– Теперь детектив, – снова подал реплику Юра.
Нина будто не услышала, она продолжала:
– Поднялся переполох. Ситуация осложнялась тем, что, кроме Ферье и Осина, рукопись никто не видел. Когда они заявили о пропаже, им не поверили. Общее мнение было таким: двое рехнувшихся фанатиков пытаются «родить» сенсацию, чтобы заинтересовать спонсоров своими трудами. Яму в подвале доказательством не сочли. Тогда Осин и Ферье сами провели расследование, тем более что круг людей, знающих о том, что они обнаружили в доме Нострадамуса нечто важное, был очень узок. Почти сразу выяснилось, что следом за ящиком и рукописью «испарился» один из рабочих, некто Поль Дарон, бельгиец по национальности. Вывод напрашивался: он и украл листы с катренами. Зачем? Чтобы продать на «черном» антикварном рынке. Но, может быть, Дарон имел и конкретный «заказ» от кого-то, кому изыскания в Салоне не давали покоя.
– Скопировать катрены наши герои тем не менее успели, – сказал Юра.
– Они их сфотографировали. Конечно, имея лишь фотоснимки, ни один эксперт не поручится, что перед ним оригинальные тексты, а не фальшивка, и Осин в своей книге честно говорит об этом. Вместе с тем, по его мнению, это не может служить препятствием к их опубликованию и толкованию.
– А что Ферье?
– Профессор погиб в автомобильной катастрофе через два дня после пропажи рукописи.
– Шпионские страсти? Триллер?
– Нет, всему виной накачавшийся наркотиками подросток на угнанной машине. А книгу свою Осин посвятил погибшему коллеге.
– Да-а. История… – Юра встал, потянулся. – Ну что, пошли? Время позднее.
Нина тоже встала.
– Пойдем. А на дорогу получи домашнее задание. – Она открыла папку с рукописью Осина. – Пожалуй, это подойдет.
Грозный Марс вновь воссияет,
Тысячи тысяч возрадуются в этих лучах.
Маленький старец станет последней надеждой
И совершит невозможное.
Следом за ним пойдут в поднебесье.
Пламя и лед одолеют. Пропасти тоже.
Ярость и зло сердце наполнят первого в мире –
В мире не первый он!
– Запомнил?
Юра надел куртку.
– Не дословно, но в общем и целом… Я подумаю. В дороге.
– И в магазине тоже, – добавила Нина. – Сходи за хлебом.
Глава 4
Домашнее задание
Юру осенило в булочной.
– Разгадал! – крикнул он, переступив порог квартиры.
Нина появилась в дверях кухни. Ее больше интересовало другое:
– Купил?
Юра протянул пакет с хлебом.
– Как велено.
Поведать о выполнении «домашнего задания» ему удалось только за ужином. До того Нина пресекала все его попытки, ссылаясь на занятость. Можно подумать, приготовить спагетти – такая проблема, что даже мужа выслушать некогда! Лишь за чаем, густо намазывая оладьи сгущенкой, он сказал и даже был услышан:
– Альпийской поход Суворова.
– Да, да, правильно, – рассеянно произнесла Нина.
Юра ожидал дифирамбов, и вдруг такое невнимание, такое оскорбительное безразличие.
– Меня другое занимает, – призналась Нина, не заметившая, как насупился супруг. – Почему он не звонит?
– Кто?
– Вячеслав Осин. Обычно авторы изводят звонками, а этот молчит.
– Телефон в рукописи указан? Позвони сама.
Сказав это, Юра смешался. Он пока не задумывался, имеет ли смысл выпускать книгу Осина, будет ли от того какой-нибудь толк и хотя бы маленький навар. А получилось, что уже дал добро на переговоры с самоуверенным толкователем Нострадамуса. О, женщины! Как искусно вы поворачиваете дело так, что вроде бы ты сам пришел к решению, которое вы полагаете единственно верным.
– Ты изменил свой взгляд на «Горизонты грядущего»? – требуя ответа, который подразумевался, Нина лишала мужа путей отступления.
Юра сказал невозмутимо, храня достоинство:
– Пожалуй, надо присмотреться. Как серьезное исследование, «Горизонты» скорее всего ничего из себя не представляют, однако, как чтение развлекательное, возможно, небезынтересны. Ты позвони завтра.
– Можно и сейчас. – Нина поднялась, вышла из кухни, а когда вернулась, в руках у нее была сумка, с которой она ходила на работу. В ней для всего хватало места: и для дамских штучек, и для разнокалиберных бумаг, и для сыра с колбасой. Нина порылась в ее недрах и вытащила несколько сложенных вдвое страниц. Разгладила бумаги на столе.
