К позитивным последствиям принятия решения следует отнести то обстоятельство, что Конституционный Суд РФ активно стал лоббировать установление эквивалентных прав обвиняемого и потерпевшего, о чем однозначно высказался в ряде постановлений. Применительно к признанию потерпевшим и вручению документов, отражающих ход производства по уголовному делу, Конституционный Суд РФ сформулировал ряд правовых позиций. В том числе, он разъяснил, что правовой статус потерпевшего может быть приобретен как по инициативе лица, ведущего производство по делу, так и по ходатайству самого гражданина, полагающего, что в результате совершенного преступления ему причинен вред (определение от 18.01.2005 № 131-О26). Такая деятельность органа конституционного контроля обусловлена его функциями, установленными законом, но, в то же время, на ее интенсивность, а отчасти и на содержание, оказывает влияние практика Европейского Суда по правам человека.
Постановление от 21.10.2013 по делу «Яновец и другие против Российской Федерации» (жалоба № 55508/07) 27
Обстоятельства дела: в данном деле предметом рассмотрения стали события, имевшие место за много лет как до принятия ЕКПЧ, так и до ее ратификации Россией. Заявители являлись родственниками граждан Польши, расстрелянных в 1940 г. в Катыни на основании решения, вынесенного во внесудебном порядке. Предметом жалобы был также отказ в предоставлении сведений об обстоятельствах гибели польских военнослужащих и их посмертной реабилитации.
Позиция суда: на момент гибели этих граждан заявители, чьи жалобы суд не отклонил, уже родились и имели с ними эмоциональную связь, т. е. обладали правом на предъявление претензий к российской стороне. Однако установить вину российских властей в гибели родственников заявителей суд отказался, поскольку события слишком разделены во времени друг с другом, а также потому, что конвенционные обязательства у России возникли только в 1998 г. Кроме того, еще в 1990 г. было проведено расследование, по результатам которого судьба погибших польских граждан была установлена. Производство по делу было прекращено в связи со смертью лиц, по вине которых эти граждане погибли. При этом сами заявители обосновывали перед судом, что испытывали страдания не в связи с убийствами их родственников, а в связи с обращением со стороны российских властей.
Решение суда: жалоба на нарушение ст. 2 ЕКПЧ была отклонена, поскольку суд признал, что он не обладает компетенцией ее рассматривать, поскольку события, подлежащие установлению, находятся вне его темпоральной юрисдикции. Вследствие отдаленности времени гибели родственников заявителей от времени слушания дела заявители не испытывали страданий от незнания того, живы ли или мертвы члены их семей.
Позитивные и негативные последствия принятия решения: Отклонив жалобу в части нарушения статей 2 и 3 ЕСПЧ, судьи Большой Палаты единогласно признали факт нарушения статьи 38 ЕКПЧ (обязательство создать все необходимые условия для рассмотрения дела Судом). Таким образом, наиболее негативным можно посчитать то обстоятельство, что в решении констатирован факт засекречивания результатов расследования обстоятельств гибели польских граждан в 1939–1940 гг. Судом был сделан вывод о том, что отказ предоставить Суду как международной организации документы, составляющие государственную тайну, представляют собой дефект национальной правовой системы. Представляется, что доводы российской стороны в этой части были неубедительными, учитывая, что ЕСПЧ имел возможность провести закрытое слушание, что позволило бы сохранить секретность рассматриваемых материалов.
Важным позитивным последствием следует признать тот факт, что данным постановлением создан прецедент, касающийся толкования правила о темпоральной юрисдикции Суда. Суд признал базовым принцип существования временных рамок процессуальных обязательств государств – членов ЕКПЧ. В то же время прецедентная практика ЕСПЧ относительно рассмотрения жалоб в процессуальном аспекте включает в себя достаточно примеров, когда обязательство государств провести эффективное расследование возникает и в случае, когда смерть наступила до ратификации государством ЕКПЧ (например, наличие «подлинной (реальной) связи» инициирующего события и даты ратификации может быть признано, если инициирующее событие и дата ратификации разделены небольшим промежутком времени, и при этом значительная часть следственных действий проведена после ратификации). Таким образом, признается распространение темпоральной юрисдикции ЕСПЧ в процессуальном аспекте на события, возникшие до ратификации ЕКПЧ28.
