В армии возникли влиятельные национальные и профессиональные организации, так что солдаты получали большой политический опыт сразу в организациях разного типа, в горячих дискуссиях по всем главным вопросам, которые стояли перед Россией.
Русская армия буквально на глазах начала деградировать. Ее захлестнули антивоенные настроения, усиленно подпитывавшиеся пропагандой анархистов, большевиков и прочих радикальных элементов. Солдаты Двинского гарнизона, где служил Иван Дейнеко, разгуливали по городу в расхристанном виде – шинели нараспашку, без ремней, многие поснимали с фуражек кокарды – мол, не хотим больше рабского клейма.
Служивые жаждали возвращения домой, поэтому в 5-й армии, как и повсюду, процветало дезертирство. Многие беглецы прихватывали с собой оружие и даже гранаты («рыбку поглушить»). Еще оставшиеся в казармах и на передовой в основном проводили время на митингах, слушая очередного оратора. Ходить на строевую подготовку и учения они более не желали. Приказы командиров обсуждались солдатскими комитетами, которые единственные решали, выполнять их или нет. Офицерам перестали отдавать честь, в гарнизоне было зафиксировано множество случаев нападения на них нижних чинов. Начались братания и торговля с противником в нейтральной полосе.
Издержки упавшей с небес свободы и слишком быстрой демократизации армии были налицо: из когда-то сплоченной и дисциплинированной она стремительно превращалась в анархиствующую толпу. Тем не менее Временное правительство надеялось укрепить пошатнувшийся моральный дух войск и не отказывалось от идеи наступления с двинского плацдарма. В начале июня в город прибыл военный министр Александр Керенский. В штабе 5-й армии «главноуговаривающий» произнес патетическую речь, завершив ее призывом: «Вперед, в наступление!» В войска он, однако, поехать не решился, понимая, что большинство солдат не разделяют его оптимизма.
– Здравствуй, Ваня. Шлют тебе привет твои невестки. Живем мы плохо. Мужья на войне, а отец намедни помер. Схоронили. Так что, мужиков теперь нет, работать в поле некому. Мать лежит, не встает, вся больная. Перебиваемся, чем Бог послал. Когда же конец войне?
– Погодите, думал Иван, закончив читать письмо. За все спросим! И погрозил кому-то наверху кулаком: то ли царю, то ли Богу. Будет и на нашей улице праздник! За слезы матерей и детей ответите!
– Иван Емельянович, осколочное ранение, ампутация – выглянула из палатки сестра милосердия.
– Иду. Бросил окурок, ополоснул в бочке от запекшейся крови руки, и нырнул под полог палатки.
Попытка русского наступления к югу от Двинска 8—10 июля 1917 г. окончилась полной неудачей, если не сказать катастрофой. Артиллеристы, почти не затронутые большевистской агитацией, потрудились на славу, выпустили тысячи снарядов, обратив в руины центр немецкой обороны станцию Турмантас и передовые позиции противника. А вот пехота подвела: заняв первую линию немецких окопов, солдаты наотрез отказались двигаться дальше. Оружия и боеприпасов у них, в отличие от «голодного» 15-го года, было предостаточно, но напрочь отсутствовало стремление довести войну до победного конца. Призывы и мольбы офицеров на них никакого воздействия не возымели. Заминкой незамедлительно воспользовалось германское командование. Последовал сильный контрудар в районе Золотой горки. Результат – деморализация, русские части отброшены на исходные позиции. Число погибших и взятых (а также добровольно сдавшихся) в плен исчислялось многими тысячами.
Во время войны были убиты и скончались от ран примерно 9,5 млн. человек, жертвы гражданского населения – от 7 до 12 млн. человек, около 55 млн. человек было ранено.
Иван Дейнеко вместе с другими солдатами был избран в полковой комитет, принявший решение, в соответствии с которым полк отказывался идти на передовые позиции, начали брататься с австрийцами. Все это привело к тому, что 79-й пехотный Курипский полк был обезоружен силами 7-го Кавалерийского полка 1-й Армии. Членов полкового комитета, в том числе и Ивана Дейнеко, арестовали и посадили в Дублинскую тюрьму, где он просидел три с половиной месяца. После нескольких дознаний их освободили, но на фронт не послали, а разогнали по запасным полкам в прифронтовую полосу, сначала в город Ровно, затем в местечко Берестечко, в 39-й запасный полк. Там Иван принимал участие во время проведения выборов в Учредительное собрание, агитировал за большевистский список.
Во второй половине декабря 1917 года 36-летний многое повидавший и многое понявший Иван Дейнеко демобилизовался в свое село Дмитриевское. Но ни одного дня работать в своем хозяйстве ему не пришлось.
