Малика глубоко вздохнула, загоняя злые слёзы обратно, консервируя своё горе внутри. Резко встала.
До своего двора она добежала быстро, в боку кололо, дыхание сбилось. Пронеслась мимо ребят на площадке прямо к скамейке, на которой сидел дядя Коля. Замерла перед ним, успокаивая ненависть и презрение, сжала кулаки и выплюнула всего два слова:
– Вы говнюк.
Не дожидаясь реакции, убежала в свой подъезд.
Мужчина глубоко затянулся очередной сигаретой, проводил взглядом Малику, но не сделал попытки возмутиться или ответить на оскорбление. Несмотря на чёрствость, он догадался, чем вызван этот всплеск сквернословия.
Малика так никому и не рассказала о находке у контейнеров, но старалась регулярно носить туда еду. Через месяц ни одного из щенков она там не обнаружила, но ещё какое-то время оставляла им часть своего завтрака.
Почти год Малика усердно сторонилась Танечки: не общалась в школе, не играла во дворе, откровенно игнорировала, даже если та обращалась именно к ней. Лето, проведённое у бабушки в деревне, сгладило воспоминания, время подкорректировало их, совместив жестокий поступок одноклассницы и трагичное событие у контейнеров.
На каникулах от печальных мыслей отвлекло новое знакомство с деревенскими мальчишками Димой и Валей. Братья-близнецы, хоть и оказались ровесниками Малики, выглядели младше из-за невысокого роста. Зато оба охотно разделяли тягу к приключениям и исследованию небольшого лесочка прямо за речкой Калинкой, давшей название деревне.
В город Малика вернулась исхудавшей и непропорциональной, словно голенастый жеребёнок. От детской миловидности не осталось и следа. Черты лица заострились и резко повзрослели. Теперь никто бы не смог назвать её ребёнком, и на девочку она походила меньше всего. Из-за скачка в росте пришлось обновить гардероб к школе. Во время покупки брюк Малика и уговорила отца записать её в секцию кикбоксинга.
Практически в это же время Василиса Максимовна отвела Кирилла на карате. Этот вид единоборств так увлёк мальчика, что он думал и говорил только о новых приёмах, соревнованиях и обещанном в будущем чёрном поясе. Кирилл оказался способным ребёнком, легко и с удовольствием постигал основы борьбы. Помимо обязательных четырёх тренировок в неделю, ежедневно занимался самостоятельно: качал пресс, отжимался, на площадке облюбовал турник и шведскую лестницу. Меньше чем за год он умудрился из хлюпика, напоминающего девочку, превратиться в мальчишку, который наконец-то выглядел на свой возраст. Изменились осанка и взгляд.
Малика сильно не распространялась о своём увлечении кикбоксингом, правда, и секрета не делала. Вскоре об этом узнали ребята во дворе, стали дразнить Малику и Кирилла, нарочно сравнивая боевые искусства.
В начале весны, когда снег медленно угасал под деревьями и в тени подъездных козырьков, Малика задумала зажечь на пустыре костёр. Неразлучные Сенька и Виталик сразу же подхватили идею. Принесли из дома собранную для школы макулатуру, зажигалку раздобыла Малика. Остальных ребят не звали, но стоило новости о предстоящем кострище промелькнуть в эфире, те сами устремились на пустырь. Наташа уже давно пыталась занять пустующее место лучшей подруги Малики, но та упорно открещивалась от её симпатии и не стремилась сближаться. За Наташей потянулся Кирилл. А там уже и Танечка с подругами подоспела.
Пришлось хорошенько порыскать по пустырю в поисках сухих веток, пригодных для костра. Почти всё, что удавалось найти, насытилось влагой и не намеревалось гореть в ближайший месяц.
Малика оглядела засохшее дерево, вздымающее чёрные ветви в пасмурное небо. Подпрыгнула и, уцепившись пальцами за нижнюю ветку, принялась на ней раскачиваться. Но дерево не собиралось так легко расставаться с конечностью, хоть та и трещала под весом девочки.
