Сын Василия Петровича: Евгений, генерал – лейтенант ФСБ, ранее был заместителем директора 1-го департамента ФСБ21. В настоящий момент он занимал должность заместителя главы администрации президента РФ, курировал вопросы внутренней политики и противодействия коррупции.
Ближайший друг Василия Леднёва – Виталий Александрович Абердин, так же разведчик-нелегал. Всю Великую Отечественную войну он проработал в Германии, там и женился. Его сын Пётр, родившийся в сорок первом году, до тринадцати лет даже не предполагал, что является наполовину русским. Он считал себя чистокровным немцем. Пётр так же принимал участие в совещании у Леднёва.
В семьдесят первом году Пётр Абердин, оставив своего семилетнего сына на попечение родителей, уехал с женой Валентиной, разведчиком – нелегалом в США. Им удалось натурализоваться в Америке по старой легенде своего отца: тот под именем Карла Амстуца, легализовался в США ещё перед второй мировой войной. Он работал в Банке международных расчётов, всю войну прожил в Германии. В конце 1945 года Карл Амстуц перебрался жить сначала в США, оттуда в 1950 году переехал в Париж. Спустя несколько лет он с женой оформил фиктивный развод, и его семья была переправлена в СССР. Таким образом, только в тринадцать лет Пётр Абердин стал учить русский язык.
В 1958 году Карл Амстуц разбился и сгорел в своей автомашине. За несколько лет до этого, он в своём завещании распорядился похоронить его в Парагвае рядом с могилами матери и отца. Так был выведен из операции нелегал Виталий Абердин.
В семьдесят втором году из Канады в США приехал Петер Амстуц с женой-чешкой Боженой. По старым связям отца, ему удалось устроиться в СЩА. Он смог стать помощником Вильяма Уолби. Тот в 1973 году был назначен на пост директора ЦРУ. По традиции, директор ЦРУ становился одновременно и директором Центральной разведки США – координационного органа управляющего работой ЦРУ, АНБ22 и разведывательного управления министерства обороны США.
Это было золотое время внешней разведки СССР. В 1974 году ПГУ КГБ СССР возглавил Владимир Александрович Крючков, прирождённый аналитик. В то время в ПГУ была разработана операция «Объявление». Суть этой операции состояла в том, что в Канаде, Франции и Великобритании разведчики ПГУ работающие под дипломатическим прикрытием, предлагали видным политикам этих стран, большие деньги за работу на СССР. Пошла череда дипломатических скандалов, и советских дипломатов одного за другим высылали из разных стран. Эффект оказался потрясающим: среди сотрудников ЦРУ возникло мнение, что русские хорошо платят за переданные сведения. Именно так был завербован Олдридж Эймс, самый ценный агент ПГУ КГБ за всё время. Он предложил свои услуги в посольстве Советского Союза в Вашингтоне, куда якобы пришёл на контакт с советским дипломатом. Тогда же был завербован Роберт Хансен представитель ФБР в Государственном департаменте США, от него в КГБ шла информация о том, что собирается предпринимать контрразведка США против разведок КГБ и ГРУ СССР23. В тоже время, был завербован Джон Уокер – офицер штаба командующего подводным флотом США в Атлантическом океане. Он сообщал о дислокации американских ядерных подводных лодок. Когда его раскрыли, американцы ахнули: начнись обмен ядерными ударами, американские подводные лодки, были бы уничтожены в течение часа, и США неминуемо проиграло бы войну в ядерном конфликте.
Методы американской и русской разведок отличаются друг от друга. Если в советской разведке на контакт с завербованным агентом выходил только тот оперативник, который его завербовал, то у американцев, всё обстояло по-другому. О завербованном агенте знала вся редизентура, и по очереди с ним выходили на связь все разведчики. Ещё со времён Евстратия Медникова24 в Российской империи была отменно налажена служба наружного наблюдения. Так же хорошо она работала и в Советском Союзе. Потому на контакт с агентом у американцев выходило сразу несколько человек, условными репликами по рации они устанавливали, кому удалось оторваться от слежки. Этот оперативник и шёл на встречу с агентом, а остальные изображали бурную деятельность, отвлекая наружное наблюдение КГБ на себя. По этой причине Олдридж Эймс знал о многих «кротах»25 ЦРУ в КГБ и ГРУ СССР.