Постановление от 03.10.2013 по делу «Абдулханов и другие против Российской Федерации» (жалоба № 22782/06) 29
Обстоятельства дела: заявители обжаловали установленный порядок проведения контртеррористической операции, в результате которой их родственники погибли, а для них самих возникла угроза жизни. В период контртеррористической операции по их деревне наносились авиационные удары и производились артиллерийские обстрелы. В деревне не было вооруженных боевиков, но находилось большое количество беженцев. Заявители обращались с заявлениями в правоохранительными органами, но не имели с ними обратной связи: их никто никогда не опрашивал, вещественные доказательства в виде осколков боеприпасов и фотодокументов не изымал. Через два года после авиаобстрела, имевшего место в 2000 г., заявители получили копию постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. В постановлении была установлена гибель 16 человек из мирного населения, но при этом отмечено, что военнослужащие были вынуждены причинить вред гражданским лицам, и они действовали в пределах обоснованного риска. В следующие семь лет заявителями неоднократно обжаловалось бездействие должностных лиц, не проводивших никакого расследования происшедших событий. В 2009 г. началась доследственная проверка, не завершившаяся к моменту рассмотрения дела в ЕСПЧ.
Позиция суда: заявители настаивали на том, что в отношении них и их погибших родственников было допущено и материально-правовое, и процессуальное нарушение права на жизнь. Позиция властей по настоящему делу строилась вокруг того обстоятельства, что в тот период времени ситуация в Северо-Кавказском регионе была тяжелой, и требовала принятия исключительных мер по восстановлению конституционного порядка. В том числе, эти меры включали использование военной авиации, оснащенной тяжелым штурмовым оружием. Но авиаудару по селу, где проживали заявители, не предшествовало «надлежащее рассмотрение вопроса о применении летальной силы». В этой связи представители российских властей не оспаривали нарушения ст. 2 ЕКПЧ в отношении заявителей.
Решение суда: Суд признал нарушение ст. 2 ЕКПЧ и присудил заявителям компенсации морального вреда в пределах от 60 000 до 150 000 евро, а также возмещение материального ущерба в размере 300 евро каждому. Отдельно суд подчеркнул, что гражданско-правовые средства правовой защиты были бесполезны в отсутствие эффективного уголовного расследования.
Позитивные и негативные последствия принятия решения: наиболее положительно следует оценить то обстоятельство, что по настоящему делу заявители добились продолжения доследственной проверки. Хотя представляется очевидным, что никакие правовые последствия в отношении военнослужащих, подвергших деревню бомбардировке, не наступили бы (в связи с истечением срока давности, с возможной квалификацией этих событий как обоснованного риска, крайней необходимости или исполнения приказа, что следует признать соответствующим уголовному законодательству и сложившейся судебной практике), для заявителей было важным признание самого факта совершения незаконных действий, опасных для их жизней.
Следует отметить, что в 2011 г., т. е. двумя годами ранее, суд рассмотрел аналогичное дело, объединив в одном производстве жалобы 27 заявителей (дело «Эсмухамбетов и другие против Российской Федерации», постановление вынесено 29.03.201130). По данному делу была дана оценка эффективности расследования авиаудара, нанесенного по деревне, расположенной на территории Чеченской Республики, в 1999 г. В том числе, установлено, что обстрел производился по мирным жителям, находившимся в этот момент в поле, т. е. на открытой местности в условиях нормальной видимости. По версии представителей российских властей, точечные удары наносились, поскольку была получена информация о расположении возле деревни базы террористов. По сути, в данной ситуации единственным правильным решением должна была бы стать выплата компенсации. Расследование уголовного дела в отношении военнослужащих, проводивших авиаудар, было прекращено в 2005 г. в связи с отсутствием состава преступления, предусмотренного статьей 109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности), поскольку их действия были признаны совершенными при исполнении приказа командования, а авиаудар был признан «абсолютной необходимостью предотвратить крупномасштабные террористические атаки», которые планировались членами незаконных вооруженных формирований, оказывавших активное сопротивление федеральным силам. Решения судов о выплате компенсаций в пределах 60 тыс. руб. были вынесены в 2004–2005 гг., что соответствовало положениям Указа Президента от 5 сентября 1995 года №898 «О дополнительных компенсационных выплатах лицам, пострадавшим в результате разрешения кризиса в Чеченской Республике». В то же время эти компенсации по замыслу должны были носить дополнительный характер к тем гарантиям и компенсациям, которые были уже предусмотрены законом. Более того, ЕСПЧ указал в этом постановлении, ссылаясь на прецедентную практику, что выплата компенсации в таких случаях не означает устранение нарушений статьи 2 ЕКПЧ, требуется проведение эффективного расследования, а также привлечение к ответственности виновных в нарушении статьи 2 ЕКПЧ лиц. Требование эффективного расследования, по мнению ЕСПЧ, в данном случае обусловлено позитивным обязательством процессуального характера государства – участника ЕКПЧ – проведение определенной формы эффективного официального расследования гибели вследствие применения силы государством. Данное расследование должно подтвердить факт «абсолютно необходимого применения силы», вследствие которого лишение жизни не признается нарушение статьи 2 ЕКПЧ. А нарушение статьи 2 ЕКПЧ Российской Федерацией не оспаривалось. В результате разбирательства в ЕСПЧ было признано нарушение ст. 2 ЕКПЧ в материально-правовом и процессуальном аспектах и присуждены компенсации имущественного (38–40 тыс. евро) и морального (от 10 тыс. до 120 тыс. евро) вреда.
