– Totalement hors de la chaîne? – наконец вспомнил Сашка фразу из книжки в школьной библиотеке… – А по ебалу, герр апостол? Ты куда полез тут, дурень москвабадский? Закон – тайга, прокурор – медведь, не слышал? Так я тебе это устрою тут сразу, следи за базаром…
На том конце связи возникло заметное замешательство щедро пересыпанное гневом, очевидно, надежды захватчиков на недоразумение пошли прахом, обладатель сочного баса смачно ругнулся по-французски, судя по интонации… Затем заговорил кто-то кому русский был более привычен и не менее остальных привыкший на нём командовать.
– Тёзка, отдай нам Волконского, добром прошу, ты ж за веру, Царя и Отечество, как и мы… Мы просто его протестировать, не подумай про нас плохо.
Сашка с некоторым удовольствием подавил глумливый хохот, выслушивая дальнейшие обещания человечности и благолепия и не стремясь вовсе объяснять соратникам суть разговора. Те уже спокойно занимались управлением уходящего прочь походного борта, слышно было только Сашке, которого успели запеленговать. Судя по разговору, там ещё даже не уяснили себе тот факт, что борт неумолимо и очень быстро удаляется… Зато, похоже, гость на борту отлично понимал что по связи Сашка продолжает общение и какого свойства оно получается… и был этому очень не рад.
– Вот что, балбесы, – снизошёл наконец Сашка, с удовольствием слушая, как на том конце связи внимают его словам. – Были б вы такие безобидные, вам бы выслеживать никого не пришлось, а я не живодёр. Знаете, в чём ваша проблема? Вас очень скоро самих на утиль отправят и не поморщатся. Потому что думать надо головой а не жопой, которая тёплые места любит, поняли? Нету больше ни для кого никакого Волконского, так и передайте начальству что самоликвидировался. Целее будете, лизоблюды.
С удовольствием отключил связь, не давая себе труда послушать бурю эмоций на той стороне… Месть – дело неспешное, сейчас только достаточно запомнить атаковавших, а времени вычислить их будет достаточно. Да и с гостем работы предстоит немеряно, он сейчас поймёт что в безопасности и расклеится полностью. А потому надо уверить его, что всё плохое позади, это будет очень нелёгкая задача. Ну вот пожалуйста, он плавно но настойчиво теперь устраивается на диване самостоятельно, ну в общем уже можно, что с ним и что делать уже записалось в нужный блок хранения информации…
– Александр Викторович, – тихо, но внятно начал говорить гость… похоже он уже чувствует себя очень некомфортно…
– Просто Сашка, мсье Серж, – замотал головой нынешний офицер и отхлебнув, протянул гостю походную фляжку. – Я закрыл Вас на карантин у себя, сперва восстановлю Вас полностью, потом все остальные дела.
– В любом случае информация Вам пригодится, – тем же тихим и внешне спокойным тоном продолжил аристократ из прошлого, – и я Вам её предоставлю. Как Вы понимаете, я лучше историков знаю суть дела и, будучи руководителем общества…
– К чёрту в трубу! – рявкнул Сашка столь резко, что прервал говорившего. – Глупо полагать, князь, что мой мотив в этом заключается! Я отвечаю за свой базар, а потому прошу Вас уяснить себе, что мне всего-то нужно было Вас вытащить из этой засады. Мне нужно, понимаете? – вероятно, в этом спиче Сашка снова стал напоминать не то охотничью собаку, взявшую след, не то старинного грифона. – И ещё прошу запомнить – я восстановлю Вас, что бы ни случилось далее. Потому что я так решил.
Впечатление он произвёл, хотел он того или нет. Гость молча уставился на него с искренним любопытством, слегка прикрытым прищуром бывалого охотника.
– Вроде у меня не служил, в Европе тоже не видались, – задумчиво проронил он наконец. – Неужто из нынешнего времени целиком? Ладно, будь по твоему, сообщу Ливену только что остался у тебя.
Прежде, чем Сашка успел среагировать, из кабины донёсся уже не сдерживаемый смех.
– Тааак, это нужно было предвидеть, – усмехнулся в ответ Волконский. – Всё верно, кто б ещё мог навести на меня так точно… Может, у вас тут ещё братец его жены имеется?