– Взяла пару глав. Хотела прочитать перед сном.
– Тебя это действительно задело?
– Сама не пойму, что меня к ней так тянет. Словно магнитом.
Она сняла трубку телефонного аппарата, висящего над кухонным столом, и, сверяясь с номером, написанным на обороте страницы, стала вращать диск:
– Здравствуйте, будьте любезны Вячеслава Петровича. Давно? Простите, а с кем я говорю? Очень приятно… Вас не затруднит передать ему, что звонили из издательства «Перекресток»? Спасибо. До свидания.
Трубка легла на рычаги.
– Его уже три дня нет дома. Ушел и не вернулся.
– С кем ты разговаривала?
– С соседкой. Это коммунальная квартира. У Осина нет ни жены, ни детей, об этом мне успели сообщить. Меня это беспокоит.
Юра беззаботно улыбнулся:
– Что он один, как перст? Или то, что его нет дома? Успокойся. Мало ли куда может исчезнуть на несколько дней свободный от семейных обязательств холостяк. Дело-то житейское.
Нина не вняла его словам:
– Нет, Юра, тут что-то другое. Я чувствую.
– Так, на сцене хваленая женская интуиция. Оставь, пожалуйста, и не хмурься. В твоих словах нет и следа логики, одни смутные ощущения. Поистине, вас, женщин, как Россию, умом не понять. Всякий раз убеждаюсь. Ну что за существа?! Сегодня вам белое – белое, а завтра белое – черное. И заводитесь попусту, как ты сейчас. Кстати, забыл рассказать, представляешь, Рая учубучила, вызвалась убирать в наших кабинетах бесплатно. Утром сегодня, когда ты у налоговиков была, заходит и умильно так говорит: «Чтой-то пыльно у вас, Юрий Максимович. Дайте хоть на столах приберусь». Я ей: «Вы же знаете, мы не можем позволить себе оплачивать ваши услуги». Она: «Сговоримся. Книжку какую подарите – и ладно. Аль бумаги ненужные, я их в приемный пункт снесу, вот и копейка». Я ответить не успел, а она давай со столов мести, что нужно и не нужно. Насилу остановил. Расторопная, понимаешь!
По мере того, как он рассказывал, Нина хмурилась все больше. Глубокая складка залегла над переносицей, что означало высшую степень сосредоточенности.
– Папки с рукописями она тоже трогала?
– Разумеется. Она же как бульдозер, дай волю – все сметет.
– Раньше она такой инициативы не проявляла.
– Так я о том и толкую. Вас, женщин, не поймешь.
– А ты не допускаешь, что все это не случайно?
Юра даже чашку отставил.
– Что ты имеешь в виду?
– Я не верю в благотворительность! Что касается Раи, не верю совершенно.
Юра поджал губы. Уборщица и уборщица. Все здание выметает, где они комнаты арендуют, правда, не слишком усердно и не очень чисто. Скандальная, коренастая, неопрятная, всегда в одном и том же халате. По совести говоря, и впрямь чудно, что она вдруг стала такой услужливой. Добрых дел и намерений за ней прежде не замечалось.
– Ты думаешь, она хотела что-то унести под сурдинку? Но зачем это делать при мне? Вечером все комнаты в ее распоряжении.
– А двери? Дом старинный, двери дубовые, замки тоже не чета нынешним. А ключ для уборщицы мы теперь у вахтера не оставляем. Возможен и другой вариант: экспроприацию требовалось провести немедленно.
– К чему такая срочность?
– Не знаю. Не уверена…
Нина задумчиво переворачивала страницы. Неожиданно глаза ее будто вцепились в строчки. Она тихо вздохнула и стала читать:
Беды и кровь война породит.
Танцы она не убьет,
Странные танцы в горниле войны.
Любят их многие, используют все,
Сети обмана сплетают другие.
Смерть настигает у каменной кладки,
Пули летят, убивают, терзая.
Правду искать будут долго потомки
И не найдут. Останутся только
Странные танцы в горниле войны.
– Впечатляет, – сказал Юра. – А главное – точно соответствует историческим реалиям. Это…
Он не успел закончить. Ему помешал телефон, он звонил резко и тревожно.
Глава 5
Добрая душа
Юра перегнулся через стол, чуть не опрокинув сахарницу, положил руку на телефонную трубку и сказал, завершая предложение:
– …жизнь и судьба Мата Хари, шпионки и танцовщицы.
