Санкция ЦК ВКП (б) последовала незамедлительно и уже к 19 октября, т.е. уже через неделю, число арестованных достигло 14980 человек. Органами ОГПУ было арестовано 10667 человек или 71,2% общего числа арестованных; предано рассмотрению особого совещания 3497 человек, привлечено к судебной ответственности по ст. 107 Уголовного кодекса РСФСР 6211 человек и т. д.
Через месяц после принятия директив ЦК ВКП (б), ОГПУ и Наркомюста РСФСР (4 ноября 1929 г.) общее количество арестованных по хлебозаготовкам составило 28344, в том числе за «экономические преступления» 15536 человек и за «контрреволюционные преступления» – 12808 человек.
Обстановку в деревне того времени показал в одном из писем своему коллеге-писателю Михаил Александрович Шолохов. «Я втянут в водоворот хлебозаготовок (литературу по боку!), – писал он 18 июня 1929 г. – и вот верчусь, помогаю тем, кого несправедливо обижают, езжу по районам и округам, наблюдаю и шибко «скорблю душой». Когда читаешь в газетах короткие и розовые сообщения о том, что беднота и середнячество нажимают на кулака и тот хлеб везет – невольно приходит на ум не очень лестное сопоставление! Некогда, в годы гражданской войны, белые газеты столь же радостно вещали о «победах» на всех фронтах, о тесном союзе с «освобожденным казачеством»…
А вы бы поглядели, что творится у нас на Северном Кавказе и в соседнем Нижне-Волжском крае. Жмут на кулака, а середняк уже раздавлен. Беднота голодает, имущество, вплоть до самоваров и полостей, продают в Хоперском округе у самого истого середняка, зачастую даже маломощного. Народ звереет, настроение подавленное, на будущий год посевной клин катастрофически уменьшится. И как следствие умело проведенного нажима на кулака является факт (чудовищный факт!) появления на территории соседнего округа оформившихся политических банд… Что же такое, братцы? Дожили до ручки! В 29-м году – и банда…
Мне не хочется приводить примеров. Как проводили хлебозаготовки в Хоперском округе, как хозяйничали там районные власти. Важно то, что им (незаконно обложенным) не давали документов на выезд в край или Москву, запретили почте принимать телеграммы во ВЦИК… Один парень – казак хутора Скуляндного, ушедший в 1919 году добровольцем в Красную Армию, прослуживший в ней 6 лет, красный командир – два года до 1927 года работал председателем сельсовета… У него продали все вплоть до семенного хлеба и курей. Забрали тягло, одежду, самовар, оставили только стены дома. …После этого и давайте говорить о союзе с середняком. Ведь все это проделывалось в отношении середняка.
Я работал в жесткие годы, 1921—1922 годах на продразверстке. Я вел крутую линию, да и время было крутое; шибко я комиссарил, был судим ревтрибуналом за превышение власти, а вот этаких «делов» даже тогда не слышал, чтобы делали. Верно говорит писатель Артем Веселый: «взять бы их на густые решета…». Я тоже подписываюсь: надо на густые решета взять всех, вплоть до Калинина; кто лицемерно, по-фарисейски вопит о союзе с середняком и одновременно душит середняка».
***
Против такой пагубной в отношении крестьянства политики сталинского большинства в ЦК ВКП (б) выступили члены Политбюро Бухарин, Рыков, Томский. Они не признавали сталинский тезис о неизбежности обострения классовой борьбы в условиях строительства социализма, выступали против свертывания НЭПа и замены экономических методов социалистических преобразований административно-командными, включавшими применения насилия по отношению к крестьянству. И, конечно, они решительно выступали против возведения чрезвычайных мер в постоянную политику, в длительный курс по отношению к деревне.
