А я стал внимательнее слушать Марию.
– Хм, по-моему, я неправильно перевел то, что она говорит. Она не видит младенца с двумя головами. Это голова младенца, которая на самом деле монета, с двумя сторонами. Аверс и реверс. Это о чем-нибудь говорит вам?
Кендалл побледнела. Либо Мария просто напугала ее, либо во всем этом дерьме была какая-то доля смысла.
Я продолжал переводить.
– Это означает, что вам предстоит принять решение, касающееся денег, и это решение, возможно, как-то отразится в будущем на ребенке.
Кендалл положила голову на руки. Все это расстроило ее. Мне нужно было как можно быстрее увести ее.
Я повернулся к Марии.
– Vamos a praia. Podemos terminarmais tarde?[12]
Потом я повернулся к Кендалл.
– Пойдемте. Уже темнеет. Я сказал ей, что мы идем на пляж.
Она молчала почти всю дорогу до пляжа. Мне нужно было заставить ее поделиться со мной своими мыслями или хотя бы немного расслабиться.
Игриво дернув ее за хвостик, я спросил:
– С вами все в порядке?
Она вымученно улыбнулась.
– Да. Я в порядке.
– Это дерьмо, которое несла Мария… в нем был какой-то смысл для вас?
К моему удивлению, она кивнула.
– Да, отчасти.
– Хотите поговорить об этом?
– Нет. Не хочу. Я просто хочу немного развлечься, пока мы здесь.
– Звучит неплохо.
Солнце начало садиться за горизонт. Становилось уже поздно для того, чтобы по-настоящему получить удовольствие от пребывания на пляже. Когда мы добрались до берега, люди вокруг нас стали хлопать в ладоши.
– Что происходит?
– Они хлопают не нам, – рассмеялся я. – Это здешняя традиция. Когда солнце садится, все останавливаются и хлопают.
– Как славно.
– Было бы хорошо, если бы люди чаще ценили жизнь так, как делают это здесь, не правда ли?
– Да. – Она улыбнулась. – Согласна.
Она с изумлением оглядывалась по сторонам, и я с огромным удовольствием наблюдал за ней.
И тут мой взгляд упал на знакомое объявление.
«Samba na Aqua».
– Что это?
– На закате солнца здесь дают уроки самбы. Они берут чаевые, но занятия бесплатные. Как-то вечером я проходил мимо, и какая-то пожилая леди затащила меня сюда. Хотите попробовать?
Улыбка осветила лицо Кендалл.
– Очень.
Последние лучи заходящего солнца отражались в ее аквамариновых глазах. Видя ее улыбку, я неожиданно осознал, насколько она красива естественной красотой и как приятно доставлять ей удовольствие. Я не понимал, почему мне так важно было сделать ее счастливой, учитывая, что мы с ней были едва знакомы. Но внутренний голос, казалось, шептал мне: «Обрати внимание. Эта девушка важна для тебя». Я не мог этого объяснить и, уж конечно, не стал бы просить Марию помочь мне разобраться с этим.
Урок самбы пошел не совсем так, как я надеялся. Я думал, что воспользуюсь случаем, чтобы наладить физический контакт с Кендалл, но ей в партнеры назначили старичка-инструктора. И мне не оставалось ничего другого, кроме как танцевать с его партнершей. Возможно, в этом был какой-то смысл, поскольку ни Кендалл, ни я не знали, что нам делать. И я получал удовольствие, наблюдая за тем, как она спотыкается и смеется, глядя на меня.
Быстро. Быстро. Медленно.
Быстро. Быстро. Медленно.
Даже находясь на расстоянии друг от друга, мы словно были одним целым. И меня охватила дрожь при мысли, что этой ночью я снова буду спать рядом с ней. Но тут я мысленно дал себе подзатыльник за то, что возбуждаюсь при мысли о девушке, которую, возможно, больше не увижу… и которую я поклялся не трогать.
Быстро. Быстро. А теперь медленнее, Картер.
У нас с ней будет лишь один день завтра, а вечером мне нужно будет ехать в аэропорт. Я осознал, что даже не знаю, где она живет. Пора было дать ей сыворотку правды. В Бразилии она была более известна под названием кайпиринья[13].
– Что это такое? Очень крепкое… но вкусное.
– Это лайм, сахар и кашаса.
Кендалл хихикнула.
– Повторите еще раз.
– Кашаса, – улыбнулся я.
