– На! – я протянула ему свой айфон. – Набери номер или выйди в сеть.
– И чего? Не работает?
Все уткнулись в свои аппараты. Но на экранах девайсов вообще не было никакой информации по наличию сети.
– Не понял? – почесал затылок Уилл, – Где провайдеры? Где сотовые компании? Странно. В отеле нет сети. Странно.
– Ничего странного. Это не настоящий отель.
– Не «настоящий»? – Лиз подошла ко мне вплотную. – Ты о чём? Как это не настоящий?
– Успокойтесь! Успокойтесь! Вспомните, как мы сюда попали?
– Случайно.
– Ты нас затащила!
– Что ты хочешь сказать?
– Мы сюда попали по жёлобу.
– И что?
– Как вы не поймёте. Мы очутились в ирреальном мире. Это не наша реальность, в которой мы живём.
– Девочка, ты слишком возбуждена, – Стэн принял грациозную позу мачо, самца-производителя, осеменителя кур. – Не знаю, что на тебя так подействовало: гангстеры или вид миллиона. Почти миллиона.
– Что же вы такие тупые?
– Но-но, без хамства.
– Мы взошли на крыльцо первого этажа. А потом где оказались?
Стэн всё ещё усмехался, но его подруга и Уилл призадумались.
– Да! Ты права, – глубокомысленно вздохнула Элайза, – что-то здесь не так. Мы улетели на много этажей вниз. Куда-то на уровень метро. Можно предположить, что вход был с улицы, расположенной на высоте, тогда как сам отель начинался бы у подножия этой горы. Но в этом месте вроде бы нет таких перепадов высот. И что ты думаешь по этому поводу? – обратилась она ко мне.
– Я думаю, что нам сначала надо понять, как отсюда выбраться. А уже затем делить деньги и разбиваться на пары.
– Как отсюда выбраться? – геймер обвёл всех немного напряжённым взглядом.
– Я знаю только один путь. Это жёлоб, по которому мы сюда попали.
Я и на самом деле знала только этот путь.
– Нет, нет, нет, – уверенно запротестовала Элайза, – даже если мы снова окажемся в этой прачечной, мы по жёлобу не выберемся.
Она помолчала и добавила:
– Я точно не смогу это сделать. Он скользкий, гладкий и наклонный.
– Я и не предлагаю выбираться тем же путём.
– А что ты предлагаешь? – Стэн по-прежнему относился ко мне с изрядной долей предубеждения.
– Смотрите. Вот договор. В нём написано, что для окончания аттракциона мы должны пройти десять этапов. Мы прошли только один. На баке было написано: «Этап №1». Мы заработали почти миллион. Стало быть, осталось ещё девять этапов. И мы можем получить обещанные 10 млн баксов или погибнуть. Все это понимают?
Стэн не заставил ждать своего ответа:
– Не знаю. Я в это не особо верю. Это плохая идея.
Но его речь тут же прервалась ударом локтя его подруги:
– Стэн, ты начинаешь всех раздражать. Она правильно говорит. Если ты не воспримешь всю эту новую реальность серьёзно – мы все сдохнем. Не только ты – мы все! Начинай действовать, а не ныть и рассуждать. Именно такого я тебя полюбила. Не разочаровывай меня, малыш!
– Я что…
– Заткнись и слушай! Что ты предлагаешь, Ева Мария?
– Я считаю, что нам необходимо двинуться по этому пространству параллельной реальности в поисках остальных этапов.
Стэн вновь хмыкнул, но тут же заткнулся, поймав на себе суровый взгляд возлюбленной. Я продолжила:
– Аттракцион называется «Голливудские клише». Значит, как минимум, эта реальность связана с Голливудом.
– Логично, – кивнула головой Элайза. – Продолжай.
– Второе ключевое слово – «клише». Это намёк на то, что эта реальность связана с обычными голливудскими штампами, которые так раздражают внимательного зрителя. В договоре сказано: мы должны понять суть этой реальности. Только тогда сможем выйти отсюда победителями – живыми и богатыми. Нам надо ориентироваться на то, что штампует Голливуд. В каждом событии необходимо находить аналогии, которые чаще всего повторяет «фабрика грёз».
– Единственное, чего я не понимаю – вновь вставила ремарку Гудвин, – кому это нужно? Это что? Получается, что они просто так раздают мешки денег, развлекаясь наблюдением за нами: выживем мы или сдохнем. Что это за аттракцион такой?
– Да, да! Ты права! Но вот, что я думаю об этом. Есть такой часто повторяющийся сюжет в фильмах: героев заставляют спасаться под угрозой смерти, устроив на них охоту, либо предлагают добраться до конечной точки первыми, где их ждёт куча баксов. И в том, и в другом случае, это пари, где богатенькие, пресытившиеся жизнью уродцы делают ставки на того или иного героя.