– Он не вписывается в понятия о чести характерные для нашей обоймы, – сухо отрезал Сашка, закусив губу. – Это не подстава, Сергей Григорьевич, Вы скоро сами в этом убедитесь.
– Хорошо, – Сашка ожидал очень жёсткого зондирования, всё-таки подготовка генштаба тут была на высоком уровне, но его только наградили соответствующей мыслеформой дистанционного характера, выразилось это в ощущениях, похожих на приятельский хлопок по плечу. – Тогда сразу такой вопрос… меня интересует твоя подруга, на которую ты свалил написание своих сюжетов. Поможешь познакомиться лично?
Усмехнувшись, Сашка замурчал про себя как сытый кот, просчитывая выгоды от такой комбинации…
– Как только сможете ходить без боли и оттестируете новые крылья, – невозмутимо проговорил он, пожав плечами. – Если я не ошибаюсь, их Вам сестрица в камере оттяпала?
– Не ошибаешься, но откуда получил информацию, от неё лично?
– Фактически, да, – Сашка ощутил жуткое желание закурить и не стал ему противиться, а впрочем, чего он ждал, задавая столь болезненные вопросы? – Одна из причин отчего поторопился, если что. А Вы всегда сватаетесь через друзей, как я понял?
– Однажды этот метод тоже может сработать, – жёстко усмехнулись в ответ. – Ты ведь однако не раздаёшь своих дам из обоймы кому попало?
– Ага, силён, – с искренним удовольствием парировал Сашка, от души затягиваясь и протягивая портсигар собеседнику. – Теперь верю что намерен выжить, чему и рад вполне.
– Не дождутся якобинцы, – невозмутимо проворчали в ответ, пользуясь угощением. – Может, покажете уже мне свою модель будущего?
– Как только прибудем на базу, – проворчал Сашка, ощутив вдруг, что его глаза неумолимо слипаются и сон просто врывается в резко уставшее тело… значит, всё получилось, вот и славно…
– Дорогой, ужин готов! – голос жены звенел над ухом очень настойчиво…
Сашка ощутил, что он снова в теле, аккуратно убрал ноут с груди и приподнялся на качелях, усевшись как будто проспал здесь эти десятки минут… Совсем недолго, солнце ведь только начинает закатываться за пики гольцов…
– Держи! – в ладонь упало маленькое полотенце, и жена весело уселась рядом.
Видимо, Сашка наградил её слишком недоумённым взглядом, и она терпеливо объяснила:
– Сотри с лица полосы, опять будешь выглядеть смешно. Хотя полагаю, гостей уже не будет.
Сто дней до приказа
…История повторилась и никуда не уйдет. Пока в Вене который уж месяц отмечали мир, бывший правитель сего мира, кого решили лишить всех признаков былого величия, умудрился взять реванш. И растерянные празднующие не знают нынче, что им нынче делать – то ли хвататься за мечи и ломиться водворять «корсиканское чудовище» на место, то ли выжидать, пока «авантюра» не кончится тем, чем обычно и кончались подобные события.
Серж проснулся слишком рано для самого себя. В окна лилась чуть подсвеченная ущербной луной темнота, рассвет еще и не думал заниматься. Молодой человек не почувствовал ни сонливости, ни нестерпимого желания продолжать предаваться сонной неге. Хотелось встать и действовать, причем немедленно. Как бывало перед стычками с неприятелями – забудешься на пару часов, как неведомая сила поднимает тебя еще до того, как встревоженный денщик явится будить тебя…
Нынче повод был. Нераспечатанное послание от князя Пьера, его beau-frer’а и руководителя, негласного, конечно, лежало на столе, посреди всего скопившегося там хлама. Вчера, когда его принесли, Серж чувствовал себя слишком усталым для того, чтобы уделить ему должное внимание. Более того, он примерно догадывался о содержании послания. Конечно, имеет отношение к новостям, взбудоражившим светское общество Лондона до основания – Буонапарте сбежал с острова Эльба и нынче практически беспрепятственно шествует по югу Франции! И что с этим делать – никто не знает. Армия наготове, и флот тоже, и лорд Уэлсли вчера в салоне графини Ливен говорил, будто готов сокрушить гадину немедленно, сетовал, что его не повесили на первом же парижском столбе, не бросили в клоаку… Дальнейшее князь Серж не дослушал – хозяйка гостиной, ужаснувшись непритворно, резко перевела разговор на иную тему. Хотя по любопытному остроносому лицу графини Ливен было понятно, что ей бы хотелось выяснить все подробности – однако же, не у кого это сделать. Все знали ровно то, что писали в газетах. Посольство Франции стояло на ушах, и их сотрудникам было не до посещения светских приемов. Граф Ливен только отправил курьеров в Вену и, пока они воротятся, бывший «император французов» как пить дать отвоюет столицу – так было сказано самим российским посланником в приватной беседе.
