– Нам потребуется много хороших жил.
– А есть где взять?
– А как-же! Неплохие жилы у оленя, у волка получше но, самые лучшие у Мохнатого Большезуба.
– Это у мамонта чтоль?
– А кто это мамонта?
– Мамонт – так зовут у нас огромного зверя, который ходит в степи и у которого изо рта торчит вот это. – я постучал по бивню.
– А-а! Нет – это, Великий! Мохнатый Большезуб похож на него но, намного меньше. Он живёт в лесу и редко выходит в степь. А ещё его зуб меньше и пустой изнутри.
«Волосатый лесной слон? В эпоху мамонтов? Я что-то «прогулял» по зоологии? Очень интересно!»
– Вы охотитесь на таких Хатак?
– Бывает, но не часто. Очень тяжело и опасно.
– А на Великого?
Хатак посмотрел на меня весьма иронично
– И как ты себе это представляешь?
– Как же… – я слегка растерялся. А древние рисунки, где первобытные охотники охотятся на мамонтов? А кости мамонтов в стойбищах? Или это всего лишь ритуальные рисунки, или это рисунки того же Мохнатого Большезуба?
– Иногда, – не дождавшись от меня внятного продолжения – когда Великий становится слишком стар, и готов уйти в земли предков, он позволяет забрать охотникам своё могучее тело. А ещё бывает, что Великого могут сильно ранить и тогда, если повезёт, мы тоже можем забрать его тело. Но это совсем-совсем редко. Неужели в твоей земле кто-то специально охотится на Великого?
– Нет. – честно соврал я – На мамонтов у нас точно не охотятся. А вот на Мохнатого я бы посмотрел, такие у нас точно не водятся.
– Обязательно посмотрим, – закивал головой старик – а может и не только посмотрим.
Вот такие интересные разговоры случаются у нас постоянно.
А ещё я сшил Лисёнку обувку. Два слоя толстой кожи,передник и задник отдельно, короткая шнуровка – вполне симпатичные мокасины, лёгкие и прочные. Короче подготовился.
Ранним утром, когда солнце только-только встало, я привел девочку на небольшую полянку возле меньшей речки, где жарко горел большой костёр. Ещё тамнаходился совсем маленький шалаш, по деревянному каркасу толстый слой камыша, типа вигвама, на пару человек максимум, в котором стояло ведро полное раскаленных камней нагревавшее внутреннее пространство до вполне серьёзной температуры. Аналог «индейской бани».
– Молчи! Делай, что я тебе говорю, и ничего не бойся! – Сказал я Лисёнку. На что она кивнула с серьёзным и сосредоточенным видом.
Раздев и посадив её на пенёк я срезал её космы по плечи, ибо даже то, что осталось, расчесал с большим трудом. Потом вымыл голову горячей водой с простым мылом. Да-а уж, вот где грязь.
Засунув девочку в «баню» строго наказал.
– Сиди тут. Дыши носом. Как начнёшь потеть счищай с себя грязь скребком – всунул ей в руки маленький деревянный скребок и подмигнул – Терпи малышка, от этого ещё ни кто не умирал.
Вытащив, через некоторое время, её из шалаша обмыл тёплой водой и засунул обратно, что бы ещё посидела при сухом паре. Затем накидав в ведро «свежих» раскаленных камней я поинтересовался.
– Как ты?
– Терплю. – выдохнула она.
– Ну, потерпи ещё чуть-чуть. Сейчас самая веселуха будет. – И плеснул на камни из кружки настоя из сосновых веток. Если бы Лисёнок могла себе позволить выскочить – она бы выскочила, но прервать обряд Великого шамана…! Впрочем, долго «парить» я её не стал, зато как только извлёк наружу, коварно опрокинул ведро холодной воды на её голову. Вот тут она дала визгу… у меня аж уши заложило. Посадил на пенёк, что бы пришла немного в себя, парная это такое дело – особенно в первый раз!
Потом тщательно вымыл Лисёнка со всякими шампунями, ещё один удар по всякой нехорошей живности, а когда вытер полотенцем то, оказалось, что у меня не нечто, серо-землистого цвета с грязной паклей на голове, а вполне розовый ребёнок с огненно-рыжими пушистыми волосами.
