Тогда мы начали продавать краденное чеченцу по имени Аслан, мерзкому типу с татуировками на лице, который никогда не улыбался.
Аслан платил паршиво. Мы получали только четвертую часть того, что могли бы получить на «Блокет», но зато он брал все и не задавал лишних вопросов.
На заработанные бабки мы покупали бухло, кеды, травку и иногда пару грамм кокса. Однажды мы поехали на «Стуреплан» и поужинали морепродуктами в ресторане, как олигархи, но чаще мы просто расслаблялись с травкой и хорошим фильмом.
Днем мы тусили у меня, а ночью у Лиама, поскольку его мамаша работала в ночную смену в больнице Худдинге.
Мы никому не мешали.
Магазы застрахованы, так что деньги им возмещали. И мы никогда не воровали у простых людей, только у крупных богатых компаний – таких как «Медиа Маркт» или «Эльгигантен», которые и так обдирают простой народ как липку.
Травку и кокс мы покупали у одного типа по имени Мальте. Мальте тусовался в бильярдной, был высоким, болезненно худым, с трясущимися руками и чертовски малоприятным для дилера.
Думаю, именно Лиам спросил его, нельзя ли платить электроникой. Мальте только потер свои костлявые руки, поржал, демонстрируя золотые зубы, и отрезал, что таким они не занимаются. Но, продолжил он, если нам охота курнуть на халяву, мы можем помочь ему кое с чем.
И мы согласились. Начали работать на Мальте.
Мы быстро поняли, что он был важным винтиком в машине снабжения стокгольмцев наркотой. И был на короткой ноге с боссом, Игорем. Такой короткой, что Лиам называл его мальчиком на побегушках.
Мы так над этим ржали.
Для Мальте мы делали всякую ерунду, ничего противозаконного.
Забирали и отвозили пакеты в разные места, принимали заказы по «Ватсап». Несмотря на то, что вся переписка в этом приложении защищена криптографией, Мальте со своей бандой разработал безумную систему кодовых имен. Если кто-то звонил и заказывал «пиццу», я должен был спросить, какую. «Каприччиоза» означала травку, «Гавайская» – кокс. Пять «Гавайских» означало, что клиенту нужно пять граммов кокаина.
Цена за грамм первоклассного кокса около восьми сотен, так что пицца недешевая. Но зато доставка в течение получаса, так что высокий уровень сервиса гарантирован.
Мы доставляли олдскульный товар: спиды, кокс, травку и все такое. Никаких лекарств и прочего дерьма. И героином мы, разумеется, тоже не торговали. Этот рынок контролируют гамбийцы из Кунгсан.
Порой Мальте рассказывал, как эта работа выглядела раньше. Парни торговали наркотой, как мороженым, прямо на улице. И регулярно оказывались в кутузке.
Я ржал как конь.
Не представляю, как можно было жить без Интернета и мобильных приложений.
Мне новая работа нравилась, но Лиам нервничал и хотел завязать. Под конец он заставил меня пообещать, что мы больше не будем работать на Мальте, и я пообещал, просто чтобы его успокоить.
Через пару месяцев мы купались и в траве, и в бабках. И ежу было понятно, что на обычной работе такого бабла не срубишь.
Лиам купил подержанный БМВ у чувака из Бредэнга и впервые за долгое время был в хорошем настроении. Сам я не отваживался купить что-нибудь дорогое, потому что мама и так достала меня расспросами, откуда у меня новые шмотки, кеды и прочее.
У нее был нюх, как у гончей.
Однажды меня вызвали к боссу Мальте, Игорю – здоровенному качку с бритой башкой.
Игорь был легендой по трем причинам.
Во-первых, он заправлял большей частью торговли наркотиками в Стокгольме. Во-вторых, по словам Лиама, когда три чувака пытались его обдурить, он привязал им лодыжки к запястьям и утопил, как котят.
В-третьих, он писал стихи и даже издал несколько поэтических сборников.
Честно говоря, я был немного польщен, когда Игорь сказал, что слышал, как хорошо я работаю, и спросил, не хочу ли я перейти на более важные задания. Мне будут хорошо платить, и в случае успешной работы меня ждет стремительная карьера в компании.
Да, так он и выразился – «компания». Словно он руководил не бандой, а акционерным обществом.