– Мне очень нравится, когда вы говорите по-португальски.
– Я буду иметь это в виду.
Мы посидели в маленьком баре на пляже, выпив пару коктейлей, а потом перелили еще по коктейлю в пластиковые стаканчики, вышли из бара и уселись на песок.
– Итак, Кендалл Спаркс, вам нравится, когда я говорю по-португальски. А что еще вам нравится? Я должен знать больше о своей спутнице.
– Что вы хотите знать?
– Для начала вы так и не сказали мне, откуда вы. Чем вы зарабатываете себе на жизнь?
– Я живу в Техасе. И происхожу из семьи нефтяных магнатов. Я время от времени работаю в семейном бизнесе, но пока у меня нет четкого представления, какую карьеру я хотела бы выбрать.
– Вам было так сложно рассказать мне об этом?
– Я не всегда рассказываю людям о своей семье. Очень многие настроены предвзято к детям из богатых семей.
– Ваш финансовый статус не определяет того, какая вы есть, так же как и моя работа не определяет, каков есть я.
– А почему вы не рассказали мне при нашем знакомстве, что вы пилот?
Я задумался.
– Не то чтобы я скрывал это на самом деле. Просто до этого руки не дошли. Если бы у нас было больше времени, я бы рассказал вам об этом. Я втайне надеялся, что вы выберете Рио, чтобы я мог удивить вас. Кстати, почему вы это сделали?
– Выбрала Рио?
– Да.
– Мне нужно было принять решение.
– Может быть, отчасти вы решили лететь в Рио, потому что надеялись, что я буду на этом рейсе? Я явно намекал вам на это.
И хотя было темно, я все равно увидел, как она покраснела.
– Что вы хотите услышать? Что вы произвели на меня впечатление и я полетела на другой конец земли, потому что вы дали мне свою куртку?
Да.
– Если честно, то да. Что плохого в том, чтобы быть честной? Люди половину времени тратят на ложь. Почему не быть откровенными друг с другом?
Я внутренне рассмеялся. Она права. Тогда почему бы мне не рассказать ей, что я мастурбировал, положив на лицо ее трусики?
Некоторые вещи лучше держать в секрете.
– Тогда вперед. Задавайте любой вопрос. Я не буду лгать вам, Кендалл.
Она сделала последний глоток из стаканчика.
– Любой?
Посмотрев ей прямо в глаза, я повторил:
– Любой.
Она подняла глаза к небу.
– Со сколькими стюардессами на этом рейсе вы спали?
– Со всеми, кроме одной.
– Со всеми, кроме лесбиянки?
– Да.
– Это отвратительно.
– Почему отвратительно? Я одинокий мужчина, вступающий в интимные отношения с женщинами. Это просто секс между взрослыми людьми, которые ведут схожий образ жизни. Я подхожу к этому ответственно. Всегда пользуюсь защитными средствами. Не обещаю того, чего не могу выполнить. И в большинстве случаев инициатива исходит не от меня.
Я почувствовал, что все это звучит немного цинично, но это было правдой.
– И вам не нужно ничего большего? Более серьезных отношений с кем-нибудь?
– Этого я не говорил. Просто до сих пор все было именно так. – Я взял у нее пустой стаканчик и вложил его в свой. А потом спросил: – А что вы? Никакого бойфренда?
– Нет. Сейчас нет.
– Почему? Я уверен, что вы можете заполучить любого парня, который вам понравится.
Она немного поколебалась, перед тем как сказать:
– У меня переходный период.
– И поэтому вы решили сбежать. Это связано с каким-нибудь мужчиной?
– Нет. Не связано.
– Вы можете рассказать мне все. Я не стану вас осуждать.
– Вы не можете обещать этого, не зная, что я сделала.
– Насколько все плохо? Вы убили кого-то?
– Нет.
– Тогда все в порядке.
Она засмеялась. Она выглядела такой красивой, когда легкий бриз играл ее белокурыми локонами.
– Я едва знаю вас. Я не могу рассказать обо всем, что происходит со мной, после одного дня знакомства.
– Готов поспорить, что вы уложитесь в минуту, чтобы рассказать обо всем, что мне нужно знать о вас, Кендалл.
– Что вы хотите сказать?
– Важные моменты в жизни любого человека можно перечислить менее чем за минуту. Все остальное, что происходит между этими моментами, не имеет значения. – Я протянул ей свой телефон. – Хотите попробовать? Включите таймер. Я расскажу вам все о себе за тридцать секунд.