Урок третий: Советская власть. Во главе Ставропольской губернии. Гражданская война на Кавказе. Дейнеко становится Шатовым. В Пензе. В Ессентуках
Наполнение содержанием зародившихся в советах форм государственности и обретение ими легитимности происходило в основном снизу, стихийно. Становление системы Советов было процессом «молекулярным», хотя имели место и локальные решения. Так произошло в Петрограде, где важную роль сыграли кооператоры. Еще до отречения царя, 25 февраля 1917 г. руководители Петроградского союза потребительских обществ провели совещание с членами социал-демократической фракции Государственной думы в помещении кооператоров на Невском проспекте и приняли совместное решение создать Совет рабочих депутатов – по типу Петербургского совета 1905 г. Выборы депутатов должны были организовать кооперативы и заводские кассы взаимопомощи. После этого заседания участники были арестованы и отправлены в тюрьму – всего на несколько дней, до победы Февральской революции.
*Поначалу обретение Советами власти происходило даже вопреки намерениям их руководства (эсеров и меньшевиков). Никаких планов сделать советы альтернативной формой государства у создателей Петроградского совета не было. Их целью было поддержать новое правительство снизу и «добровольно передать власть буржуазии».
*Та сила, которая стала складываться сначала в согласии, а потом и в противовес Временному правительству и которую впоследствии возглавили большевики, была выражением массового стихийного движения. Идейной основой его был не марксизм и не идеология, а народная философия более фундаментального уровня. Сила эта по своему типу не была «партийной». Иными словами, способ ее организации был совсем иным, нежели в западном гражданском обществе.
В 1917 г. количество членов всех политических партий по всей России составляло около 1,2% населения страны. Партийно-представительная демократия, свойственная классовому гражданскому обществу, не была принята населением. Либерально-буржуазное правительство, которое пыталось опереться на такую политическую структуру, «повисло в воздухе». Историки (например, В.О.Ключевский) еще с 1905 г. предупреждали, что попытки сразу перейти от монархии к «партийно-политическому делению общества при народном представительстве» будут обречены на провал, но кадеты этого не поняли. В августе 1917 г. Родзянко говорил: «За истекший период революции государственная власть опиралась исключительно на одни только классовые организации… В этом едва ли не единственная крупная ошибка и слабость правительства и причина всех невзгод, которые постигли нас».
*В отличие от этой буржуазно-либеральной установки, Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов формировались как органы не классово-партийные, а корпоративно-сословные, в которых многопартийность постепенно вообще исчезла. Эсеры и меньшевики, став во главе Петроградского совета, и не предполагали, что под ними поднимается неведомая теориям государственность крестьянской России, для которой монархия стала обузой, а правительство кадетов – недоразумением. Этому движению надо было только дать язык, простую оболочку идеологии. И критическим событием в этом были «Апрельские тезисы» В.И.Ленина.
В них сказано, что Россия после Февраля пошла не по пути Запада – без явных решений политиков и лидеров. А значит, сформулированные исходя из западного опыта «законы» в данный момент в России не действуют. К числу таких «законов» относилась возможность социалистической революции лишь на стадии «перезревшего» капитализма, а также невозможность такой революции в отдельно взятой стране.
*Ленин описывал происходящее в понятиях последовательной смены ступеней общественного развития: «Не парламентская республика – возвращение к ней от советов рабочих депутатов было бы шагом назад – а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху». На деле речь идет о двух разных траекториях, и понятия « впереди» и « сзади» к сравнению парламента и советов неприложимы. Вернувшись в 1917 г. в Россию, Ленин писал: «Советы рабочих, солдатских, крестьянских и пр. депутатов не поняты… еще и в том отношении, что они представляют из себя новую форму, вернее, новый тип государства».
*На уровне государства это был, конечно, новый тип, но на уровне самоуправления это был именно традиционный тип, характерный для аграрной цивилизации – тип военной, ремесленной и крестьянской демократии доиндустриального общества. В России Советы вырастали именно из крестьянских представлений об идеальной власти. Социал-демократы, включая Ленина, долго не понимали сущности русских Советов, относясь к ним или скептически или как к полезным формам рабочего самоуправления. В крайнем случае, их рассматривали как продукт стихийного политического творчества масс, и Ленин отнес их зарождение к временам Парижской коммуны. Тут, видимо, сказывалась оторванность социал-демократов, особенно в эмиграции, от российской реальности.
*Рабочие в массе своей вряд ли знали о теоретических спорах среди социал-демократов и тем более о перипетиях истории Парижской коммуны в 1871 г. Но каждый рабочий знал, что есть волостной сход – собрание деревенских представителей исключительно одного класса (государственные чиновники и другие «чужаки» обычно там не присутствовали), где выборные представители сел обсуждают вопросы, представляющие общий интерес. Причина того, почему общегородская организация представителей, избранных рабочими основных предприятий, была учреждена так легко и как бы сама собой, была напрямую связана с формами, уже известными и общепринятыми.