Операция «Объявление» была очень эффективна: за время с 1974 по 1988 годы, было завербовано 94 информатора, до этого в США завербовали за все годы, всего 23 агента. Самым ценным из них оказался Олдридж Эймс. Его информация была столь значимой, что о нём известно было только двум людям в КГБ: оперативнику, который его завербовал и лично Крючкову. Тот сам работал над всеми донесениями Олдриджа, обезличивая их. Таким образом, невозможно было понять, кто является информатором в ЦРУ. Однако после ухода из ПГУ Крючкова и ухудшения ситуации в стране, всё изменилось.
В августе 1990 года руководство ПГУ приняло решение выводить Петра Абердина из операции и возвращать его домой. Разведчик проработал нелегалом двадцать лет, это огромный срок, нервы могли не выдержать, и тогда неминуем провал. Абердина нужно было возвращать на Родину, однако делать это следовало постепенно, не вызывая подозрения у американцев. Но всё изменил случай: работавший в ПГУ КГБ СССР майор Сергей Пашутин вышел в отставку, и решил заняться бизнесом. Он основал фирму по продаже компьютеров. Пашутин хотел закупить партию компьютеров в Америке, и в качестве оплаты за оргтехнику привёз в ЦРУ информацию о том, что один из высокопоставленных сотрудников этой «конторы» является «кротом» КГБ.
Пашутин не мудрствуя, приехал в штаб – квартиру ЦРУ в Ленгли, объяснил кто он, и что хочет передать. Беседовал с ним начальник контрразведывательного отдела ЦРУ Олдридж Эймс. Во время беседы, он с ужасом осознал, что речь идёт о нём. Эймс нарочито грубо стал разговаривать с Пашутиным, а потом рекомендовал ему идти в свой отель, и в номере дожидаться сотрудников ЦРУ, для более детальной беседы. Обрадованный Пашутин ушёл, а Эймс доложил руководству, что, скорее всего это провокация русских. В то же время он передал сигнал «опасность», своему куратору из КГБ.
ПГУ КГБ сработало моментально: Пашутин в своём номере лёг спать и больше уже никогда не проснулся. ФБР обнаружило в номере Пашутина фотокопию личного дела сотрудника управления «С» ПГУ КГБ Петра Абердина, потом случился шок: было установлено, что Пётр Абердин, это Питер Амстуц, помощник директора Центральной разведи и одновременно директора ЦРУ Уильяма Уэбстера. Всё ФБР было поставлено на ноги, но Питер Амстуц исчез.
Вот так и закончилась заграничная командировка Петра Абердина, а Эймса выдаст очередной перебежчик из КГБ – полковник Алексей Запорожский. Хотя он и работал в Южной Америке, но умудрился узнать об Олдридже Эймсе. К тому времени всё в КГБ, а потом и в СВР26 «разболталось», предательства следовали одно за другим.
Делом Олдриджа Эймса будет заниматься Джина Распел, это и станет трамплином её карьеры в ЦРУ. Олдридж Эймс будет приговорён к пожизненному заключению. Россия неоднократно предпринимала попытки его обмена на пойманных агентов ЦРУ, но безрезультатно. Алексей Запорожский будет арестован в 1994 году, приговорён к пятнадцати годам лишения свободы, но в 1995 году, его обменяют на двух разведчиков-нелегалов задержанных в США.
Однако дорогой читатель вернёмся в дом Василия Петровича Леднёва. Пятым участником этих подмосковных посиделок был Захар Кузьмич Флегонтов. Хотя он в своё время и служил в НКВД, так же как и его друзья, однако к разведке никакого отношения не имел, ибо всю жизнь проработал в МУРе – ловил воров и бандитов. Его сынок Владислав, ныне генерал – полковник милиции, был руководителем департамента МВД по противодействию коррупции, и также присутствовал на этих «посиделках».
