– Бендер! Половить не желаешь?
– Я не Бендер! – строго сказал Остап.
– Да какая разница? – удивился парень в красной рубахе. – Ты же – новый электрик у Понюшкина?
– Откуда вам известно? – удивился такой быстрой осведомлённости Остап.
– Да деревня наша маленькая… Мы здесь завсегда электрика с главной конторы Бендером величаем, имя нравится. Мы их уже троих закопали, невезучие оказались. Так будешь ловить или нет?
– Это в каком смысле – закопали? – заинтересовался Остап. – Кого?
– Электриков и закопали! Ну похоронили, если ты слов русских не понимаешь… Одного током долбануло, другой Васяткину жену соблазнил и тоже, значит, там очутился, в могиле, то есть. Васятка же срок тянет за убийство. Третий – в этом пруду утонул. Никто не может до сих пор понять, как его угораздило здесь утонуть, ведь глубже полутора метров нигде нет. К тому же твёрдый трезвенник был, ни разу в нашем местечке его пьяным не видели.
Остапу стало не по себе. Что-то здесь не так.
– Так вы здесь собрались…
– Наконец-то дошло! – облегчённо выдохнул парень. – Конечно, собрались поглазеть на очередного кандидата в жмурики. Рыбы-то здесь отродясь не водилось, хотя и были попытки развести…
Остап повернулся и бросился домой к Пелагее. Он схватил валявшийся у загородки велосипед и начал его рассматривать со всех сторон на предмет срочного ремонта. Бородатый Иван в накинутой на грязную майку телогрейке с любопытством посматривал на него с завалинки, изредка пригубляя полторашку из-под газировки. И псина была здесь же, радостно виляла хвостом, обнюхивая детали велотехники и приноровляясь помочиться на них. Остап отогнал её и пошёл в дом искать Пелагею. Она стояла в углу перед образом и истово крестилась. В другом углу стояла большая полная бутыль с мутной жидкостью и несколько пустых поллитровок, одна из них – с небольшой воронкой.
Остап сел в старое кресло у стола и задумался. Велосипед починить сложно, нужно искать специалиста, а денег нет. С другой стороны, всё, что с ним случилось, это судьба, нужно за жизнь бороться. Ну похоронили кого-то здесь… А мы к бабам приставать не будем, чем резко уменьшим опасность работы электриком. И купаться в безрыбном пруду не станем, даже под расстрелом! И с током сдружимся, отрубать весь город будем, даже если только лампочку вкрутить потребуется.
Пелагея закончила свой намаз и повернулась к нему:
– Чего припёрся так рано? В разгар рабочего дня! Так ведь и уволить могут. Есть захотел? Ну и прожорливый ты, Бендер!
– Погоди, бабуль! – взмолился Остап. – Ты объясни лучше, что здесь у вас творится-то! Мужики на пруду собрались и на меня как на покойника уже смотрят. Говорят, что с электриками в Егорьевске всегда какая-нибудь беда случается. Я на такое не подписывался, давай я ещё кем-нибудь поработаю?
– Да не волнуйся ты! – засуетилась Пелагея, собирая на стол. – Вот, к примеру, наш старый Евсеич проработал электриком сорок лет до самой смерти. А молодые, действительно, не уживаются пока. Может, наколдовал он чего перед смертью, его за глаза колдуном мы звали. Но тебе предстоит это перебороть, наладить у нас хорошее электрохозяйство. Вон как ловко ты сегодня свет в мэрии починил! Мне Петровна все рассказала и похвалила тебя. Заодно и трудовую книжку оформленную передала, на столе лежит. Небось, такой у тебя никогда не было, наконец-то становишься человеком!
С нехорошими предчувствиями пообедал холодными щами Остап и, подбадриваемый радостной Пелагеей, побрёл к месту основной работы мимо храпящего у дома на телогрейке Ивана. Полторашка его была почти пуста и, похоже, что хозяйская собака тоже отведала из лежащей горизонтально пластиковой бутылки, потому что вытянулась рядом с дедом и тоже посвистывала носом, не обращая ни на кого внимания.
