Когда мы ставили пьесу и родители других детей приходили за кулисы сказать им, как же блестяще они выступали, меня никто не посещал, но это только придавало мне решимости.
Неподалеку находилась Академия исполнительских искусств, где некоторые студенты играли в мыльных операх типа «Холби-Сити». Когда я поделилась со своим соцработником, что хотела бы пойти именно туда, та нахмурилась:
– Это частная академия, Клэр. Окружной совет не будет платить за обучение ребенка, находящегося на попечении.
Гэри обещал поговорить с кем-нибудь в совете. Неделю спустя я спросила его, каков был их ответ.
– О, – сказал он. Он явно забыл о моей просьбе. – Они сказали: «Нет».
Тогда я пошла к миссис Хьюз.
– Если ты собираешься сражаться, чтобы попасть в театральную школу, – сказала она мне, – это должна быть хорошая школа. То заведение, о котором ты говоришь, превратит тебя в цирковую обезьяну.
Миссис Хьюз изучила лучшие школы, одна из которых даже предложила мне стипендию. Затем она встретилась с соцработником, которая заявила, что мне лучше оставаться там, где я устроилась, а любые изменения и волнения не пойдут мне на пользу.
«Все ясно, – подумала я. – Вы можете перемещать меня с места на место четыре раза за три года, но вот когда я действительно чего-то хочу, то это вас травмирует и вы не позволяете даже думать о моем желании».
На борьбу за свои права мне потребовалось три года, и в конце концов я добилась своего. В тот день, когда я пришла в театральную школу, я наконец нашла новую семью.
7
Я звоню Марси и умоляю дать мне еще работу. В конце концов она предлагает прослушивание для музыкального видео.
В подвальной студии перед видеокамерой на треноге я называю свое имя, рост и имя агента. Два продюсера – оба мужчины – игнорируют меня и смотрят на мое изображение на мониторе.
Женщина, кастинг-директор, просит меня заявить для камеры, что мне комфортно сниматься частично обнаженной.
– Ну, если, конечно, роль этого требует… – нервно отвечаю я.
– Дорогая, эта роль называется «Танцовщица топлес», – нетерпеливо говорит она.
– Конечно.
Я смотрю в камеру и бодро говорю:
– Меня зовут Клэр Райт, и меня устраивает частичная нагота.
Надеюсь, кто-нибудь напишет это на моем надгробии.
– Ладно, Клэр, готовься, – говорит кастинг-директор.
Она ставит музыку. Примерно через минуту один из продюсеров что-то произносит, и музыка обрывается.
– Спасибо, Клэр, – говорит кастинг-директор. – Не могла бы ты попросить войти следующую в очереди девушку?
Когда я поворачиваюсь, готовая уйти, второй продюсер произносит что-то, чего я не понимаю.
– Подожди, – просит кастинг-директор. Они вполголоса коротко совещаются, после чего она добавляет: – Оставь свои данные на столе.
* * *
В тот же день приходит сообщение с просьбой в восемь подойти в офис продюсера. Я роюсь в шкафу Джесс в поисках подходящей одежды и придаю лицу самое эффектное выражение. Когда я прихожу, там уже нет секретаря, а только охранник. Все остальные разошлись по домам.
Я иду по коридору и наконец вижу в кабинете продюсера, разговаривающего по телефону. Он машет мне рукой. Я сажусь на вращающийся стул, а продюсер продолжает свой разговор по поводу какого-то человека, который должен перестать быть козлом и заказать тележку от «Панавижн».
Наконец он кладет трубку.
Офис, ночь.
Продюсер
Идиот! Привет, Клэр.
Я
Привет! Спасибо, что перезвонили.
Продюсер
Это не совсем то, Клэр. В настоящее время я отбираю людей на различные проекты и подумал, что стоит обратиться к тебе напрямую – узнать, может ли какой-то из них для тебя подойти.
Я
Великолепно! Вы ведь знаете, что у меня нет грин-карты?
Продюсер пожимает плечами.
Продюсер
А вот это как раз проблема, но она не может быть непреодолимой. Я имею доступ к программе Обмена актерами. Возможно, я смогу договориться об обмене с коллегой, находящимся в Лондоне.
Я
Просто фантастика! О каких проектах идет речь?
Продюсер
Подробности обсудим позже. Сейчас меня больше интересует, есть ли у тебя амбиции и стремление присоединиться к команде.
