать один пехотный корпус исключительно из Русских и иностранцев, поселившихся в России, но формирование этого корпуса не состоялось: лишь несколько пленных (преимущественно малороссиян) были завербованы в польские войска.
43. По приговору судной комиссии было расстреляно несколько крестьян и старых инвалидов, в приговоре было сказано, что все они уличены в поджигательстве, и что они оказались преступниками, выпущенными графом Ростопчиным для того, чтобы поджигать город.
44. Статья 39-я вполне отвечает на этот вопрос.
45. Во время пребывания своего в Москве французская кавалерия большую часть своих потерь делала при фуражировках. Со дня вступления в Москву всего убыло в кавалерии от 1 600 до 1 700 человек и столько же лошадей.
Примечание. За два дня до выступления из Москвы последних французских войск было сожжено более 14 тысяч седел; из этого можно заключить о тех потерях, которые понесла французская кавалерия от Смоленска до Москвы.
46. Еще до своего отъезда Наполеон приказал заложить в Кремле несколько мин, но к заложению больших мин приступлено 21-го и 22-го октября нов. ст. Исполнение этого важного поручения было возложено на инженер-подполковника императорской гвардии Горчиллио и другого инженерного офицера Лорана. В приказе повелевалось заложить мины в центре Кремля и под большею частью стены.
47. Действие мин не соответствовало ожиданиям Наполеона, во-первых, потому что число минеров было крайне ограничено, а солдаты, назначенные им в помощь, были весьма малоопытны в такого рода работах; во-вторых, что оставалось слишком мало времен для того, чтобы отчетливо отделать все мины; в-третьих, что московский губернатор, маршал Мортье, отпустил для заряда мин старый и дурного качества порох.
48. Это объяснено в статье 38-й.
49. Неудачи походов 1812 и 1813 годов зависели от многих причин: во-первых, не было ни одного магазина, начиная от Вильны до самой Москвы; во-вторых, Наполеон слишком далеко зашел вовнутрь России, не озаботавшись наперед тем, найдет ли он везде все нужное для армии, особливо фураж, в-третьих, слишком продолжительное пребывание в Москве, в-четвертых, недостаток верных сведений о положении внутренних частей России и характере жителей, в-пятых, мир, заключенный между Турцией и Россией, в-шестых, отсутствие материалов для изготовления теплой одежды на армию, подверженную влияниям такого сурового климата, как в России (Французская армия была налегке, к тому же многие корпуса только что оставили одни Испанию, другие Италию), в-седьмых, ослабление дисциплины (прямое следствие недостатка в провианте), которое довело солдат до совершения самых варварских поступков с обывателями, особенно сельскими, которые все ополчились против французской армии и наносили много вреда флангам и арьергарду; наконец – честолюбие Наполеона, побуждавшее его во что бы то ни стало занять Москву, в надежде этим занятием распространить в России всеобщий ужас.
50. Чтобы поддержать дух своих солдат Наполеон распространял разные ложные слухи, так например, что будто известие о заключении мира между Россией и Турцией не верно, что, напротив того, Порта не замедлит выставить против России сильную армию и сделать этим важную диверсию, что так как Испанская война приближается к концу, то в случае, если Россия не согласится на мир, все силы будут направлены против нея одной, что будто в Майнце формируется новая резервная армия под руководством старого маршала Келлермана.
51. Ответ в предыдущей статье.
52. Французская армия отступала в величайшем беспорядке, почти все время арьергард составляли или молодая или старая гвардия и часть 4-го корпуса (Италийская армия). В Смоленске находился 9-й корпус маршала Виктора, не бывший еще в деле.
53. Замечательнейшие генералы по своим дарованиям или по долгой опытности суть следующие:
Александр Бертье (принц Невшательский и Ваграмский), старший маршал и начальник главного штаба всей французской армии, одарен огромною памятью и не имеет себе равного в администрации многочисленной армии, он умеет с пользой употреблять способности каждого офицера и генерала; наконец уменье сохранять спокойствие духа в самых затруднительных обстоятельствах ставит его на ряду лучших полководцев столетия.