Состоявшийся в апреле 1929 г. пленум ЦК и ЦКК ВКП (б) в резолюции «По внутрипартийным делам» признал взгляды Бухарина и его сторонников как «несовместимые с генеральной линией партии и совпадающие в основном с позицией правого уклона» и применил к ним организационные меры воздействия: Бухарина и Томского освободил от занимаемых ими постов в газете «Правда» и Коминтерне (Бухарина) и ВЦСПС (Томского).
22 апреля 1929 г. Мария Ильинична Ульянова, сестра Ленина, писала, что, не имея возможности из-за болезни присутствовать на пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б) она просит огласить ее письмо: «Вывод из Политбюро трех крупнейших работников партии – Рыкова, Бухарина, Томского или дальнейшая «проработка» и дискредитация их, которая приведет к тому же несколько раньше или позднее, является угрозой этому коллективному руководству. В момент, когда перед партией стоят крупнейшие задачи, разрешение которых сопряжено с большими трудностями, вывод этих товарищей из Политбюро, «проработка» их, которая не дает им возможности работать и ведется вместе с тем при отсутствии принципиальных ошибок и антипартийной работы с их стороны, противоречат тому, что завещал нам Ленин, будет во вред пролетарской революции. С подобным отсечением или дискредитацией троих членов Политбюро в партии неизбежно сократятся возможности для проявления критической мысли: слишком легко всякая самокритика и критика партийных органов и должностных лиц превращается в «уклоны».
…За последнее время получаются все более тревожные письма, свидетельствующие о больших колебаниях в деревне (в связи с чрезвычайными мерами, голодом в потребляющих губерниях, нарушением революционной законности) и известных колебаниях в городе (в связи с обостряющимся продовольственным положением). Я считаю заслугой тт. Рыкова, Томского и Бухарина, что они ставят перед партией эти большие вопросы, а не замалчивают их. Я считаю, что иная точка зрения, точка зрения замалчивающая или затушевывающая трудности и опасности, а также чрезмерные восторги перед достижениями будут проявлением ограниченного самодовольства и комчванства. Поэтому, протестуя против самой постановки вопроса о выводе троих товарищей из Политбюро и против недопустимой и вредной для партии дискредитации их, я прошу довести до сведения пленума, что я голосую против вывода этих троих товарищей или кого-либо из них порознь из Политбюро, против их осуждения и дискредитации. С коммунистическим приветом М. Ульянова. 22.IV.29 г.».
***
13 ноября 1929 г. на другом пленуме ЦК ВКП (б) выступил Сталин. Его речь как бы подводила итог обсуждения «Заявления трех». Он охарактеризовал этот документ как платформу правых «для нового наступления на ЦК», хотя на словах они отступили от тех позиций, на которых стояли на апрельском пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б). Коснувшись некоторых прежних положений Бухарина и его сторонников о врастании кулака в социализм, о военно-феодальной эксплуатации крестьянства, о переживаемых трудностях, Сталин основное внимание сосредоточил на вопросе о чрезвычайных мерах. Он считал, что «правоуклонисты» не понимают «всей теперешней обстановки», и политики наступления на кулака, потому что «они отошли от позиций марксизма в вопросе о классах» и классовой борьбе. Поэтому, считал Сталин, они «изображают чрезвычайные меры, как политику, направленную против всего крестьянства». В связи с этим «правоуклонисты» выступают «принципиально против допустимости чрезвычайных мер в отношении кулака», полагая, что можно обойтись мерами экономического порядка.
Урок девятый: Раскулачивание крестьян. Позиция Петра Мирошина. Статья Сталина. В Крайкоме ВКП (б). На учебу в КомВУЗ
Такова была ситуация, в которой приходилось работать Петру Мирошину. В один из вечеров он допоздна засиделся на работе, читал накопившиеся за последнее время документы. Взял из стопки писем первое, прочел: «Я был выселен из г. Сердобска. В настоящее время нахожусь под стражей. Взят был из кулацкого поселка, где осталась моя семья, состоящая из 4-х человек: жена и трое детей, имеющих возраст от 3 до 9 лет, и на пропитание не имеющих никаких средств. Меня выселили из Сердобска, а документы мои все изорвали…»5
Взял другое: «Прошу райисполком вернуть мне мой дом для вселения моей семьи, так как сейчас моя семья проживает во дворе, хорошо, что пока еще тепло. Прошу не отказать в моей просьбе…». К письму приложена опись имущества, конфискованного у так называемого кулака: «деревянный дом, крытый железом – 300 руб., двор в 3 звена – 15 руб., сундук – 3 руб., мучной ларь – 4 руб., кадушка -1 руб., хомут пахотный – 2 руб., самовар – 5 руб., сарай.