Весь этот переполох Сержа по меньшей мере забавлял. «Вот в самом деле, кому война – а кому мать родна», – говорил он себе. – «Видать, я выручу очень хорошие деньги, если нынче начну перепродавать портреты Бонапарта…»
С портретами возникла забавная ситуация – в бытность в Вене, в ноябре, когда он предавался светским удовольствиям вечером, чтобы поутру проводить долгие часы в кабинете своего зятя, Серж решил купить портреты бывшего героя и кумира, которого уже второй год агрессивно развенчивали. Все, которые можно было найти в лавках, торгующих мебелью, деталями комнатного убранства, книгами и гравюрами. Зачем он это делал? Князь Волконский не мог бы этого объяснить. Помнится, начал он это после того, как сестра, любимая и единственная Софи, сказала ему: «Скоро уничтожат о Наполеоне всякую память. Сотрут его из истории, как и не бывало. Был никем – стал всем – и уйдет в никуда». Слова эти Софья произнесла без сожаления или негодования, вообще без всяких эмоций, что для нее было нехарактерно. Словно бы она уже видела будущее и могла дать ему объективную оценку. И – то ли из-за необычного тона, то ли из-за взгляда сестры – Серж и решил посвятить последующие три дня поездкам по венским лавкам. Портреты отдавали ему за бесценок, хотя некоторые, особо хитрые торговцы, напротив, завышали цену до потолка. Серж был готов платить любую цену. Он не особо отдавал себе отчет в том, для какой надобности ему в дальнейшем пригодятся все эти портреты и статуэтки. Вскоре о странной «мономании» русского князя проведали все, и кто-то из особо бдительных книгопродавцев, состоящий на жаловании тайной полиции, донес о сложившейся ситуации руководству, а они уже доложили окружению государя. Пришлось объясняться. Не впервые приходилось держать ответ перед начальством и, несмотря на то, что князь старался объяснять все как можно более доходчиво и подробно, он чувствовал, что его просто не понимают. Считают эксцентричным («это у них в роду, ничего удивительного»), как минимум. Но до поры до времени прощают…
Портреты нынешнего героя дня остались при нем, и он держал их нынче в закрытом сундуке, стараясь лишний раз не вспоминать о их присутствии. А когда вспоминал, то только морщился – что за прихоть им овладела? Может быть, сестре отдать, пусть сама решает, что с этим хламом делать?
Воспоминания о Софи привели к естественному желанию наконец открыть и прочесть письмо от ее мужа. Он и так уже довольно долго откладывал это дело.
Запалив свечку, Серж наскоро открыл конверт, разорвав его руками, и вдался в чтение письма, начертанного четким, словно бы печатным почерком его зятя. «Я не могу доверить это поручение никому, кроме Вас…», – разобрал князь строки. – «Все наши представители должны немедленно покинуть Париж. Постарайтесь незамедлительно прибыть в Кале с первой же оказией. Но обязательно возьмите у посланника паспорт. Авантюры будут в данном случае неуместны и могут окончиться очень плохо не только для Вас самих, но и для всех, причастных к этому поручению».
Судя по тону письма, Пьер сочинял его в явной спешке, желая как можно быстрее развязаться с необходимостью завершить послание. Предупреждение по поводу того, чтобы Серж не смел вдаваться в авантюру и отправляться в Париж нелегально, а тем паче, под чужим именем, заставило его улыбнуться. В самом деле, это первое, что он решил… Но странно, почему ему не приказывают брать паспорт под чужим именем.
«Прошу Вас сжечь послание немедленно после прочтения. Я и так многим рисковал, передавая его курьеру. В связи с тем, что происходит нынче во Франции, можно ожидать чего угодно», – приписал в постскриптуме Пьер.