* * *
В кабинете мэра темная занавеска прикрывала окно и царил небольшой полумрак. Компьютер был выключен, и у освобождённого от основных дел Понюшкина Георгия Васильевича на коленях сидела Оксана Петровна. Она уверенно говорила, полуобнимая шею мэра и гладя по его лысой голове другой рукой:
– Жора! Нужно попробовать пробить в области дополнительные средства для Егорьевска, мы могли бы неплохо ими воспользоваться. К пятнице я подготовлю перечень мероприятий, для осуществления которых городу обязательно потребуются деньги.
В дверь осторожно постучали. Петровна изящно приподняла свой зад с коленей мэра, а сам он мгновение спустя громко буркнул:
– Входите, не заперто!
Вошёл местный полицейский младший лейтенант Василий Ивашкин.
– Явился доложить, шеф! – с порога очень бойко начал он. – Своих подчинённых буду представлять к увольнению, опять вдрызг нажрались оба, а меня послали в одно известное женское место. Предлагаю повысить зарплату и набрать новых.
Мэр задумался, затем изрёк, поглядывая с удовольствием на отдернувшую шторку и застывшую у окна Оксану Петровну:
– Знаете, коллеги! Нам в Егорьевске, как и в областных городах тоже пора вводить институт правительства со своим премьером и министрами. Ведь в порядочном городе куда не плюнь – очень сложно не попасть в министра! Тогда бы я только заслушивал отчёты о проделанной работе. Кстати, в этом случае нам уж точно добавят средств на развитие городского хозяйства, инфраструктуры и, естественно, мы сможем повысить себе зарплату. Вот ты, Ивашкин, хочешь стать министром внутренних дел?
Молоденький полицейский вздрогнул и испуганно уставился на мэра:
– Что вы, Георгий Васильевич! Не хочу, конечно, зачем мне это?
Оксана Петровна улыбнулась одними глазами и пошла к себе в кабинет, чтобы не слышать пустых мужских разговоров.
– Как зачем? – рявкнул мэр. – У тебя какая сейчас зарплата? Получаешь ты сколько?
– Восемь с половиной тысяч в месяц! С мелочью…
– Во-о! А назначим тебя министром – сразу станешь богаче минимум в десять раз!
– Это как? – не смог сам сосчитать Ивашкин, полученное в училище образование не позволило.
– А так! Восемьдесят тысяч оклад тебе положу без всякой мелочи и такую же премию за каждого пойманного твоим министерством преступника. И новым подчинённым твоим добавим. Теперь ясно?
У Ивашкина что-то замелькало в глазах, видно, вспомнив школьный курс арифметики, он занялся расчётом, и сразу доложил:
– Господин мэр! Ведь это что же получается? Если мы половину города сдадим, как преступников, я сразу смогу купить домик у моря в Майами! Это ведь здорово! Когда прикажете начинать?
Понюшкин несколько минут переваривал сказанное полицейским, задумчиво подошёл к открытой двери и захлопнул её. Потом спросил:
– А где ты столько у нас преступников найдёшь?
– Ну как? – удивился будущий министр. – Ведь если захотеть-то, что хочешь можно в любом хозяйстве найти. Или подбросить! Вот я иностранное кино анадысь глядел, там наркотики аккуратно так подсовывают в самые неожиданные места, а затем всей гурьбой находят… С понятыми, ясное дело.
– Это ты Пелагее, что ли, наркотики подбросишь?
– Так совсем не обязательно, можно её полуживому деду. Все равно он скоро от самогону помрёт! Вашей помощнице Петровне можно потихоньку в сумочку положить, она её часто везде забывает. Это как захотеть! Какую цель себе поставить!
– Э-э, батенька! – укоризненно проговорил мэр. – Передумал я тебя ставить министром, не дорос ещё! Башка пока у тебя не варит в достаточной степени. Вот подумай сам: где ты столько наркотиков найдёшь для работы?