Нина кивнула, подтверждая правильность ответа, и показала глазами на телефон, который исторгал сердитые трели.
Юра снял трубку.
– Да? Я… Что?!! Да…
Когда трубка заняла изначальное положение, он обратил к жене растерянное лицо.
– Кто-то взломал наш офис.
Не совсем грамотная речь мужа заставила Нину машинально внести коррективы:
– Двери.
Юра встал.
– Какая разница! Надо ехать…
Частника-левака они поймали тут же, стоило Юре поднять руку. Потертый «москвич» позапрошлого поколения приткнулся к бордюрному камню, и усатый дядька добродушно осведомился:
– Куда надоть?
Юра назвал адрес.
– Садитесь.
– Сколько?
– А сколько не жалко. Мне по дороге. Да и вообще…
Что имелось в виду под этим «вообще», дядька пояснять не стал. А Юра не стал допытываться. Зря.
Забрались на заднее сиденье. Жалобно скрипнули рессоры. «Москвич» фыркнул, закряхтел коробкой передач и покатил по дороге.
Юра и Нина молчали. С момента, когда бесстрастный мужской голос сообщил владельцу издательства «Перекресток» об учиненном в его чертогах погроме, они перебросились разве что десятком-другим слов. Сказав Нине о взломе, Юра не стал посвящать ее в детали. Сама увидит… А Нина и не спрашивала: «Сама увижу». А еще говорят, мимоходом подумал Юра, что любопытство – неотъемлемая черта женщин. А может, Нина – исключение? Довести мысль до логического конца он не сумел, потому что водитель сказал:
– Чтой-то на вас лица нет. Случилось что? Пособить не надо?
Юра открыл было рот, но супруга его опередила:
– Не беспокойтесь. Все в порядке.
Юра искоса взглянул на жену, а дядька, скользнув взглядом по зеркалу заднего вида, проговорил, казалось, недовольно:
– Дело ваше. Я со всей душой…
Его рука в перчатке опустилась на рычаг передач, мотор взревел, и «москвич» лихо обошел белоснежную «Нексию», пытавшуюся «подрезать» старый драндулет.
– Накупили «нюшек» и думают, им все можно, – буркнул водитель. – Нет, что ни говорите, глупый пошел народ. О себе не заботится, вперед не заглядывает. Вот мне мать письмишко прислала. Пишет, свезло ее соседке Катерине, а чем кончилось? Поехала та в город морковку продать. Деревенские дороги у нас рытвины да ухабы, и водитель под градусом, короче, растрясло старушенцию. Как добрались до базара, Катерина на скамеечку присела, чтобы дрожь в коленках унять. Наклонилась чобот поправить, а под скамейкой портфельчик тоненький. Подняла, конечно, она вообще такая, баба Катя, не пропустит, что плохо лежит. Замочек открыла и давай шерстить. Бумаги с цифрами в урну выбросила, а деньги, толстую пачку, аптечной резинкой перетянутую, за пазуху сунула. Тут бы ей ноги в руки и обратно в деревню, так ведь нет, жадность подвела, отправилась на толкучку и продала портфельчик за пятьдесят рублей, даром что маленький, зато аккуратный и кожа настоящая. Но и тут не успокоилась: морковку надо продать! Через часок к ней и подвалили ребятки с цепями, толстыми, что у твоего бугая, и золотыми, к тому же. Взяли за шкирку… В общем, не жить бабе Кате на этом свете, да на ее счастье бумаги так в урне и лежали. О деньгах и говорить нечего, отдала без звука. Только резинка лопнула, она ее потом моей мамане показывала и все крестилась, все Бога поминала, Спасителя. А причем тут Господь? Чего на него кивать? Коли видишь, что в стремное дело влетел, так уйди, замри, будто и нет тебя. Хорошо, что бугаи с цепями… этими, ну, как их… либералами оказались, а ну как вытрясли бы из бабульки душу? Для них это, что плюнуть.
– Против ветра плевать не надо, – заметила Нина. – Да и по ветру неприлично.
– Что? – водитель дернул головой, но ограничился тем, что вновь взглянул в зеркало.
– Ничего, это я о своем, о девичьем.
– А-а… Так я и говорю, если почудится худое, лучше помалкивать и нос беречь, не совать, куда попало.
– Здесь, пожалуйста, направо, – сказал Юра. – Вон к той арке.
«Москвич» вильнул к указанном месту и остановился. Юра порылся в портмоне и протянул двадцать рублей.