– Но нам, насколько я понимаю, предлагается вместе выбираться, а не конкурировать между собой, – резонно возразил очкарик.
– Что ж, можно предположить, что ставки только две: выберемся мы или умрём.
– Получается, за нами следят? – переспросил Стэн.
– Вполне вероятно. Поэтому здесь нет сети. Они не хотят, чтобы мы имели возможность связаться с внешним миром. Но не слежка должна нас волновать, раз уж мы ввязались в эти игры.
– Из-за тебя ввязались. Я не хотел ид…
Лиз не выдержала и со всей силы долбанула качка своим немаленьким кулачком:
– Ещё раз начнёшь подвывать – я тебя больше не знаю.
Стэн беззвучно скорчился пополам, но согласно закивал головой.
– Раз уж мы попали сюда, мы обязаны забыть о распрях и стать одной командой, – продолжила я разъяснять свою позицию. – Каждый должен выкладываться по максимуму сам и помогать во всём остальным. Только вместе мы способны добраться до финала игры.
– И получить мешок с баблом, – не удержался качок, чтобы не высказать своё мнение и тут же оправдался: – Лиз, я же по делу сказал. Чего ты?
– Странно всё это. Параллельная реальность. Да ещё – голливудская, – подруга Стэна глубокомысленно покрутила головой. – Ни за что бы не поверила, если бы мне кто-нибудь рассказал. Это может быть только сном. Но он не может сниться всем нам одновременно. И это факт.
Уилл поправил пальцем очки на переносице и привлёк к себе внимание, прочистив горло:
– Гм-гм. Я слышал, что есть такая философия. Она связана с материализацией наших мыслей и поступков. Если больного убедить, что ему дают самое лучшее лекарство, которое его непременно вылечит, то он может выздороветь. Это материализация наших мыслей, нашего сознания, нашего бытия. Есть и обратная история, произошедшая в Средние века. У одного короля служил искусный лекарь. Но он был очень ревнивым к чужой славе и считал, что талантливей его никого нет и быть не может. Поэтому никогда не брал себе учеников, собираясь унести все свои знания в могилу. В этом же городе жил бедный мальчик. Его мать сильно болела. Вылечить её мог только королевский лекарь. Но он был не по карману бедняку. Тогда мальчик устроился помощником к доктору, прикинувшись глухонемым и немного глупым. Несколько лет он внимательно следил и запоминал всё, что делал его хозяин. И в один прекрасный момент помог своей матери избавиться от её неизлечимой болезни. Но неожиданно заболела принцесса. Клещ проник через ухо в голову. От этого девушка впала в кому и медленно угасала. Королевский врач подумал, что у неё страшное неизлечимое заболевание и предрёк дочери монарха скорую смерть. Мальчик, ставший к тому времени юношей, не выдержал и сказал королю, что он сможет излечить прекрасную принцессу. И излечил, вытащив клеща. Но старый врач потребовал, чтобы король казнил дерзкого ученика, который посмел его обмануть. Парень признался, объяснив свой обман желанием спасти мать. Король был добр и предложил ограничиться соревнованием. Кто докажет, что он лучше, тот и будет диктовать условия. Но старый доктор сказал королю, что только смерть может быть условием такого соревнования. Кто найдёт противоядие к зелью, изготовленному соперником, тот и останется в живых. Сначала доктор дал яд юноше. Но тот быстро нашёл противоядие и не умер. После этого молодой врач подал стакан королевскому доктору. Тот долго ходил по замку, пытаясь определить формулу яда. Но так и умер побеждённым. Ты убил лучшего на земле доктора, зачем ты это сделал? Так закричал ужаснувшийся король. Я его не убивал. Я дал ему родниковой воды. И юноша допил жидкость из стакана… Как видите, самовнушение может привести и к летальному исходу. Всё это называется семантикой. Мы слушаем музыку, которая нам не нравится. Она нас просто бесит. Но она раздаётся из всех электрических приборов. Даже из тостера и фена. Мы не хотим, но слушаем её. И, прослушав тысячу раз, неожиданно начинаем напевать мелодию этой песни. Это опять реальность, которую мы не воспринимаем, но она есть. Мысль, слово, ощущения – всё это основа реальности. Мы видим предметы. Они реальны? Да, мы можем их пощупать. Но уверены мы, что это реальность? Машина едет по улице. Мы уже не можем её пощупать. Она реальна? Да, безусловно. Но вот мы идём по пустыне и видим такой же автомобиль. Он реален? Или это уже мираж? Никто не может категорично утверждать, что он живёт в сугубо реальном мире. В принципе, не важно в каком мире ты живёшь – важно какой мир живёт внутри тебя. Но, тем не менее, Голливуд стал частью нашей реальности. Он, несомненно, влияет на всех нас. Как влияет? Никто не может сказать с уверенностью: вот так и никак иначе. Слово, повторённое тысячу раз, материализуется. А зрелище? Голливуд с его средствами выражения в тысячу раз мощнее простого слова. Это я вновь говорю про принципы, а не про конкретику. Как на нас влияет это зрелище? Моя соседка тайно от родителей увлекалась просмотром ужастиков и сошла с ума. Сбрендила. Таких примеров тысячи! Это часть реальности. Не буду рвать на своей груди рубаху, доказывая что-либо. Но вполне можно предположить, что сотни раз показанный один и тот же эпизод фильма вполне может материализоваться в какую-нибудь параллельную реальность. Ведь этот эпизод просмотрели миллионы, десятки миллионов – сотни миллионов людей. Они его видели практически одновременно и воспринимали его практически одновременно. А если этот эпизод кочует из фильма в фильм, порождая штампы, то зрителей становится уже миллиарды. Может сознание миллиардов материализовать такую реальность, в которую мы попали?
