…Вечер был так себе. Он тянулся как патока и был таким же приторным – с классической музыкой струнного квартета, шампанским в высоких бокалах, молоденькими официантками в белых кокетливых передничках и бессовестно коротких юбках. Мягкая подсветка стен, живые цветы в плетеных корзинах, кожаная мебель теплого фисташкового цвета – все это создавало ощущение нереально богатой жизни, где, казалось, не было никаких забот о завтрашнем дне. На диванах расположились группы офисных сотрудников в костюмах, что-то увлеченно обсуждающих, лица их были внимательно-деловыми, но Ксана отлично знала, что их увлеченность наигранная – для фотосъемки. На самом деле все они мечтали вволю выпить и хорошо закусить за счет организаторов торжества и терпеливо ожидали этого момента, словно затаившиеся в засаде голодные звери.
От группы к группе переходил новый управляющий – импозантный мужчина лет пятидесяти. Был он навеселе, шумел, мужчинам энергично пожимал руки, демонстративно прикладывался к запястьям дам. Его сопровождала молоденькая блондинка в вечернем платье с растерянным лицом, на нее никто не обращал внимания. Ксана проводила их взглядом, искренне пожалев блондинку, которой выпивший шеф, видимо, уже порядком поднадоел.
Общество было довольно пестрым: банковские работники в строгой униформе, представители прессы, приглашенные бизнесмены с женами. Весь этот бомонд Ксана наблюдала вот уже который год подряд на всех презентациях, юбилеях и городских праздниках. Высший свет Симферополя особой элегантностью не отличался, лучшие его представители одевались дорого и безвкусно.
Правда, одна пара все же сумела обратить на себя внимание искушенной Александры. Полный низенький мужчина восточной национальности выделялся огромным перстнем с бриллиантом, огненно сверкавшим под современными светильниками. Девица была выше его на голову, болезненно худая, вся в золоте – одних только цепочек Ксана насчитала одиннадцать. Разные по форме и весу, они висели на руках, ногах и шее. Кожа у девицы казалась серо-коричневой, неестественного мертвенного оттенка. «Наверное, в Египте отдыхала», – подумала Ксана, не в силах оторвать от нее взгляд. Странными казались ее глаза – пустые, безжизненные, как будто слепые, и сама она выглядела неживой. Ее спутник громко смеялся, активно жестикулировал, беседуя с банковскими служащими, и везде водил ее за собой, словно куклу. Даже если бы Александра подошла и стала рассматривать ее в упор, девица, скорее всего, не обратила бы внимания. Она равнодушно глядела в стену поверх голов, словно перед ее внутренним взором до сих пор плыли желтые пирамиды вместе с потрепанным песчаными бурями сфинксом. Кажется, анорексичная красавица была под действием чего-то более сильного, чем шампанское, и эта догадка Ксану неприятно поразила.
Пресс-конференцию задержали на полчаса: ожидали гостей из местной Рады и французского представителя, который никак не мог добраться из Ялты, словно летел из самой Ниццы. Когда выяснилось, что француз не приедет, мероприятие запустили в бешеном темпе, нагоняя упущенное время, – всем давно хотелось к богато сервированным столам с коньяком, фруктами, жареными перепелами и замысловатыми канапе.
Наконец началась неофициальная часть. Гости с шумом окружили длинный фуршетный стол, сгрудившись в основном возле руководства банка. Ксана взяла бокал с шампанским, подошла к коллегам поздороваться. Знакомых на этом вечере оказалось много, но больше всего она обрадовалась давним приятелям. Вот Павлик Андреев из газеты «Время Плюс», вот Зиночка Струцкая из пресс-службы Совета министров. С Зиночкой Ксана с удовольствием поболтала о ее детях и муже, с бородатым Павликом – о возможном свидании под коньячок. Впрочем, о коньячке они договаривались на каждой рабочей встрече вот уже пять лет подряд. Это превратилось в своеобразный ритуал, сопровождавший их дружбу, но до коньячка дело так и не дошло. Отдав дань вежливости друзьям, Ксана с облегчением направилась в свободный от гостей конец стола, к зимнему саду с пальмами в кадках – подальше от банковских работников и представительных гостей. Там можно было наконец побыть в покое, спрятавшись за широкие листья темно-зеленой монстеры. И помолчать – слишком она устала за этот день, сил на разговоры больше не осталось.