Она включила таймер.
– Хорошо. Начинайте, – сказала она, нажав на кнопку.
– Картер Клайнз. Известный также как Три «К», сокращенно от Капитан Картер Клайнз. Иногда просто Трип. Почти тридцати лет от роду. Вырос в Мичигане. Школьный острослов. Католическая семья. Родители все еще живут вместе. Две сестры. Одна подружка. Разбил ей сердце, перед тем как уехать учиться в колледж. Университет Мичигана. Играл в футбол. Бросил учебу. Поступил в летную школу. Теперь все время летаю. Иногда чувствую себя одиноким. У меня есть кондоминиум во Флориде. Одна племянница и один племянник. Я откровенный человек. Люблю пиццу и всякую музыку. Чертовски возбужден. Сижу на пляже в Рио.
Это было практически все. Смешно, что жизнь можно уложить в несколько фраз. Конечно, кое о чем я предпочел умолчать. Не то чтобы я не хотел рассказывать ей об этом, но просто это было не то время и не то место, чтобы распространяться о Люси. Так что я решил не касаться этой темы, хотя история с Люси во многом повлияла на то, каким человеком я стал.
– Вау. В точности тридцать секунд.
– Теперь вы знаете почти все, что вам нужно знать.
Она прищурилась.
– Почти?
Проигнорировав ее вопрос, я взял у нее телефон.
– Ваша очередь.
Она сделала глубокий вдох, и я включил таймер.
– Кендалл Спаркс. Даллас, Техас. Двадцать четыре. Единственная дочь богатых родителей, которые промотали бо́льшую часть своего состояния. Выросла на ранчо. В школе лидер группы поддержки. Отец умер. Мать алкоголичка. Не училась в колледже. Время от времени была занята в семейном бизнесе. Со стороны моя жизнь кажется сказочной, но это вовсе не так. Не уверена в своем месте в этой жизни. Боюсь будущего. Сижу на пляже в Рио.
Она отвела глаза в сторону, но я взял ее за подбородок и заставил посмотреть на меня.
– Но последняя деталь очень приятная, разве нет? Это объединяет нас.
Закрыв глаза на мгновение, она сказала:
– Должна признаться… что это так.
– Спасибо, что разделили это время со мной, Дерзкая.
Мы встали и направились в сторону дома Марии Розы.
– Что мы будем делать завтра? – спросила Кендалл.
– В этом вся прелесть каникул, верно? Нам не нужно придерживаться планов.
– Полагаю, вы правы.
По дороге мы остановились у торгового центра. Я заметил магазинчик с бельем. И мне в голову пришла идея. Мне не хотелось оставлять Кендалл одну, но я не хотел, чтобы она увидела, что я затеял.
– Постойте здесь. Я на минуту.
Когда я вернулся с маленьким пластиковым пакетом в руке, она широко улыбнулась.
– Что вы делали?
– Покупал вам подарок. – Протянув ей пакет, я добавил: – Это на завтра.
– Могу я посмотреть?
– Я настаиваю на этом.
Она заглянула в пакет и покачала головой, увидев белый полностью закрытый бюстгальтер. Материал был непрозрачным. Это был самый несексуальный бюстгальтер из всех, которые я видел.
– Он напоминает мне бюстгальтеры, которые могла бы носить моя бабушка.
– Я угадал размер?
– Почти. Я ношу 34 В, а это 36 В. Он подойдет. – Она приложила бюстгальтер к груди. – Через этот материал не будет видно решительно ничего.
– Точно. Если я должен вести себя хорошо, они не должны постоянно салютовать мне. Это слишком соблазнительно.
– Вы знаете, у меня есть бюстгальтер. – Она рассмеялась. – Я просто не ношу его. Но я надену этот, если смущаю вас.
– Я просто пошутил. Но вам следует поразмыслить над этим, если вы собираетесь путешествовать в одиночестве.
При мысли о том, что она продолжит свое путешествие без меня, у меня екнуло сердце. Я решительно не был готов расстаться с ней завтра.
– Спасибо, что вы присматриваете за мной, капитан.
– Всегда к вашим услугам.
Мы были на полпути к дому, когда я сказал:
– Кендалл…
– Да?
– Я хочу взять вас за руку.
Я улыбнулся, и она мгновенно поняла.
