КАБАН
Вот! И ты их любишь. И будешь любить, чтобы ни случилось.
ЧЕКАЛИНА
А бывает иначе?
КАБАН
Иначе никак.
Молчат. Кабан глубоко вздыхает. Берёт её за руку, разворачивает к себе. Целует руку. Смотрит в глаза.
КАБАН
Я по просьбе матери его детей…
Взгляд Чекалиной из пустого моментально становится жестоким. Она хочет вырвать ладонь. Кабан смотрит мягко, нежно. Но её руку из захвата не выпускает. Она встаёт – Кабан поднимается, всё так же не выпуская её ладонь. Мягко, но властно берёт Чекалину под руку, мощью гася её порывистое напряжение. Идут по аллейке.
КАБАН
Забери заявление…
Чекалина идёт с ним под руку, но на него не смотрит. Губы сжаты. Кабан продолжает мягко увещевать.
КАБАН
В жизни всякое случается, мать должна понять мать. Человек обязан помогать человеку.
ЧЕКАЛИНА
Мне как раз не хватает проповедей о христианском милосердии от всяких… бандитов!
Пытается вырвать у Кабана руку. Он съедает её укол, руку не выпускает.
17-18.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ РОДДОМА. ДЕНЬ.
17-19.НАТ. РОДДОМ/У ПРИЁМНОГО ПОКОЯ. ДЕНЬ.
(МАРГО, САНИТАРКА ЛИЛЯ, БОМЖИХА, ПАНИН, ПЕРСОНАЛ, БЕРЕМЕННЫЕ.)
Марго и Лиля курят на ступеньках приёма. Настроение – соответствующее событиям. Марго – сдержанней. Лиля – больше ахает и охает, по-бабьи суетлива, глаза на мокром месте.
САНИТАРКА ЛИЛЯ
Боже, боже! Рыбка-то, Рыбка… Ей же нельзя даже…
МАРГО
Прекрати! У него жена и ребёнок.
На ступеньках приёма появляется Панин, волокущий бомжиху на сносях (в окровавленном поношенном платье). Аккурат на ступеньках бомжиха – уже почти в бессознательном состоянии, – выскальзывает из его поддержки. Он не даёт ей упасть, подхватывает на руки. Изо рта бомжихи – пена с кровью, пачкающая хорошую дорогую рубашку Панина – он не обращает внимания. Прогуливающиеся беременные и шныряющий персонал с пристальным любопытством смотрят на эффектного элегантного мужчину, на руках у которого такой экземпляр. Панин моментально вычисляет в паре «Марго-Лиля» главную, ей и командует:
ПАНИН
Сигарету – вон, дверь открыла!
У Марго подчиняется автоматически, вышвыривая сигарету и распахивая перед Паниным дверь. И лишь после этого в глазах – моментальная вспышка гонора, – догнало, что она подчинилась незнакомцу. Панин заносит бомжиху в приём. Марго и Лиля, переглянувшись, следом.
17-20. ИНТ. РОДДОМ/ПРИЁМНЫЙ ПОКОЙ. ДЕНЬ.
(ПАНИН, БОМЖИХА, МАРГО, ЛИЛЯ, СВЯТОГОРСКИЙ.)
Панин – спокойный, властный. Укладывает бомжиху на кушетку, отдавая приказания вбежавшим Марго и Лиле.
ПАНИН
(Марго)Дексаметазон. (Лиле) Анестезиолога!
Марго бросается к шкафу неотложной помощи, достаёт ампулы, к инструментальному столику – хватает шприц. Снимает ампуле головку – чпок! – набирает. Панин в это время осматривает женщину, присев на край кушетки – особенно тщательно и внимательно ощупывает мышцы шеи, челюсти, лица… Лиля хватает трубку внутреннего телефона, набирает короткий номер, в трубку:
САНИТАРКА ЛИЛЯ
Святогорского в приём!
Марго уже подаёт набранный шприц Панину. Опомнившись, уточняет:
МАРГО
А… вы кто такой?!