Затем было одевание, с подробным объяснением, что, куда, зачем и как. Девчонка в шоке, всё ощупывала и оглядывала себя, не веря в такое счастье. А подарки? Такого чудесного ножа у неё небыло никогда, да что там нож, гребень – вот это чудо!
– А теперь, – когда она немного подуспокоилась объявил я – девочка Лисёнок, ты получишь новое имя.
Я возложил руки на голову моментально притихшей девочки, и торжественным голосом произнёс.
– Я, шаам Хори Каман, великий и ужасный нарекаю тебя дитя, отныне и вовеки веков, взрослым именем – Соле. Что на моём языке означает Солнце, а на языке Правильных Людей – Дневное око. Ибо цвет твоих волос сияет и горит как оно – и я указал на солнце. – Да будет так! Я сказал!!!
У Соле, теперь уже Соле, из глаз, беззвучно, текли ручьи слёз.
– Спасибо Великий шаман, спасибо.
– Ну-ну, маленькая моя, я тут для чего на тебя столько шампуня перевёл, что бы ты с зарёванным лицом ходила? – Я усадил её на пенёк и раскрыл ладонь, на которой лежали серёжки. – Вот смотри. Хочешь такую красоту в уши?
Слёзы высохли моментально.
– Очень хочу!
– Но для того чтобы их вставить, уши нужно будет проколоть, а это очень больно.
Девочка недоумённо похлопала на меня своими зелеными глазищами. Отказаться от такой красоты из за какой-то там боли? Дядя Пётр наверно шутит?!!
– Мдя! Понятно!
Ладно, спирт, иголка, немного крови и… мои импровизированные серьги в ушах Соле. Даже не пикнула. Только всё время косит глазами пытаясь разглядеть «страшную красоту». Пришлось достать зеркальце под видом жутко таинственного и магического шаманского камня. Опасался, может испугается или ещё чего? Вот именно – ещё чего! Напугалась она – держи карман шире! Это вам не Пёстрый Полоз! Это истинная женщина, маленькая, но женщина. Вцепилась и смотрит. И так, и эдак, и снова так.
– Дядя Пётр – я красивая? – вот как вам это, а?
– Конечно! – не стал кривить душой. И правда, отмытая, в костюмчике «а-ля амазонка», ярко-рыжие волосы, зелёные глаза – кукла, право слово! – Но, когда ты вырастишь, ты станешь ещё краше. Ты будешь настоящей погибелью мужчин.
– Я красивая! – хмуря бровки и сосредоточенно глядя в зеркало на своё отражение, заявила Соле.
– Я – Соле красивая! Я – Соле погибель мужчин!
Пришлось срочно отобрать зеркало!
В языке первобытных людей отсутствуют превосходные степени. Хоровое – «Ого!!!» – слабо отразило реакцию на наше появление в лагере. Хатак только молча покачивал головой. У Хвата, реально, челюсть отпала, Белка стоял, выпучив глаза, и лишь после долгой паузы робко спросил.
– Ты моя сестра?
Ухмыльнувшись, я положил руку на плечо девочки.
– Джентльмены, разрешите представить вам достояние, и сокровище, нашего племени – Соле Великолепную!
– Опять ты Пётр со своими словечками. – проворчал Хатак – Но все же ты – Великий шаман! Да, Великий.
Я предполагал, что фееричное преображение Лисёнка в Соле не останется без последствий но, то, что всё общество срочно потребует такого же зримогоизменения принадлежности к новому племени, я всё-таки не ожидал. А с другой стороны мне это толькона руку. Пользуясь моментом, изготовили более просторный шалаш для потения, и пропустил всех мужчин, и себя в том числе, через него, но в более жестком режиме. А перед этим нагнал мистической мути, мол, для того чтобы перейти из старого состояния в новое, обновится так сказать, необходимо расстаться с частью себя старого. А что можно безболезненно отторгнуть от себя? Правильно – волосы! Поэтому, наточив до бритвенной остроты сапожный нож, оболванил всех под ноль, и головы и бороды.
Шампунь сильно поубавило, зато вонь от мужиков наконец-то исчезла, а также постоянное обчёсывание от грязи и насекомых. Теперь только нужно регулярно посещать «баню» и вопрос с блохами да вшами – закрыт. Процедуры товарищи кроманьонцы восприняли стойко,хотя и без особого восторга, но… шаман сказал надо –значит надо! Ничего привыкнут потихоньку, а к тому моменту, когда у нас появится, я уверен, что-то более похожее на привычную для меня баню, я еще и идеологическо-мистическую концепцию сочиню. Типа, соединение стихий огня, воды и растений (банные настои, веники) – убивают насекомых, отгоняют злых духов болезней, дают силу и бодрость и даже лечат. И ведь, что самое интересное, ни словом не солгу!
