Два дня до следующей тренировки Борис находился в состоянии сильного нервного напряжения, не зная, что ему делать, идти на тренировку или не идти. Все его мышцы с непривычки ужасно болели, болело и лицо, побитое на тренировке. Было страшно, так как он понимал, что очередного такого истязания он не вынесет. Но больше всего убивало другое: отчаяние от мысли, что его удел – болезнь, слабость, неспособность постоять за себя в случае необходимости, и т. д. и т. п.
Борису стоило огромного душевного напряжения заставить себя пойти на следующую тренировку. Для укрепления силы духа он даже читал биографии выдающихся исторических личностей. На второй тренировке повторилось все то же самое. Опять он дома страдал, переживал. Одним словом, так продолжалось три раза. Расчет, видимо, был такой: если сломается и уйдет, – туда ему и дорога, если выдержит, – значит, у парня есть характер, есть воля, и тогда с ним имеет смысл серьезно работать. После третьего «побоища» Бориса стали учить боксу. По поручению тренера опытные боксеры показывали ему правильную боксерскую стойку, технику различных ударов и защиты, передвижения по рингу и многое другое из арсенала боксерских приемов.
Удивительно было другое, видимо, высокое нервное напряжение блокировало боль от травмы позвоночника, а регулярные тренировки способствовали укреплению мышечной массы, которая, в свою очередь, со временем, полностью восстановила работоспособность спины, и Борис забыл о том, что такое травматический радикулит. Оказалось, что у Бориса сформировалась неплохая техника боксирования, был поставлен хороший удар, и он стал участвовать в соревнованиях как городских, так и более высокого уровня, и даже становился чемпионом в своей весовой категории.
В печати был опубликован проект Программы КПСС, в соответствии с которой партия провозгласила, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме, который предполагалось построить к 1980 году.17 А осенью вдруг с прилавков магазинов исчезли продукты, за хлебом выстроились огромные очереди, на основные продукты питания были введены талоны. Люди, не скрываясь, рассказывали анекдоты про Хрущева. Это было накануне освобождения его от всех постов в 1964 году.
– Вы слышали новый анекдот? – спрашивал один человек в очереди. – Нет. Расскажите. – Слушайте. На митинге выступает Хрущев. – Одной ногой мы уже стоим в коммунизме, – сказал он.
– Ну и долго мы будем так стоять враскорячку? – спросил старый большевик.
Все в очереди смеются.
– А вот мне вчера рассказали, подхватывает другой: первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев посетил свиноферму. Фотокорреспонденты газеты «Правда» сделали снимки и на утро обсуждают, как же их подписать. Один предлагает: – Свиньи вокруг товарища Хрущева.
– Отклонено! Другой редактор: – Товарищ Хрущев среди свиней. – Ни в коем случае! Это же секретарь ЦК! Думали, думали… На утро вышла газета и подпись под фото: «Третий слева – товарищ Хрущев».
Общий хохот.
К закату своей политической карьеры Хрущев создал свой собственный культ, так старался превзойти славу Сталина. Хрущев обладал неуемной энергией, которую не всегда направлял в нужное русло. К заслугам Хрущева можно отнести переселение людей из послевоенных землянок и бараков в отдельные благоустроенные квартиры, так называемые «хрущевки». Была создана целая отрасль индустриального домостроения с огромным количеством заводов сборного железобетона по всей стране, фабрик по производству мебели для малогабаритных квартир. После Хрущева в таких масштабах ничего подобного на новом современном уровне не удалось сделать ни одному лидеру страны.
К его заслугам можно отнести и освоение целинных и залежных земель, и решение, таким образом, дефицита зерна, и создание Организации Варшавского договора, и отмену платы за обучение, и развитие химической промышленности, и освоение космоса, и реформу средней и высшей школы, и введение двух выходных дней в неделю.
Вместе с тем, ему принадлежат такие, мягко говоря, спорные решения как передача Крыма Украине, создание Совнархозов, разделение обкомов партии на промышленные и сельские, обязательные поставки государству продуктов с личных подворий, денежный и натуральный налог на владельцев скота, назначение себя председателем правительства, ввод войск в Венгрию, Карибский кризис. Но, пожалуй, больше других инициатив Хрущева, выделяется его обещание за двадцать лет, к 1980 году построить в Советском Союзе коммунизм, что было записано в Программе КПСС, принятой на XXII Съезде партии. Все это, в конечном счете, привело к обвинению Хрущева его соратниками в волюнтаризме и отставке со всех постов.
Как черная туча на небо, на семью Бориса надвинулась беда. Арестовали отца. В городской газете был опубликован фельетон, в котором рассказывалось, что несколько стоматологов во главе с главным врачом городской стоматологической поликлиники, которым стал Владимир Петрович, помимо основной работы незаконно изготавливали коронки и зубные протезы, которые не отражались в официальном учете, т.е. – левый товар. Действительно, Владимир Петрович дома по вечерам изготавливал золотые и железные коронки для знакомых из давальческого материала. Но этого оказалось достаточно для трех лет колонии на подземных соляных рудниках в Соль-Илецком районе Оренбургской области.