Ивашкин поморгал глазами и предложил:
– Пусть с наркотой не получается! Но в своём облечённом правительством городке мы могли бы издать закон по запрещению самогоноварения. После этого можно будет посадить всё население. И вам, господин мэр, в Майами квартирку прикупим…
– Ты погоди, любитель океанских просторов и заморских островов! Чем тебе моя Петровна стала не по душе? Меня, например, она всем устраивает, – он облизал свои пухлые губы, – что ты к ней имеешь? Разве не знаешь, что я с ней сплю?
– Да ничего не имею, – опять испугался полицейский, с которого враз слетела министерская осанка, – и потом – у вас жена есть… – растерянно добавил он.
– С женой я тоже сплю… – устало ответил мэр. – Одна морока с тобой, сыщик Егорьевский! Иди, работай!
Очень расстроенный вышел из мэрии Ивашкин и, увидев Остапа, бредущего от Пелагеи, недовольно спросил:
– А ты чего, Бендер, туда-сюда бегаешь? От работы линяешь?
– Никак нет, господин полицейский! – вытянулся перед ним Остап. – Прикажете что-нибудь починить в нашем электрохозяйстве?
Поскольку к Ивашкину в бывшей деревне никто так почтительно не обращался, чаще величали по старинке ментом, он сразу подобрел и неожиданно сделал Остапу предложение:
– Бендер, а ты бы смог стать министром энергетики Егорьевска? Потянул бы такую работу?
Остап очень удивился и, подумав, что у мента неожиданно поехала крыша, молча обошёл его стороной и поднялся в здание мэрии. Здесь он зашёл в своё крошечное, пытавшееся стать родным помещеньице размером с небольшой туалет, сел на стул и, склонив голову на сложенные на столе руки, очень скоро задремал.
* * *
Во сне Остапу привиделось, что он действительно назначен министром энергетики Егорьевска и начал преобразовывать город. Перво-наперво он разместил вдоль оживлённой автотрассы большое количество простеньких ветряных установок собственной конструкции, собирающих энергию ветра от мчащихся с огромной скоростью машин. Это позволило полностью отказаться от внешнего электричества. Затем Остап придумал использовать разработанные где-то за рубежом новые фотоэлементы с высоким КПД. Расположенные на полях площадью несколько десятков квадратных километров, они позволили очень выгодно продавать избытки элетроэнергии в соседние города, а сельские жители, использовавшие до этого поля в целях выращивания злаков и овощей, сидели по домам и смотрели телевизор, изучали дальние страны с помощью Интернета, да ещё получали высокие дивиденды с прибыли нового энергохозяйства. И, конечно, гнали самогон, пили самогон, продавали самогон в ближайшие и отдалённые населённые пункты. Здесь они тоже имели хороший навар, так как сахар был дёшев, а водка и другие крепкие алкогольные напитки облагались правительством всё большими налогами, и цены на них росли, как на дрожжах. Егорьевчане же для улучшения качества своего самогона не скупились на самые современные перегонные аппараты, которые помогали гнать наичистейший спирт без всякого постороннего запаха. Из этого спирта несложно было изготовлять прекрасные настойки любой крепости. После откомандирования одного умного человека за границу в Грузию, местные умельцы научились получать разных сортов коньяки и бренди. Бутылки и этикетки приобрести труда не составило, поэтому вскоре Егорьевск превратился в ликероводочную столицу всей России. Министр энергетики занимал один из лучших домов в городе, где принимал своих помощников и давал им ценные указания. Во время одного из таких рабочих моментов Остапа разбудил крепкий толчок в плечо и окрик:
– Бендер! Ты здесь электриком устроился или мечтаешь мэра сменить?
Остап вскочил и увидел перед собой совершенного незнакомого человека в поношенном красном костюме и в тапочках на голую ногу.
– Вы кто? – спросил Остап. Лицо у незнакомца исказилось гримасой неудовольствия, как будто он считал, что в здешних местах его знали абсолютно все, включая грудных младенцев.
– Я – Калашников! – веско произнёс он и проследил за реакцией Остапа.
– А я – Остап Говоров! Будем знакомы. И не зовите меня Бендером, я не Бендер!
– Я – Калашников! – побагровел незнакомец, не ожидавший, видимо, отсутствия элементарного чинопочитания.