Кирилл оглядел обезьяньи катания Малики и категорично заявил:
– Не получится. Давая я.
По привычке, выработанной за этот год, неосознанно изобразил пару ударов кулаками по воздуху.
Малика висела к нему спиной, но в прыжке успела повернуться и, приземлившись, приняла боевую стойку.
– Это кто это тут вякает? Каратист? Не лезь, без тебя справлюсь. Хрень собачья твоё карате.
– Это кикбоксинг твой полная хрень, – не остался в долгу Кирилл.
За два года в дворовой компании он подрастерял воспитанность и научился отвечать на грубость соответственно.
– Хочешь сравнить? – надменно предложила Малика, делая шаг вперёд.
Кирилл поднял руки, как учил тренер, закрывая солнечное сплетение и челюсть, хотя до последнего не собирался драться.
Привлечённые спором, вокруг них начали собираться ребята. Битва единоборств, которой ожидали почти год, обещала состояться прямо сейчас. Ободрённая горящими глазами зрителей, Малика обидно и больно щёлкнула Кирилла по носу. Он дёрнулся от удивления, на глазах выступили постыдные слёзы. Кирилл хотел уже отступить, но поймал взгляд Наташи. В нём сквозило что-то унизительно-жалостливое. Его рука помимо воли взметнулась и глухо врезалась в плечо ошеломлённой Малики.
Началась полная неразбериха. Драка меньше всего напоминала спарринг каратистов или кикбоксёров, скорее свару двух котов. За те несколько минут, что длилось это безобразие, Кирилл успел пожалеть, что не сдержался. Малика дралась отчаянно, словно на кону была её жизнь. Будучи слабее физически, она выигрывала в яростном напоре и безжалостности.
Виталик и Сеня не стали ждать победы одного из драчунов и кинулись их разнимать. С Маликой пришлось повозиться. Взъерошенная и заведённая адреналином, она отталкивала друзей, намереваясь закончить битву как минимум нокаутом.
Кирилл остыл быстро и окончанию позорного сражения скорее радовался. Теперь ему было стыдно перед Наташей за несдержанность. Лучше бы он ей стихи показал, это она бы точно оценила больше, чем унизительную склоку с девчонкой.
Спустя несколько минут ребята продолжили поиски хвороста, словно ничего и не произошло, но Сеня и Виталик предусмотрительно не подпускали драчунов друг к другу, выдерживая между ними расстояние в несколько метров. Кирилл выглядел спокойным и даже виноватым, а Малика всё ещё бушевала и не отказалась бы продолжить поединок.
Обязанности Прометея Малика взяла на себя и никому не доверила зажигалку. С третьей попытки занялась не только бумага, задымились ветки, обломанные у несговорчивого дерева.
Ребята радовались огню, словно первобытные люди, вынужденные всё предыдущее существование довольствоваться сырым мясом и покрываться инеем.
Виталик и Кирилл притащили небольшое бревно, на котором разместились девочки. Все, кроме Малики. Она демонстративно проигнорировала предложенный насест и опустилась на корточки, как остальные мальчишки.
На правах носителя зажигалки она ворошила длинной палкой в костре, командовала, когда следует подкинуть веток. От оранжевых языков пламени веяло жаром, а спины влажно облизывали подступающие сумерки. Малика застегнула молнию на ветровке под самое горло и вытянула руки к теплу. Кирилл сидел с другой стороны костра, украдкой рассматривал Наташу. Все уже заметили его симпатию, но пока никто по этому поводу не ехидничал, ждали Малику. Но обычно резвая на язык Колючка не торопилась с язвительными репликами.
Малика перехватила очередной робкий взгляд Кирилла и вздрогнула. Его подсвеченные огнём глаза выглядели жутко. Чёрный – затягивал внутрь, как тоннель, а зелёный – светился янтарём. Малика с досадой осознала, что хотела бы себе такие глаза – запоминающиеся, необычные, даже чуточку страшные.