Освободившись досрочно за примерное поведение, Владимир Петрович поначалу запил, но потом сумел превозмочь это состояние, и даже окончил заочно Московский мединститут. Он стал одним из ведущих стоматологов города, обладая новыми технологиями протезирования. В желающих протезироваться только у него, у Владимира Петровича не было отбоя.
– Это я еще не гинеколог – шутил он – тогда бы все женщины из торговли и общепита были бы рады попасть ко мне. В стране всеобщего дефицита процветал блат, когда купить ничего было нельзя, на прилавках не было, но можно было достать по знакомству. И действительно, Тамара Ивановна по магазинам не ходила, бесполезно. А Владимир Петрович через своих знакомых мог достать и мясо, и колбасу, и билеты в кино на популярный фильм. Но за его услуги и внимательное отношение с ним расплачивались бутылкой. Водка была универсальной валютой. В конце-концов, увлечение спиртным погубило Владимира Петровича. Он умер от цирроза печени, не дожив до пенсии один год. Тамара Ивановна пережила его на тридцать лет.
Урок шестнадцатый: Орско-Халиловский металлургический комбинат. Общага. Окончание учебы. Армия. Курс молодого бойца. Сержантская школа. Спортрота
Этот год заканчивался для Бориса и всех его друзей производственной практикой. Их распределили по разным предприятиям. Бориса направили на Орско-Халиловский металлургический комбинат в город Новотроицк. Его оформили в штат комбината и завели трудовую книжку.
Жил Борис в общежитии комбината, вдвоем в комнате с рабочим парнем, которого звали Сашка, очень общительным. Знаменит он был тем, что являлся участником художественной самодеятельности Дворца металлургов, занимался в танцевальном коллективе (народные танцы и пляски). От него Борис узнал много для себя полезного об отношениях в рабочей среде.
Металлургический комбинат занимал огромную территорию, пешком не обойдешь. На агломерационной фабрике (для краткости её называли аглофабрикой), куда направили Бориса, готовили шихту для выплавки стали, которая представляла собой в пыль перемолотую руду, соединенную с различными присадками (компонентами разных минералов) для получения стали с определенными заданными свойствами. Для автомобильной промышленности и, например, для обшивки кораблей, нужна сталь с разными свойствами.
Аглофабрика состояла из нескольких больших корпусов, соединенных между собой наклонными транспортерами длиной в несколько десятков метров и закрытых со всех сторон листами металла или шифера. В конце технологического процесса всё это смешивалось в виде шихты, спекалось в специальных печах, затем дробилось, и становилось агломератом. В таком виде агломерат поступал в мартеновские печи, где выплавлялась сталь.
На аглофабрике было вредное производство. Работать можно было только в респираторах. Но они плохо защищали, мельчайшая рудная пыль пролезала во все щели. После смены все лицо было черно-коричневого цвета, а в веки глаз она въедалась так, что казалось, будто был сделан макияж. Отмыться можно было только при помощи специального жидкого мыла, которое имелось в раздевалках.
В составе ремонтной бригады Борис занимался тем, что ремонтировал постоянно выходившие из строя транспортеры. Отдельные компоненты для производства агломерата подавались по резиновой транспортерной ленте толщиной 10—15 миллиметров и шириной около метра. Эта пыль просыпалась с ленты на поддерживающие её ролики, выводила из строя подшипники, ролики переставали вращаться, лента останавливалась, все пространство засыпало металлической пылью.
Для замены роликов транспортера несколько человек из бригады ползком лезли к месту аварии (по-другому в этих коробах, где проходил транспортер, было не развернуться) разгребали завалы железной пыли, откапывали неисправные ролики и меняли их на новые. Затем ставили на место транспортерную ленту, и таким же путем ползли обратно. Работа была адски тяжелая. Рабочие задыхались в респираторах, и часто срывали их с себя, чтобы отдышаться. Сколько при этом они глотали пыли, трудно сказать.
Когда Бориса перевели на участок ремонта прокатных станов, он почувствовал разницу. Здесь были спецы высокого класса. Прокатный стан работал в три смены с перерывами на техническое обслуживание и плановые либо внеплановые ремонты. Работать приходилось на горячем оборудовании, оно не успевало остыть. Замене подлежали как крупные детали, такие как валки клети прокатного стана, средние – подающие или приёмные рольганги, редукторы и т.д., и мелкие – различные комплектующие. Труднее всего приходилось работать в приямках, т.е. под прокатным станом, где размещалось на глубине от 3-х до 5-ти метров различное оборудование. Оно было еще горячее, сверху его постоянно поливали холодной водой для охлаждения, образовывался горячий пар, в котором слесари и работали. Но хуже всего было тогда, когда случалась какая-то поломка, и нужно было быстро, в авральном порядке, произвести ремонт, на который бригаде выделялось 20—30 минут.