Примечания
1
При создании обложки использована репродукция художника Э. Гертнера «Ивановская площадь в Московском Кремле», 1839 г.
2
Об этом же, кстати, пишет и французский сержант Бургонь, чьи воспоминания приводятся в этой книге. А сколько в действительности сгорело зданий в Москве? Мнения на этому вопросу расходятся. Современница тех событий Я.П. Янькова утверждала, что пожар уничтожил восемь тысяч зданий. Историк Москвы И. Кондратьев оценивал потери так: «Из 9158 строений уцелело только 2626, и то большей частью в предместьях города и в частях Мясницкой и Тверской, где располагались караулы французской армии». Официальные итоги пожара нашли свое воплощение в генеральном плане Столичного города Москвы 1813 г., который сообщает, что после пожара сохранилось 2655 зданий. Карта города 1813 г. иллюстрирует географию пожара, согласно которой в наибольшей степени пострадали от пожара Кремль и Китай-город, Пятницкая, Якиманская, Пречистенская, Сретенская, Яузская, Басманная, Таганская и Рогожская части, уцелели же в основном периферийные районы: Лефортово, Покровка, Пресня и Хамовники.
3
Смысл этого оправдания в том, что в Москве, оказывается, было и не так много продовольствия, фуража и боеприпасов. Но ведь это не так, поскольку Москве изначально была уготована роль мобилизационной базы империи. А значит, здесь и должно было сосредоточить основные ресурсы. Недаром, именно Ростопчина назначил царь начальником ополчения не только Московской, но всех граничащих с ней губерний.
4
История с воздушным шаром заслуживает отдельного повествования, тем более что, описывая ее, Ростопчин лукавит. Он-то как раз был активным сторонником применения воздушного шара для войны с французами. Еще в марте 1812 г. Александру I пришло письмо от тайного советника Д.М. Алопеуса, состоявшего при короле Вюртембергском. Алопеус предложил русскому царю приобрести уникальное изобретение – «управление аэростатического шара в конструкции воздушного корабля», способного вмещать «нужное число людей и снарядов для взорвания всех крепостей, для остановки и истребления величайших армий». Письмо пришло вовремя – Российская империя готовилась к войне с Наполеоном. Хорошим подспорьем в борьбе с неприятелем было бы использование достижений научно-технического прогресса в лице целой флотилии в составе полусотни воздушных кораблей, способных сбрасывать на вражеских солдат ящики с порохом и уничтожать врагов целыми эскадронами. Вскоре границу России пересек изобретатель воздушного шара Франц Леппих, «родом немец, дослужившийся в британских войсках до капитанского чина и прилежный к механическим искусствам». Он приехал с паспортом на чужое имя – Генриха Шмидта, о котором и пишет Ростопчин. Переименование было вызвано необходимой секретностью. Шмидта-Леппиха отвезли в подмосковное имение Воронцово, снабдив его всем необходимым для достижения результата. В конце мая 1812 г. Ростопчин получил от императора следующее указание: «Теперь я обращаюсь к предмету, который вверяю вашей скромности, потому что в отношении к нему необходимо соблюдение безусловной тайны. Несколько времени тому назад ко мне был прислан очень искусный механик, сделавший открытие, которое может иметь весьма важные последствия… Я желал бы, чтобы Леппих не являлся в ваш дом и чтобы вы виделись с ним где-нибудь так, где это не было заметно». Ростопчин охарактеризовал изобретателя как «весьма искусного и опытного механика», обеспечив его пятью тысячами метров тафты, а также купоросным маслом и железными опилками. Все это обошлось казне в 120 тысяч рублей. Сумма гигантская, особенно в предвоенных условиях. А потому и ожидания от ее использования были соответствующими. Для конспирации все работы по производству шара замаскировали под фабрику сельскохозяйственных изделий. Ростопчину механик очень понравился: «Я подружился с Леппихом, который тоже меня любит, и машина стала мне дорога, точно мое дитя. Леппих предлагает мне пуститься на ней вместе с ним, но я не могу этого сделать без Вашего позволения». Граф был очень уверен в успехе дела. 22 августа Ростопчин рассказал москвичам о чудесном изобретениии: «От главнокомандующего в Москве. – Здесь мне поручено от государя было сделать большой шар, на котором 50 человек полетят, куда захотят: и по ветру, и против ветра; а что от него будет, узнаете и порадуетесь. Если погода будет хороша, то завтра или послезавтра ко мне будет маленький шар для пробы. Я вам заявляю, чтоб вы, увидя его, не подумали, что это от злодея, а он сделан к его вреду и погибели. Генерал Платов, по приказанию государя и думая, что его императорское величество уже в Москве, приехал сюда прямо ко мне и едет после обеда обратно в армию и поспеет к баталии, чтоб там петь благодарной молебен и «Тебя, Бога, хвалим!» К сожалению, ожиданиям Ростопчина не было суждено оправдаться. Летающая лодка Леппиха так и не поднялась в воздух, а оставшиеся от нее полуфабрикаты по приказу Ростопчина погрузили на 130 подвод и отправили в Нижний Новгород.