– Конечно, может, – я перебила длинный монолог дистрофика, которого зауважала ещё больше. – Мы сейчас как раз и находимся в такой реальности. Правильно! Соглашусь! Поэтому аттракцион и называется «Голливудские клише». Это мы должны понимать в первую очередь. И поступать исходя из этого самого клише. То есть, если мы знаем все голливудские штампы, а мы их знаем, мы просто обязаны пройти оставшиеся девять этапов.
Элайза вздохнула, саркастически улыбнувшись уголками губ:
– Собственно, ничего другого нам и не остаётся.
Стэн махнул сжатым кулаком и негромко пробормотал:
– И всё-таки, я считаю, что нам не мешало бы определиться, где мы находимся, хотя бы выглянув в окно. Мы сейчас на пятнадцатом этаже. Обзор должен быть хорошим. Жаль, что здесь нет окна. Выходит, нам надо найти помещение с окном.
В чём-то он был прав. Выглянуть в окно вовсе не помешало бы.
– Хорошо. Давайте поищем такое окно. Но нам надо как-то замаскироваться. Что если мы наденем халаты горничных?
Здесь стоял шкаф, в котором на плечиках висело множество тёмно-синих халатов. На полках лежали фартуки и головные уборы.
Я и Элиз быстро подобрали свои размеры и переоделись. Наряды оказались странными. Было ощущение, что их делали для стриптизёрш по вызову. Халатики едва прикрывали причинные места, фартуки тоже оказались коротенькими. Туфли имели высоченный каблук. Да уж, весь день прибираться в номерах на таких каблучищах весьма затруднительно. Вдобавок в шкафу обнаружилось множество упаковок нижнего белья. В частности, чулки с поясами. Маленькие кружевные чепчики лишь подчёркивали двусмысленность нарядов. Лиз сказала мне:
– Если мы не наденем чулки, нас сразу разоблачат. Давай не будем выделяться среди прислуги.
В таком виде мы нарисовались перед парнями. Стэн аж взвыл:
– Вау! Секси! Неужели здесь все горничные в таких нарядах? Теперь я тоже не хочу покидать эту реальность.
Элайза осклабилась грозной улыбкой женщины-вамп и дала ему понюхать свой кулак:
– Договоришься у меня!
– Моя шоколадная секс-бомбочка. Тебя я не променяю даже на тысячу таких служанок. Но признаюсь, что даже Ева Мария в таком наряде выглядит ой-ой-ой как соблазнительно.
– А нам что делать? – задался вопросом геймер. – Нам как замаскироваться?
Мужской одежды для горничных, естественно, не оказалось. Недолго думая, мы нарядили парней по своему подобию. Даже сделали им макияж. Слава богу, что у того, и у другого растительность на лице отсутствовала. Стэн тоже стал выглядеть весьма аппетитно. Вот только Уиллу одежду по размеру найти не удалось. Не было там детских нарядов. К решению этой проблемы пришлось подойти творчески. На худом теле очкарика мы с помощью скотча закрепили все наши деньги. Затем надели на него бюстгальтер самого большого размера. В него тоже запихали баксы. Чтобы выровнять угловатость денежных пачек пришлось засунуть в чашечки ещё и чулки с чепчиками. Когда он покружился перед нами, все просто обалдели. Девица с тонкими ногами и огромным бюстом. Секс-бомбища, да и только. Понятия не имею, ходят ли по коридорам этого отеля целые отряды горничных? Но мы пошли. Загрузили постельное бельё на тележку и покатили её перед собой. Мне представился кадр из фильма, где мы под гламурную музыку движемся в замедленном темпе: походка от бедра, грудь колышется, голова гордо поднята. Куда мы направились? Не знаю. Никто из нас не знал конечной точки этого дефилирования. Но и без дела сидеть в комнате кастелянши глупо. Когда мы поравнялись с лифтом, двери его неожиданно раскрылись. Из кабинки вывалились преследовавшие нас бандиты. Увидев группку соблазнительных девиц, они на миг остолбенели, затем мысленно раздели нас и изнасиловали, расплывшись при этом в непристойно сальных улыбках. Молодой боец с бритой головой и в майке, подчёркивающей его бицепсы, шлёпнул Элайзу по заднице.