Что ж, раз так велено, то и поступить стоит сообразно приказанию… Серж поднес край листа к пламени и долго смотрел, как огонь превращает бумагу в черный пепел, как пропадают написанные на ней слова…
План действий был для Сержа Волконского предельно ясен – яснее не бывает. Собираться долго не придется. С самого утра – добиться аудиенции у графа Ливена и справиться по поводу паспорта. Тот непременно спросит – к чему это Сержу взбрело в голову посетить Париж в самое неурочное время? Надобно что-то придумать… Вероятно, придется открывать суть задания. О Ливене в письме ничего не упоминалось, но Серж знал и так – посланник всегда находился в курсе тайной дипломатии. Государем ему доверено многое – даже слишком многое, как однажды обмолвился тот же Пьер.
Лишь сметя наскоро пепел со стола, Серж решил поинтересоваться, сколько времени. Аж присвистнул – всего-то пол-шестого утра. Ливен начнет прием не раньше девяти, а то и десяти – вчера он приехал довольно поздно с приема у лорда Каслри, за полночь, уж точно. Но сильно долго растягивать удовольствие не стоило. Первым делом, после завтрака, он предстанет перед графом. «Надеюсь, никаких препирательств не случится», – подумал Серж, вытягиваясь в кровати. – «Управлюсь за полчаса… Далее – собираться. А что там собирать-то мне? Узнать ближайшее судно, которое согласится подбросить меня до Кале. Далее – действовать по обстоятельствам».
Свечу князь не потушил, и лег обратно в кровать, расположившись на спине. Он был уверен, что больше не заснет. Тени, отбрасываемые колеблющимся огоньком свечи, причудливо переплетались на потолке, и он, прямо как в детстве, когда во время болезни приходилось долго и неподвижно лежать в кровати, принялся бесцельно рассматривать их, воображая, что это чьи-то профили, силуэты, очертания диковинных деревьев и растений, встречающихся, пожалуй, только в джунглях… На сей раз темные узоры навевали воспоминания о недавних событиях.
… – И как же вас приняли в Сен-Жерменском предместье? – о Господи, разве эта женщина не может хоть пять минут помолчать… Ужасно хочется спать. Чувство досады и опустошенности – вот зачем он полез в эту авантюру, зачем устроил эту игру? Кому и что он хотел этим доказать?
– Довольно хорошо, – проронил он, прикрывая глаза. – Я бы сказал, даже чересчур хорошо.
– Вот как? Почему же чересчур? – графиня близко, и запах ее резковатых духов тоже близко, и она, как водится, запускает руку ему в волосы, тормошит их, требуя внимания.
В ответ Серж бесцеремонно зевает, что вызывает панику у его нынешней любовницы.
– Не смейте у меня тут заснуть! – высоким голосом произносит она. – Как я потом объясню ваше присутствие здесь? Слуг я отпустила, конечно, но к утру же вернутся… А нынче уже четвертый час утра. Четвертый, слышите!
Князь резко дернулся, что заставило Доротею ахнуть и убрать руку, встал в постели и быстро, по-походному, натянул на голову рубашку.
– Простите, но мне действительно нужно переночевать у себя, – сухо произнес он, расправившись с застежками кителя.
– Но вы мне так толком и не рассказали про Сен-Жермен…
– Завтра у вас soirée, – с улыбкой произнес Серж. – Вот тогда-то я вам все расскажу. И всем гостям, которые пожелают это выслушать.
Доротея ошеломленно смотрела на него. Запахнув обнаженные острые плечи в шаль, не глядя подхваченную ею с кресла, она подошла к нему и требовательно спросили:
– Но принц все же вас признал?
Серж только вздохнул. Эта дама, сразу же после свидания, оказавшегося весьма поспешным и суетливым, предваряемым ее неуместным сопротивлением и его чувством безмерной неловкости, принялась допрашивать его битый час. Сначала разговор шел в дружеском и сентиментальном ключе, а затем графиня Ливен перешла к делам светским и политическим. Даже тон ее поменялся на требовательный и жесткий. А Алекс Бенкендорф же его предупреждал…
– Про мою сестру тебе там наговорят, и хорошего, и дурного… Но ежели тебя интересует она в известном смысле – скажу так: Дотти не слишком легкая добыча.