Мартин Липсет
Политический человек. Социальные основания политики
© Мысль, 2015
© 1959, 1960, 1981 by Seymour Martin Lipse
Аристотель о политическом человеке и условиях демократического устройства[1]
«Человек по природе своей есть существо политическое[2]»
(Книга третья, IV 2; англ. изд., 1129[3]).
«Общественный инстинкт встроен природой во всех людей, и тем не менее тот, кто первым основал государство, был величайшим из благодетелей. Ибо человек, когда он безупречен, есть наилучшее из животных, но когда он обособляется от закона и справедливости, то делается наихудшим из всех, поскольку хорошо вооруженная несправедливость наиболее опасна, а человек с рождения оснащен оружием, которое предназначено для его использования разумом и храбростью, но которое он может применять для достижения наихудших целей. Посему, ежели человек не обладает добродетельностью, то становится самым нечестивым, злобным и самым диким из животных и его переполняют вожделения и ненасытность. Но справедливость есть обязанность всех людей в государствах, ибо отправление правосудия, задача которого состоит в установлении того, что справедливо, является принципом порядка в политическом обществе» (англ. изд., 1130).
«Если же взять любого [из совокупности][4]в отдельности, то он, возможно, окажется хуже [мудрого человека]; но ведь государство состоит из многих, и, подобно тому как пиршество в складчину бывает лучше обеда простого, на одного человека, так точно и толпа о многих вещах судит лучше, нежели один человек, кто бы он ни был. Сверх того, масса менее подвержена порче [чем совокупность немногих], подобно большому количеству воды, масса менее поддается порче, чем немногие» (Книга третья, Х 5–6; англ. изд., 1200).
«Неизбежно следует, что государство, состоящее из средних людей, будет иметь и наилучший государственный строй [причем хорошо будут, скорее всего, управляться те государства, в которых среднее сословие велико]. <…> Поэтому величайшим благополучием для государства является то, чтобы его граждане обладали собственностью средней, но достаточной; а в тех случаях, когда одни владеют слишком многим, другие же ничего не имеют, [может] возникать либо крайняя демократия, либо олигархия в чистом виде, либо тирания, именно под влиянием [каждой из этих] противоположных крайностей. Ведь тирания образуется как из чрезвычайно распущенной демократии, так и из олигархии, [но] значительно реже – из средних видов государственного строя и тех, что сродни им. <…> Демократии пользуются большей в сравнении с олигархиями безопасностью; существование их более долговечно благодаря наличию в них средних граждан (их больше, и они более причастны к почетным правам [и больше участвуют в управлении] в демократиях, нежели в олигархиях). Но когда за отсутствием средних граждан неимущие подавляют своей многочисленностью, [возникают трудности и беспорядки] государство оказывается в злополучном состоянии и быстро идет к гибели» (Книга третья, IХ 1; англ. изд., 1221–1222).
«<…> В тех демократических государствах, где решающее значение имеет закон, демагогам нет места, там на первом месте стоят лучшие граждане; но там, где верховная власть основана не на законах, появляются демагоги. Народ становится тогда единодержавным, как единица, составленная из многих: верховная власть принадлежит многим, не каждому в отдельности, но всем вместе. <…> В этом случае простой народ, являясь [теперь] монархом, стремится и управлять по-монаршему (ибо в этом случае закон им не управляет) и становится деспотом (почему и льстецы у него в [большом] почете)» (Книга четвертая, IV 4–5; англ. пер., 1212).
«Наличие нескольких видов государственного строя объясняется множественностью частей, из которых слагается всякое государство. Прежде всего мы видим, что все государства состоят из семей, затем из этой массы семей одни семьи, конечно, бывают состоятельными, другие – бедными, третьи имеют средний достаток. <…> Простой народ составляют, в свою очередь, земледельцы, торговцы, ремесленники; знатные опять-таки различаются по степени своего богатства и по размерам принадлежащей им собственности. <…> К отличиям, обусловливаемым богатством, присоединяются еще отличия по происхождению, по добродетели, а также по иным подобного рода преимуществам. <…> Таким образом, ясна неизбежность существования нескольких видов государственного строя, по характеру своему отличающихся один от другого, так как и составные части государства различаются между собой. Государственный строй есть порядок в области должностей [распределяемых всеми гражданами между собой в соответствии с могуществом, которым обладают различные группы]; при нем все части находят себе место либо на основании свойств, присущих им, либо в силу того или иного правила, обусловливающего их равенство с общей точки зрения; например, правило, уравновешивающее либо неимущих, либо состоятельных, либо общее для тех и других» (Книга четвертая, III 1–3; англ. изд., 1208). «Универсальная и главная причина… бунтарского чувства… – это желание равенства, когда люди думают, что они равны другим, которые имеют больше, нежели они сами; или, опять же, это желание неравенства и превосходства, когда, считая себя выше иных, они думают, что имеют ничуть не более, чем стоящие ниже их, а, напротив, столько же или даже меньше. <…> Ныне в олигархиях массы учиняют бунты, исходя из идеи, что к ним относятся несправедливо, потому что, как я уже говорил ранее, они – ровня прочим, но не получают равную долю, а в демократиях восстают знатные особы, потому что и они не ровня прочим, а получают тем не менее всего только равную долю» (англ. изд., 1236–1237).
