И она открыла глаза.
– Вот умница. Ну же, смелее. И не тяни, – сказала Маман. – Режь по суставам.
Изабель вынула из пламени нож.
Усилием воли она прогнала из головы все прочие мысли.
Глава 2
С мизинцем пришлось повозиться.
И неудивительно. Мелочи порой ранят особенно сильно – холодный взгляд, резкое слово, смех, который стихает, едва ты входишь в комнату.
– Ну же, давай, – торопила ее Маман. – Подумай о том, что мы получаем: ты – принца, а Тави, может быть, герцога. У нас будут собственные покои во дворце!
В голосе матери Изабель слышала отчаяние. Она знала, что портной отказал им в кредите и что мясник прислал мальчишку с кипой просроченных счетов. Крепче стиснув рукоятку ножа, она завершила начатое.
Боль ослепляла, запах паленой плоти и вид собственных пальцев, которые лежали теперь у очага, были столь омерзительны, что Изабель наверняка потеряла бы сознание, не подоспей Адели с нежными руками и словами утешения.
Принесли большой моток ваты. Свежий белый чулок. Бренди. И хрустальную туфельку.
Маман подала ей туфлю.
– Надевай. Живо, – сказала она.
Изабель взяла туфельку. Та оказалась тяжелой и холодной на ощупь. Сунув в нее ногу, она почувствовала, как боль, точно хищный зверек, тут же впилась в нее острыми зубами. Жаркой волной она прокатилась по ее ноге вверх и охватила все тело: Изабель показалось, будто ее едят живьем. Кровь отхлынула от ее лица. Девушка закрыла глаза и обеими руками вцепилась в подлокотники кресла.
И все же по первому требованию Маман Изабель поднялась с кресла. Открыла глаза, сделала глубокий вдох и встала на обе ноги.
Она смогла совершить немыслимое потому, что у нее был особый дар, куда более ценный, чем смазливое личико или маленькие ножки.
У Изабель была сильная воля.
Она понятия не имела о том, как это хорошо для девушки – иметь сильную волю, ведь все вокруг твердили ей, что это ужасно. Говорили, что своевольную девицу ждет плохой конец. Что ей положено смирять свою волю перед теми, кто знает, что для нее хорошо, а что нет.
Изабель была еще очень молода, всего-то шестнадцать лет; и еще не успела понять, что ее окружают дураки.
Глава 3
Каждый шаг был мукой.
Одолевая коридор, который вел из кухни в переднюю, Изабель вздрогнула и остановилась. Она услышала тонкий, пронзительный вой. Неужели это она?
– Это Элла, – мрачно сказала Маман. – Поспеши, Изабель. Надо покончить с этим делом. Вдруг принц ее услышит?
Когда принц уже подъезжал к их дому, Изабель сама заперла Эллу на чердаке. Та плакала. Умоляла Изабель выпустить ее. Ей тоже хотелось взглянуть на принца. И примерить хрустальную туфельку.
– Не смеши меня, – ответила ей тогда Изабель. – Ты ведь даже на балу не была. Только осрамишь нас своими лохмотьями.
Она поступила жестоко. И поняла это сразу, как только повернула в замке ключ. Но и это ее не остановило. Ее вообще уже ничто не могло остановить. «Господи, в кого я превратилась?» – спросила она себя, услышав новый приглушенный взрыв плача.
Маман внимательно смотрела на нее, так внимательно, что Изабель показалось, будто та видит ее насквозь.
– Поди, Изабель, выпусти ее, – сказала мать. – Принц только взглянет на нее и сразу влюбится, как все мужчины, которым она попадалась на глаза. Только реши сначала, чего ты хочешь – быть доброй или выйти замуж за принца?
Изабель попыталась найти ответ на этот вопрос, но не смогла. Маман всегда ставила ее перед таким выбором, который был ей по душе не больше, чем эта дурацкая туфелька – по ноге. Вдруг перед ее глазами встало воспоминание, картинка из далекого прошлого. Она, Тави и Элла играли под раскидистой старой липой у дома.
Во двор въехала карета. Из нее вышли двое мужчин – это были партнеры отца Эллы, отчима Тави и Изабель. Будучи людьми добродушными и хорошо воспитанными, они остановились поболтать с девочками, но то, что произошло тогда под липой, изменило всю жизнь трех сестер.