Мужчина выходит из-за стола и кладет руку мне на плечо. Затем толкает, и кресло поворачивается к нему лицом. Я смотрю на его ширинку. Он дружески сжимает верхнюю часть моей руки.
Продюсер
Полагаю, ты понимаешь, что я имею в виду.
На какое-то мгновение я застываю. Затем вскакиваю со стула, отталкиваю его обеими руками и кричу: «Немедленно отойдите от меня!» Моя рука врезается ему в нос, и он отшатывается.
Я
Да пошел ты, ублюдок!
Продюсер съеживается, защищая голову руками. Из носа течет кровь, а крошечные рыжие гитлеровские усики прилипли к ноздрям.
Продюсер
Господи! Просто уходи, ладно?
Я отступаю, давая мужчине возможность встать, но тут он бросается на меня, сжав кулаки.
Продюсер
Стерва… Ты заплатишь за это.
Вдруг продюсер обнаруживает, что смотрит в дуло пистолета Джесс.
Продюсер
Ты ведь не собираешься в меня стрелять.
У меня трясутся руки, а вместе с ними и пистолет. Что ж. Чем меньше я буду себя контролировать, тем скорее продюсер подумает, что я достаточно сумасшедшая, чтобы выстрелить.
Я
Самозащита? Вот увидишь, еще как собираюсь..
Я киваю на свою сумку.
Я
У меня там камера. Все записано. Может, хочешь, чтобы твоя жена это увидела?
Продюсер
Что за хрень?
На первый взгляд теперь вся власть у меня, а не у него, но внутри я паникую. Что, если он бросится на меня? Что, если он просто выхватит пистолет и направит его на меня? Что, если мой палец нажмет на спусковой крючок?
Я
Я ухожу отсюда, а ты остаешься на месте.
Я отступаю, стараясь выглядеть уверенной в себе.
Когда я выхожу, продюсер рычит.
Продюсер
Удачной работы в отрасли, сука. Ты ненормальная.
Я держу себя в руках, однако, выйдя на улицу, спотыкаюсь и падаю. Я плачу и дрожу. Сомнения рикошетом отскакивают от моего мозга: «Как я могла быть такой глупой? Правильным ли способом я победила домогательства? Не создалось ли еще на стадии прослушивания впечатление обо мне как о легкодоступной женщине? Я хоть как-то поощрила это впечатление?»
Меня зовут Клэр Райт, и меня устраивает частичная нагота… Помню, как я улыбнулась, произнося эти слова. Было ли это ошибкой? Это выглядело иронично? Это звучало непрофессионально?
Хотя другая часть меня – рациональная часть – пытается убедить меня, что я просто столкнулась с подонком. Он не имел права даже думать обо мне в этом ключе. Это он виноват, а не я. Я знаю, эти дебаты часами будут продолжаться в моей голове.
Подонок он или нет, но не была ли моя реакция неадекватна произошедшему? Мог ли сработать простой, достойный отказ? Он, возможно, даже мог привести к извинениям и продуктивной дискуссии о работе.
Удачной работы в отрасли, сука…
Я почти останавливаюсь, когда задумываюсь о значении этой фразы. Теперь этот продюсер будет поносить меня в разговорах с агентами по кастингу? Скажет своим друзьям, что я трудная в общении актриса? Для того, чтобы моя британская репутация пересекла Атлантику и соединилась с несколькими намеками и слухами, требовалось совсем немного, и мой второй шанс мог быть упущен.
О боже, неужели я должна была согласиться на его предложение?
Офис примерно в сорока кварталах от дома Джесс. Я прохожу весь путь в страданиях и самобичевании. Я не могу позволить себе ехать на метро и даже не могу получить роль топлес детки-конфетки без домогательств. На улицах больше нет снега, но все еще сыро и холодно. Слезы на щеках сначала теплые, потом ледяные, а потом снова теплые.
Я в ста ярдах от квартиры Джесс, когда звонит телефон. Смотрю на экран, прежде чем ответить.
Нью-йоркская улица, ночь.
Генри
Эй, Клэр. Ты свободна сегодня вечером?
Я с тоской смотрю на дом, где снимаю жилье. Все, чего я хочу, – забраться в постель и заплакать, но надо думать о деньгах, которые я задолжала отцу Джесс.
Я
Полагаю, да.
Генри
У меня для тебя задание, но клиентка хочет сначала встретиться лично.
Я
Зачем?
Генри
Кто ж ее знает? Может, хочет убедиться, что ты во вкусе ее мужа. В чем я не сомневаюсь.