Все цитаты из сочинения Аристотеля «Политика». См.: Аристотель. Соч.: в 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 1983. С. 376–644; пер. с древ-негреч. С. А. Жебелева (М., 1911), сверенный и в ряде мест уточненный издательством «Мысль». Поскольку для второй и последней из приведенных цитат в вышеуказанном русском переводе не удалось найти надежные эквиваленты, они были переведены с того английского текста, которые приводит в своей монографии С. Липсет (Aristotle. «Politica», translated by Benjamin Jowett, in The Basic Works of Aristotle, edited by Richard McKeon (New York: Random House, 1941).
Введение
С тех пор как термин «социология» был впервые применен к систематическому исследованию общественных отношений, анализ политических процессов и институтов сделался одним из самых важных предметов заинтересованности вышеуказанной науки. Никакой социолог не может представить себе такого исследования общества, которое бы не включало политическую систему в качестве существенной части этого анализа. И многие из политологов, государствоведов и других ученых, работающих в сфере политических наук, спорили, особенно в последние годы, причем иной раз с другими специалистами из их собственной научной дисциплины, доказывая, что невозможно изучать политические процессы иначе, чем как частные случаи более общих социологических и психологических взаимоотношений и зависимостей. Растущее сотрудничество среди тех, кто изучает политическое поведение в рамках тех или иных отраслей политической науки, социологии, психологии и антропологии (причем в каждой из трех последних дисциплин теперь существуют общепризнанные подразделы, имеющие дело с политикой и политической жизнью), равно как и принятие всеми этими специалистами общих концепций и методов являет собой новое свидетельство основополагающего единства всех общественных наук. Изучение человека в обществе невозможно плодотворно разделить на фрагменты и разложить по разным полочкам согласно независимым понятиям и сферам заинтересованности.
Эта книга предназначена для самых разных аудиторий, в частности для людей, проявляющих общий интерес к политике и политической жизни, для академических аналитиков, для ученых с узкой специализацией и, наконец, для практиков. Некоторые читатели будут в первую очередь озабочены причинами и последствиями того или иного политического поведения, другие – теоретическими и методологическими проблемами данной академической дисциплины. Полагаю, что обе эти группы будут удовлетворены совокупностью представленных здесь материалов; при этом некоторые из методологических обсуждений вынесены в приложения к главам (см. главы 2 и 12), чтобы лица, менее заинтересованные подобными вопросами, могли безболезненно пропустить их рассмотрение.
Главная проблема, с которой имеет дело данная книга, – демократия как особенность или характеристика общественных систем. Основные обсуждаемые в ней темы – это условия, необходимые для демократии в обществах и организациях; факторы, которые воздействуют на участие людей в политической жизни, в особенности на их поведение как избирателей; далее источники поддержания ценностей и, наконец, политические движения, придающие силу демократическим институтам или же угрожающие им.
Публикуемые здесь исследования в области социологии политической жизни не были задуманы изначально в качестве некоего сборника эссе, которые – так уж случилось – были написаны одним и тем же человеком. Скорее я пытался выбрать из различных моих статей такие, что наилучшим образом иллюстрировали бы тот вклад, который социолог может внести в понимание демократических политических систем. В процессе этих занятий мне стало ясно, что книга, составленная исключительно из уже существующих статей, создала бы трудности для читателя, потому что она обошла бы вниманием многие проблемы и вопросы, которые из логических соображений непременно следовало бы подвергнуть обсуждению. Я попытался устранить данный дефект, написав целый ряд эссе специально для этого тома и подвергнув другие интенсивной переработке. С помощью таких переделок я старался создать цельную книгу.