Он берёт шприц, колет бомжихе в мягкие ткани плеча, «представляется», не глядя на Марго:
ПАНИН
Орфей, ведущий Эвридику из преисподней. Камиль Коро. Холст. Масло. Тысячу восемьсот шестьдесят первый год.
Марго и Лиля смотрят на Панина, раскрыв рты. Он возвращает пустой шприц Марго, после чего пальцами раскрывает бомжихе веки – зрачки резко расширены, глазное яблоко закатывается. Поворачивается к женщинам, командно удивляясь, что ещё не сделано подразумевающееся по умолчанию:
ПАНИН
Каталку!
Марго и Лиля бросаются за каталкой. Панин поднимает бомжиху на руки. В приёмный покой со стороны отделения входит Святогорский. Видит Панина. Кивает ему, как старому знакомому. Панин не может ему протянуть руку – Святогорский пожимает ему предплечье. Они коротко здороваются, причём в это время Святогорский уже успевает оценить клиническую ситуацию. Оба – сдержаны, деловиты.
СВЯТОГОРСКИЙ
Здравствуй, Семён Ильич!
ПАНИН
Рад видеть, Аркадий Петрович!
Марго и Лиля подкатили каталку, Панин укладывает бомжиху, обращаясь к Святогорскому:
ПАНИН
Сильное напряжение мускул, жёсткое сцепление челюсти.
Обмениваются короткими понимающими взглядами – Святогорский понимает всю тяжесть указанного Паниным симптома. Панин катит каталку в отделение. Святогорский обращается к Марго и Лиле:
СВЯТОГОРСКИЙ
Что застыли?! Звоните разворачиваться!
Марго, опомнившись.
МАРГО
У меня Беляев – заведующий! А заведующий родильно-операционным блоком…
Обрывается, застывая, вспомнив, что зав родильно-операционным блоком – Зильберман. Лиля хватается рукой за лицо, по-бабьи. Святогорский стремительно к телефону:
СВЯТОГОРСКИЙ
Куры! Одни куры кругом!
Набрав короткий номер, нарочито-официально «представляется» в трубку с упором на слово «заведующий»:
СВЯТОГОРСКИЙ
Заведующий акушерской реанимацией! Срочно: операционную первого этажа!
17-21.ИНТ. РОДДОМ/ОПЕРАЦИОННАЯ ОБСЕРВАЦИИ. ДЕНЬ.
(ПАНИН, СВЯТОГОРСКИЙ, ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА, БОМЖИХА, ЕЛЬСКИЙ.)
Бомжиха на столе, заинтубированна. Ребёнок извлечён – с ним возится у неонатологического столика Ельский. Панин у операционного стола, на месте оператора, в соответствующем одеянии; ему ассистирует операционная сестра. Святогорский – у головного конца. Панин манипулирует в ране уверенно и быстро. Операционная держит крючок Фарабефа.
ПАНИН
(К Ельскому)Ну что?
ЕЛЬСКИЙ
Как ни удивительно… При такой печёночной недостаточности у матери… Но заберу в реанимацию. Необходимость обменного переливания не исключена. Пуповинную кровь на ВИЧ и гепатит С(цэ) набрали.
Панин кивает. Обращается к Святогорскому, походя:
ПАНИН
Интерны с ординаторами повымерли?!
17-22.ИНТ. РОДДОМ/ПРИЁМНЫЙ ПОКОЙ. ДЕНЬ.
(АКУШЕРКА.)
На столе приёмного настойчиво трезвонит городской телефон. Со стороны отделения заходит акушерка, недовольно бормоча под нос:
АКУШЕРКА
Хоть разорвись сегодня!
Берёт трубку, недовольно:
АКУШЕРКА
Роддом!
17-23.ИНТ. КВАРТИРА АЛИНЫ/КУХНЯ. ДЕНЬ.
(СЫТИН.)
У Олега на руках хнычущий сын в пелёнках. Он держит у уха трубку, укачивая младенца. В трубку, важно:
СЫТИН
Сытин. Олег Андреевич. Не смогу быть, к сожалению! Няня заболела!
17-24.ИНТ. РОДДОМ/ПРИЁМНЫЙ ПОКОЙ. ДЕНЬ.