Виталик и Сенька заговорщически переглянулись и достали сигареты. Среди девочек пронёсся ропот негодования. Виталик равнодушно вытянул из костра палку и прикурил от её тлеющего конца. Наташа гадливо скривилась. Кирилл тут же воспользовался возможностью выглядеть в её глазах рыцарем.
– Пацаны, может, не надо? Девочки же тут.
Виталик ухмыльнулся. Ему нравилось выглядеть старше, репутация дерзкого заводилы льстила. Он глубоко, как опытный курильщик, затянулся и обратился к Малике:
– Будешь?
Она тут же приняла вид искушенной в этом вопросе особы.
– Бросила. Я же теперь спортом занимаюсь.
Сенька одобрительно цокнул языком.
– Как знаешь.
– Я буду, – неожиданно встряла Танечка.
Виталик протянул ей свою сигарету и объяснил, как нужно затягиваться. Танечка попыталась выглядеть довольной, хотя едкий дым обжёг горло, а глаза заслезились.
– Круто, – прокашляла она.
Малика смерила её презрительным взглядом, но промолчала.
Сумерки стали плотнее, догорающий костёр уже не спасал от стелющегося по пустырю холода. Ещё чуть-чуть, и ребят начнут звать родители, а Кирилла и Наташу, скорее всего, уже объявили в розыск.
Малика уходила в числе последних. Убедилась, что костёр потушен и не разгорится вновь из-за случайно оставленной искры. В деревне у бабушки безалаберные любители шашлыков на природе несколько раз становились виновниками пожаров.
Взбежав на второй этаж, Малика тихо открыла входную дверь и даже успела практически бесшумно повесить куртку, как в прихожей загорелся свет. Профессор стоял у включателя уставший, но не рассерженный. К самостоятельным прогулкам дочери он давно привык и ругать за позднее возвращение явно не собирался, пока не унюхал от куртки сигаретный дух.
– Ты курила?
Малика на мгновенье растерялась.
– Нет.
– Не ври, – отчеканил Профессор и, обойдя застывшую Малику, брезгливо двумя пальцами приподнял рукав куртки. – Кто курил рядом с тобой?
Малики суетливо озиралась в освещенной комнате. Врать отцу не было смысла, он всегда распознавал ложь, а за попытку мог и наказать. И всё-таки Малика попыталась.
– Я только попробовала.
По лицу Профессора невозможно было понять, поверил он или нет.
– Понравилось?
– Нет, – уже смелее солгала Малика.
Запах и правда был гадостный. Виталик учил Танечку «плохому» слишком близко, и Малика успела надышаться.
– Если что, я могу купить тебе пачку, но выкуришь ты её дома и на моих глазах.
Профессор уже собирался закончить нравоучительную беседу, как увидел на куртке Малики в районе локтя три прожжённых дырочки диаметром как раз с сигарету.
Он ещё ничего не сказал, но по глазам Малика поняла – наказания не избежать. Отец бросил взгляд на бумажный календарь на стене и будто наугад ткнул пальцем в следующий месяц.
– Без прогулок до апреля. Только в школу и обратно.
– А кикбоксинг? – уточнила Малика, зная, что спорить и умолять бесполезно.
– На тренировки ходить будешь. Но после чтобы как штык была дома! И нигде не задерживалась, иначе водить тебя буду сам. Понятно?
– Понятно.
Малика поникла и поплелась в свою комнату.
Авторство прожжённых отверстий, естественно, не было для неё секретом. Та самая Танечка, которую она почему-то не выдала отцу.
До апреля оставалось почти две недели, Малика чувствовала себя самым несчастным на свете человеком. Во дворе без её участия расцветала весна, и весёлая жизнь буквально касалась стекла, но не пересекала подоконник, дразнила, заманивала и отступала, как волна.
В предпоследний день заключения Малика сидела на подоконнике, открыв оконную створку, и с горечью наблюдала за гонками на велосипедах. Ещё секунду назад яблоко в её руках казалось сладким, а сейчас превратилось в безвкусный картон.