Изабель пожалела, что в прошлое нет дороги. Вот бы прекратить то, чему был дан ход в тот день, – но как, она не знала.
Да и вообще, слишком поздно.
«Кто настроил нас друг против друга, Элла? – подумала она. – Те люди? Маман? Или весь этот жестокий, бессердечный мир?»
Глава 4
– Переноси вес тела на пятку. Будет не так больно, – посоветовала Маман. – Ну, давай. Иди.
Несколькими щипками она вернула цвет щекам Изабель, и они вместе продолжили путь по коридору.
Принц, великий герцог и сопровождавшие их солдаты ждали ее в передней. Изабель знала: она должна одержать победу там, где не преуспела сестра.
Тави поначалу тоже всех обманула, но, когда она вышла из дома и пошла к экипажу принца, пятка начала кровоточить так сильно, что по земле потянулась цепочка карминно-красных следов.
Правда, всеобщее ликование было так велико, что их даже не заметили, но когда Тави поравнялась с экипажем, из кроны могучей липы выпорхнула белая голубка. Опустившись на плечо принца, она запела:
Принц даже побледнел, увидев столько крови. Великий герцог – худощавый, похожий на волка человек – пришел в ярость, увидев, как обманули его господина. Он потребовал, чтобы Маман вернула туфельку, но та отказалась. И заявила, что Изабель тоже имеет право на примерку, ведь принц объявил в своем указе, что примерить хрустальную туфельку может каждая незамужняя девушка королевства.
– Готова? – шепнула Изабель мать, когда они подошли к вестибюлю.
Изабель кивнула и сделала шаг навстречу принцу. Она видела его на балу, но лишь издали, а сегодня, едва он подъехал к дому, Маман поспешно спровадила Изабель на кухню.
Теперь, когда их разделяли всего несколько локтей, она разглядела, что глаза у него голубые, как небо в летний погожий день, а в светлых волосах – длинных, свободно спадавших ему на плечи – вспыхивали золотистые прядки. Он был высок ростом и широк в плечах. На щеках играл румянец.
Глядя на него, Изабель забыла про свои пальцы, про боль в ноге, даже свое имя и то забыла. Просто стояла и смотрела на него как громом пораженная. Так он был красив.
Принц тоже не говорил ни слова. Он изучал Изабель молча, измеряя взглядом каждую плоскость и каждый изгиб ее лица.
– Ах, вы видите? Он узнал ту, в которую влюблен с первого взгляда! – промурлыкала Маман.
Изабель даже съежилась, так ее кольнула материнская ложь. На том балу все были в масках, прикрывавших верхнюю половину лица. Она прекрасно понимала, чем был занят принц: изучал рисунок губ, линию щек и подбородка, ища в них сходство с чертами той, которую полюбил.
И напрасно, ее здесь не было.
Глава 5
Изабель с принцем еще долго смотрели друг на друга. Обоим было неловко. Оба молчали. Пока не вмешалась Маман.
– Ваша светлость, – заговорила она и опустилась в реверансе, потянув за руку дочь, чтобы и она сделала то же самое. – Моя младшая дочь – та, кого вы ищете. Хрустальная туфелька подходит ей идеально.
– Надеюсь, что вы совершенно уверены в этом, мадам, – предостерег великий герцог. – Вряд ли вторая попытка одурачить его высочество вызовет у него благосклонное отношение.
Маман склонила голову.
– Пожалуйста, простите Октавию, – сказала она принцу. – Она вовсе не обманщица. И виновата лишь в том, что любовь к вам вскружила ей голову. Да и какая девушка на ее месте испытывала бы иные чувства?
Принц залился краской, услышав ее слова. Однако герцог оставался спокоен.
– Вы позволите нам увидеть туфельку? – нетерпеливо попросил он.
Изабель и Маман выпрямились. Поднимая подол платья, Изабель почувствовала, как от страха желудок завязался у нее узлом. Все взгляды устремились на ее ногу. К ее огромному облегчению, крови не было. Чулок оставался белым как снег, а вата, которую Адели затолкала в носок чулка, продолжала держать форму. Туфелька сверкала голубоватыми искрами.
– Подошла, – тусклым голосом сказал принц.
Великий герцог и солдаты склонились перед Изабель.