Так как данная книга иллюстрирует мои основные интеллектуальные интересы и личные ценности более полно, нежели любые предшествующие мои публикации, то считаю уместным выразить здесь признательность хотя бы некоторым из тех, кому я обязан более всего. В их числе прежде всего трое моих учителей и бывших коллег по Колумбийскому университету: Пауль Лазарсфельд, Роберт Линд и Роберт Мертон. Роберту Линду я признателен, среди многих иных вещей, за поддержку и укрепление моей веры в то, что исследования в области социологии и других общественных наук не могут не быть социально значимыми. Роберт Мертон помог мне и многим другим понять реальную мощь социологических концепций как инструментов анализа и как дефиниций тех захватывающих интеллектуальных границ, до которых простирается социология. От Пауля Лазарсфельда, этого самого блистательного логика в области общественных наук, я научился видеть разницу между анализом и иллюстрацией – разницу столь фундаментальную и важную, что для ее подробного изложения понадобилось бы много книг, которые он, к счастью, написал сам или же побудил к их написанию других.
Мне хотелось бы также упомянуть и прочих моих друзей, которые в разное время сыграли не менее важные роли в стимулировании моих интересов. Возможно, в интеллектуальном смысле я больше, чем любому другому человеку, обязан Хуану Линцу, вместе с которым проработал много лет. Рейнхард Бендикс давал мне мудрые советы по многим разнообразным темам, не самая малозначимая из которых касалась того, каким образом скомпоновать эту книгу. Мой коллега и бывший студент Роберт Олфорд сильно помог мне в пересмотре и доработке эссе, образующих данную книгу. Энни Фридгуд из издательства Doubleday очень способствовала их логичности и улучшению стиля их изложения. В числе других, кому я обязан, Дэниел Белл, Натан Глейзер, Роберт Даль, Алекс Инкельс, Уильям Корнхаузер, Джеймс С. Коулман, Лео Лёвенталь, Дэниел Миллер, Филип Селзник, Мартин Троу, Дэвид Трумэн, Герберт Хаймен и Ричард Хофстедтер.
Три главы: 6, 7 и 8 – заслуживают здесь особого упоминания, потому что они были первоначально написаны как часть совместной работы Пауля Лазарсфельда, Аллена Бартона и Хуана Линца с факультета социологии Колумбийского университета, которые вместе со мной были соавторами главы The Psychology of Voting («Психология голосования») в сборнике Handbook of Social Psychology под редакцией Гарднера Линдзи, том II (Кембридж: Addison-Wesley, 1954). Я, однако, внес в эти материалы крупные изменения, в частности удалил некоторые разделы и добавил другие. Поскольку мои соавторы не были привлечены к этим решениям, у меня нет ощущения, что было бы правильным попросить их разделить ответственность за вышеупомянутые изменения, которые отражают мои личные интересы и потребности данной книги, а вовсе не их собственные нужды. Важно, однако, отметить, что в перечисленных главах основная часть их теоретического обоснования, равно как и сбор данных для них, является результатом указанного выше сотрудничества.
Многие из эмпирических обобщений, о которых здесь сообщается, основаны на анализе опросов общественного мнения, выполненных исследовательскими организациями самых разных стран. Целый ряд таких учреждений сотрудничал со мною в моих интересах, сделав доступными для меня дубликаты тех комплектов перфокарт, которые они получили в ходе своих исследований, а также предоставив мне результаты табулирования неопубликованных данных из своих картотек и архивов[5]. Я хотел бы выразить признательность за такую помощь. Среди лиц и учреждений, которые сотрудничали со мной в указанных вопросах, – профессор Эрик Аллардт из Хельсинкского университета и финский Центр опросов общественного мнения «Социальные исследования (опросы Гэллапа)»; профессор П. Луццатто Фегиц и институт DOXA в Милане, Италия; д-р Ален Жирар и французский Национальный институт демографических исследований; Жан Стотцель и Луи Анжельби из французского Института исследования общественного мнения; Рой Морган из Австралийского центра опросов общественного мнения; д-р Эрих Райгротцки и Научно-исследовательский институт ЮНЕСКО из Кельна, Германия; д-р Стейн Роккан и Институт социальных исследований университета в Осло, Норвегия; проф. Итиэль де Сола Пул из Центра международных исследований при Массачусетском институте технологии и д-р Иэн Стейпел из Нидерландского института исследования общественного мнения.
В этой книге сообщается лишь о малой части доступных материалов. Намного больше информации содержится в работе S. M. Lipset and Juan Linz, The Social Bases of Diversity in Western Democracy (Stanford: Center for Advanced Study in the Behavioral Sciences, 1956, напечатано на ротаторе). Пересмотренная версия этой рукописи будет в значительной степени иметь дело с компаративным политическим поведением.
Более ранние версии значительной части представленных здесь работ появлялись в различных журналах и сборниках статей. Я благодарен их издателям и редакторам за разрешения перепечатать или переработать эти публикации для данной книги. Вот список соответствующих статей:
«Political Sociology», Sociology Today, Robert K. Merton, Leonard Broom, and Leonard Cottrell, eds. (New York: Basic Books, 1959), pp. 81—114;