Раскулачиванием руководили особые комиссии, созданные при сельсоветах и райисполкомах. Чтобы уйти от ответственности, должностные лица собирали крестьянские собрания, где принимались уже принятые в кабинетах решения о раскулачивании и выселении.
«Лишен избирательных прав, – читал Петр – как крупный арендатор и эксплуататор 2 человек постоянных, сезонных до 25 человек. Раскулачен. Изъято: дом, лошадь, корова, плуг, борона.
Выписка из протокола заседания Колышлейской районной особой комиссии: «Слушали: Заявление раскулаченного Серегина о восстановлении в избирательных правах. Постановили: Серегин раскулачен правильно. Крупный торговец скотом, мясом, арендатор земли, молотильная машина, сложный с/х инвентарь, машины. Расследованием по линии НКВД подтверждено. В восстановлении прав Серегину отказать».
Список подлежащих выселению согласно постановлению общего собрания села Белокаменка Телегинского района: 1) Ефим Иванович – 39 лет, глава семья; 2) Мария Михайловна – 38 лет, жена; 3) Серафима – 22 года, дочь; 4) Анастасия – 16 лет, дочь; 5) Яков – 20 лет, сын; 6) Клавдия – 12 лет, дочь; 7) Алексей – 6 лет, сын; 8) Анатолий – 9 лет, сын; 9) Александр – 3 года, сын.
Петр взял в руки сводку. Всего выслано по Пензенской губернии: семей – 811, человек – 3642, мужчин – 1057, женщин – 1244, детей – 1341.
Более других пострадали Чаадаевский, Башмаковский и Пензенский районы.
Все кулаки разделялись на четыре категории.
К первой относили участников контрреволюционных восстаний. Эти люди подлежали расстрелу.
Кулаками 2-й категории считались те, кто имел крепкое хозяйство и открыто выступал против коллективизации. Вот, например, что говорил по этому поводу житель села Богословка: «… теперь всему крестьянству наступил конец, а как мы будем жить дальше, это я и никто не знает. Советская власть у нас все отобрала: и скотину, и хлеб, а мы, как бараны, все согласились. Надо было бы прежде обдумать, а потом идти в колхоз. Что хорошего в колхозе?… Как было раньше при барщине, так и в колхозе. Советская власть нас до хорошего не доведет. Ее дело – только с крестьянина давай, последнюю шкуру дерут».
Кулаки 2-й категории подвергались раскулачиванию и выселению в отдаленные регионы страны. Сначала арестовывали и выселяли глав семейств, а потом, сразу после окончания конфискации имущества, и членов их семей. В тех же случаях, когда в составе этих семейств не было трудоспособных, они не выселялись, а оставались на месте до распоряжения районной особой комиссии.
Кулаки 3-й категории также арестовывались, причем они часто содержались под стражей на месте до окончания конфискации имущества. Высылка их в момент раскулачивания в распоряжение районной особой комиссии бывала только в случае активного сопротивления. Эти люди выселялись в кулацкие поселки в пределах своего края или района.
Кулаки 4-й категории не арестовывались. Конфискация имущества производилась в их присутствии. Однако в случае сопротивления они заключались под стражу на месте или направлялись в распоряжение районной особой комиссии.
Оставшиеся на местах до распоряжения районных особых комиссий семьи арестованных кулаков и кулаки 4-й категории с семьями из занимаемых домов выселялись. Жилье для них предоставлялось сельсоветами. Как правило, это были помещения, мало пригодные для проживания.