Седьмой гость – Семён Иванович Нифонтов, всю жизнь проработал в аппаратах ЦК КПСС и Совета министров. Когда КПСС не стало, а все работники райкомов и обкомов дружно и публично побросали свои партийные билеты, Семён Иванович, бережно уложил партбилет в шкатулку, и стал банкиром.
Ну вот, дорогой читатель, мы и познакомились со всеми участниками этой тайной вечери, осталось лишь добавить, что семь лет назад, после посиделок этих же товарищей, Владимиру Путину позвонили из аппарата президента Ельцина и предложили работу.
– Вам молодёжи, из-за повседневной текучки, некогда просчитать среднесрочную перспективу, – начал Василий Петрович Леднёв, взглянув на разыгравшуюся за окном метель.
«Молодежь», из которой двое уже перешагнули шестидесятилетний рубеж, а третий подобрался к нему, сидели в своих креслах и ждали, когда Василий Петрович перестанет любоваться пейзажем за окном и закончит свою речь. Тот отошёл от окна, сел за свой рабочий стол, сказав:
– А между тем, думать об этом необходимо уже сейчас. Следует оценить перспективы.
– И каковы же они перспективы? – полюбопытствовал Владислав Флегонтов, самый младший из «молодых».
– Они не радужные, – вставил Виталий Александрович Абердин, – либо мы в кратчайшие сроки, без дополнительных ресурсов, потому как, нам их взять негде, восстановим нашу экономику, либо нас как страны не будет.
– Финансы появится, – заверил Евгений Леднёв, – со следующего года закон об СРП будет обложен таким количеством подзаконных актов, что практически перестанет действовать. Следовательно, мы сможем получать деньги от продажи наших природных ресурсов. Таким образом, у нас будут свободные средства.
– Но этого мало, – заметил Семён Иванович Нифонтов, – имеющиеся ресурсы, нужно рационально использовать. В первую очередь деньги необходимо направить на восстановление военно – промышленного комплекса. Мы одним выстрелом убьем двух зайцев: перевооружим нашу армию, а восстановленная оборонка, неизбежно потянет за собой вверх предприятия смежников, таким образом, начнётся шевеление и в остальных отраслях промышленности. Вот здесь Петруша и Владик вашим учреждениям необходимо будет поднапрячься и проследить, что бы деньги дошли до места и их не разворовали.
– Мы как будто и раньше не бездельничали,– улыбнулся Владислав Флегонтов, – не знаю как соседи,27 – он посмотрел на Петра Абердина, – а мы работаем, и звёзд с неба не хватаем.
– Теперь работать придётся филигранно, – вставил Захар Кузьмич Флегонтов, – ЦРУ и Госдепартамент в России везде имеют глаза и уши. Потому деньги в оборонку проводить необходимо будет «крысиными ходами». В медиапространстве постоянно поднимать шум, что государственные деньги разворовывают, тогда у американцев не будет вопроса: где деньги?
– Это сделать будет не сложно, – ответил Пётр Абердин. Он вздохнул и продолжил: – Крадут у нас, будь здоров!
– Финансовые потоки мы поставим под контроль, – пообещал Нифонтов, – в этом деле нам поможет заместитель Председателя Центробанка Алексей Смирнов. Соответствующая беседа с ним проведена. В нашем деле кадры решают всё!
– И ещё одно, – сказал Леднёв – старший. Он посмотрел на сына: – Это Женя главным образом касается тебя. Необходимо срочно деприватизировать ФСБ И МВД. Вывести их из подчинения губернаторов. Силовые структуры должны подчиняться только центру. Нам необходима жёсткая конструкция вертикали власти, без всяких шатаний и разнобоев, а потому, следует заменить выборы губернаторов, на их назначение президентом. Лет через пять фаза инерции закончится. Пока находясь в ней, американцы пребывают в эйфории от победы над Россией, потом нам предстоят нешуточные бои. Но как говорят: «Не следует бояться Большой игры, её нужно заслужить». Необходимо, что бы государственная конструкция России держалась прочно при любых потрясениях, это залог нашего выживания.