В общежитии у соседа Бориса по комнате, Сашки, было много друзей и приятелей. По каким-нибудь праздникам или просто в выходной день иногда устраивались застолья. В общежитии жил молодой татарин, который работал поваром в одной из многочисленных столовых на комбинате. Вот к таким-то застольям он приносил с работы мясо или субпродукты. И тогда общага гуляла.
В феврале 1966 года производственная практика закончилась. Оставались последние месяцы учебы, и защита дипломной работы. В декабре учеба окончилась, выпускники отделения «металлургическое машиностроение» получили дипломы техника-механика. Девушки, а также парни, которые не призывались в армию, получили распределение на предприятия, как в Орске, так и в других городах Урала. А Борис и основная часть его сокурсников должны были уже в январе 1967 года отправиться служить в Советскую Армию. После выпускного вечера в техникуме вся группа выпускников отмечала окончание учебы и встречу Нового года. Впереди была новая, неведомая жизнь – у кого-то работа, у кого-то армия. Оказалось, что многие выпускники из трех орских техникумов (машиностроительного, индустриального и нефтяного) попали в одну команду, которую отправили в Уральский военный округ в Свердловскую область, недалеко от города Нижний Тагил. В отличие от некоторых семей, при проводах в армию Бориса никто не плакал, провожали его на вокзале отец и мать. Сказали какие-то напутственные слова, и он вместе с другими вошел в вагон. Настроение у него было хорошее, как будто он ехал в какое-то интересное путешествие.
Поезд с новобранцами прибыл в Свердловскую область. Курс молодого бойца Борис проходил вместе с группой орчан, окончивших техникумы. Стояла холодная зима, январь. Кормили новобранцев плохо, после маминых обедов всем им еды не хватало. Утро начиналось с физзарядки, которая независимо от температуры окружающей среды, всегда проходила на улице, и всегда в одних гимнастерках, без бушлатов. День проходил в занятиях по изучению уставов армейской службы, строевой подготовке, физическим упражнениям, изучению автомата Калашникова. Вечером было около одного-полутора часов так называемого личного времени, когда можно было написать письмо домой, подшить подворотничок (это необходимо было делать ежедневно), привести в порядок форму одежды, в частности, надраить сапоги, и т. п. За грязный или небрежно подшитый подворотничок, плохо почищенные сапоги, можно было получить наряд вне очереди.
Наряд – это кроме воинских обязанностей, таких как караульная служба, всякая хозяйственная работа. В том числе: работа по уборке столовой, где нужно было с хозяйственным мыло драить полы, мыть грязную посуду после трех-четырех сотен солдат и огромные котлы для приготовления пищи, а также убирать туалеты, да не просто убирать, а драить двадцать-тридцать очков до блеска. Были и работы на территории, и разные другие работы. Наряд вне очереди можно было получить и за небрежно сложенную форменную одежду, которую нужно было аккуратно сложить на табурете возле кровати. Или за небрежно повешенные портянки, которые было необходимо аккуратно обмотать каждую вокруг голинища сапога. Или за беспорядок в прикроватной тумбочке.
Как правило, «раздачей» нарядов занимались старшие сержанты – заместители командира взвода (во взводе 30 человек) или сержанты – командиры отделений (в отделении 10 человек). Эти младшие командиры сами были солдатами срочной службы и находились с новобранцами круглосуточно. Командирами взводов были офицеры в звании лейтенанта или старшего лейтенанта. Они, как правило, такими воспитательными мероприятиями не занимались.
Перед отходом ко сну (или «отбоем», по-армейски) была вечерняя поверка, когда перед строем взводов в составе всего полка старший сержант – замкомвзвода выкрикивал по списку фамилию солдата и тот должен был громко кричать «я». По окончании поверки личного состава взвода замкомвзвода докладывал командиру взвода, сколько человек во взводе по списку, сколько в наличии, сколько в наряде, сколько в карауле, сколько в лазарете, и т. п. Командиры взводов докладывали эту информацию командирам рот (в каждой роте три взвода, т.е. 90 – 100 человек). Командиры рот (капитаны или майоры) докладывали эту информацию командиру батальона (в каждом батальоне по три роты, т.е. 300 человек). Командиры батальонов (капитаны или майоры) докладывали информацию командиру полка или его заместителю или дежурному по полку (подполковнику или полковнику). В полку, как правило, три батальона, а со всякими вспомогательными подразделениями примерно 1000 человек. В зависимости от рода войск и вида воинского подразделения эти цифры могли отличаться.
Перед отбоем была вечерняя прогулка, которая устраивалась независимо от погоды, и заключалась в маршировании колоннами повзводно по плацу или по территории военного городка, с пением хором военно-патриотических песен.