Когда, предоставленная сама себе, она с наслаждением доедала третий бутерброд с вяленой белой рыбой и бездумно разглядывала цветущие орхидеи, ее кто-то легко тронул за обнаженный локоть. Это было так неожиданно, что Ксана испугалась и закашлялась, пластиковая фуршетная тарелочка в ее руках опасно накренилась, несколько маринованных грибочков с оливками просыпались на пол.
– О, извините, пожалуйста!
Приятный мужской голос за спиной испугал еще больше, она густо, до слез, покраснела. Перед лицом оказался галантно поданный бокал с шампанским, Александра залпом выпила половину. Помогло, кашель утих. Она с опаской повернулась к нарушителю своего гастрономического благополучия. Он был высок, коренаст, широк в плечах. Черные как уголь глаза, опушенные густыми короткими ресницами, темные волосы, смуглая кожа, узкий разрез век и чуть широковатые скулы подсказали ей, что у него были восточные предки. Монголы, башкиры? Да кто их, русских (а он был явно не местный), разберет? Но эти восточные черты придавали его лицу какое-то особое романтическое очарование, заставив ее сердце забиться сильнее. Фу, глупость какая! Но это было действительно необычное лицо, с этим нельзя было не согласиться. Таких лиц – умных, спокойных и немного ироничных – Ксана еще не встречала. Незнакомец ее удивил гораздо сильнее, чем приземистый восточный человек с бриллиантом на пальце и девицей в золоте.
Привыкшая подмечать детали, Ксана сразу обратила внимание на классические темно-серые брюки и белый хлопчатобумажный свитер простой вязки. Это выглядело намного дороже, чем банкетные костюмы гостей. Отсутствие украшений на пальцах и едва различимый запах мужских духов – именно духов, а не одеколона, – приятно изумили. О, да у него есть вкус! Какая редкость! Когда-то очень давно, на презентации новой косметической коллекции, заведующая брендового магазина «Натали» долго объясняла ей различие между духами и туалетной водой, предлагала тестеры, с гордостью рассказывала об эксклюзивных коллекциях. Тогда на эту беседу Александра убила почти два часа, от запахов закружилась голова. Зато теперь она по аромату могла различить уровень стоимости парфюма. Его парфюм стоил очень дорого. Все эти сумбурные мысли пронеслись у нее в голове буквально за секунду. Одновременно она пыталась понять, что хочет от нее этот симпатичный незнакомец. Интервью? Предъявит претензии к изданию? С кем-то перепутал? Ну уж точно не пригласит на свидание – слишком хорош!
Ксана внутренне подобралась и приготовилась к худшему.
– Чем обязана?
– Я Родион Беловерцев, один из директоров российской корпорации «Строй ИнвестМаркет». Здравствуйте.
– Вы извините, я несколько расслабилась. Моя работа закончена. Вот, решила перекусить, – она виновато покосилась на стол и с сожалением вздохнула.
– Какая досада! А я к вам как раз по поводу статьи! – произнес он с напускным огорчением, но в его глазах Ксана заметила лукавые огоньки.
Впрочем, ей, скорее всего, это привиделось, как привиделся ее собственный мимолетный интерес к нему. Этот мужчина был большой, уютный, обаятельный и совершенно непохожий на одинаково провинциальных фуршетных гостей. «Да, – с внезапной тоской подумала Ксана, – столичный шарм виден невооруженным глазом. Куда уж нашим местным миллионщикам!»
– Хорошо, я вас слушаю, – Ксана решительно поставила тарелочку и достала из сумочки диктофон.