Он много трындел о том, что клиент важнее всего, что клиента нельзя дурить и что сервис должен быть на высоком уровне.
У меня было ощущение, что он прошел один из этих курсов, организованных Службой занятости, где учат, как открыть свою компанию, считать налоги, компенсацию за сверхурочную работу и прочую херню.
Я сразу принял его предложение. Только по дороге домой меня посетили сомнения.
Но было уже поздно давать задний ход.
Тем же вечером Игорь пригласил меня на пятничное пиво. Не знаю, шутил он или нет, но он так и сказал – after work[1].
Мы пили пиво и играли в бильярд. Все, кроме Игоря, который спиртного в рот не брал, только сидел в углу комнаты и наблюдал за нами.
Лиама там не было.
Позднее он рассказал, что получил то же предложение от Игоря, но отказался. Он сказал, что я совсем без мозгов и что мне надо научиться думать, прежде чем действовать, если я не хочу неприятностей.
К тому же я ему обещал, что мы больше не будем работать на Игоря и его лакеев. Но я снова его подвел, как обычно. Бла-бла-бла.
Это было ровно десять дней назад.
Вскоре после этого Мальте взял меня с собой выбивать долги из клиентов, отказывающихся платить. Тогда я и узнал, что в отношении должников компания была не так уж и клиентоориентирована и что Мальте действительно неприятный тип.
Работа выглядела так: мы стучались в дверь клиенту, и когда он или она открывали, Мальте сообщал, что мы пришли за деньгами, которые те должны. Иногда они платили, мы благодарили, желали приятного вечера и уходили, как учтивые мормоны.
Часто клиенты говорили, что у них нет денег, но они скоро заплатят. При первом визите мы отвечали, что придем через неделю и что «для всех будет лучше, если они заплатят», после чего Мальте трясущимися руками делал пометку в мобильном, в котором у него был список должников.
Но если такое случалось во время второго или третьего визита, то клиент получал взбучку.
Что случалось во время четвертого визита, я не знаю, но полагаю, что за это отвечал уже не Мальте, а какой-нибудь конкретный громила. Может, тот же чувак, что помогал Игорю топить тех несчастных. Если, конечно, это действительно произошло. Лиам любит трепать языком.
В мое задание входило удерживать клиентов, пока Мальте дубасил их, как психованный. Но телкам он предпочитал угрожать ножом. Прижимал острое зубчатое лезвие к тонкой коже прямо под глазом, медленно им поводил так, чтобы пошла кровь, и сообщал, какие уродливые шрамы у них останутся, одновременно лапая грудь.
Только однажды Мальте пощадил клиента – бабу, разумеется, – хотя это был второй визит. Это была молодая девушка с длинными рыжими волосами по имени Сабина. Как только она открыла дверь, было понятно, что они с Мальте знают друг друга и что Мальте хочет ее трахнуть. Они так долго беседовали, что мне стало скучно, и я спросил, можно ли воспользоваться туалетом.
Оказалось, что можно.
Возвращаясь из туалета, я успел увидеть, как Мальте дает телке пачку купюр, хотя это она должна была нам денег.
Просто так.
Девица просияла и пообещала скоро заплатить.
И в этот момент Мальте меня заметил. Схватил за воротник, прижал к стене и прошипел мне на ухо:
– Никому ни слова, понял? Если вякнешь, мне крышка. И тебе тоже.
Я кивнул.
За кого он меня принимает? Думает, я настучу Игорю? Что я его новый лакей?
Но рыжеволосая была единственным исключением.
Остальные получали по морде.
Кто-то кричал. Кто-то плакал.
Верзилы с бицепсами, как у гориллы, и татуировками в виде черепов, скулили как младенцы и просили о пощаде. Одного парня вывернуло на мои новые кеды «Гуччи» после того, как Мальте заехал ему кулаком в живот.
Это было отвратительно.
Одно дело воровать электронику в «Медиа Маркте» или принимать заказы на доставку пиццы-кокса по телефону, но совсем другое дело – избивать людей. Мне это не надо. Я знаю, что нарушал закон, но алло, я же не чудовище.
Уже в первый вечер я понял, что компания Игоря не для меня.
Но как уволиться с такой работы?