– Вот таков сынки будет вам наш стариковский наказ, – закончил напутствие Захар Кузьмич Флегонтов, – сделать то, о чём мы говорили, будет так же тяжело, как провести верблюда сквозь игольное ушко.
Метель, вдоволь накружившись за ночь, наметя большие сугробы, к утру успокоилась. Она заставила чертыхаться дворников убиравших снег, а также владельцев автомобилей, откапывающих своих «железных коней». Пётр Абердин мерил шагами свой большой кабинет. Он очень долго к нему привыкал. Раньше у него было предубеждение, что большие начальствующие кабинеты, не рабочую обстановку создают, а подавляют посетителя своим величием. Однако со временем, Абердин заметил, что разгуливая по кабинету, ему лучше думается. Теперь же поразмыслить было над чем.
Служба радиоперехвата предоставила один очень интересный диалог. Его вели бывший глава внешней разведки Ичкерии Хож – Али Нугаев и полевой командир Руслан Гелаев. Причём Гелаев, настойчиво просил о личной встрече. Зная, что его отряд разыскивают, Гелаев всё же вышел на связь с Нугаевым, тем самым обнаружив стоянку своего отряда. Следовательно, разговор очень важный. О чём он?
Абердин связался с секретаршей:
– Виталина, пригласи, пожалуйста, ко мне Павла Дементьевича.
Полковник Данилин – огромного роста, с кулаками – гирями и звероподобной физиономией, производил впечатление тупоголового громилы из банды рэкетиров, но оно тут же менялось, как только Данилин начинал говорить. Сразу видно, умный, ироничный интеллектуал.
– Павел Дементьевич, а не ошиблись ли мы, посылая Сазонова на контакт с Хозой? – спросил Абердин едва Данилин сел на стул.
– Убыток от ошибки будет не велик, – пожал Данилин своими мощными плечами, – сейчас Нугаев на контакт с нами не пойдёт, а Сазонов лишь обозначит наше присутствие. Впрочем, если вы думаете иначе, всё можно отменить.
– Пусть будет так, как мы наметили, – ответил Абердин.
Хож – Али Нугаев с 2001 года находился в международном розыске как террорист, по запросу России. Однако он спокойно жил в Баку и Стамбуле, даже имел нефтяной бизнес в Новороссийске. Правда, когда Ахмад Кадыров стал разбираться с чеченской нефтью, Хоза эту часть своего бизнеса потерял. Он сосредоточился на строительном бизнесе, и практически все стройки в Баку шли с его участием. В Стамбуле у него так же было несколько проектов.
Зная, что Россия объявила его в международный розыск, Хоза с турецким паспортом несколько раз прилетал в Москву, и даже там ФСБ не досаждало Хож – Али Нугаеву. В конце – концов, он решил, что ФСБ окончательно потеряло его. От того, сильно удивился Хоза, когда прилетевший из Одессы человек назвался сотрудником ФСБ. Вначале этот парень сослался на нового партнёра Нугаева по бизнесу с нефтью – Геннадия Корбана.
После того как Хоза потерял все свои активы в нефтяном бизнесе в Новороссийске, он решил заняться нефтью в Одессе. Для чего наладил контакт с Геннадием Корбаном, входившим в финансовую группу «Приват» украинского бизнесмена Игоря Коломойского. Правда, новые партнёры Хозы, всё норовили «кинуть» его на деньги, что не прибавляло доверия к ним. Но Нугаев ещё надеялся образумить их. Теперь заявился этот парень, сослался на Корбана, и напросился на встречу. Хоза принял его в своём офисе.
– Как дела у Геннадия? – спросил Хож – Али Нугаев.
– Откровенно говоря, понятия не имею как дела у господина Корбана, ибо не имею чести знать его, – улыбнулся посетитель.
– От кого же вы? – насторожился Хоза.
– Я из той организации, которой вы давали подписку о сотрудничестве, – ответил гость.
– Аббревиатура этой организации была КГБ, сейчас её нет, – жёстко ответил Хоза.
– Но остался правопреемник.
– С этой конторой я никаких дел не имел, и иметь не желаю, – Хоза встал, – всего хорошего.