– Детка, ты сегодня свободна? – осклабился он, показав всем свои белые, как снег зубы.
Но его перебил главарь:
– Чего встали? Надо найти товар и баксы. Куда эти твари подевались?
Я видела, что Стэн уже готов был двинуть белозубого афроамериканца по морде и встала между ними, чтобы предотвратить эксцессы. Главарь осмотрел нас с головы до ног, затем отодвинул меня своей ручищей и обратился к нашему культуристу:
– Милашка, ты не видела здесь двух парней и двух девчонок с кейсами в руках?
Стэн глупо заулыбался и повертел отрицательно головой.
– Ты что, немая?
Парень продул горло и ответил неестественно тонким голоском:
– Да. Я немая. А если ты будешь приставать, то станешь слепым. Я выцарапаю твои вонючие глазки.
Главарь заржал и, качая головой, двинулся по коридору. Свита потянулась за ним. Мы уже хотели нырнуть в кабинку лифта, но в это время отворилась дверь ближайшего номера и из неё выплыла старушенция. Одета она была нарядно, даже величественно. Вечернее платье, значительно открывающее её мощи, явно стоило бешеных денег. Там, где должно быть декольте, рекламирующее прелести, проступал набор костей, прикрытый огромным колье из бриллиантов. Она надменно взглянула на нас и, вздёрнув подбородок, произнесла:
– Вы мне и нужны. Поменяйте срочно постель. А то Фердинанд Тринадцатый туда напрудил.
Из её сумочки выглянула мордашка йоркширского терьера, украшенная величественным бантом и золотой цепью с кулоном из сапфира. Меня всегда умиляют комнатные собачонки:
– Ой, ты лапусик какой! А коротко как вы его зовёте?
– Девушка, что за фамильярность? Где вас только набирают? Что вы себе позволяете? Это его сокращённое имя. А полное – Фердинанд Тринадцатый Великолепный. Он у меня тринадцатый по счёту. За дело девочки! А ты, красотка, – обратилась она к Уиллу, – проводи меня до лифта.
И она уступила нам проход в свой номер.
Всего через пару минут весь наш квартет уже упорно пялился в окно её номера. Но ничего значимого для нас там не оказалось. За стеклом была панорама ночного города с несоразмерно огромной луной, зависшей над небоскрёбами.
– Это что, Чикаго? – вопрошающе воскликнул Булк.
– Нет, мне кажется, что это Нью-Йорк, – возразила его подруга.
– Какой Нью-Йорк? Это Лос-Анджелес! – оспорил их мнение Уилл.
Пришлось тоже высказаться:
– Это заставка-перебивка. Её часто вставляют не только в мыльных операх, но также в боевиках и ромкомах.
– С чего ты это взяла, подруга? – бросила мне перчатку Лиз.
– А где ты видела такую луну?
– Я и не такую видела. В Сан-Хосе она бывает даже больше.
– А я не в Сан-Хосе живу? Что ты врёшь?
– Ты чего, стерва, нарываешься?
Но нас разнял здоровяк.
– Девочки, девочки! Не хватало вам здесь ещё подраться!
Уилл его поддержал:
– Какая разница, что это за город? Главное, вид из окна не даёт нам никакой реальной информации. По-прежнему непонятно: где мы и как отсюда выбраться.
Гудвин так же быстро, как вспыхнула, так и остыла, и стала осматриваться:
– Шикарный номер у этой бабульки. Может, это второй этап и здесь для нас припасён ещё один миллиончик?
Глава 6
Стэн Булк
Я и пампушечка начали поиски следующего миллиона. Кузен в образе красотки тоже стал осматривать комнаты номера. А эта дура принялась менять бельё на огромной кровати. Как-будто ей за это платят! Мозги у неё совсем набекрень скособочены от Голливуда. Поэтому я не удивился, когда наши поиски прервал её истеричный крик:
– А! Смотрите!
Я думал, что она нашла в постели миллион. Но киноманка указывала на окно. За ним, как прежде, светила луна. Ну, может, она немного выросла. И чего тут такого?
– Чего орёшь? Змея укусила? – это моя бейба снова наехала на дурнушку.
– Там за окном прошёл динозавр. Это Годзилла!
Мы подбежали к окну, но ничего такого не увидели.
– Тебе лечиться надо. Уже галлюники оседлали, – поставила точный диагноз Элиз.