(АКУШЕРКА.)
Акушерка слушает, держа трубку у уха. Выражение лица – самое скептическое. Тем не менее тон – куда как подобострастный.
АКУШЕРКА
Да-да, конечно, Олег Андреевич! Непременно передам!
Кладёт трубку, ехидно, под нос:
АКУШЕРКА
Нужен ты кому больно! Великий специалист!
Снова трезвонит городской. Акушерка поднимает трубку. Слушает некоторое время. Отвечает:
АКУШЕРКА
Да-да, конечно, Яна Владимировна! Непременно передам!
Кладёт трубку. Хмыкает.
АКУШЕРКА
Ещё одна! Прям без них всё рухнет. Ха! … Вот без Пети…
Кривит лицо, слёзы.
17-25.ИНТ. РОДДОМ/ОПЕРАЦИОННАЯ ОБСЕРВАЦИИ. ДЕНЬ.
(ПАНИН, СВЯТОГОРСКИЙ, ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА, БОМЖИХА, ЕЛЬСКИЙ.)
СВЯТОГОРСКИЙ
…У нас тут один был царь и бог. И царица. Царица – в Питер укатила. А бог…
Панин резко перебивает его.
ПАНИН
Знаю. Я только не предполагал, что это отменяет жизнь и работу лечебного учреждения.
СВЯТОГОРСКИЙ
Это у вас с Танькой никакая жизнь не отменяет работу.
Уже идущий на выход Ельский оборачивается, смотрит на Панина с уважением, ироничным одобрительным огоньком в глазах: «Своих прибыло!» – выходит. Операционная бросает на Панина осуждающий взгляд.
ПАНИН
На брюшину.
Панин кладёт на операционный столик иглодержатель с окровавленной иглой. Операционная извлекает крючок Фарабефа одной рукой, другой – подаёт Панину следующий иглодержатель с заправленной в иглу нитью. Начинает шить, обращается к Святогорскому.
ПАНИН
Переводи на самостоятельное дыхание.
СВЯТОГОРСКИЙ
Ты сперва из брюха выйди, Семён Ильич.
ПАНИН
Сказал: переводи. Я не тебе релаксанты экономлю. Хочу проверить в насколько глубокой мы…
Бросает выразительный взгляд на Святогорского. Тот изображает: я всё понимаю, но может менее жестокий метод, чем проверять наличие двигательной реакции болевым раздражением брюшины?!
ПАНИН
Аркан!
Святогорский всё ещё упрямится.
СВЯТОГОРСКИЙ
Снять со стола – моя епархия.
ПАНИН
А стол – моя.
Панин – безупречно профессионально корректен, потому откровенный шантаж не выглядит таковым. Панин должен поставить диагноз. Со вздохом Святогорский переводит бомжиху в режим самостоятельного дыхания. (Собственно, перестаёт дышать за женщину аппарат ИВЛ, то есть – его надо выключить.) Панин сосредоточен на операционном поле.
ПАНИН
Шью брюшину. Двигательной реакции – ноль.
Святогорский расстроен отсутствием двигательного возбуждения – это плохой прогностический признак. Смотрит состояние зрачков бомжихи – расширены, реакции нет.
17-26.ИНТ. РОДДОМ/КОРИДОР ОБСЕРВАЦИИ. ДЕНЬ.
(БЕЛЯЕВ, МАРГО, БЕРЕМЕННЫЕ, РОДИЛЬНИЦЫ, ПЕРСОНАЛ.)
Идёт Беляев. Старается держаться в корректном печальном настроении. Но его переполняет радость от назначения начмедом. Пусть пока и временно. Навстречу – Марго.
БЕЛЯЕВ
Маргарита Андреевна, с завтрашнего дня я официально исполняющий обязанности начмеда по акушерству и гинекологии. Фактически – главврач родильного дома!
Марго не разделяет его радости, торопится сообщить новости:
МАРГО
Игорь, пока ты у главного торчал, с улицы ворвался мужик с вонючей бабой на руках – и понёсся в операционную. При полном одобрении и пособничестве Святогорского!