Я
Ага. Тогда ладно.
Генри
Как скоро ты сможешь приехать? Она остановилась в «Лексингтоне». Спроси номер с террасой.
8
Я уже одета для встречи с продюсером, так что оказываюсь в «Лексингтоне» через двадцать минут. Иду в туалет в вестибюле, поправляю макияж и делаю дыхательное упражнение, чтобы сосредоточиться. Время для представления.
Потом еду в лифте на шестой этаж. Стучу в дверь, и Генри впускает меня. У окна нервно расхаживает женщина лет тридцати пяти. «Ким Новак из фильма “Головокружение”», – думаю я, рассматривая ее. Элегантная, в жемчугах и идеально ухоженная. Короткие светлые волосы уложены безукоризненно – такое в наши дни нечасто увидишь. По сравнению с ней я ощущаю себя ребенком, ограбившим ящик с одеждой.
Сначала мне кажется, что женщина сжимает четки, но потом понимаю – просто крутит в пальцах брелок. Она выглядит расстроенной, но это довольно типично для наших клиенток на этой стадии. Многие считают, что та часть, когда они наконец узнают, что за человек их муж на самом деле, самая трудная.
Отель «Лексингтон», терраса люкс, ночь.
Генри
Клэр, спасибо, что пришла. Это – Стелла Фоглер.
(женщине, успокаивающим тоном)
Я использую нескольких девушек в качестве приманки для неверных мужей, но, учитывая все, что вы рассказали мне о Патрике, я считаю, Клэр – совершенно правильный выбор.
Стелла
(обращаясь ко мне, взволнованно)
Обещай, что будешь осторожна.
Я сажусь.
Я
Почему бы вам не рассказать мне о вашем муже, миссис Фоглер?
Стелла
Он не похож ни на одного мужчину, которого ты когда-либо встречала. Я говорю сейчас на полном серьезе. Не поворачивайся к нему спиной. Не доверяй ему. Обещаешь?
Доверять ему? Я размышляю. Что-то маловато шансов. Еще один женатый ублюдок – все, что мне сейчас нужно.
Генри
Клэр – профессионал. Она знает, что делает.
Я
Просто покажите мне фотографию и подскажите, где его найти. Я сделаю остальное.
Генри
Итак, миссис Фоглер. Продолжим?
Стелла Фоглер замолкает и, все еще крутя в руках брелок, смотрит на меня совершенно дикими глазами.
Стелла
Да. Но, пожалуйста, будь осторожна.
9
Бар «Флаэрти», Нью-Йорк, ночь.
Старый, с хорошей деревянной отделкой бар в Верхнем Вест-Сайде – столы расставлены на достаточном расстоянии друг от друга, за ними мало людей. Патрик Фоглер сидит за одним из них, читает книгу в мягкой обложке и делает пометки в блокноте. Ему под сорок. Патрик – темноволосый, с длинным орлиным лицом, с глазами бледно-зеленого оттенка. Красивый, спокойный, интеллигентный.
«Очень похож на молодого Дэниэла Дэй-Льюиса», – прихожу я к выводу, изучая его отражение в длинном зеркале за стойкой. Дэй-Льюис – один из моих любимых актеров, но Патрик Фоглер впечатлил меня еще больше. Выразительная внешность.
Честно говоря, он не похож на обманщика. Впрочем, иногда так и бывает: они притворяются милыми и очаровательными. Именно такие, как правило, и оказываются наибольшими лжецами.
Почему? Потому что они на это способны.
Сейчас меня больше интересует, есть ли у тебя амбиции и стремление присоединиться к команде…
Я качаю головой, сосредотачиваюсь, пытаюсь выкинуть из головы воспоминания о продюсере. «Просто делай свою работу, – говорю я себе. – Улыбайся, флиртуй, позволь Патрику Фоглеру заигрывать с тобой и уходи». Максимум у меня есть на все час. Потом я окажусь дома с четырьмя сотнями долларов в руке. Меня будет тошнить, я буду плакать и напьюсь.
Останется заработать еще семьсот долларов.
Словно по команде Патрик Фоглер встает и идет ко мне. Я поворачиваюсь с приветливой улыбкой. Слишком поздно понимаю, что он приближается не ко мне. Он протягивает бармену двадцатидолларовую купюру.
Патрик
Можете разменять?