Аналогичная по содержанию жалоба, рассмотренная в 2013 г., как видно, рассматривалась принципиально на компромиссной (как со стороны российских властей, так и со стороны ЕСПЧ) основе, учитывая, что ЕСПЧ признал ситуацию, существовавшую на период, относящийся к обстоятельствам дела, в Чеченской Республике, требующей принятия исключительных мер от государства по восстановлению контроля в республике и подавлению деятельности незаконных вооруженных формирований, и оправдал применение в этот период военной авиации, снаряженной тяжелым штурмовым оружием. В свою очередь Российская Федерация признала факт нарушения статьи 2 ЕКПЧ в материально-правовом и процессуальном аспектах. Это дает основания предполагать, что аргументы, не нашедшие поддержки суда, впоследствии не используются государством или модернизируются по содержанию, что позволяет достичь определенного компромисса.
Негативным обстоятельством, в свою очередь, можно назвать неизжитую практику засекречивания результатов резонансных расследований и наличие законодательно закрепленной возможности проводить проверку обстоятельств события преступления до возбуждения уголовного дела сверх всяких разумных сроков.
Постановление от 21.06.2016 по делу «Ибрагим Цечоев против Российской Федерации» (жалоба № 18011/12) 31
Обстоятельства дела: заявитель обжаловал отсутствие эффективного расследования насильственного исчезновения его брата, похищенного неустановленными лицами на территории Республики Ингушетия в 2012 г. По словам очевидцев, на водонасосную станцию, где находился брат заявителя и еще трое рабочих, ворвалась вооруженная группа людей в камуфляжной одежде, скрывающих лица. Под угрозой применения автоматического оружия эти люди вывели брата заявителя из помещения и увезли в неизвестном направлении, а остальных рабочих связали и оставили там.
Позиция суда: Суд признал жалобу приемлемой. Основным аргументом представителей властей был довод о непричастности представителей государства к этим действиям (свидетели не указали на принадлежность похитителей к сотрудникам правоохранительных органов или военнослужащих, никаких контртеррористических мероприятий в этом районе Ингушетии, а также на прилегающих территориях Чеченской Республики не проводилось, сам заявитель не был очевидцем похищения).
Суд учел, что расследование по делу проводилось почти три года, и следователями отрабатывалось четыре версии, в том числе, инсценировка похищения, осуществление похищения членами диверсионной группы, задержание брата заявителя сотрудниками спецслужб, похищение по мотиву кровной мести. Доказательств того, что он был убит, получено не было. При этом заявитель в своих жалобах, рассмотренных в ходе расследования органами прокуратуры и судом, не выражал однозначно мнения о том, что брата нет в живых.
Решение суда: Суд не признал нарушения ст. 2 ЕКПЧ в материально-правовом аспекте, поскольку согласился с представителями российских властей в том, что доказательства причастности к похищению брата заявителя сотрудников спецслужб отсутствуют. Однако нарушение ст. 2 ЕКПЧ в процессуальном аспекте было признано, поскольку на первоначальном этапе расследования не были процессуально закреплены важные доказательства (в том числе, не получены записи с камер видеонаблюдения). Заявителю была присуждена компенсация морального вреда в сумме 20 тыс. евро.
Позитивные и негативные последствия принятия решения: постановленное решение – одно из многих, связанных с неэффективным расследованием насильственных исчезновений. В качестве положительного аспекта можно отметить, что следственная работа все же стала более тщательной (по данному делу проверялись четыре версии, заявитель уведомлялся о ходе расследования). Иными словами, часть проблем, указанных в других постановлениях ЕСПЧ с такой же фабулой, получила решение (для сравнения, в постановлениях, исследующих обстоятельства, происходившие в 1999–2002 гг., представители российских властей не приводили таких аргументов, ограничиваясь отрицанием причастности к похищению людей сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих (например, постановление по делу «Дудаева против Российской Федерации» от 08.12.201532)). В то же время ЕСПЧ еще раз обратился к понятию эффективного официального расследования, критерии которого он неоднократно обозначал в различных постановлениях (например, постановления: по делу «Армани Да Силва (Armani Da Silva) против Соединенного Королевства (жалоба 5878/08) от 30 марта 2016 г.; по делу «Писари (Pisari) против Молдовы и России» (жалоба 42139/12) от 19 октября 2015 года, по делу «Мустафа Тунч и Феджире Тунч (Mustafa Tunc and Fecire Tunc) против Турции» (жалоба № 24014/05) от 14 апреля 2015 г. и др.), признавая позитивным обязательством государства обязанность провести в определенной форме эффективное официальное расследование. Выполнение этого обязательства являлось бы основанием признания отсутствия нарушения статьи 2 ЕКПЧ в процессуальном аспекте.