Старые шкуры торжественно спалили. А потом на целых пять дней племя превратилось в швейную мастерскую. Сначала были изготовлены из гвоздей, чтоб служили дольше, ковырки и шила, из бивня – продёвки и иголки. Я подробно показал принцип обмера, способы и приёмы раскройки, сшивания жилами и кожаными ремешками. Не сразу, но достаточно быстро начало получатся то, что нужно. Причём у всех. И у ребят, и у Хвата, а Хатак был вообще вне конкуренции.
В результате у всех появился комплект наподобие как у Соле, только у Хвата и Хатака бес шнуровки. А ещё Белка и Хват обзавелись короткими жилетами-разгрузками. Соле – шикарным длинным плащом с капюшоном из лисьих шкур и симпатичной сумочкой через плечо из толстой кожи. А как-же,девушка и без сумочки – это совершенный нонсенс. Мы же с Хатаком пошили себе плащи «серьёзных и авторитетных людей». Из качественно выделанной шкуры «зеброобразной» дикой лошади, длиннополые, с нормально пришитыми рукавами, с капюшонами и воротником стойкой, с двумя внутренними двумя наружными карманами. Широкие полы со вставками, чтобы свободно шагалось, два ряда крупных, белых пуговиц из бивня мамонта, короче – шикарно. Даже самому понравилось, а Хатак был просто в восторге.
Хват как увидел что, получилось, глаза загорелись, было дернулся и себе такое сделать, но старый перец его сразу обломал.
– Сморкачь ты ещё. – поглаживая плащ рукой изрек он – рано тебе такое носить.
Хват тут и увял. Кстати, сморкачь – это типа что-то сопатый или сопливый. Так что, на лицо, чистая дедовщина.
Пояс Хатаку, как и обещал, сам сделал. Широкий, с кожаной аппликацией. Хотел сначала поставить пряжку от рюкзака, а потом передумал. Нужно нарабатывать умения и практику использовать подручные материалы. Тем более имеется такая чудесная вещь как бивень мамонта. Замечательный материал, прочный, хорошо обрабатывающийся, моими инструментами – делай что хочешь. Мы и делали.
Вот на пояс Хатаку я из бивня и вырезал вычурную пряжку. И Соле фибулу на плащ. В целом, все освоили принципы изготовления пряжек, пуговиц и фибул, а также как шить ковырком и ременным швом. Дальше только практика. Очень плодотворно провели время. Я доволен.
Пока суть да дело, Волга похоже вошла в свои берега, явив взору длинные каменно-песчаные отмели. Подход к берегу преграждали густые заросли лозинника. И было его много, очень много. Я когда это увидел, аж воскликнул.
– Вот же где вы – мои корзины, верши и плетни.
Надо сказать, что я ещё не видел ни одной плетёной вещи. Похоже и эта технология тут неизвестна. Никак что-то определится немогу но, мне кажется, ясовсем в очень раннее время попал. Средний палеолит, э? Или нижний? У кого бы спросить?
Короче опять потратил пару дней, показывая, как плести простейший плетень, а потом перенацелил на это дело Хвата и ребят, и они потихоньку, но качественноначали отгораживать нашу жилую зону от открытого пространства. Но прошло пару дней и пришлось разбираться ещё с одной проблемой. Когда с утра в очередной раз я «подорвался» на биологической «мине», понял что, этот вопрос нужно срочно решать, раз и навсегда. Уж извините за прозу жизни, этот важный процесс у сейчашних людей отнюдь не интимный. Отошел чуть подальше и всё. Да и что говорить про сейчас, когда в «просвещённой» Франции восемнадцатого века во дворцах на шторки ссали!
Собрал я своё племя, долго объяснял что, так мы делать больше не будем, а будем ходить в специальное место, которое построим для этого. Племя кивало головой, соглашалось но, честно говоря, по ихним глазам понял, для чего такие сложности в таком простом вопросе они так и не уяснили. Придётся более тщательно проработать мистическую составляющую этого вопроса. А это тут очень действует. Вон как ритуал умывания прижился. Даже Хатак им балуется, а про Хвата и ребят и говорить нечего. Тем более всё, что я тут не скажу, для всех остальных, пока, жуть какие сокровенные истины.