– Хватит?
– А то! – откликнулся дядька, одной рукой принимая купюры, а другой приглаживая пышные усы. – Пивка попью. Бывайте здоровы.
– Будем! – пообещала Нина. – И вам всего доброго.
Они не сразу направились к подъезду, а, не сговариваясь, подождали, пока машина отъедет и скроется за углом.
– Ты все понял? – Нина задумчиво покусывала нижнюю губу.
– Дело ясное, что дело темное, – нахмурился Юра. – Нас предупреждают. Правда, ума не приложу, во что мы вляпались, но явно во что-то сильно пахучее. Иначе не стал бы нас караулить этот фальшивый «частник». Видела, как он «Нексию» обошел? Да у него под капотом, как минимум, фордовский движок спрятан! Ну что, пойдем?
Он хотел взять жену под руку, но промахнулся, потому что Нина неожиданно нагнулась и подняла с асфальта чуть смятый листок. Прищурившись, пробежала глазами, развернув бумагу так, чтобы на нее падал свет уличного фонаря.
– Что это? – спросил Юра.
– Все то же, – спокойно ответила Нина. – Вячеслав Осин. «Горизонты грядущего». Катрены седьмой центурии Нострадамуса. – И стала читать:
Право отняв у пришельцев,
Камни отняв у хозяев,
Горстка владельцев земли,
Что на Юге далеком,
Вызовет гнев и развяжет войну.
Много крови прольется,
Прежде чем мир воссияет, как солнце,
Которое светит, как камни,
Ставшие горем этой земли.
– Тут все ясно, – отмахнулся Юра. – Другое интересно: получается, они за рукописью приходили, так, что ли?
Глава 6
Без лишних слов
– Что тебе ясно?
Юра удивленно посмотрел на жену:
– Что? Да это же об англо-бурской войне. Камни – алмазы. Юг – Африка. Плюс отказ президента Крюгера предоставить избирательные права английским переселенцам.
Нина отвела глаза и призналась честно:
– Я не сообразила.
– Это все мелочи! – сказал Юра и повторил вопрос: – Выходит, они за рукописью приходили, погромщики?
Нина аккуратно сложила листок и убрала его в карман.
– Думаю, сейчас все выяснится.
И выяснилось. «Горизонты грядущего» Вячеслава Осина исчезли. И если бы только они! В одночасье издательство «Перекресток» лишилось очередного романа Марины Егоровой о похождениях пенсионерки Дарьи Фоминичны Лычковой, интеллектуального детектива Сергея Борисова «Три трубки» и экзотического его же боевика «Берег мистера Моро». Обнаружив пропажу, Юра кинулся к компьютерам, но и тут его ждала неудача: файлы уничтожены, дискеты испарились. Но и это не все. Помимо подготовленных к печати книг, налетчики вынесли почти все папки, пришедшие «самотеком» от неведомых авторов. Будто Мамай прошел…
– Что искали? – спросил невысокий молодой человек, прячущий умные глаза за дымчатыми стеклами очков.
Юра не ответил. Да и что тут ответишь? Сказать, что, вероятнее всего, взломщики приходили за рукописью Осина? Никто не поверит. И правильно. В конце концов книжный мир вовсе не так криминален, как его описывает Лев Гурский и как показано в снятом по его памфлетам – заметьте, памфлетам! – сериале «Досье детектива Дубровского». Здесь не принято палить из базук и долбить мечом по оралу. Да, орут много, точнее – кричат, в смысле – спорят, кто и что лучше и быстрее выпустил, кто кого опередил, кто какой куш сорвал. Но ведь это не банковское дело и до прибылей нефтяного бизнеса книжному – как до Луны. Посему говорить о настоящих кушах и непримиримой конкуренции – занятие зряшное. Так что же ответить очкастому следователю с внимательными глазами? Нечего.
– Они нашли то, что искали? – слегка изменил формулировку молодой человек, и Юра понял, что его загоняют в ловушку.
– Если бы я знал, что их интересовало, я бы ответил и на этот вопрос.
– А у вас нет никаких догадок? – следователь повернулся к Нине.
Та покачала головой. А ведь могла рассказать о частнике-усаче, который привез их в издательство, о его недвусмысленном предупреждении не соваться, куда не просят. О «москвиче» с форсированным движком, таким, что летать впору. Нина промолчала, видимо, придя к тому же выводу, что и муж: голословность и подозрительность будут восприняты как симптомы мании преследования. Так зачем же выставлять себя параноиком?