В конце концов я набрался мужества и сказал Игорю правду, что мне не нравится лупить должников.
Он серьезно кивнул и улыбнулся. Откинулся на спинку стула, скрипнув кожанкой. Потом сказал, что это работа не для всех и что для такого труса, как я, найдутся и другие задания, раз уж у меня кишка тонка.
При последней фразе он ухмыльнулся, и я против воли покраснел от стыда.
Потом он снова стал серьезным и сказал, что все люди разные, что у каждого свои способности. Чтобы построить сильную организацию, нужно уметь задействовать разные таланты.
Потом нагнулся, достал завернутый в коричневую бумагу сверток размером с упаковку сливочного масла и бросил мне.
– Приходи вечером в понедельник на заброшенный завод и жди меня у закрытой автомастерской в девять. Ни минутой позже. Выключи мобильный, прежде чем выходить, и принеси сверток. Это очень важно, сечешь? Будешь стоять на стреме, пока я говорю с клиентом. Важным клиентом – дистрибьютором.
Он сделал паузу, окинул меня оценивающим взглядом и продолжил:
– В пакете пробники товара. Думаю, мне не нужно объяснять, что произойдет, если этот пакет потеряется?
Я кивнул и вышел из офиса Игоря за бильярдной со странным чувством стыда и облегчения. Но сильнее ощущалось облегчение: мне больше не придется никого дубасить, а что угодно лучше этого.
Но сейчас воскресенье, и облегчение, с которым я покидал прокуренный офис Игоря, сменилось тревогой.
Я взвешиваю пакет в руке, смотрю в окно. Сгустились тучи над бывшей больницей, моросит дождь. Асфальт черный и блестящий, как первый лед на глубоком озере.
Пакет не тяжелый, я бы сказал, что он весит где-то сто грамм. За короткое, но насыщенное событиями время работы в компании я научился прикидывать вес пакетиков.
Это удается мне не хуже счета в уме.
Сто грамм. Наверняка кокс. Восемьсот крон за грамм. Восемьдесят тысяч крон за пакет – по рыночной цене.
В дверь стучат. Я инстинктивно откладываю пакет на стол и иду открывать.
Входит мать.
Вид у нее усталый.
Вьющиеся каштановые волосы с проседью длиной ниже плеч. Джинсовая рубашка, обтягивающая грудь, на шее – золотой крест. Выглаженные штаны песочного цвета так изношены, что нижний край штанин пошел бахромой. В одной руке у нее пакет для мусора.
– Чем ты занимаешься? – спрашивает она, моргая и поправляя прядь волос. – Точнее, ты занят, или просто… Не важно. Не важно, делаешь ты что-то или нет.
Мама всегда болтает слишком много. Сыпет словами так, словно они сразу попадают в рот, минуя мозг. Как птицы, выпорхнувшие из гнезда.
– Ничем, – отвечаю я, надеясь, что она отстанет. У меня нет сил с ней собачиться.
– Ты позвонил Ингемару? Думаю, тебе стоит это сделать. Позвонить ему.
Ингемар – один из старейшин маминой общины. Мужик лет шестидесяти с курчавыми волосами и пухлыми красными губами. Он всегда улыбается, даже когда священник говорит об аде и смертном суде. Ингемар владеет сетью уличных киосков, где всегда требуется персонал. Так, по крайней мере, говорит мама.
Но с какой стати мне жарить сосиски за девяносто крон в час, когда я зашибаю в десять раз больше, работая на Игоря.
– Нет… Не успел.
Мать выпускает пакет из рук, и он шлепается на пол.
– Но Самуэль. Ты же обещал. Чем ты таким важным был занят, что не смог позвонить?
Я не отвечаю. Что я могу ответить? Что весь день играл в компьютерные игры?
Она подходит ближе, скрещивает руки на груди. Вокруг мусорного пакета на полу расползается мокрое пятно.
– Так больше не может продолжаться, Самуэль. Ты должен взяться за ум. Нельзя вот так сидеть дома и…
Видно, что она не может подобрать слов, чтобы выразить свое возмущение. Такое с ней редко бывает. Я вижу, как она обводит взглядом птичью клетку и покачивает головой.
Потом застывает.
– А это что такое?
Она хватает пакет Игоря со стола.