После конфискации собственности на оставляемое у кулаков минимальное необходимое имущество составлялась отдельная опись, которая прилагалась к препроводительным документам на высланных лиц.
Все конфискованное имущество и ценности разделялись на 4 категории: 1) мертвый и живой сельхозинвентарь, жилые и надворные постройки, посевы, семена и др.; 2) деньги, золото, серебро, облигации, векселя, драгоценные камни и другие ценности; 3) одежда, обувь, предметы домашнего обихода, продовольствие; 4) разное имущество, не подходящее к применению в сельском хозяйстве.
Имущество первой категории передавалось колхозу, второй – райисполкому, третьей – в фонд бедности, четвертой – райисполкому.
С железнодорожных станций Пенза-1, Пенза-3, Белинская, Пачелма, Симанщино, Башмаково, Лунино шли эшелоны с людьми. Отправляли пензенских крестьян в Казахстан, Сибирь, Карелию, Архангельскую область, на Беломоро-Балтийский канал. С ними выселялись жены, старики и дети.
Многое повидал Петр, занимаясь землеустройством колхозов и совхозов. На бюро и пленумах выступал против силовых методов принуждения крестьян вступать в колхозы, душить их непомерными налогами, изымать все до последнего зерно.
В начале марта 1930-го собрался пленум Пачелмского волостного комитета ВКП (б), слушали доклад первого секретаря Янцена о задачах коммунистов по выполнению постановления Политбюро ЦК ВКП (б) от 12 сентября 1929 г. «О ходе работ по сельхозналогу».
Политбюро ЦК ВКП (б) – говорил докладчик – констатировало совершенно неудовлетворительные результаты учетной кампании по сельхозналогу, выразившиеся: в значительном недоучете объектов обложения, в недообложении кулацких хозяйств в индивидуальном порядке, в привлечении к индивидуальному обложению сельскохозяйственным налогом отдельных середняцких хозяйств. Всё это классифицируется как показатель одного из характерных проявлений правого уклона на практике.
Политбюро ЦК ВКП (б) в связи с этим обязало нас с вами, товарищи, все партийные и советские органы немедленно принять самые решительные меры к исправлению создавшегося положения. Для чего срочно проверив результаты учетной кампании по сельскохозяйственному налогу, сконцентрировав внимание партийной и советской общественности на борьбе со злостными укрывателями объектов обложения, полностью применять по отношению к злостным укрывателям штрафную политику.
Сельскохозяйственный налог является в наших руках одним из важнейших инструментов для изменения социально-экономической структуры крестьянства: мы облагаем верхушку по принципу подоходной прогрессии, не давая возрастать… Ослабляя верхушечную часть деревни, мы поддерживаем и поднимаем крестьянские низы.
После нескольких выступивших слово взял Петр.
– Работая в земельном и финансовом отделах, и непосредственно сталкиваясь с крестьянином, – говорил он – я пришел к выводу, что у нас на этом фронте неблагополучно. После XV съезда поход на кулака задел основательно и не только задел, но изменил наш курс на советского середняка в деревне. Нет сомнения, что основная наша задача – коллективизация деревни, но мы еще не можем отбросить главного товаропроизводителя, а это наблюдается и в широких размерах.
Классовая политика, проводимая без тактического подхода к середняцкой массе – не мудрая политика, приводит к реакции как политически, так и экономически. Ты говоришь в докладе, Яков Моисеевич, что это замечено и есть соответствующие решения, исправляющие перегибы весеннего курса. На деле происходит примерно вот что: в вопросе поднятия товарности сельского хозяйства, по-моему, получается шаг вперед, два назад, не систематизированные отношения с середняком – дергают его и не дают спокойно и уверенно развивать хозяйство: самообложение, проводящееся методами продразверстки, дает тот же результат – переход на потребрельсы, а скачки сельхозналога приведут к тому же результату.