– Так вы тот самый Калашников? – что-то сдвинулось во взгляде Остапа. – Вы, кажется, изобрели автомат для войны?
– Вы – невежа, господин Бендер! Никакого отношения к автомату Калашникова я лично не имею. Я здесь руковожу районной библиотекой.
В каморку электрика заглянула Оксана Петровна и строго произнесла:
– Гражданин Говоров! В нашей библиотеке перегорели пробки, Николай Дмитриевич пришёл за вашей помощью. Вы собираетесь идти в библиотеку, или мне оформить вам увольнительную записку?
– Ах, пробки! – воскликнул Остап. – Так бы и сказали! А то разорался здесь: я – Калашников, я – Калашников! – и мстительно добавил: – А автомат-то другие изобрели!
Остап мимо библиотекаря и помощницы мэра протиснулся к выходу. Уже вне мэрии он дождался заведующего здешним пунктом просвещения и произнес в пространство:
– Ну и где здесь собраны ваши сокровища? Далеко ли расположены фолианты древних рукописей от главного здания города?
От таких слов из уст молодого парня Николай Дмитриевич Калашников чуть не пошатнулся. С виду он даже слегка потускнел.
– Да нет там никаких рукописей! – произнёс он извиняющимся тоном. – Просто меня никто не учил менять электрические пробки. И уже несколько дней желающие вечером не могут насладиться чтением того небольшого количества литературы, которую отписали нам из области. Так! Мура всякая!
Они быстро дошли до библиотеки, расположенной всего в полусотне метров от места основной дислокации Остапа. Захвативший с собой новые пробки, Остап вкрутил их на место старых, подёрнутых зелёной плесенью, дом просвещения осветился, и на радостях Калашников предложил выпить за великую русскую литературу. Но Остап, помня о судьбе предыдущих электриков городка, резво отказался и, простившись, пошёл вечерять к Пелагеи. Первый рабочий день прошёл как будто удачно.
* * *
Гудение машин не умолкало ни на секунду. «Неужели и ночью здесь так? – подумал Остап, спускаясь к дому Пелагеи. – Сегодня я спал с дороги крепко, ничего не слышал, а к утру – как пчелиный улей!»
Деда Ивана у дома не было, собаки тоже. Пелагея одна сидела на улице под окном и чистила огромные картофелины. Она с любопытством взглянула на постояльца и спросила:
– Я вижу, что тебе, Бендер, вроде у нас как бы понравилось? Или ошибаюсь? Машка Фунтикова передала мне, что ты на работе отличился, все задания выполнил. Хвалю!
Остап немного стушевался от похвальбы, присел напротив:
– Слушай, бабуль! А где ты такую картошку достала? Ведь двумя руками не обхватить!
– Из погреба, откуда же ещё? Нонешний урожай картофеля ещё не созрел. А то, что крупная картошка у нас – так это дед придумал в прошлом году. Он ведь не подумай, что старый и дурной, когда-то здесь председательствовал, деревня при нём была знатная, образцовая. На ВДНХ возил экспонаты выставлять, выращенные на этих полях. Там я с ним и познакомилась. Влюбилась по самые уши! Иван тогда шустрый был, сразу мне ребёночка подарил в гостинице – короче, обрюхатил – и удрал в свою деревню. Не знал, с кем связался, мне найти его было нетрудно. Сынок наш Федя сейчас в Африке, в какой-то стране при посольстве работает, через два-три года прилетает проведать. И каждый раз с новой негритоской – весь в папу кобель оказался. Хорошо хоть, черных внучат ещё не привозит.
– Ну и как дед Иван такую картошку вырастил? – нетерпеливо уточнил Остап.
– Да откуда мне знать-то? У него свои секреты, у меня – свои. Что-то он там на огороде посыпал перед посадкой, какое-то зелье, что Федя последний раз ему привёз со своих африканских югов, и урожай дюже хороший получился! Сначала одна картофелина в ведро не влезала, а на следующий год я Ваню попросила, и он по-другому что-то сделал, а то чистить неудобно и слишком надолго одной хватало – на неделю. Теперь-то, смотри, три штуки всего берёшь и на обед, и на ужин, да и Жучке хватает.