– Александра Сергеевна, вас рекомендовали как профессионала. Мои партнеры в Москве хотят сделать хорошую рекламу в вашем издании, но лететь в столицу общаться с журналистами мне недосуг. Хотелось бы подготовить и согласовать текст на месте.
Ксана удивилась: «Надо же, называет по отчеству! Вежливый!»
Его смеющиеся глаза обладали невыразимой магической притягательностью – ей захотелось смотреть в них не отрываясь. Но вместо этого, словно предостерегающий восклицательный знак, в памяти нарисовался унылый образ бывшего супруга. Ну зачем она вышла за него замуж? И что с ним делать теперь? Как разрубить ее собственный гордиев узел проблем, разгрести авгиевы конюшни нищеты и выкинуть из жизни накопившийся мусор? Тогда можно было бы и такому красавцу улыбнуться – вдруг обратит внимание? А сейчас…
Прогнав грустные мысли, Ксана все же дежурно улыбнулась и приняла «рабочую стойку».
– Что конкретно вас интересует?
Неожиданно он рассмеялся так искренне, что Александра смешалась и подвернула ногу, уставшую от высокого каблука. В чем дело? Она сморозила какую-то глупость? Поди разбери этих московских! Он придержал ее под локоть широкой горячей ладонью, от этого прикосновения ее кожа покрылась мурашками. Да что это с ней сегодня?
– Не так серьезно! Только не сейчас!
Эта уставшая журналистка искренне забавляла Родиона Беловерцева. Из всех женщин – манерных, важных, деловых, глупых, с которыми он уже до хрипоты в голосе наговорился на банковском приеме, Александра Романова единственная была очень милой и непосредственной. Он заметил ее еще во время пресс-конференции, внимательно следил за выражением ее лица, а потом, хоть это было и не совсем корректно, наблюдал издали, как она сосредоточенно жевала свои бутерброды, повернувшись к залу спиной. Эта женская спина его почему-то сильно смутила. Обтянутая гольфом, с тонкой полоской лифчика, без единого грамма нависающего жира, ровная, точеная, она плавно переходила в очень тонкую талию и плотные широкие бедра. Ему вдруг совсем некстати подумалось, что женщина с такими формами могла бы, наверное, легко родить здорового ребенка. В отличие от его худосочной жены Виолетты. И тут же выкинул эту мысль из головы как абсолютно лишнюю, случайно залетевшую в голову от скуки. Когда он все-таки решился к ней подойти, она так трогательно смешалась и по-девически покраснела, что настроение Родиона Михайловича моментально улучшилось.
– Давайте сделаем так, – весело продолжил он, не обращая внимания на ее смущение, – я буду ждать вас завтра в своем офисе в одиннадцать часов утра, – и, словно фокусник, явил перед ней черную с золотым тиснением визитку. – Вот адрес. Только прошу вас, не задерживайтесь. Я пунктуален, деловых опозданий не люблю. Даже несмотря на ваше очарование… – и, внезапно взяв ее за кисть, поднес руку к губам и поцеловал кончики пальцев.
Это было аристократично и неуловимо интимно. Ксана застыла. Но он не стал наслаждаться ее изумлением, слегка поклонился и быстро ушел, оставив после себя волнующий мужской запах. «Что это было? Откуда он взялся?» – она растерянно посмотрела на стол и машинально взяла бутерброд с красной икрой. Сердце трепыхалось, словно напуганная птица, пальцы с бутербродом слегка дрожали. Стоп, успокойся! Это просто нервы, усталость, конец года! В конце концов, Беловерцев обычный и вполне ожидаемый, судя по уровню банкета, клиент, у каждого из них свои причуды. И не таких видали… Но как хорош! Она горько вздохнула, принялась за бутерброд и не почувствовала вкуса, лихорадочно пытаясь осмыслить случившееся. Впрочем, ничего и не случилось. На самом деле не случилось! Показалось…
Родион, умевший произвести самое выгодное впечатление на кого угодно, шел к машине в приподнятом настроении, чего не было с ним очень давно. Приветливо щелкнула сигнализация, открывая замки новенькой «ауди». Садясь за руль, он подумал: «Да, интересная… Удивительно естественная… Диковатая, правда, манерам не обучена… Но огонек чувствуется… Надо будет обратить на нее внимание при встрече. Может, зимне-курортный роман выйдет, а то совсем тут мхом зарос».