Беляев резко мрачнеет.
БЕЛЯЕВ
В смысле?!
МАРГО
Какой-то Панин.
Беляев тут же возвращается в предыдущее настроение.
БЕЛЯЕВ
Фуф! «Какой-то Панин» – мужик! Будь спок, подруга дней моих суровых. Давно ждём. Иначе тут нынче…
Беляев делает жест не то в сторону подвала, не то в сторону главного корпуса, не то и вовсе в небо. Марго смотрит на Беляева вопросительно, с тревогой. Беляев машет ручкой.
БЕЛЯЕВ
Куликовский психует. Непонятно что как… Пойду, поприветствую Семёна Ильича. И тебе советую дружить. С ним. И особенно с его…
МАРГО
Кем?
БЕЛЯЕВ
Сама узнаешь!
Уходит по коридору в сторону оперблока. Марго смотрит ему вслед в лёгком недоумении.
17-27.ИНТ. РОДДОМ/ОПЕРАЦИОННАЯ ОБСЕРВАЦИИ. ДЕНЬ.
(ПАНИН, СВЯТОГОРСКИЙ, ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА, БОМЖИХА, БЕЛЯЕВ.)
Панин накладывает стерильную клеевую повязку на низ живота бомжихи. Святогорский пытается привести бомжиху в сознание, склонившись к ней, говоря громко, отчётливо, прямо в лицо.
СВЯТОГОРСКИЙ
Уважаемая! Гражданочка! Мадам!
Обращается к Панину.
СВЯТОГОРСКИЙ
Мог бы и поинтересоваться! Имя пациентки – главное оружие анестезиолога!
ПАНИН
Наше знакомство не назвать светским. Я выудил уважаемую гражданочку мадам из лужи в сквере главного корпуса.
В операционную со стороны предбанника заходит Беляев. Обходит стол с другой стороны. Радушен.
БЕЛЯЕВ
Приветствую, Семён Ильич!
ПАНИН
Здоров, Игорь Анатольевич!
Протягивает руку локтем вперёд – Беляев пожимает ему плечо, Панин ещё не размыт. Святогорский продолжает попытки привести бомжиху в сознание. Скороговоркой:
СВЯТОГОРСКИЙ
Елена! Борислава! Татьяна! Валентина! Ольга! Юлиана! Матильда! Анна! Тамара! …
Панин прислушивается к именам, саркастично усмехается.
ПАНИН
Акрослово несовершенно. Имени на мягкий знак не существует.
Святогорский громко орёт прямо в лицо бомжихе:
СВЯТОГОРСКИЙ
Женщина, тебя как зовут, твою-то мать?!
Бомжиха подрагивает веками и нечленораздельно мычит. Святогорский, обрадовавшись, хватает со столика иглу, втыкает в мягкие ткани плеча – происходит едва заметное сгибание руки в локтевом суставе. И на мгновение открываются глаза – пустые, безо всякого выражения.
БЕЛЯЕВ
Что тут происходит?
Во время последующего перекидывания реплик между Паниным и Святогорским, Беляев переводит глаза с одного на другого, как бы следя за теннисным мячиком.
СВЯТОГОРСКИЙ
Открывание глаз.
ПАНИН
Два балла.
СВЯТОГОРСКИЙ
Нечленораздельные звуки.
ПАНИН
Два балла.
СВЯТОГОРСКИЙ
Патологическое сгибание в ответ на болевое раздражение.
ПАНИН
Три балла.
СВЯТОГОРСКИЙ
Итого – семь!
ПАНИН
По шкале Глазго: умеренная кома.
Беляев ахает, всплеснув руками:
БЕЛЯЕВ
Да что ж такое!
17-28.ИНТ. РОДДОМ/КОРИДОР РОДЗАЛАОБСЕРВАЦИИ. ДЕНЬ.
(ПАНИН, БЕЛЯЕВ, МАРГО, САНИТАРКА ЛИЛЯ, СВЯТОГОРСКИЙ.)