– Да здравствует принцесса! – крикнул какой-то капитан.
– Да здравствует принцесса! – подхватили остальные.
В воздух полетели шляпы. Раздались радостные крики. Изабель медленно поворачивалась вокруг себя, ошеломленная. В кои-то веки все восхищались ею, а не Эллой. В кои-то веки она могла стоять, гордо расправив плечи, и ощущать себя могущественной и желанной. Минуту назад она была недостаточно хороша даже для колченогого сынка директора школы, теперь же станет принцессой.
– Пора отправляться во дворец, мадемуазель, – деревянно улыбнулся ей принц. – Нужно приготовиться к свадьбе.
Он отвесил ей короткий поклон, развернулся и пошел к двери, и Изабель сразу заметила, как поникли его сильные плечи, как свет ушел из прекрасных глаз.
«Принц любит другую; он жаждет ее всей душой, – подумала она. – Если я доведу это дело до конца, то получу пленника, а не мужа».
От мысли о том, чего она якобы хотела, ей стало тошно. Так тошно ей было лишь раз в жизни, в детстве, когда Адели испекла целый противень крошечных печений с вишней и оставила их остывать, а Изабель прокралась на кухню и съела все до единого.
Она повернулась к матери, и слова «не бывать этому» уже были готовы сорваться с ее губ, когда она увидела, что мать улыбается. Маман смотрела на нее и сияла от счастья. Несколько драгоценных секунд Изабель наслаждалась теплом этой улыбки. Ведь она видела ее так редко.
– Я горжусь тобой, детка, – сказала Маман. – Ты спасла нас от полного разорения. Теперь я смогу продать этот унылый дом, заплатить все наши долги и забыть прошлую жизнь как страшный сон.
Все протесты Изабель замерли у нее в горле. Конечно, разбить сердце принцу – ужасная вещь, но разбить сердце матери – куда страшнее. Ни на миг она не задумалась о том, чего хочет ее собственное сердце, ибо желания девушки не имеют никакого значения.
Взяв Изабель за руку, Маман стала спускаться с ней по ступенькам каменного крыльца, от парадной двери дома к усыпанной гравием подъездной дорожке. Изабель увидела золоченую карету, запряженную восьмеркой лошадей. Принц и великий герцог, поглощенные беседой, стояли рядом с каретой и ждали ее.
Глубокие морщины прорезали лоб принца. Тревога затуманила взгляд. Как и все вокруг, Изабель знала, что отец принца, король, тяжело болен и что герцог из соседней страны, Фолькмар фон Брук, чуя скорую поживу, перешел северную границу королевства и жестоко разорял деревни и города.
Маман обняла Изабель, пообещав, что они с Тави последуют за ней во дворец, как только смогут. Изабель, словно во сне, пошла к экипажу, но во время спуска ей пришлось поставить раненую ногу на полную ступню. Где-то на середине лестницы открылось кровотечение. Что-то теплое и мокрое стало заполнять чулок. Когда она добралась до последней ступеньки, чулок насквозь пропитался кровью.
Над ее головой, в кроне большой липы, зашелестели листья.
Глава 6
Десять шагов до экипажа. Семь. Пять.
Солдат распахнул дверцу. Изабель смотрела прямо перед собой. Принц и великий герцог, по-прежнему поглощенные беседой, не обращали на нее внимания. Вот и хорошо. Значит, у нее все получится. Она ведь уже почти дошла. Осталось всего несколько шагов. Три… два… один…
И тут она услышала его – хлопанье голубиных крыльев.
Белая голубка слетела с липы и закружила над Изабель. Маман, наблюдавшая за дочерью с порога, подбежала к ней и стала отгонять птицу, но не тут-то было. Порхая вокруг Изабель, птица запела:
Принц прекратил разговор. Взглянул сначала на птицу, потом на Изабель. Перевел взгляд на подол ее платья, где уже появились пятна крови, и, наконец, на следы, которые она оставила на земле.
Изабель вынула ногу из туфельки и отступила на шаг. Туфелька опрокинулась, кровь выплеснулась в грязь. Передняя часть чулка сделалась красной. Девушку обуял стыд.
– Ты отрезала себе пальцы, – проговорил принц, недоверчиво качая головой.