– «Я хочу взять тебя за руку». Песня «Битлз». На секунду я решила, что вы говорите серьезно.
Я рассмеялся.
– На самом деле я говорю серьезно. Очень серьезно. Можно? – Я протянул руку.
Она вложила свою руку в мою.
– Да.
Ее пальчики выглядели такими тонкими по сравнению с моими.
И всю оставшуюся дорогу я не выпускал ее руку. По правде сказать, мне хотелось гораздо большего, чем держать ее за руку. Я хотел прижаться всем телом к ее телу.
К сожалению, у «Битлз» не было песни под названием «Я хочу трахнуть тебя». Это намного больше подходило бы к тому, что я чувствовал в этот момент.
Глава 4
Картер
Если я собирался стать гребаным нюхачом трусиков, я мог бы с таким же успехом пуститься во все тяжкие и побороться за звание самого крупного в году куска дерьма. Проснувшись утром, я пошел в ванную пописать. И мне пришлось практически согнуться в три погибели, чтобы хоть немного опустить свой гордо стоящий член и попасть струей в унитаз. Кендалл все еще спала в кровати, и я постепенно терял самоконтроль. Не то чтобы я провел бо́льшую часть жизни, контролируя себя. Но эта девушка вызывала у меня желание сделать это.
Накануне вечером, когда пришла пора ложиться спать, я видел, что она чувствует себя неловко. Я и сам чувствовал себя чертовски неловко, потому что мой член был деревянным, и после того как она переоделась в тончайшую ночную сорочку и шортики, я по меньшей мере в течение часа уговаривал его опуститься. И будучи галантным кавалером, каким бываю редко, я настоял на том, что буду спать на полу. И теперь моя спина просто убивала меня, так что я решил, что не будет большой беды, если я заберусь в постель и посплю несколько часов на мягком матрасе. Было четыре часа утра, и она не узнает об этом до того, как проснется. К тому времени будет уже слишком поздно что-либо предпринимать. Так что я откинул простыню и осторожно скользнул в постель, стараясь не трясти матрас.
Кендалл лежала на боку спиной ко мне, но когда старая деревянная кровать заскрипела, она во сне повернулась ко мне. Я застыл в ожидании, испугавшись, что она откроет глаза. Но спустя минуту она все еще крепко спала, и я воспользовался случаем, чтобы внимательно рассмотреть ее. И только в тот момент я заметил, что верхняя пуговка на ее сорочке расстегнута. И ее левая грудь была обнажена. Эти штучки были у нее чертовски дерзкими. И дело было не только в самой груди. Сосок, оказавшийся очаровательно большим для груди ее размера, которая легко уместилась бы в мою ладонь, был затвердевшим. И указывал на меня. Бросая мне вызов. Искушая меня.
Черррррт!
У меня потекли слюнки. Я хотел пососать этот сосок больше всего на свете. С другими женщинами я никогда не чувствовал такого острого желания.
Только один раз хотя бы лизнуть его.
Она, возможно, даже не проснется.
Я посмотрел на ее глаза. Она крепко спала. Я сомневался, что в ее теперешнем состоянии она заметила бы это. Я мог бы быть очень нежным. Просто провел бы языком по набухшему бутончику. Только попробовал бы ее на вкус.
Только один раз.
Один раз.
Черрррррррт! Я склонил голову над ее грудью. Я был таким засранцем. Я почти уверен, что на мгновение я повредился умом, потому что мог поклясться, что на ее правом плече сидел маленький чертенок. Я буквально слышал его, видел его так же ясно, как день. Конечно же, он не был лысым грозным мужиком с хвостом. Нет, мой дьявол был высокой брюнеткой с зачесанными назад волосами, в форме стюардессы и с симпатичными рожками на голове. Она подмигнула мне и зашептала мне на ухо:
– Сделай это. Сделай это, котик. Она сама этого хочет.
Но моя совесть тут же вмешалась:
– Она доверяет тебе. Не будь подонком. Прекрати это, придурок. Найди себе еще какие-нибудь трусики, подлая свинья.
Кендалл снова пошевелилась во сне, на этот раз подняв руку и закинув ее за голову. И вся ее левая грудь полностью обнажилась. Ее кожа была сливочной, сосок был темно-розового цвета, и это было потрясающим зрелищем.
– Что с тобой случилось, котик? Пососи его. Пососи его прямо сейчас.