Машина бесшумно вырулила со стоянки на центральный проспект, смешалась с транспортом. На Симферополь опустилась долгая зимняя ночь – последняя спокойная ночь и для нее, и для него.
– Привет, Лекса.
Георгий Романов произнес эти слова равнодушно, словно перед ним по кухне передвигалась механическая кукла. Он с недовольным лицом сел за стол и раскрыл газету «Аргументы и факты». На соседний табурет тут же взгромоздился тощий рыжий кот Рэмбо с исцарапанной мордой и подставил хозяину ушастую голову, которую тот начал теребить пальцами свободной руки. Ксана раздвинула занавески, закрывавшие широкое окно с тремя толстянками на подоконнике. Раннее утро, еще барахтавшееся в сумерках, стыдливо заглянуло в ярко освещенную кухню и застеснялось своей бесцветности. В помещении сделалось тоскливо, захотелось снова задвинуть темные занавески, но она не стала этого делать. Лучше не будет.
Каждое утро Александра Романова неизменно просыпалась на рассвете, чтобы приготовить Георгию завтрак. Зачем она продолжала это делать с таким завидным упорством после развода, ей было непонятно – будто действовал в ней какой-то чудовищный низменный рефлекс, выросший раковой опухолью из чувства собственного несовершенства. Ей даже в голову не приходило вволю поспать, пока он собирался. Будто она все еще надеялась, что именно этим утром выйдет к ней совсем другой мужчина – тот, в кого она когда-то безумно влюбилась студенткой, тот, с кем она и сейчас с наслаждением провела бы долгую жаркую ночь где-нибудь на побережье, если бы он захотел. Но бывший муж ее не хотел. Жена с нескончаемыми семейными проблемами ему давно надоела, и никакой благодарности за ранние завтраки он не проявлял, воспринимая их как обслуживание в гостинице «все включено», которое заранее оплатил самим фактом женитьбы.
Ксану невыносимо раздражала глупая кличка «Лекса». Ее бывший муж считал это собачье имя чуть ли не верхом остроумия – он его произвел от названия автомобиля «лексус». Еще больше ее раздражал кот, которого надо было постоянно спихивать с табурета. Ксана до боли в зубах ненавидела, когда Георгий скармливал ему из своей тарелки кусочки еды, хотя хорошими манерами владел в совершенстве. Он явно делал это ей назло. Кот утробно урчал, чавкал, жадно пожирал пищу, а потом по-хозяйски ставил лапы на стол, требуя еще. Обычно Ксана не выдерживала, хватала зверюгу за загривок и выкидывала на улицу. Кот отряхивался и, задрав хвост, гордо уходил прочь. Жорика, как за глаза называла его теща, Ксанино раздражение внешне никак не задевало, он даже делался довольным, слегка улыбаясь кончиками узких губ.
Бесполезные для Ксаны отношения тянулись из года в год, с переменными проблесками временного спокойствия между очередной его влюбленностью и мрачным состоянием поиска новой пассии, когда ему приходилось выходить из зоны комфорта героя-любовника, временно оставаясь в одиночестве. В глубине души Ксана надеялась, что встретит он, в конце концов, свою единственную даму сердца и навсегда исчезнет из ее старенького дома, оставив бывшую жену собирать осколки разбитого им сердца. Но жизнь проходила, никаких значимых перемен не происходило ни у него, ни у нее. Во всяком случае, иногда он становился милым и даже помогал по хозяйству.