Панин сидит за одним из сдвоенных столов, строчит историю родов. На нём «общепароходская» операционная пижама. Штанишки короткие, с заплатами. Курточка рваная, тесная – она ему надавила ещё в операционной – он потягивается – и курточка трещит и рвётся, обнажая великолепно контурированную мускулатуру. Рядом, за другим столом, сидит Беляев.
БЕЛЯЕВ
Э! Только приступил – а уже инвентарь мне портишь!
ПАНИН
Этот «инвентарь» давно пора на швабру наматывать!
БЕЛЯЕВ
У нас тут не Четвёртое управление…
Панин рвёт курточку надвое на груди, снимает, кидает на пол. Возвращается к писанине. Беляев смотрит на торс Панина, одобрительно хмыкает:
БЕЛЯЕВ
Я, конечно, не из этих, упокой господи душу Вовика… Но, коза тебя дери, Сёма! Я понимаю, как ими становятся!
Панин бросает на Беляева насмешливый взгляд, продолжая писать.
БЕЛЯЕВ
А ведь если бы Черкасского не убили, ты бы… (менторски) Молод! Молод ещё отделением заведовать!
Из смотровой выходит Марго, в руках у неё две чашки кофе. Видит голого по пояс Панина – чуть не расплёскивает – Беляев замечает, выражение лица соответствующее. Марго быстро берёт себя в руки, идёт к докторам. Одну чашку ставит перед Паниным.
ПАНИН
Спасибо.
БЕЛЯЕВ
Маргарита Андреевна! Вы не очумели?! Я ваш непосредственный начальник!
Марго уже поставила чашку и перед Беляевым.
МАРГО
Извини! Сперва – гостю.
БЕЛЯЕВ
Он не гость! А член! Член коллектива… (ехидно)Вы, Маргарита Андреевна, понапрасну варежку не разевайте! Здесь нечего ловить. Жена. Дети. Любимая женщина… Полный набор!
Панин ровно, без агрессии, походя, не отрываясь от писанины:
ПАНИН
Игорь Анатольевич, завали!
Беляев – мирный жест «руки вверх» в сторону Панина, подмигивает Марго. Из дверей предбанника операционной Святогорский и санитарка Лиля выкатывают каталку с бомжихой. Лиля уставляется на торс Панина, раскрыв варежку.
СВЯТОГОРСКИЙ
Семён Ильич, ты к беременным в таком виде не ходи, порвут на тряпки.
БЕЛЯЕВ
(кивая на каталку с бомжихой) Так, Святогорский! Это не моя забота. Панин сюда кОму притащил – вот вы вдвоём и…
Взгляды всех присутствующих с сарказмом уставляются на него.
БЕЛЯЕВ
Блин! Я начмед.
СВЯТОГОРСКИЙ
С большой властью приходит большой геморрой!
Лиля и Святогорский катят каталку на выход из родильно-операционного блока – в отделение. Панин уходит вместе с ними.
17-29.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ ГЛАВНОГО КОРПУСА. ДЕНЬ.
17-30. ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/КОРИДОР ПРИЁМНОГО ПОКОЯ. ДЕНЬ.
(КУЛИКОВСКИЙ, ПЕРСОНАЛ, ПАЦИЕНТЫ.)
Главврач идёт мрачнее тучи, в конкретную палату. Персонал его обтекает, кивая, коротко здороваясь. Останавливается у двери палаты. Прислушивается. Прикладывает ухо. Тихо. Вдруг сквозняком открывается выходящая в коридор дверь дежурки приёма – и оттуда разносятся громкие звуки заставки к «Санта-Барбаре». Куликовский в один прыжок оказывается у распахнутых дверей дежурки и быстро захлопывает их. Дурацкая музычка стала тише, но не исчезла. Он ещё больше нахмуривается. Резко распахивает дверь в дежурку.
17-31.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ДЕЖУРКА ПРИЁМНОГО ПОКОЯ. ДЕНЬ.
(КУЛИКОВСКИЙ, 1-Я МЕДСЕСТРА, 2-Я МЕДСЕСТРА.)
Медсёстры пьют чай с бутербродами, таращась в экран, не сразу замечая явление главврача.