– Дай его мне, – вскакиваю я и тут же понимаю, что выдал себя с головой такой быстрой реакцией.
Мама трясет пакетом, словно по звуку можно определить его содержимое.
– Черт побери. Отдай пакет!
Я тяну руки за коричневым пакетом.
– Не ругайся в моем доме, – шипит мамаша и добавляет: – Что в этом пакете?
Она делает несколько шагов назад. В глазах не тревога и не злость, а одно разочарование.
Как обычно.
Я – главное разочарование ее жизни.
– Ничего, – говорю я.
– Ну раз ничего, то я его заберу. Раз там нет ничего важного, то и не важно, у тебя он или у меня. Так ведь?
Мать вертит пакет в руках, пристально изучает, словно это бомба. Дрожащими руками отрывает скотч и раздирает бумагу. Бумага поддается, и с десяток крошечных прозрачных пакетиков с белым порошком вываливаются и рассыпаются по полу, как осенние листья.
– Что за…?
– Это не то, что ты думаешь… Это…
Но что я могу сказать? Что еще может быть в таких пакетиках, как не наркота?
Мама, открыв рот, качается взад-вперед. В глазах у нее слезы.
– Прочь из моего дома, Самуэль. Прочь!
Голос у нее спокойный, хотя лицо такое, словно она увидела привидение среди бела дня.
– Я…
– Вон! – вопит она и опускается на корточки. Сгребает пакетики с пола, идет к мусорному пакету и закидывает их внутрь к пакету с молоком, панцирям креветок и яблочным огрызкам. Берет пакет и выходит в прихожую.
Я смотрю на мокрое пятно на полу. Слышу, как открывается входная дверь, слышу хорошо знакомый звук захлопывающейся крышки мусоропровода.
Входная дверь закрывается, шаги приближаются.
– Вон! – кричит она из прихожей.
Я собираю вещи, закидываю в рюкзак, надеваю толстовку и выхожу в прихожую.
– Исчезни из моего дома, – шипит мама. – И вот это возьми с собой.
Она стягивает браслет из цветных бусинок, который я сделал ей в первом классе, и швыряет на пол. Потом, всхлипывая, уходит.
Я поднимаю браслет: она носила его, не снимая. Потираю бусинки между пальцами.
Они по-прежнему теплые.
Ключ от подъезда подходит и к подвалу. Тяжелая дверь со скрипом отворяется, и в нос ударяет запах тухлой еды, старых памперсов и прокисшего вина.
Откуда-то снаружи доносится шум удаляющегося грузовика.
Я шарю по стене в поисках выключателя, нащупываю, нажимаю, и в следующую секунду помещение заливает холодный свет.
Но мусора там нет.
Новые, уже пустые мешки аккуратно висят, готовые принять мусор. Они шуршат на сквозняке от открытой двери.
Сердце уходит в пятки. Я бегу в подъезд, распахиваю дверь и выбегаю на улицу только чтобы увидеть, как мусоровоз увозит в дождь кокс на восемьдесят штук.
Это не моя вина.
Я всегда был импульсивен, даже психолог с зубами в какашках так сказала, а уж кому, как не ей, знать.
Я никому не хотел навредить, хоть мамаша и считает, что я нарочно испоганил ей жизнь.
Воровали мы только у богатых компаний, застрахованных по самое не могу, а травку и кокс загоняли только совершеннолетним, которые прекрасно знали, за что платят такие бабки.
Спрос рождает предложение.
Все, что мы делали, это удовлетворяли этот спрос – быстро, эффективно и клиентоориентированно.
А выбивание долгов вместе с Мальте?
Нет, я не горжусь этим. И будь я в состоянии повернуть время вспять, я бы отказался от этой работы. Но прошлое не вернуть. Время идет только вперед. Чертовы часики тикают и тикают.
Девятнадцать тридцать шесть.
Ровно через сутки, час и двадцать минут я должен быть на заводе.
Я хорошо помню, что сказал Игорь.
В пакете пробники товара. Думаю, мне не нужно объяснять, что произойдет, если этот пакет потеряется?
Если я приду без пакета, Игорь озвереет. Но если не приду, лучше даже не думать, что со мной будет. Скорее всего они пришлют за мной одного из тех громил, что занимаются четвертым визитом.