5
Однако, французские офицеры и солдаты утверждали иное – попытки затопить печи в занятых ими домах, нередко приводили к взрывам из-за заложенного там ранее пороха.
6
Вопрос об использовании заключенных московских тюрем в поджоге до сих пор остается открытым. Например, В.Н. Земцов высказывает такую интересную версию: узнав 2 сентября 1812 г., что арестанты Временной тюрьмы еще не эвакуированы из Москвы, Ростопчин вполне мог найти им нужное применение, а именно: освободить, потребовав от них клятвы перед иконами в исполнении «патриотического долга». Именно в этом французы и обвиняли московского генерал-губернатора не только в сентябре 1812 г., но и впоследствии, пытаясь возложить на Ростопчина всю вину за поджог Москвы. Действительно, Ростопчин вполне мог использовать колодников для организации поджога Москвы, как использовал он для собственного спасения других арестованных – Верещагина и Мутона, устроив 2 сентября публичную казнь у ворот своего дома. Подспорьем существования этой версии служит любопытный рассказ некоего очевидца, «заинтересованного в этом деле», переданный П.И. Бартеневым: «Незадолго до вступления французов в Москву к дверям слесаря, немца Гурни, жившего в Немецкой слободе, подошел просить милостыни какой-то нищий в арестантском платье и с головою, наполовину обритою. Хозяйка дома дала этому несчастному все нужное для того, чтобы подкрепиться и потом еще несколько денег. «Сударыня, – сказал он ей, в благодарность за вашу доброту ко мне, я дам вам совет: уезжайте как можно скорей». – «Зачем?» – «Этого мне нельзя сказать вам». – Но осажденный вопросами, он рассказал наконец, что все арестанты без исключения выпущены из острога; с них взяли слово, что они будут поджигать город, а для большей верности их заставили присягнуть перед иконами».
7
Процесс над поджигателями начался 12 сентября 1812 г. в доме Долгоруковых на Покровке (совр. дом № 4). В тот же день был напечатан бюллетень, в котором говорилось, что учреждена комиссия «по приказу императора и короля» «для отыскивания и суждения виновных и участвующих в пожаре, который случился в разных местах в городе Москва 14, 15, 16, 17 и 18 числа сего месяца, и который после продолжался». Приведенная в бюллетене информация о числе обвиняемых несколько расходится с данными Ростопчина. Перед судом предстало двадцать шесть москвичей. Созданная оккупантами Военная комиссия под председательством главного судьи Великой армии генерала Ж. Лоэра приговорила десять человек к расстрелу, а остальных – к тюремному заключению и обязанности присутствовать при исполнении приговора. Очевидцы, присутствовавшие на этом судилище, вспоминали, что часть обвиняемых подтвердили, что имели приказ поджигать дома в Москве. На суде были предъявлены «вещественные доказательства»: фитили, ракеты и прочие легковоспламеняющиеся средства. Казнили приговоренных к смерти на следующий день у стен Новодевичьего монастыря. После расправы каждого из убитых привязали к столбу, обозначив табличкой со словами «Поджигатели Москвы».