У него четкий, хорошо поставленный голос. В нем чувствуется властность. Когда бармен открывает кассу, глаза Патрика Фоглера встречаются в зеркале с моими. И я снова даю Фоглеру слабый намек на гостеприимство – чуть-чуть смягчаю взгляд и распахиваю глаза. Патрик выглядит озадаченным, но не более того – как будто он не уверен, знает ли меня.
Получив сдачу, он благодарно кивает бармену и выходит из бара, но в итоге он вернется: оставил стакан на столе вместе с книгой в мягком переплете.
Я подхожу и беру ее. Это сборник стихов, потрепанный экземпляр «Цветов зла» Шарля Бодлера.
Замечаю, что Бодлера перевел и отредактировал Патрик Фоглер. Значит, он какой-то ученый.
Я быстро перелистываю страницы в поисках чего-нибудь полезного. Тут Патрик возвращается и застает меня за этим занятием. Все как я и хотела.
Я
(виновато)
Ой, простите! Это ваше?
Патрик
Да.
Кажется, его это забавляет. Он оглядывает почти пустой бар, как бы говоря: «А чье же еще?»
Я
Надеюсь, вы не против… Я никогда раньше не читала Бодлера.
Патрик смотрит на страницу, на которой я остановилась.
Патрик
Ну, не надо начинать отсюда.
Взяв у меня книгу, перелистывает несколько страниц, находит место и читает вслух:
Патрик
Так много помню я, как живший сотни лет!Пусть шкап большой хранит романсы, груды смет,Записки и стихи, судебные тетради,В любовных письмецах волос тяжелых пряди, —Все ж менее в нем тайн, чем мозг скрывает мой!Ритм его голоса, тихий и настойчивый, как пульс, полон убежденности. Мужчина возвращает мне все еще открытую книгу. Я опускаю глаза и вчитываюсь в следующий куплет, а потом отвечаю Патрику, удерживая его взгляд, продолжая ритм:
Я
Да! Пирамида – мозг, огромный склеп такой,Что трупов больше скрыл, чем братская могила!Погост я! От него луна лик отвратила!Как совести укор, ползет толпа червей…И дальше продолжает он, не сводя с меня глаз, говоря по памяти что-то темное и странное, чего я не могу понять – о том, как стать противоположностью плоти.
Патрик
Живое существо! Становишься отнынеТы, окруженное пугающей пустыней,Гранитом, что в песках Сахары тусклой спит.Ты – древний сфинкс, и ты на карте позабыт,Не знаем миром ты!Я присоединяюсь к последним строчкам, подстраиваюсь под ритм Патрика, настраиваю свой голос под его.
Я/Патрик
Не знаем миром ты! Твой нрав суров: всегда тыНе иначе поешь, как при лучах заката!На секунду-другую воцаряется тишина, которую никто из нас не нарушает.
Патрик
Вы хорошо читаете.
Я
Благодарю… А о чем там?
Патрик
Можно сказать, что о его личной жизни.
Я
Должно быть, у него была довольно сложная личная жизнь.
Патрик улыбается.
Патрик
Когда Бодлер писал это, он был связан сразу с двумя женщинами. Одна – знаменитая красавица, дитя Парижа девятнадцатого века. Поэт называл ее «Веню Бланш» – Белая Венера. Другая была танцовщицей кабаре, смешанной расы и торговала телом на улицах. Он называл ее «Веню Нуар» – Черная Венера.
Я
Как интересно… Любовный треугольник.
Патрик
Хотите, называйте так.
Я
И как все сложилось в итоге?
Патрик
Бодлер начал писать стихи, которые анонимно отправлял Белой Венере. О том, что он хотел сделать с ней; о том, что он уже делал с Черной Венерой. Стихи затрагивали все виды разврата. Он сказал, что другие поэты достаточно написали о цветочных царствах красоты. Бодлер очень хотел быть первым, кто напишет о красоте, происходящей от зла.
Я
«Цветы зла».
Пора сделать свой ход.
Я
Мне кажется, он понял, что некоторых женщин привлекает запретное.
Патрик Фоглер качает головой, как будто я его разочаровала.
Патрик
Мне нужно идти.
Что-что?
Я
Правда? Мне бы так хотелось услышать чуть больше…
Я пытаюсь передать ему книгу. Он лишь отмахивается.
Патрик
Оставьте себе. На память об интересной встрече. Мне понравилось слушать, как вы читаете.
Я
Послушайте, это не в моих правилах, но у меня был действительно дерьмовый вечер, и мне не помешала бы компания. Может, останетесь и позволите мне угостить вас выпивкой?