Дверь подъезда открылась, по ступенькам сбежал Кирилл. Он остановился прямо под распахнутым окном и нашёл взглядом Наташу. Малика видела только макушку и плечи, но даже по замершей позе могла представить влюблённо-мечтательное выражение на его лице. Впервые кто-то из её ровесников, не боясь, проявлял симпатию и так откровенно восхищался другим человеком. Малике стало завидно.
– Эй, зубоскал!
Кирилл поднял лицо вверх, встретился взглядом с растрёпанной Маликой, бесстрашно сидящей на подоконнике у открытого окна. Её нога болталась на улице, шурша мыском по кирпичной стене. Одно неловкое движение, и девочка вывалилась бы наружу.
Она последний раз откусила от сочного фрукта и неожиданно предложила:
– Хочешь яблоко?
Кирилл растерялся, приняв предложение за слуховую галлюцинацию.
– Что?
– Глухой, что ли? Яблоко хочешь?
– Хочу, – простодушно признался он, не веря, что Малика, о благосклонности которой он давно мечтал, впервые проявила к нему дружелюбие.
Искренняя улыбка украсила лицо Кирилла. Малика ответила на улыбку, но отказаться от задуманной пакости и не подумала.
– Лови.
Она прицелилась и кинула огрызок. Раздался сочный шлепок, снаряд угодил прямо в лоб.
Кирилл выглядел не просто ошарашенным её поступком, а обиженным до глубины души. Вытерев лоб, он снова поднял взгляд на окно.
– Я никогда не буду с тобой дружить.
– Тоже мне, напугал! В гробу я твою дружбу видала!
Малика наигранно рассмеялась. Слова Кирилла почему-то сильно задели её. Обычно именно она решала, с кем дружить, а с кем нет.
Спрыгнув с подоконника, Малика захлопнула окно и шумно фыркнула: не нужна ей дружба чёртового каратиста.
4 глава. Кирюха
Первая зима студенческой жизни пришла внезапно, как часто бывает на юге. По календарю это случилось ещё два месяца назад, но зимой это промежуточное время года и не пахло, скорее затяжной поздней осенью. А вот начало февраля отметилось мелким, словно манная крупа, снегом. Вымученный природный подарок к общему празднику для Малики и Кирилла.
Коммунальные службы так испугались первого снега, что тут же закидали его песком и солью. Только на деревьях он сохранился в первозданном виде, хоть и несколько скудном.
Малика скользила по грязной каше в направлении кафе, где её ждал Кирилл. Его силуэт виднелся в широком окне, однако соседний стул был уже занят.
Со «Звездопада первокурсников» не прошло ещё и полгода, а Малика уже чувствовала себя опытной, умудрённой студенткой. Сдав первую сессию на отлично, она совершенно возгордилась. Вспомнив экзамены, Малика печально вздохнула: Витольд Ефимович уехал в Липецк. Дальше флирта, порой довольно откровенного, они так и не продвинулись. Зря только она ночами готовилась к его экзамену, намереваясь использовать меткие ответы по предмету как стрелы купидона, дабы пронзить преподавательское сердце.
Малика светилась от радости, предвкушая огромный кусок торта, который она себе позволит, и даже не будет пилить за обжорство, проклиная каждую калорию.
В пятнадцать лет друзья решили объединить свои дни рождения в один. Малика родилась летом, Кирилл – весной, но праздновали четвертого февраля. Дату выбрал Кирилл, месяц – Малика. Уже четыре года они благосклонно принимали поздравления от родственников в истинные дни рождения, но по-настоящему праздновали их только в конце зимы.
Прямо у дверей кафе ноги Малики разъехались, и она неэстетично шлёпнулась в неглубокую лужу. Чертыхнувшись, отряхнулась и вошла в кафе уже совсем в другом настроении.
Увидев Малику, Кирилл махнул рукой и снова вернулся к прерванной беседе с Зиной. Именно её Малика и заметила в окне.
Столик был рассчитан на двоих, и Малика застыла рядом с девушкой, намекая, что та занимает не своё место.
Зина нервно поправила выбившуюся из причёски прядь и, мельком взглянув на Малику, зацепилась взглядом за грязные джинсы – на её лице тут же засветилось злорадство.