*Именно в этих Советах увидел Ленин в апреле 1917 г. уже не полезные вспомогательные инструменты, а основание новой государственности. Ему пришлось в этом вопросе пойти на разрыв с западными социал-демократами, представив дело так, будто они исказили учение Маркса: «Мне кажется, что марксистский взгляд на государство в высшей степени искажен был господствовавшим официальным социализмом Западной Европы, что замечательно наглядно подтвердилось опытом советской революции и создания Советов в России».
*Таким образом, в Апрельских тезисах содержался цивилизационный выбор, прикрытый срочной политической задачей. Обращаясь к партии, Ленин в Апрельских тезисах говорит на языке марксизма, но на деле это было преодоление марксизма. Главная его мысль была в том, что путь к социализму в России лежит не через полное развитие и исчерпание возможностей капитализма, а прямо из состояния того времени с опорой не на буржуазную демократию, а на новый тип государства – советы. Сила их, по мнению Ленина, была в том, что они были реально связаны с массами и действовали вне рамок старых норм и условностей («как продукт самобытного народного творчества, как проявление самодеятельности народа»). А ведь в тот момент большевики не только не были влиятельной силой в советах, но почти не были в них представлены.
*Апрельские тезисы всех поразили. Плеханов сразу назвал Апрельские тезисы «бредом». На собрании руководства большевиков Ленин был в полной изоляции. Потом выступил в Таврическом дворце перед всеми социал-демократами, членами Совета. Богданов прервал его, крикнув: «Ведь это бред, это бред сумасшедшего!». Примерно так же выступил большевик Гольденберг и редактор «Известий» Стеклов (Нахамкес). Отпор был такой, что Ленин покинул зал, даже не использовав свое право на ответ.
*Тезисы были опубликованы 7 апреля. На другой день они обсуждались на заседании Петроградского комитета большевиков и были отклонены: против них было 13 голосов, за 2, воздержался 1. Но уже через 10 дней Апрельская партконференция его поддержала. Большевики «с мест» лучше поняли смысл, чем верхушка партии.
*Потом в советах стала расти роль большевиков (работали «будущие декреты»). История прекрасно показывает этот процесс: власть совершенно бескровно и почти незаметно «перетекла» в руки Петроградского совета, который передал ее II Съезду Советов. Тот сразу принял Декреты о мире и о земле – главные предусмотренные Лениным источники легитимности нового порядка в момент его возникновения.
Весть об октябрьских событиях в Петрограде, а затем в Москве и других городах быстро дошла до села Дмитриевского. Во многих селах Медвеженского уезда еще до того, как Ставропольский губернский народный съезд провозгласил Советскую власть на Ставрополье, крестьяне установили ее по собственному почину в ноябре – декабре 1917 года.
10 декабря 1917 года Дмитриевский революционный комитет созвал общесельский сход, на котором первым выступил беспартийный демобилизованный солдат Иван Емельянович Дейнеко. Он рассказал жителям села о II Съезде Советов в Петрограде, о ленинских декретах, об организации советского правительства во главе с В. И. Лениным.
Был избран Исполнительный комитет Совета товарищей, в который вошли: Дейнеко И. Е., Кондратенко Г., Гринь Д., Дрепа И. Т., Бежко Е., Нежанский Е., Помеляйко С., Ляпах Г. Д., Баруля Д. К.
Декрет об установлении советской власти в Ставропольской губернии был принят на совместном заседании делегатов 4-го губернского крестьянского съезда и народного собрания в ночь с 31 декабря на 1 января 1918 года. Здесь же на объединенном заседании был избран Ставропольский губернский совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, как высший законодательный орган губернии, который, в свою очередь, избрал исполком. Исполнительный комитет должен был функционировать между сессиями общих собраний и состоял из 30 человек. Для непосредственного управления губернией исполком выделил из своего состава совет комиссаров из девяти человек. На отдельных членов совета комиссаров возлагались функции заведования отдельными отраслями губернского управления.
Деятельность губисполкома и совета комиссаров главным образом заключалась в организации советской власти на территории губернии. Для установления советской власти в уездах Ставропольской губернии посылались эмиссары. Эмиссар должен был созвать уездный съезд из представителей волостей. Делегаты на уездный съезд выбирались общим собранием села открытым голосованием. На уездном съезде избирался уездный совет и его численный состав определялся съездом. Совет избирал из своей среды исполнительный орган и комиссара, которые должны были проводить мероприятия по организации советской власти.
В инструкции «Организация уездной власти» не назывались конкретные сроки созыва уездного совета. Согласно инструкции «Организация волостной власти» уездный съезд должен был назначать эмиссара для организации советской власти в селах. Эмиссар должен был созывать общее собрание, на котором избирался сельский совет. Все кандидаты баллотировались открытым голосованием. Избранный совет должен был также из своей среды избрать исполнительный комитет (численный состав которого определял сам) и комиссара.