Изабель кивнула – теперь ей было не только стыдно, но и страшно. Она обманула принца. Один Бог знает, как он ей отомстит. До нее доходили мрачные истории о подземных казематах дворца и о головах, отрубленных и насаженных на пики. Неужели эта судьба ждет и ее?
Но принц не спешил отдавать солдатам приказ. Его взгляд выражал не гнев, а печаль. И еще то, чего Изабель никак не ожидала в нем увидеть, – доброту.
– Как же ты выдержала эту боль? – спросил он.
Изабель опустила глаза. Слова Маман, сказанные недавно, вернулись к ней и обожгли, как огнем.
«Некрасивая… лицо как клецка…»
– Ничего, я привыкла, – ответила она.
Брови принца сошлись к переносице.
– Я не понимаю.
Изабель подняла голову. Взглянула ему в лицо, такое красивое, что девушки наверняка обмирали по нему пачками.
– Конечно нет, – сказала она. – И не поймете.
Тут к ним подошел великий герцог, чьи глаза сверкали яростью.
– Я знаю немало понюхавших пороху солдат, которые никогда не отважились бы на такое, мадемуазель, – сказал он Изабель. И тут же повернулся к принцу. – От девицы, способной на такой поступок, сир, можно ждать всего. Это противоестественно. Она неуравновешенна. Опасна. – Жестом он подозвал двоих солдат. – Взять ее.
Сердце Изабель подскочило от ужаса, когда двое мужчин двинулись к ней, но принц остановил их.
– Оставьте ее, – приказал он и взмахнул рукой.
– Но, ваше высочество, вы же не оставите второй обман без наказания, – возразил великий герцог. – Один – уже наглость, но два…
– Я сказал, оставьте ее. Она своей рукой нанесла себе увечье. Что еще я могу ей сделать?
Великий герцог отрывисто поклонился. И тут же повернулся к Маман:
– Не найдется ли у вас еще дочери, готовой отрезать от себя что угодно, лишь бы заполучить принца в мужья?
– Нет, – горько ответила Маман. – Других дочерей у меня нет.
– В таком случае нам пора, – сказал герцог. – Доброго вам дня, мадам.
Посреди подъездной дорожки журчал небольшой фонтан. Пока принц садился в экипаж, великий герцог, все еще державший бархатную подушку в руках, приказал одному из солдат сполоснуть туфельку под струей воды. Солдат сделал, как ему было велено, и вернул туфельку на подушку. Маман, окаменев от гнева, стояла и смотрела на них.
Изабель, у которой кружилась голова от выпавших на ее долю испытаний, опустилась на скамью под липой. Она закрыла глаза, надеясь, что так головокружение пройдет быстрее. Сидела, слушая, как застоявшиеся лошади нетерпеливо роют копытами землю. А наверху, в ветвях липы, ворковала голубка.
Вдруг новый звук, настойчивый и пронзительный, прорезался сквозь все остальные:
– Подождите! Не уезжайте! Пожалуйста, подождите, подождите!
Кричала девушка. Голос доносился со стороны дома. Настойчивый. Умоляющий.
Изабель открыла глаза.
По дорожке к ним бежала девушка. Ее распущенные волосы спутались. Платье походило на старую тряпку. Лицо и руки испачканы золой. Ноги босы.
Несмотря ни на что, она была красива – неожиданно, пронзительно, до остановки дыхания.
Это была Элла.
Сводная сестра Изабель.
Глава 7
Великий герцог метнул на Маман убийственный взгляд.
– Опять ваши штучки, мадам? Вы подослали сюда этот грязный кухонный обмылок, чтобы примерить туфельку?
Маман, прищурившись, обернулась к падчерице.
– Элла, как ты посмела! – крикнула она. – А ну, марш в дом!
Но Элла ничего не слышала. Ее взгляд был прикован к принцу, а взгляд принца – к ней. Он уже выскочил из экипажа и спешил ей навстречу.
Наблюдая за ними, Изабель увидела то, чего никогда не замечала раньше. То, чего не было между матерью и отчимом, даже между матерью и отцом. Силу, неукротимую и всепобеждающую. Могущественную, глубокую и настоящую. Любовь.
Увидев ее, неуловимую и все же такую реальную, она поняла, что именно с Эллой принц танцевал на балу и именно ее он желает.