Короче, в сторонке подальше от жилья, Хват копает яму. Дети плетут стены, высотой метра полтора, а мы, с Хатаком валим сосновые стволики, пилим на нужные отрезки и раскалываем их вдоль. Делаем сбитый в паз на чёпики щит, с двумя посадочными местами. Заодно и технологию на будущее отрабатываем.
На глубине метр тридцать, я специально померил, Хват наткнулся на слой голубой глины. А голубая глина – это высококачественный материал для изготовления керамики. Слой нетолстый, сантиметров сорок. Я тутже кинулся к землянке, померить глубину. Если грубо, то где-то метр десять, метр пятнадцать. Неужели мы с Хатаком не дошли до глины всего-ничего? Судорожно вогнал лопату на весь штык, с трудом выковырнул грунт и… аллилуйя!!! Глина! Голубая! Вот это я понимаю – рояль!
– Да! Да! Мы теперь в полно шоколаде! Ии-и-ха!
Соплеменники испуганно заглядывали в яму, не понимая, что случилось с шаманом, что он так орёт.
– Пётр, с тобой всё в порядке? – осторожно поинтересовался Хатак.
Меня чуть на ха-ха не пробило. Ну чисто голливудский вопрос.
– Ты старый ещё спроси – не хочу ли я поговорить об этом?
– А ты хочешь? – также осторожно спросил Хатак.
Я все-таки не выдержал и рассмеялся.
Ну ты старый и даёшь, Хочу ли я об это поговорить? Конечно хочу! Ты знаешь что это – я показал кусок голубой глины – это, мой друг, ещё один камень силы.
– Что-то это не похоже на камень, э?
– О нет, мой друг, поверь, это самый настоящий камень силы. Ты сам поймешь, когда я с этой глиной кое-что сделаю. Но не будем гнать лошадей, сначала доделаем одно, а потом возьмёмся за следующее.
Будочку доделали. Вместо туалетного папира сухой мох, длинные и густые космы которого нашли наши охотники в одном глухом и тёмном распадке. Мы туда целую экспедицию снарядили, а под это дело пришлось освоить плетение простейших корзин. Вот так, одно цепляет другое, а другое цепляет третье, но главное всё-таки торопится не спеша, чтобы не дать моим людям захлебнутся в новом знании и умении, которые будет необходимо освоить ой как много.
Глину аккуратно извлекли из обеих ям и сложили в отдельный шалаш. От дождя и солнца подальше, до времени. Ненужно сейчас распылятся, яма под землянку готова и нужно направить усилья на активную стройку. Но не успели, потому что начался вылет комаров.
Миллионы, миллиарды комаров! Какая-то казнь Египетская! Апокалипсис! Работа встала. Да что там работа – вся жизнедеятельность затормозилась! Мы сначала пытались отдымиться кострами, отсиживаясь в шалашах, на вторые сутки пришлось отступить наверх, где ветер сдувал основную массу кровососов, но и там были вынуждены просидеть в дыму костров ещё трое суток. Наконец на шестой день армагеддон пошел на спад и на седьмой день комары исчезли как будто их и не было, оставив от своих несметных полчищ только обычную вечернюю норму. Мы были сильно измучены – нас реально чуть не загрызли мелкие твари. А уж прокоптились и вовсе, словно качественный балык. Если доживем до следующего года, к комариному нашествию нужно будет серьёзно подготовиться.
Я, Хатак и Хват пилили сосновые брёвна в размер, кололи, рубили пазы, сверлили дырки под чёпики. Мы вкапывали опорные столбы и откосы, а дети оплели стенки лозой и в нутри и снаружи. В основном сами, ну и мы помогали, но честно говоря, ребята, несмотря на малый возраст, от постоянной практики стали приличными специалистами в это деле.
Так и кружимся – работа, охота, рыбалка, готовка, вечером очумелые ручки, заодно русский язык учим. Дело идёт не шатко не валко, помаленьку. Но при общении всё чаще начинают мелькать родные для уха слова. Тут уже и на огороде ростки полезли, и там необходим пригляд, и в баньке посидеть нужно, и у костра поговорить. Бежит время.